***
Ему казалось, что если избегать кроватей, то не будет нужды и спать. Точнее, больше никогда не придется просыпаться. Но кажется, это работает не так. Снова он не мог открыть глаза, снова лежал и слушал, как кто-то ходит совсем рядом, как шуршит ткань, стучит дерево, и ждал, когда кто-нибудь подойдет и поможет. Однако, время шло, и первой пришла злость, которая ничем не смогла помочь, даже не согрела. Вслед за ней внутрь стылых костей начал прокрадываться еще более леденящий их страх. Снаружи что-то происходило, но Ирьен бессилен был даже посмотреть, что именно, лежа запертым в неподвижном теле, как будто замурованным и снова почти мертвым от холода. Раньше это не длилось так долго. Раньше рядом был мунго и Шемаар. Все посторонние звуки стихли всего на два медленных удара сердца, и паника, воспользовавшись этой пустотой, нахлынула так внезапно, что спасаясь от нее, Ирьен рванулся и невероятным усилием, все-таки, открыл глаза. Увидеть знакомую спину было огромным облегчением. Короткая темная косичка с небрежно завязанной лентой, двигалась по спине, когда Шемаар наклонялся и расправлял покрывало, когда бросал какую-то смятую тряпку в угол, когда протирал спинку кресла новой чистой тряпкой. Пускай он быстрее обернется и сделает все, что нужно, чтобы, наконец, стало теплее. Или пускай придет мунго, который давал тайком свои лекарства и пах чем-то странным и дымным. Шемаар обернулся. Ирьен всеми силами потянулся в его сторону, но так и не сумев сдвинуться с места, мог только смотреть. Шемаар, обычно, многое понимал без слов, и наверняка все понимает и сейчас, но все равно почему-то равнодушно отворачивается и собирается уходить. Все знал, все видел, но отвернулся, оставив лежать беспомощного, никак не могущего совладать со собственным телом! Теперь Ирен запаниковал всерьез. Такого всепоглощающего ужаса остаться в такой момент в полном одиночестве, брошенным, неподвижным, наедине с невыносимым холодом, он еще не испытывал. Предложение Остера отрезать Шемаару ноги, чтобы помешать ему уйти, перестало казаться таким уж возмутительным. Словно услышав эти мысли, Шемаар вернулся. Глупый Шемаар, зачем ты задаешь вопросы, если видишь, что тебе не могут ответить? Ирьен перестал слушать, что ему говорят — важнее было, что его подняли на руки, и стало теплее. Разве сложно было сделать так с самого начала? Разве нельзя было сразу принести его сюда? Разве нельзя просыпаться прямо тут, в теплой купальне? Но все эти мысленные возмущенные «разве» испарились, стоило Ирьену по-настоящему почувствовать, что значит, горячий целебный источник. В воде стало настолько слишком хорошо, что ненадолго стало чуть ли не хуже, чем после пробуждения. Испугался даже Шемаар — это было заметно по его глазам — вытирал ему лицо, гладил по спине и, кажется, больше не думал поворачиваться к нему спиной и уходить. И это замечательно. И вода восхитительная. И мозаика на стенах, и цветные стекла, разукрасившие водный пар, саму воду и даже влажную кожу на руках. Если каждое пробуждение будут заканчиваться вот так, то Ирьен сумеет с этим жить. По крайней мере, попробует. Он погладил живот Шемаара, такой горячий и гладкий от воды, и снова сравнил, насколько же своя ладонь бледнее этого живота. Несколько дней назад он заметил, что на Шемааре тоже есть узоры, почти как у мунго, только тонкие и едва заметные. Если их лизнуть, то начинало покалывать язык. Если внимательно наблюдать за Шемааром, то можно заметить, как он задумывался в эти моменты, отчего запросто мог застыть с расческой в руках, потерять мочалку или не заметить, как закончилось мыло. Потом он спохватывался и начинал