***
Если южное кольцо висело в одной из закрытых пристроек исключительно, чтобы магам не напекло голову в жару и избавило их от необходимости мокнуть в дождь, то столичное — много лет пряталось под землей, окруженное защитными контурами и охраной, по большей части для безопасности. На выходе из кольца поджидала тошнота, ничего общего не имеющая с несварением, и холодный голубоватый свет магических фонарей, от которого и без того неуютная пещера начинала напоминать южные подземные могильники с их вездесущим светящимся мхом. Шемаар вдохнул спертый воздух и застоявшийся запах благовоний. С вентиляцией тут по-прежнему не очень. Почти сливающиеся с тенями маги, скрывая лица под капюшонами, беззвучно и бессистемно передвигались по каким-то им одним известным правилам, пока один из них не подошел за документами. — Командующий Сула, — слабым голосом озвучил очевидное столичный маг. — Или его тело. — Приказано доставить, — с отсутствующим видом ответил Шемаар. Маг вернул документы и посмотрел на натекшую с Шемаара лужу и его босую ногу. — Да уж, — донеслось из-под капюшона. И Шемаара пропустили к выходу. За что можно любить этих недружелюбных созданий, так это за немногословность. Над столицей слабо мерцали звезды. В тенях у деревьев, куда не дотягивался свет фонарей, скрывалась охрана — стояли так терпеливо и неподвижно, что ни на миг не прерывали концерты ночных птиц. Навстречу никто не двинулся. Если командующего и планировали задержать, то планы эти еще не успели оформиться в приказ. Впрочем, сам Шемаар считал, что ситуация с командующим слишком неоднозначна, чтобы действовать необдуманно и спонтанно, поэтому, в отличие от Остера, он в ближайшие дни не ожидал неприятностей со стороны императора. В гостевой конюшне Шемаар взял крытую легкую карету. Сонный возница без спешки довез их до поместья в южной части города, и, высадив, сразу же повернул обратно. Шемаар осмотрелся. Массивные высокие двери слишком давно не открывали — их пора почистить и смазать петли, иначе будут скрипеть на всю улицу. Табличка с именем, крепко прибитая над входом, все еще была на месте, хотя на буквах были заметны следы — кто-то пытался закидать ее грязью. На воротах и вокруг них виднелись неприличные надписи, под стенами скопился мусор — не оттого, что его забывали убрать, скорее, потому что находились любители обновить и надписи, и помойку под ними. Небольшая дверь внутри одной из створок ворот поддалась легко и сразу, приветливо скрипнув полуночным гостям. Переступив порог, Шемаар спиной закрыл дверь и, наконец, впервые со дня казни венита позволил себе выдохнуть с настоящим, ничем не сдерживаемым облегчением. Небо этой ночью было ясным. После целого сезона в пустыне двор перед домом просто оглушал запахами и свежестью. Не опуская Ирьена с рук, Шемаар медленно прошел по гравийной дороге в сторону большого деревянного дома. Ступени, когда он поднимался на высокое крыльцо, вели себя тихо. А вот неплотно прикрытая дверь за это время начала поскрипывать и чуть покосилась. Сквозь щель внутрь дома нанесло ветром сухие листья. Те, что постарше — давно сгнили, оставив после себя полупрозрачные хрупкие скелетики. Они едва слышно хрустели, превращались в пыль под сапогом Шемаара. В доме пахло деревом, пылью и сыростью. Медленно, прислушиваясь к окружающей тишине, Шемаар шел по коридорам, распахивал по пути двери и разгоняя застоявшийся воздух. Из спальни на него дохнуло той же затхлостью и старой пылью. Оставив Ирьена на большом кресле, Шемаар первым делом открыл окна и двери, впуская ночную свежесть гулять по дому. С большой кровати он стянул все одеяла и простыни и оставил лежать большим комом в углу. Матрасы придется заменять. Стоявшая рядом кушетка, которая могла бы запросто служить в другом доме кроватью, целиком скрывалась под покрывалом. Оно тоже быстро оказалась сдернуто и осело в общей тряпичной куче. Достав из сумки тонкое одеяло, Шемаар накрыл кушетку и только тогда переложил на нее Ирьена — как тот был, в одежде, только избавился от мокрого плаща. Помня, сколько дней Ирьен не спал, Шемаар по опыту знал, что до полудня тот глаза не откроет даже если рядом с ним забьют тревогу боевые барабаны, а, вероятнее всего, проспит до самого вечера. Забрав с собой из спальни все залежавшиеся белье, он вернулся только чтобы укрыть Ирьена одеялами, найденными в сундуках на складе — единственном месте, где время как будто застыло, и куда не проник вездесущий запах заброшенности. Наконец, скинув в себя все еще мокрую солдатскую форму и безнадежно испорченный, треснувший по подошве, сапог, он вымылся в горячем источнике и переоделся в штатское. Первым делом он вернулся к воротам и одним ударом сбил табличку с родовым именем уже мертвого венита. Чтобы до нее достать, Шемаар воспользовался самой обычной лестницей и топором. Посмотрев на грязные буквы, он просто отбросил табличку в сторону, хотя был соблазн оставить ее как трофей. Впрочем, по сравнению с поместьем, этот кусок разрисованного дерева ничего не стоил. Чтобы обойти и осмотреть все поместье, не потребовалось много времени — Шемаар знал, что искать и где смотреть. Дом и пристройки сохранились прекрасно, а вот пруд зарос. Некоторые деревья в саду уже отцвели, под ними, скрытые в высокой не стриженной траве лежали мумии плодов прошлогоднего урожая. Набрав ведро воды, достав из подсобки щетки, скребки и изорвав простыни на тряпки, Шемаар принялся методично и без суеты приводить дом в порядок. Начал с той спальни, где уложил Ирьена. Вытащил на улицу матрасы, вымыл и вытер все, вплоть до стен, оставил на столе курильницу с благовониями, а под кушеткой — прогревающий талисман. К полудню после непрерывной уборки главный дом посвежел, прогрелся, из него быстро исчезала затхлость и сырость. Каждый раз проходя мимо открытого окна в спальню, Шемаар на всякий случай заглядывал внутрь, убеждался, что Ирьен все еще спит, и шел дальше. После полудня он зашел в спальню, чтобы уложить на кровать новые матрасы, и буквально спиной почувствовал как в комнате что-то изменилось. Обернулся — и встретился с пристальным взглядом Ирьена. — Вы в столице, — на всякий случай объяснил Шемаар, и когда нечитаемое выражение лица Ирьена не изменилось, уточнил. — Пока вы спали, мы вернулись в столицу. Вместо ответа он получил напряженный немигающий взгляд из-под ресниц. Он решил дать Ирьену время, чтобы прийти в себя, и вновь занялся кроватью. Новые простыни и подушки, новые одеяла, и сверху накинул покрывало из сундуков. Каждая деталь пахла новизной и свежестью. Когда он обернулся вновь, напряжение во взгляде Ирьена только усугубилось, между бровей появилась злая складка. Может быть, замерз? Или что-то болит? Присев рядом с кушеткой, Шемаар положил ладонь на жесткую от напряжения шею Ирьена и сосредоточился, прикрыв глаза. К сожалению, ему очень далеко до мунго, который умеет, едва коснувшись нужных точек на теле, узнать больше, чем обычный лекарь после десятка дней исследований. А Шемаару далеко даже до обычного лекаря. Боль в большом пальце выбросила его из сосредоточения. Взгляд Ирьена стал откровенно угрожающим. Зубы впились в палец Шемаара, и этот укус вовсе не был нежным. — Я не умею читать мысли, — спокойно сказал Шемаар. — Если на что-то злитесь, лучше говорите об этом. Зубы на пальце сжались еще сильнее, но кожу прокусить не смогли. Шемаар встал, осторожно освободив палец — на нем остались глубокие следы — и отошел подальше. Недоволен, потому что проснулся на новом месте? Или из-за прохлады и открытого окна? Наверное, лучше пока оставить его в покое. — Можете поспать еще. Когда встанете, я покажу вам дом, — сказал он. Обернулся