все исправлять, а Ирьену сразу же становилось как-то по-особенному тепло и смешно. Будь на все воля Ирьена, он бы так и остался здесь навсегда. Но Шемаар этого не хотел. С самого первого пробуждения он заставлял Ирьена шевелиться, куда-то тянул, просил делать бессмысленные вещи, вести себя так, как он бы себя не вел, и даже в его собственном доме, где, по словам Шемаара, Ирьен мог делать все, что угодно, он все равно не мог делать все, что хотел. Он пытался объяснить, как все должно быть, чтобы все было правильно, но ни разу не смог это выразить достаточно понятно. Шемаар, наверняка, сейчас уверен, что если Ирьен с трудом разговаривает, то он плохо и думает. Поначалу, когда он проснулся в первый раз, так оно и было, потом — просто казалось удобным, но теперь начало мешать, когда, желая объяснить Шемаару простейшие вещи, Ирьен не мог подобрать нужные слова, или когда на найденные правильные слова Шемаар находил свои, еще более правильные. Это, действительно, раздражало. Ели купальня придала сил, то сад полностью их истощил. Не телесных сил — их было в избытке, но когда Ирьен услышал: «Устали?», то понял, что, и правда, ужасно устал и улегся, устроив голову у Шемаара на коленях. Он полежит, потом сможет сходить в сад еще раз и рассмотреть все уже без того сильного странного и мешающего чувства, которому Ирьен еще не знал названия. Невероятное вино закончилось, но отголоски его вкуса еще ощущались на языке. Таким Шемаар еще не угощал. А еще он не прогонял с колен, терпеливо сидел и занимался тем, что маленьким изогнутым ножиком вырезал буквы на доске размером в два подноса. — Сула, — прочел Ирьен, когда буквы стали разборчивыми. — Это же я? — Ваше семейное имя, — подтвердил Шемаар. — Над входом в ваше поместье должно висеть ваше имя. После долгой паузы, сложив мысли в короткий вопрос и медленно подобрав нужные слова, Ирьен спросил: — Почему не висело? Это ведь мой дом? — Вы правы, дом ваш. Поэтому нужно сделать табличку. — Не висело почему? — Потому что ее никто не повесил. Как только я доделаю, то все будет правильно. Ирьен прищурился. Он чувствовал себя умнее и поницательнее, чем раньше, и уже начал замечать, что Шемаар раздражающе часто не отвечал на заданный вопрос прямо. И сейчас он уходит ответа так же, как делал уже ни раз. Из купальни он вообще убегал. Рывком поднявшись, Ирьен оседлал ноги Шемаара и оперся руками о его бедра — так точно никуда не денется. Рука Шемаара с доской замерла, он явно снова о чем-то задумался. — Вы же устали, — наконец, напомнил он. — Устал, — начал ворчать Ирьен, сжимая и разжимая пальцы на боках Шемаара, отчего в руки даже сквозь ткань шло живое тепло, и недавнее раздражение начинало превращаться в игривость. — Как ты отвечаешь, и я устал еще сильнее. Когда я спрашиваю, ты отвечай. — Я не могу отвечать, пока вы сидите настолько не приемлемо, — заметил Шемаар. — И неприлично. — Я не мешаю отвечать. Твой рот свободный. Приемлемо и прилично! — Неприлично, это значит, что на людях так делать нельзя. — Тут нет людей. Пока нет людей, все приемлемо и прилично! Могу сидеть, помнишь? Это мой дом. Ты сам сказал. Делаю, что хочу, потому что дом мой! — Ирьен перевел дух, поняв, что фразы снова начали выходить путанные и короткие. — Помнишь же? — Вы напоминаете об этом слишком часто, чтобы я мог забыть. — Это хорошо, — удовлетворился ответом Ирьен. — Хорошо, что ты помнишь. Тогда отвечай. — Приличия, - напомнил Шемаар. Услышав в голосе нотки строгости, Ирьен навис и угрожающе помял Шемаара за бока, но увидев, что тот не впечатлился, все же слез и снова лег головой ему на колени. — Когда-то давно вы тут жили, — наконец, ответил Шемаар. — Но потом тут жила другая семья. Они сняли табличку с вашим именем и повесили свою. — Мало! — возмутился Ирьен. — Опять говоришь мало! Где другая семья? Вдруг, она вернется и опять снимет? Вдруг заберет! Надо быстрее повесить табличку! Когда вернется эта семья? — Она не вернется, — рука Шемаара выпустила табличку и успокаивающе погладил Ирьена по голове. — Еще, — сразу же потребовал Ирьен и, увидев вопросительный взгляд, добавил: — Еще гладь! — Получив желаемое, он немного расслабился и заговорил уже спокойнее. — Точно не вернется? Почему не вернется? — Возвращаться некому, не переживайте. Им больше не понадобится именная табличка. Шемаар снова взялся за свою доску. Нож уверенно срезал с нее полупрозрачные закрученные кусочки, и Ирьен уже начал размышлять, как бы забрать у Шемаара эту деревяшку, чтобы он не отвлекался. — Я тут жил? Ты сказал, я тут жил? — и вдруг до него начало доходить то, о чем он раньше даже не задумывался. Он встревоженно приподнялся. — Когда я тут жил? Я не помню! Шемаар! Почему я не помню? Почему ты помнишь, а я нет? Нож замер. Ирьен вырвал его из рук Шемаара и отбросил подальше. — Тот, кто здесь жил раньше, сделал так, что вы все забыли, — аккуратно начала Шемаар. — Я был слишком далеко, и не успел вернуться вовремя, чтобы ему помешать. — Как? — вслед на ножом в сторону отлетела и доска. — Почему далеко? Как мне тоже помнить? — Наверное, уже никак, — вопреки словам, Шемаар расстроенным не выглядел, но Ирьена успокаивающе по спине все равно погладил. — Если же… если все-таки, вы вспомните все, то, вероятно, мне снова придется уйти. Мы не очень хорошо уживались. Ирьен недоверчиво замер, нервными движениями ощупывая Шемаара, словно проверяя, что тот еще рядом. — Уйти? Нет. Нет-нет-нет. Тогда нет. Не очень мне нужно помнить то, что мне не важно, ведь правда? — Вы уже разговариваете гораздо лучше, чем день назад, — похвалил Шемаар и снова погладил по голове. Оторвавшись от него ненадолго, Ирьен сходил за выкинутыми табличкой и ножом, и сел рядом — прилично и приемлемо. — Не уходи. — Он вернул табличку Шемаару. — Даже если вспомню. — Хорошо, — легко ответил Шемаар и, забрав нож, снова занялся доской. В этот раз Ирьена она не раздражала, потому что пока Шемаар вырезает на ней буквы, он точно никуда не уйдет.***
Солнце здесь светило почти так же ярко, как в пустыне, но грело гораздо слабее, поэтому с теплым плащом Ирьен не расстался даже днем. Дом оказался большим, а само поместье после шатра и комнат в башне Остера выглядело целым новым миром, уже дважды вызвавшим приступы бурного сердцебиения и немоты. Шемаар провел его по комнатам и пристройкам, показал где что лежит и, сказав, что чтобы в доме стало тепло, нужно заменить какие-то трубы, оставил Ирьена изучать все самостоятельно. Например, склад — Шемаар сказал, там держат дорогие ткани и редкую еду, потому что магический барьер позволяют храниться вещам долго и не портиться. Барьером Шемаар назвал выпуклые узоры вдоль деревянных стен и на полу. Ирьен поскреб их ногтем, но не заметил ничего необычного. Покопался в сундуках с одеждой, нашел спрятанные между платьями украшения и красивую длинную заколку. С ней он пошел к Шемаару, и тот помог закрутить две косы и сколоть их вместе, на макушке. Хорошо было бы, чтобы Шемаар уделял все внимание Ирьену, а не трубам, но еще до того, как раздражение начало баламутить мысли, он сообразил, что пока Шемаар занимается трубами, он не уйдет далеко, и его можно будет найти в любое время. Ближе к полудню Шемаар оторвался от дел и сообщил, что около ворот сидит некто советник императора Дарэ, и сидит он там