он у самой двери и, увидев в провожающем его взгляде совершенно нехарактерный то ли ужас, то ли отчаяние, тотчас же вернулся обратно. Взял в ладонь руку — она была безвольной и холодной. — У вас что-то болит? Вы замерзли? — ресницы согласно опустились. — Значит, холодно? Он накрыл неживые пальцы второй ладонью и подержал, пока не почувствовал движение. То же самое сделал со второй рукой. Пальцы согревались неохотно. Принести дополнительное одеяло и еще одну печку? Он хотел подняться и сходить за грелками, но его рукав, оказалось, крепко держали, и во взгляде Ирьена уже вновь зарождалась ярость. Только посмей уйти, и я откушу тебе голову, говорил этот взгляд. Глядя на то, как неловкие пальцы цепляются за его рукав, и заметив, что Ирьен даже не пытается встать, у Шемаара начали зарождаться неприятные подозрения. Отбросил первую мысль о том, что падение с башни оказалось травматичнее, чем ожидалось — травмы он бы заметил еще ночью. Может быть, что-то связанное с ядом мунго? Или с проклятьем? Или не с проклятьем? Последнюю мысль он решил не развивать даже мысленно. — Если вам холодно, то потерпите еще немного, — сказал Шемаар, отбрасывая одеяла и поднимая Ирьена на руки — Скоро станет теплее. Тот не только не сопротивлялся, но и неловко, как будто в первый раз в жизни, поднял руки и намертво вцепился пальцами в чужую шею, словно желая задушить. Шемаар не стал вырываться и торопливо пошел по коридорам, открывая ногой двери, минуя комнату за комнатой, пока темное дерево под ногами не сменилось каменной мозаикой. Эта купальня когда-то давно стояла отдельно, но лет двадцать назад ее полностью соединили с домом крытой галереей. Когда он ногой открыл дверь и зашел внутрь, то как будто снова оказался в пустыне перед началом сезона дождей — жарко и душно. Чувствуя, что хватка Ирьена на шее стала, кажется, только крепче, Шемаар сделал самое простое — прямо в одежде начал медленно спускаться в воду по украшенным разноцветными мозаичными узорами ступеням. — Это горячий целебный источник. — Он старался подбирать для объяснений самые простые слова. — Почти как большая горячая ванна. Вы должны помнить, что такое горячая ванна. В столице в каждом старом богатом доме есть похожий источник. Например, у генерала Хловера есть. Когда-то богатые люди строили дома только там, где из-под земли пробивалась горячая вода. Он вымыл эту купальню еще ночью, очистил солевой налет на полу и стенах, полностью сменил воду, и даже отмыл витражные окна на крыше. Все это заняло изрядное время. Источник — сердце любого поместья. Горячие трубы, идущие от источника, как вены, опутывали дом и согревали его в холодные дни. Трубами Шемаар займется потом, они требовали починки и замены. Ирьен оживал на глазах, начал расслабляться и уже зацепился взглядом за мозаичные витражи, красившие в радужные цвета солнечный свет. Шемаар спустился еще на ступеньку ниже. Эта вода намного горячее обычной. Когда вода почти дошла до пояса, Шемаар остановился и медленно опустил ноги Ирьена, позволив им коснуться дна. Шемаар, конечно, не рассчитывал, что тот сразу же оторвется от него, но никак не ожидал, что Ирьен стиснет его еще сильнее и вонзит зубы в ключицу — не играючи, как раньше, а как будто желая от злости перекусить кость. Шемаар осторожно и успокаивающе положил руку на напряженную спину. Твердая, как камень. Халат Ирьена стремительно намокал, длинные косы уже вобрали в себя влагу, тяжело повисли вдоль спины и подрагивали в такт всему телу. Испугался? Или слишком горячая вода? Или злится на вымокшую одежду? Может быть, он просто голоден? Как бы то ни было, мысли Шемаар читать не умел, но зато мог очень долго и терпеливо стоять на месте и ждать. Терпение приносило нужные плоды — челюсти разжались, и Шемаар, наконец, смог заглянуть Ирьену в лицо. — Что? — вырвалось у него. Ладонью провел по холодной щеке Ирена, смазывая влагу. — Что случилось? Почему вы плачете? — впору было пугаться самому. В последний раз что-то похожее на слезы он видел у него лет в шесть? Или восемь? И это были слезы бессильной ярости, а не как сейчас. Нет, Ирьен уже не злился, кажется, даже, наоборот, но когда Шемаар достал из нагрудного кармана платок и бестолково попытался промокнуть слезы еще раз, то платок вымок так быстро, как будто и не был только что сухим. Он хотел выжать его пальцами или встряхнуть, но выронил, и белая тряпица оказалась в воде. Тормошить и требовать объяснения, наверное, не стоило — Ирьен и в спокойном состоянии с трудом мог выразить мысли, а сейчас, наверняка, совсем позабыл все слова. Да и что нужно говорить и спрашивать в таких случаях, чтобы все не стало хуже, чем сейчас? Впервые за последние дни Шемаару было настолько не по себе. — Вам не нравится? Хотите выйти из воды? Может быть, вы проголодались? По мотнувшейся голове и чуть не треснувшим ребрам понял — выходить не хочет. Шемаар не настаивал. Чтобы дать себе время и хоть чем-то занять руки, он начал не спеша расплетать уже вымокшие длинные косы. Ирьен выдохнул и, немного ослабив объятия, устроил подбородок у Шемаара на плече и уже сам начал гладить его по спине. — Больше не буду, — наконец, услышал Шемаар. Не будет плакать? Не будет кусаться? — Не буду спать. Шемаар замер, держа одну из кос на весу. — Не будете спать? Так не получится. — Проснуться не хочу. Всегда холодно. — Он потерся все еще холодной мокрой щекой о щеку Шемаара. — Хочу идти. Не могу. Говорить не могу. Плохо так. — Он несколько раз провел ладонью по спине Шемаара, и решительно добавил. — Не буду спать. — Всегда плохо? — озадаченно переспросил Шемаар. — А! — вдруг встрепенулся тот. — Мунго! Где мунго? Он давал пить. Шемаар, где мунго? Хотелось бы знать. — Он ушел, — честно ответил он, — Наверное, поехал за лекарствами. Или навестить семью. — Если она у него есть, мысленно добавил он. — Найди его, — потребовал Ирьен. — Шемаар, найди его. — Кажется, приказывать он научился быстрее, чем нормально разговаривать. — Мне нужно. Я не смогу так. — Хорошо, я его поищу, — пообещал он и попробовал перевести тему. — Горячая вода помогает? Уже теплее? Или все еще холодно? — Хорошо-о. — Как будто в подтверждение он еще раз погладил Шемаара по спине. — Очень хорошо. Буду спать здесь! — Речь становилась внятнее и быстрее, в голосе прорезалась сила. — Ты тоже спать здесь! Ты теплее, чем вода. С последним утверждением Шемаар согласиться никак не мог. Настолько горячим он точно не был. — Я не умею спать в воде. — Не в воде — умеешь? Спать со мной умеешь. Помнишь, под одеялом? Будешь спать под одеялом со мной. Да, и я буду там с одеялом. — Это совсем неуместно, — попытался приглушить этот нарастающий энтузиазм Шемаар. — Неуместно, значит, умеешь, — уловил всю суть Ирьен. И не поспоришь. Самому Шемаару сон нужен был куда реже, и не в таком количестве. — Хорошо, — тем не менее, согласился он, в конце-концов, это такая мелочь. — В следующий раз. А сейчас, если вы согрелись, я помогу вам быстро смыть с себя остатки серой пыли. — Нет! — твердо возразил тот, и раньше, чем Шемаар успел открыть рот, добавил: — Не быстро. Шемаар все-таки прикрыл ладонью глаза, делая вид, просто стирает осевший пар с лица. Такими темпами он скоро начнет терять инициативу. Расслабился Ирьен довольно скоро — то ли источник помог, то ли близость к Шемаару, но он перестал стоять колом с прямой и жесткой, как камень, спиной, а начал постепенно стекать вниз. Пришлось его поддерживать, чтобы он не ушел под воду с головой, и усадить на одну из многочисленных подводных ступеней. Шемаар закончил, наконец, освобождать волосы из тугой прически. Ирьен больше не сдавливал ему ребра, но уперся ему в грудь лбом и