с самого утра, прямо на каменных ступенях, не подложив для удобства даже подушку, и ждет, когда ему разрешат войти. — Почему сидит? — не понял Ирьен. — Зачем войти? — Вероятно, чтобы поприветствовать вас лично и пригласить во дворец на встречу с императором, — ответил Шемаар. — В этом нет никакой необходимости, время можно было назначить и письмом, но советник, тем не менее, пришел сам, на самом рассвете. Запомните, в столице крайне невежливо приходить без приглашения в столь ранний час. — Но он пришел? Почему не ушел? Ему нравится сидеть? — А как думаете вы? Почему он здесь сидит, если сидеть на жестких холодных ступенях не нравится никому? — Он не может встать? — сразу предположил Ирьен. — Как я, когда просыпаюсь? — Он может встать и уйти в любой момент. Советник Дарэ немолод, и ему тяжело долго сидеть на холодных камнях. Тем более, без подушки. Но он сидит. Плевать на этого Дарэ, но Шемаар, кажется, был бы рад правильному ответу. Он даже не возражал, когда Ирьен повалил его, присевшего на край веранды, на спину и улегся сверху. — Его попросили, — сказал Ирьен и задумался, не сумев сразу правильно найти слова объяснить, что «попросил тот, кому Дарэ не мог отказать». Будь Ирьен на месте этого Дарэ, разве что-то другое смогло заставить его сидеть на холодных ступенях? — Если бы речь шла об императоре, то правильнее было бы использовать слово «приказали». — Шемаар внезапно не стал стаскивать с себя придавившее его тело, и твердить про приличия, а просто заложил руку себе под голову. Ирьен прищурился и от радости стукнул ногой по полу — скоро, глядишь, и Шемаар совсем привыкнет и перестанет от него сбегать даже в купальне. — Однако, крайний срок, когда вам нужно посетить дворец, наступит только через несколько дней, нет никакой нужды так спешить. У императора нет привычки суетиться. — Почему? — Потому что это не в его характере? — пожал плечом Шемаар. — Или потому что он слишком стар, и умеет ждать? Или потому что он обычно не приказывает подобные глупости и знает, что такое хорошее воспитание? А так же знает, что такое правила приличия и приемлемое поведение. — Сидеть на ступеньках — глупости? — проигнорировал намек Ирьен. — Император не делает глупости? Почему тогда Дарэ сидит? — Возможно, вам стоит спросить его об этому самому? — Нет, скажи ты. Глупости — спрашивать того, кто делает глупости! — и вдруг выдал еще одну идею. — Ему приказал не император? Шемаар почему-то долго смотрел на него, и внезапно, как будто наградив за что-то, погладил по голове. — Ваша речь становится все лучше, — сказал он. — Открыто приказывать любому из императорских советников может только император. Но почему бы не предположить, что советник Дарэ пришел сюда по собственной воле? — Ага! Все-таки, любит сидеть на холодный ступенях? — Например, он хотел быть первым, кто встретится с вами и доложит о вас императору. Это называется «выслуживаться». В последние несколько лет положение Дарэ при дворе стало очень шатким, а, значит, шатким стало и положение его семьи. Возможно, он этим так напуган, что чересчур суетится. Уважение так не заработаешь, но можно попытаться показать свою полезность. — Шемаар свободной рукой поигрывал кончиком косы Ирьена, и как будто думал о чем-то постороннем. И вдруг добавил. — А, возможно, он искренне беспокоится о вашем здоровье, потому что вы ему просто нравитесь. — Так я ему нравлюсь? — не понял Ирьен. — Или нет? — Он может сказать что угодно. И вы можете ему поверить, — ушел от прямого ответа Шемаар и добавил. — Однако, опыт подсказывает, что не стоит доверять напуганному суетливому человеку, который с рассвета сидит на холодных