занимался тем, что иногда слизывал с кожи капли воды, до которой добрался, по обыкновению, испортив Шемаару рубашку. — М-м-м, — вдруг, остановившись, промычал он. — Этот весь мой дом? — Только маленькая его часть. Я покажу остальное. Только сначала помогу вам быстро вымыться. — Нет, — снова возразил Ирьен. — Не быстро. — Медленно. Медленно помогу вам вымыться, — поправился Шемаар, — Потом покажу остальной дом. Он, конечно, предвидел трудности. Но пока проблемы были вовсе не того свойства, которые Шемаар ожидал. Да и какие это проблемы? Не более чем забавные недоразумения. Зря Остер обвинял его в злом умысле, в первые дни Шемаар мало о чем задумывался, действуя то ли на инстинктах, то ли на том, что пришло взамен привычного здравого смысла. Впрочем, одним здравым смыслом сложно бороться с превосходящей физической силой и полным не пониманием правил приличия. — Тебе нравится? — выспрашивал Ирьен, когда Шемаар второй раз тщательно промывал его волосы. — Нравится? — Нравится, — соглашался Шемаар. Пряди струились по спине, отражали бликами цветные переливы витражей, и на ощупь напоминали отполированный черный агат. — Очень нравится. Ирьен довольно улыбался и без возражений позволял избавлять его от мокрых халатов, рубашек и штанов. — Нравится? — снова спрашивал он, когда Шемаар осторожно, будто мог оставить царапины, водил мочалкой по его коже от плеча и до запястья. — Нравится, — Шемаар уже выучил правильный ответ. — Давайте другую руку. — Она тоже нравится? — Нравится, — подтверждал Шемаар. — Поэтому нужно вымыть и ее. Пена и все, что она должна была смыть, уплывало по едва заметному течению. Чтобы очиститься от всего мыла, источнику потребуется полдня, но даже со всеми талисманами, со специальными, забитыми особым песком трубами, и с постоянным притоком новой свежей воды, купальня такого размера требовала слишком много внимания и ухода. — Нравится? — Нравится, — уже привычный ответ. — Мне тоже нравится. Не убирай, — Ирьен положил свою ладонь поверх Шемаара и сжал сильнее, показывая, как именно не убирать. Размышления о ремонте труб и замене фильтрующего песка пришлось прервать. — Вы можете сделать это и сами, — резонно возразил Шемаар и безуспешно попытался разжать пальцы, в которых уже была зажата не мочалка. — Нет. — Ирьен сделал шаг назад, и Шемаар оказался прижатым спиной к бортику бассейна. — Твои руки — горячие. Мои — холодные. Поэтому ты. — Вот это точно неуместно. Он никогда не планировал сворачивать воспитание в эту сторону. — Не неуместно, — отрезал Ирьен, давя всем весом и запрокидывая голову, чтобы устроить ее затылком на плече Шемаара. — Ты говорил. Мой дом, делаю что хочу. Ты делай, как тогда. Это легко. Надо будет объяснить ему разницу между «делаю, что хочу» и «заставляю делать других, что хочу». И так как Шемаар не проявлял инициативу, но и не мог освободиться из захвата, то Ирьен взял все в свои руки. Пришлось все-таки, поддержать его поперек груди, чтобы он под конец не нахлебался воды. Кажется, этому уже не ребенку пора познакомиться с какой-нибудь приличной девушкой. Был бы у него титул попроще, можно было бы отвезти в хороший бордель и оставить в умелых руках, но в случае с любым из четырех командующих это бы слишком испортило их репутацию. Эта репутация, иногда как косой забор — и мешает, и убрать нельзя, чтобы не остаться с голым фасадом. О заборе, между прочим, тоже не стоит забывать. Еще не смыты все неприличные надписи с наружной стены, и нужно будет обновить краску в некоторых местах. И купить дерево для дома — некоторые доски тоже не помешает заменить. Особенно мостик над прудом — его понадобится пересобрать целиком. Вывел его из задумчивости Ирьен, наконец, получивший желаемое, и теперь горящий энтузиазмом поделиться полученным опытом. Шемаар еле успел отвести чужие руки от своих