ступенях. — Так какой ответ правильный? — совсем запутался Ирьен. — Возможно, мы узнаем, когда вы позволите ему войти. — Не хочу. Опять скажешь вести себя, как Мортелл. Не хочу. — Как хотите, — не стал уговаривать Шемаар, и как будто сразу же выкинул советника из головы. К неудовольствию Ирьена, который рассчитывал на более длительные уговоры, а, возможно, и на какие-то приятные мелочи взамен согласия. Солнце уже начало клониться к закату и красить небо в красный, когда Ирьен в очередной раз прошелся мимо Шемаара, как будто невзначай, но не услышал о советнике ни слова. — Он все еще сидит? — не выдержал он, в конце-концов. — Сидит. — Пусть войдет, — резко приказал он. Быстрый ответ Шемаара означал, что о советнике тот не забывал, и просто выжидал. — Пусть все скажет, а потом пусть уйдет. Если внимательно наблюдать за спокойно ополаскивающим руки Шемааром, за тем, как он неторопливо и основательно поправляет одежду, откатывает рукава, завязывает волосы в хвост, то начинает казаться, будто он забавляется, испытывая терпение Ирьена на прочность. Это то ли раздражало, то ли, наоборот, вызывало азарт — Ирьен еще сам не разобрался. Пока Шемаар ходил, чтобы впустить советника, Ирьен сидел с вином среди подушек на веранде, закутанный в теплый плащ, как недозрелая бабочка в коконе, и перебирал в уме правила приличия, которых нужно было придерживаться. Не бить советника, не кидать в него вещи, не раздевать, вообще никак и ничем к нему не прикасаться. Он прислушивался к звуку шагов по гравию, и к тихому едва различимому незнакомому голосу. Слова, поначалу невнятные, становились разборчивее, когда невидимый за углом гость приблизился. -… однако, я знаю, что произошло с генералом Хловером, — расслышал, наконец, Ирьен. — Мои опасения, молодой человек, не беспочвенны, и мое здоровье с годами перестало радовать даже моих лекарей, а ведь я плачу им немалые деньги. Не получится ли так, что они потеряют свой доход, если командующий захочет проверить на крепость мои старые кости. «Кому нужно проверять его старые кости?» — Понимаете, юноша, если вопреки моим страстным надеждам командующий не вспомнит о том, что отношения, ранее нас связывающие, не успели еще достигнуть той степени неприязни, которая сделала бы справедливым и закономерным внезапный конец моей службы Его Величеству от рук командующего, то не могли бы вы попросить его быть хоть немного поласковее с этим недостойным советником? Ирьен напрочь потерялся в этих словах и на всякий случай завернулся в плащ еще плотнее, оставив на свободе только руку с винным кубком, в котором плескались недопитые полглотка. — Если вас не затруднит, — продолжал между тем все еще невидимый гость. — Не могли бы вы оказать мне небольшую услугу и посидеть рядом со мной во время этой встречи? Посидеть рядом с ним? Ирьен уже собрался встать, но увидел, наконец, гостя, и передумал. Одежда у него была похожа военную форму — скучная, серая и без узоров. Рябые, серо-белые волосы подстрижены коротко, и свисали гладкими прядями по обе стороны щек. Ирьен помнил седого Остера, и знал, что если на лице много морщин, то человек немолод, а если волосы совсем белые — то совсем стар. Тот, кто сейчас остановился и положил руку Шемаару на плечо, напрашивался на то, чтобы не дожить до глубокой старости с целыми руками. Шемаар вел себя вежливо и сдержанно, на лице его застыла незнакомая полуулыбка. Неужели ему нравится, что его вот так поглаживают по плечу? — Мою благодарность будет не исчислить никакими сокровищами, если во время этой беседы вы сумеете оказать мне посильную опору и поддержку, взамен вы всегда сможете рассчитывать на