штанов. — Вот это точно совсем неуместно, — прокомментировал он. — Абсолютно. — Почему? — Холодные руки, — коротко ответил Шемаар, поняв, что кратко объяснить основы приличия он сейчас не сумеет. — А, — расстроился Ирьен, посмотрев на свои мокрые ладони, и теперь не зная, куда их девать. Шемаар воспользовался возможностью и выскользнул из воды. С него текло. Опять. — Нужно принести сухую одежду и полотенце. Ирьен, прищурившись, смотрел на него из воды. — Сейчас вернусь, — и, не дожидаясь возражений, Шемаар торопливо вышел из купальни и, оставляя на полу лужи, босиком прошел по деревянной открытой галерее, борясь с соблазном окунуться с головой в заросший не чищенный пруд. Забрав вещи и переодевшись в сухое, он зашел и на кухню. Неизвестно, как скоро получится вытащить Ирьена из горячей воды, не помешает хотя бы немного его накормить. Удерживая в одной руке глубокий деревянный поднос с фруктами, а в другой одежду, Шемаар вернулся во влажную жаркую купальню и увидел, что Ирьен определенно нуждается в холодных обливаниях. То-то семейство Де-Эмея так расплодилась за годы жизни в поместье. — Это все из-за того, что вы слишком долго плаваете в источнике, — пояснил Шемаар, присевший на каменную скамейку вне досягаемости рук Ирьена. — Надо выходить? — весь его тон и лицо предупреждало о том, что если Шемаар скажет «да», то Ирьен будет возражать. — Как хотите, — он взял маленький нож и начал нарезать яблоко на ровные дольки, очищая их от семечек, макая в острые специи и соль перед тем, как положить на блюдце. — Но если останетесь в воде, станет только хуже. По лицу Ирьена было заметно, что он почти кипел. Будь перед ним сейчас тот тяжелый стол, то отправился бы в полет к потолку. Стола не было, и Ирьен поднял фонтан брызг и исключительно упрямства ради сделал еще три круга по источнику. Шемаар заметил, что купание пошло на пользу — движения стали плавными, текучими, исчезла послесонная скованность и неловкость. А вот дыхание стало частым и тяжелым. Вернувшись обратно, Ирьен еще какое-то время посверлил Шемаара хмурым немигающим взглядом, но выхода не было, и он одним решительным движением вытянул себя из воды и остался полусидеть на камнях — облепленный мокрыми волосами, раздраженный и возбужденный, и даже не подумавший хоть чем-то прикрыться. Зрачки заполнили всю радужку, и без того черные глаза стали совсем бездонными. Шемаар не вмешивался — только наблюдал, продолжая нарезать фрукты и макать их в перец. Дыхание медленно и нехотя успокаивалось. Ирьен замер, как будто прислушивался к собственным ощущениям. Ему полезно будет познакомиться с собой поближе, чтобы потом уметь держать себя в руках. Во всех смыслах этого слова. Словно услышав его мысли, Ирьен оторвал одну руку от пола и осторожно потрогал себя, потом приложил ладонь к животу, к груди, к лицу и с заметным недовольством посмотрел на Шемаара. Из-за горячей воды, или из-за тепла, но лицо Ирьена стало заметно подвижнее, и уже не напоминало застывшую маску. — Холодные руки? — угадал Шемаар эту пантомиму. Ирьен кивнул и обернулся к воде, на его лице отразилась внутренняя борьба. — Это ваш источник, — напомнил Шемаар. — Можете купаться так часто, как хотите. Но лучше не сидите в воде слишком долго — мои руки не всегда будут в вашем распоряжении. — Но это же мой дом, — не понимающе мотнул головой Ирьен. — Могу делать, что хочу. — И я тоже, — он протянул Ирьену дольку яблока, и тот подался вперед и подхватил ее губами. — Я тоже могу делать, что хочу. Пока Ирьен обдумывал эту новую для него мысль, Шемаар взял теплое покрывало. Присев рядом, он накинул его на Ирьена, завернув с головой и легко потянул вверх за локоть, предлагая подняться с камней. Ирьен все еще полный раздумий встал и молча съел еще один кусок перченого яблока. — Это мой дом? — спросил он. На лбу появилась едва заметная хмурая складка. — Ваш, — ответил Шемаар, аккуратно вытирая ему волосы. — И эта вода моя? — И вода ваша. — Что еще мое? — Все, что в этом поместье, все ваше, — успокоил Шемаар, начиная одевать на Ирьена теплую нижнюю рубашку. — Ты тоже в этом поместье. Шемаар присел, чтобы получше затянуть завязки у щиколоток. — Я же могу уйти, — ответил он. Ирьен шумно вдохнул, ответ ему не понравился, но вместо вспышки раздражения Шемаар увидел, как ладони Ирьена опускаются на его плечи. — Ты не хочешь уходить, — убеждающим тоном сказал Ирьен, и погладил Шемаара по плечам — никакой нежности не было в этих движениях, только деловитость. Похожим образом сам Шемаар успокаивал Ирьена. — Ты улыбаешься. Поэтому ты не хочешь уходить. «Я улыбаюсь? » подумал Шемаар и вдруг понял, что да — так и есть. — Накиньте это, — только и сказал он, надевая поверх бирюзового халата синий зимний плащ. — С непривычки может быть холодно. Согретый и уже полностью проснувшийся, Ирьен начал обращать внимание на то, что его окружало за пределами купальни. Он рассматривал и темный деревянный пол, и резные двери, и светильник у выхода. Когда же они вышли, наконец, на веранду, Шемаару пришлось остановиться. Наверное, ему понравился сад, — предположил он. Или не сад — увидев, как Ирьен задрал голову и не отрываясь смотрит вверх — где клонящееся к закату солнце раскрасило облака в оттенки розового, а небо с одного края стало ярко-синим, под цвет зимнего плаща. — Что это? Он и забыл, что Ирьен после проклятия почти не выходил из своего шатра. Что он успел увидеть? Бесконечный песок? Белое небо? Налетевшие тучи и ливень? — Небо. Оно тут такое. — А что это? — он указал Шемаару под ноги и обвел рукой вокруг. — Оно все зеленое. И торчит. Ковер? Шкура? — порыв ветра прошелся волной по длинной неухоженной траве. — Шевелится! Шемаар на всякий случай подошел ближе и взял его за руку. Ирьен часто дышал и выглядел так, будто у него вот-вот случится сердечный приступ. Неужели это все еще не улеглось возбуждение от воды? Лучше бы в таком случае он выражал восторг, как обычные дети, открыто и непосредственно, а не вот так. Он погладил его по плечу, в ответ в него вцепились так, что чуть не сломали предплечье. — Трава. Всего лишь немного травы. Вы о ней читали. — Читал, — бездумно повторил Ирьен, — Да, читал, - и без выражения заговорил, вспоминая: — Поставщики сена из Гаккреники регулярно нарушают технологию сушки травы, что послужило причиной последней вспышки куриного мора, поэтому настоятельно рекомендуется наложить на поставщика штраф и обязать возместить понесенные потери в количестве двухсот тринадцати кур… Да, читал. Что такое кур? — Пойдемте, она мягкая и приятно пахнет, — поманил за собой Шемаар, прерывая демонстрацию хорошей памяти Ирьена. — Шемаар, что такое кур? — Здесь нет кур. Я покажу вам их потом. Но часть этой птицы вы уже видели у себя в тарелке. — Он уводил Ирьена дальше от дома. Из сада удалось выйти только поздним вечером, когда солнце зашло, забрав с собой все яркие краски. Ирьен почти перестал видеть даже собственные ладони, и Шемаар зажег вокруг дома фонари. Он планировал сразу после купальни накормить Ирьена — в печке с утра томилось мистроницо — еда для неприхотливых и занятых людей, но до нее удалось добраться только затемно. Ужинали прямо на веранде. Шемаар подумал и оставил знакомство с внутренними покоями дома на потом — Ирьен до сих пор не пришел в себя после сада. Столько впечатлений от таких привычных вещей. Что же случится, когда он днем выйдет в город? Там людно, ярко и шумно, а здесь тишину не нарушало даже пение птиц — в поместье их пока не было. Из-за высокого забора с улицы не доносилось ни звука — защитный магический контур по-прежнему прекрасно справлялся со своей работой, не впуская извне никого и ничего без разрешения