мою благодарность и благосклонность нашей семьи, ведь если командующие ничего не помнит, то и… — Я все слышу! — прервал их общение Ирьен. Разговаривает с незнакомцем, улыбается ему, позволяет класть руку себе на плечо. Ирьен сжал кулак, смяв пустой кубок от вина — когда допил, не заметил. — Ничего не помню, но запомню. Незнакомец нервно отдернул руку, обернулся и зачем-то пригладил и без того гладкие волосы. Натянуто улыбаясь, он осторожно приблизился и остановился на безопасном, как ему казалось, расстоянии и зачем-то согнулся в поясе — так низко, что Ирьен увидел его макушку с настолько редкими волосами, что они выглядели случайно попавшими на голую кожу шелковыми нитками. Захотелось то ли пощупать эту голову, то ли дотронуться до собственной макушки, чтобы убедиться, что все свои волосы в порядке и никуда не исчезли. — Советник Дарэ, приветствует командующего и от всего сердца скорбит о вашем несчастье, восхищается вашим безграничным великодушием и гостеприимством, позволившим распахнуть двери перед этим недостойным гостем. Ирьен в затруднении покосился на Шемаара. — Советник Дарэ вас приветствует, — сократил тот. — Будет вежливым пригласить его в дом. — Нет! — моментально среагировал Ирьен. Кто этот человек и почему он хочет войти в его дом? — Не в дом. Пусть стоит тут. Или сидит. Вино закончилось. — Ирьен показал смятый кубок. Советник сглотнул. Наверное, тоже хочет выпить. — Я налью. Присаживайтесь, советник. — Шемаар пододвинул подушки, и этому Дарэ пришлось приблизиться мелкими шажками и сесть краешек одной них. Только после этого Шемаар взял целый кубок для Ирьена и наполнил его из кувшина. Почему не наоборот? — Советник, вам принести вино, воду, чай? — Ничего, — вместо советника ответил Ирьен. — Ему ничего. — Не беспокойтесь обо мне, господин командующий, — моментально согласился советник и зачем-то еще раз пригладил волосы, будто опасался, что даже одна волосинка отлипнет от его головы. — Мое присутствие может… — Сам решу, беспокоиться мне или нет, — перебил Ирьен. — Советник — что это? Это семейное имя? Над верандой повисла тишина. — Прошу меня извинить, что это не имя, а всего лишь должность при дворе... — Каком еще дворе? Во дворе нет ничего подобного. — При дворе Его Величества. — Чьего — его? — Ирьена забавляло то, как этот человек с каждым вопросом становится все менее и менее говорливым, а плавная речь, которой он, наверняка, гордился, сбилась на короткие понятные фразы. — При дворе императора, — пришел на помощь Шемаар, чем заслужил благодарный взгляд советника. Ирьен с досадой закусил край кубка и исподлобья взглянул на гостя. — Дурак. Я знаю, что такое советник, — проворчал он, почти не разжимая зубов. — Я читал. Еще я знаю, что такое чайник. В чайнике должен быть чай. Я знаю что такое тайник, в тайнике должна быть тайна. Я знаю, что такое нужник… — он запнулся. — А ты советник, в тебе столько слов, но где твои советы? Что тебе нужно, советник Дарэ? Зачем ты пришел? Зачем сидел на ступенях? Почему ты так переглядываешься с Шемааром, и почему посмел трогать его за плечо? Советник глубоко вдохнул, как-то подобрался и выпрямил спину. — Простите ли вы мне мою неучтивость, если чем-то вас задел или оскорбил, командующий Сула? От генерала Хловера мы услышали, что в походе с вами произошло несчастье, Его Величество с тревогой в сердце ожидал вашего возвращения, и я незамедлительно прибыл, чтобы справиться о вашем здоровье и узнать, есть ли необходимость в лекаре? Благополучно ли ваше самочувствие и не помешает ли последствия вашего доблестного самоотверженного похода дальнейшему служению во имя благополучия империи? Ирьен, прищурившись, смотрел на советника, опять пытавшегося утопить в избытке слов. Потом перевел взгляд на Шемаара. — Советник спрашивает как вы себя чувствуете, — перевел тот. — Он лекарь? Почему он спрашивает? Вопросов больше, чем волос на его голове! — Простите, что послужил причиной вашего справедливого возмущения, командующий… Примите мои искренние сожаления, никто, даже я не ожидал, что все может обернуться вот так. Не могу даже представить как это тяжело в один момент потерять все, чему вы учились и чего добивались всю жизнь. — Советник выглядел человеком, почувствовавшим заметное облегчение. — Вы совсем ничего не помните, командующий Сула? — Хватит говорить, — проворчал Ирьен. — Почему все время спрашивать? Кто ты такой, что меня спрашивать? Где твои советы? И где твои волосы? Руки начали мерзнуть сильнее, он потер ладони друг о друга и потянулся в сторону Шемаара — погреться, но тот, видимо, отгадав намерение, поднялся, забрав винный кувшин. Собрался опять убежать. — Стоять! — возмутился Ирьен, вскакивая на ноги. — Ты. Сиди здесь, — минуя гостя, приказал он и широким шагом умчался догонять Шемаара, но столкнулся с ним за первым же поворотом и облегчением запустил руки ему под рубашку. Вся злость начала таять, оставляя после себя осадок из раздражения и привычного холода. Подбородок удобно поместился на плече Шемаара. — Не уноси вино, оставь. Шемаар в ответ перевернул кувшин, оттуда вылилась пара капель. — Пусто, — прокомментировал он. — Я принесу еще. Вы оставили гостя в одиночестве. Это невежливо. — Он надоел. Пусть уходит. Руки мерзнут. — Если вы вернетесь к гостю, я принесу вам горячее вино. — А если не вернусь, то греюсь вот так. — Он сжал и разжал пальцы, вмяв их в мышцы Шемаара. — Зачем он пришел? Прогоню его. Ты видел, у него нет волос? — Он еще не настолько лысый, чтобы его этим оскорблять. Не прогоняйте его пока, потерпите немного. — Что мне с ним делать? У него есть еще волосы, если я их ему оторву, он станет совсем лысым? — Ему будет больно, поэтому не трогайте его. Достаточно просто посидеть и послушать, как и что он говорит. Вы когда-то умели разговаривать не хуже. Идите, я скоро вернусь. Ирьен еще немного потискал Шемаара, но все же послушно вернулся на веранду и упал на свое прежнее место. Некоторое время он рассматривал советника в тишине, тот в ответ, не решаясь смотреть в глаза, не мог оторвать взгляд от сиреневого халата, который теперь не был скрыт плащом, и переливаясь на закатном солнце, хоть как-то своей красотой и вышивкой мирил Ирьена с присутствием многословного советника. — И что мне с тобой делать, не совсем лысый советник Дарэ? Хотел сделать тебя совсем лысым, но нельзя. Но ты у меня дома, значит, можно. Гость немного побледнел, и уже ожидаемо потянулся к волосам. — Я целиком в вашей милости, но во имя наших с вами добрых отношений, прошу не делать со мной того, о чем можно было бы впоследствии пожалеть. — Гладишь себя все время. Сгладил все волосы. У тебя нет того, кто бы гладил тебя по голове? Бедный и глупый советник Дарэ. — Прошу покорно прощения, если чем-то оскорбил ваш взор. Я всего лишь приехал передать, что Величество выражает вам свои соболезнования, и я поспешил узнать, сможете ли вы с ним встретиться, чтобы лично выказать свою верность? Слова, которые говорил советник, были знакомые, но смысл длинных фраз постоянно ускользал. Неужели нельзя выражаться кратко и понятно, как Шемаар? — Вам нужно съездить во дворец и встретиться с императором, — а вот и он, вернулся так быстро, будто горячее вино ждало его за соседней дверью. — Хорошо, поехали! — Ирьен встал. Если Шемаар сказал «нужно», то