хозяев. Шемаар облокотился плечом о деревянный резной столб, поддерживающий крышу над верандой, и пил вино. Точнее, делал вид, что пил — он приготовил его для Ирьена — горячее, острое, сладкое и с таким количеством специй и меда, что сам мог его только нюхать. Зато Ирьен пребывал в непроходящем блаженстве, цедил из кубка по глотку, в перерывах то ли в благодарность, то ли просто от радости, лез обниматься до треска Шемааровых ребер, а потом Шемаар великодушно отдал ему свой кубок и остался сидеть, слушая тишину и всматриваясь в ночной сад. Ирьен сначала сидел, опираясь на его плечо, но постепенно переместился вниз и улегся поперек коленей, закутавшись в плащ. Нужно будет доделать уборку, думал Шемаар и машинально поглаживал Ирьена по волосам. Докупить зимнюю одежду. Не забыть вырезать новое название поместья. Нанять кого-нибудь вычистить мусор под воротами. Привести в порядок пруд и купить для него новых рыб. Почистить и починить трубы под полом — греть большой дом одними талисманами неоправданно дорого. Завтра, а лучше послезавтра можно начинать принимать гостей — с утра под воротами по очереди крутились посланцы из дворца, от Дагила, от Хловера и какие-то подозрительные личности, которым не место в этом доме. Но это все — потом. А сейчас он просто посидит в тишине.Глава 11. Горячее сердце поместья
9 июля 2020 г. в 01:32
От неожиданного толчка с ноги почти слетел слишком большой, не по размеру, сапог — едва удержался голенищем за пятку. Сверху плотными струями ударил в лицо ливень — залил глаза, ослепил и потащил вниз, торопясь швырнуть спиной на далекие камни. Под ребрами кольнуло. Он крепко прижал Ирьена к груди и дернулся, стараясь выровняться раньше, чем впечатается спиной в мостовую. Сползающий сапог окончательно сорвался с ноги и улетел в темноту.
Высоты балкона, который только что казался таким опасно-высоким, едва хватило, чтобы сгруппироваться. От резкого удара встряхнуло каждую косточку в теле, громко клацнули зубы, а подошва второго сапога треснула, не выдержав жесткого приземления. Потеряв равновесие, Шемаар завалился вперед и рухнул на одно колено, проехав им по камням, стирая ткань на колене сначала до кожи, а потом и до крови. Ирьен не коснулся земли даже краем одежды, но его все равно сильно тряхнуло. В себя он, ожидаемо, не пришел. Для кого-то менее крепкого это добром не закончилось бы.
В плечо ударил кусок камня. Шемаар взглянул вверх едва успел отскочить и загородить собой беспомощного Ирьена — мимо пронесся кусок балюстрады и буквально взорвался о мостовую острыми осколками и мелкой крошкой. В спину ударило каменным градом.
Грохот стих, пыль даже не успела подняться, сразу же прибитая дождем. Остатки фигурных столбиков все еще цеплялись за металлические, изъеденные серой пылью штыри, как старое мясо за кости скелета.
Остеру стоит почаще проверять свою башню, чтобы в один прекрасный день не рухнуть вниз вместе со всем балконом. Старик совсем запустил свое жилище. Один лишний нанятый строитель иногда полезнее даже самого матерого бюрократа.
Выпрямившись, Шемаар осмотрелся, ища сапог. И не нашел. Куда мог исчезнуть целый сапог? Не став тратить время на поиски, он, прихрамывая, двинулся через площадь, огибая по большой дуге тусклый фонарь — единственное светлое пятно на обозримом пространстве. Попетляв между знакомыми складами, Шемаар вышел за пределы хозяйства Остера, и уже оттуда направился к кольцу — не напрямую, но и не слишком скрываясь. Походка стала ровнее, а вблизи транспортной площади, когда позади остались уже люди Дагила, хромота прошла совсем.
Маги кутались в плащи, изображали безразличие и любопытствовать то ли боялись, то ли стеснялись, однако, тщательно проверили пропуска и документы, после чего Шемаар смог забрать у них оставленные сержантом Жейсом сумки и вернуться в столицу.