он согласен. — Потом вернемся, приготовишь мне что-нибудь яркое. — Не сейчас, ради Неба! — подскочил с места советник. — Я доложу Его Величеству, что вы готовы в любой момент посетить дворец, и он назначит время аудиенции. — Тогда иди, — отмахнулся от него Ирьен. — Уходи. — Не сочтете ли вы за оскорбление, если я озабочусь и пришлю вам учителя по дворцовому этикету? — Советник зацепился взглядом за смятый кубок, все еще лежавший на веранде и поправился. — Учебник. Учебник по дворцовому этикету. Ирьен демонстративно смотрел в сторону, делая вид, что просто не интересуется тем, что говорит советник. Этому человеку вовсе не нужно знать, как мало Ирьен понимал из его речей. — Почему ты сидишь, если я сказал уходить? Надоедливый советник сразу же засобирался, несколько раз наклонился, отступая спиной вперед и быстро заторопился к выходу. Шемаар, все так же, вежливо улыбаясь, пошел проводить гостя. Ирьен выглянул из-за угла, и, увидев, как советник остановливатся у ворот, снова кладет руку на плечо Шемаара, и что-то говорит ему, наклонившись слишком близко. Его счастье, что ворота были слишком далеко, и что когда Ирьен широким шагом приблизился, советник уже успел юркнуть в услужливо открытую для него дверь. Не останавливаясь, Ирьен врезался в эту же дверь, но она к его удивлению, осталась запертой. — Открой мне! — Там город, и там сейчас очень много людей. Прежде, чем выходить, вам стоит немного подучиться себя вести. Видимо, Шемаар считал свои слова исчерпывающими, и оставил Ирьена одного. Ирьен только хмыкнул и пошел на пролом. Но ворота не открылись. Он был уверен, что сумел бы сломать их, но они даже после сильных ударов остались закрытыми. Всех его успехов — сорванная ручка на двери, которая находилась прямо внутри одной из створок больших ворот. В негодовании потрясая этой ручкой, Ирен пошел вдоль стены, все дальше углубляясь в сад. Даже попробовал перебраться через стену, но не смог — то руки соскальзывали, то промахивался, то не допрыгивал до края даже с самого высокого дерева. — Я в возмущении! — заявил Ирьен, поняв, почему Шемаар так спокойно сидит на месте, не беспокоясь, что Ирьен куда-нибудь убежит. — Я в полнейшем возмущении! Это же мой дом! Я хочу выйти и показать этому лысому советнику! — Он давно уехал. Возможно, вы встретите его во дворце и покажете все, что захотите. — А! — раздраженно воскликнул Ирьен, не зная, что ответить, и по привычке хотел залезть Шемаару под рубашку, но увидев свои грязные ладони, снова взмахнул рукавами, и рванул в сторону пруда. — Завтра! — обернувшись, сообщил он. — Утром поеду во дворец! — Не раньше, чем выучите элементарные правила поведения, — тихо проговорил себе под нос Шемаар, но у Ирьена оказался на редкость острый слух. Выучит. Смоет с рук грязь, оторвет Шемаара от его деревяшек, и положит рядом. Он умеет читать и запоминать прочитанное, этого будет достаточно. Слушать он тоже умеет.***
Шемаар провел пальцами по дереву, очищая рисунок от мелких опилок. Явно не знающий куда деть лишнюю энергию Ирьен после ухода советника переворошил весь внутренний двор и сад, пытаясь вырваться за пределы поместья. Похоже, его природное упорство или даже упрямство оказалось не по зубам даже проклятью. Шемаар обернулся, услышав позади громкий всплеск. Пруд был неглубокий, по пояс. Резко вынырнувший из воды Ирьен полез на берег, сердито срывая с себя зеленые длинные стебли. — Упал, — прокомментировал он в ответ на взгляд Шемаара. — Пойду в купальню. Взмахивая мокрыми рукавами, Ирьен умчался к дому. Шемаар поднялся с травы и отряхнулся от стружки. Нужно сходить за сухой одеждой, и пора заняться ужином.