***
Маг был не один. Знакомая духота дома сегодня словно загустела, смешавшись с еще более удушающими запахами женских духов и пудры для волос. Духи были тяжелые, сладкие и из дешевых. Проживший много лет бок о бок с Мариоль Шемаар мог даже определить их примерную цену. Под звуки, доносящиеся из-за закрытой двери спальни, он прошел на кухню и поставил на огонь чайник. На столе вместо настоек и притираний в этот раз обнаружился наполовину пустой кувшин с вином. Любопытно, что же случилось с магом за такое короткое время, прошедшее с последней встречи, и почему так внезапно закончилось его воздержание? Пока грелась вода, Шемаар нашел на полках тот самый мешочек с нарисованной веткой и приготовился немного подождать, гадая, что случится быстрее — закипит маленький чайник или маг закончит свои дела. Не может же быть, чтобы его хватило надолго. Оказывается, мага он недооценил. — Теперь я знаю, почему ты забыл его снять. Появившийся на кухне маг почти упал на скрипучий стул и от расслабленной вялости растекся на нем, как медуза. Выглядел он заметно живее, чем в прошлый раз. Голос окреп и перестал напоминать шепот умирающего от грудной болезни. Даже блеклые глаза, кажется, стали ярче, оттененные бордовеющими щеками. — От кашля, вижу, ты избавился, — заметил очевидное Шемаар. — И не только от кашля, мой дорогой. Ты не против, если я буду тебя так называть? Не нравится? Ну ладно, хотя я это исключительно в благодарность и из лучших побуждений. Ты даже не представляешь, какой подарок ты мне сделал. — Маг, называющий себя Мортиаменисом, говорил и одновременно пытался привести в порядок волосы, завязать прилипшие к потной шее и вискам рябые от седины пряди обратно в хвост. — Знаешь же, наверное, что у магов не бывает детей? Догадываешься, почему? Не потому что это запрещено, как думают многие, и не потому что это ослабляет способности, а потому что спящий змей поднимает голову только в отхожем месте, да и то не без помощи рук. — Маг сдавленно фыркнул, но почти сразу же смех оборвал. — Вообще-то, у нас не было принято об этом даже разговаривать. Не потому что запрещено, а потому что не было интереса к женщинам. Тебе это, наверное, даже не понять. Хотя... Я вот как раз хотел тебя спросить — почему мужчина? — Маг приподнялся, плеснул себе вина из кувшина и снова стек на стул. — Женщины же лучше. — У тебя уже есть опыт, чтобы сравнивать? — Нет, разумеется, но это же очевидно. Хотя, если ты хочешь меня лично в этом переубедить, я над этим поразмышляю. — Бровь Шемаара в ответ на это предложение непроизвольно дернулась. — Зачем ты пьешь эту дрянь? — поморщился маг. — До чего же отвратительный запах. Неужели сам не чувствуешь? Шемаар не стал отвечать, он положил на стол заколку и подвинул ее ближе к магу. Тот в ответ достал амулет, похожий на тот, что Шемаар недавно проносил всю ночь, и положил его рядом с заколкой. Увидев взгляд Шемаара, маг, кажется, осознал свою наглость, спрятал амулет и пробормотал: — Попытаться стоило. Шемаар ответить так и не соизволил. — Все равно попытаться стоило. Так что там? — он взял заколку и потряс ее, вызвав тихий звон висящих цепочек. — Не сработало? Говорил же, что это может быть простое чистое и немагическое романтическое влечение. Ты думаешь, что какая-то богатая дама приворожила твоего приятеля, и он теперь не расстается с ее заколкой? Это, случаем, не тот самый, чьи следы я заметил на моем амулете? В тот раз из этого бедолаги вытянуло немало сил, пока вы с ним «забывали» снять мой амулет всю ночь напролет. Наверное, он не мог потом даже стоять. Может, и здоровье испортил, пускай сходит к лекарю. — Не придумывай. — Ага, значит, угадал? — удовлетворенно усмехнулся маг. — Ну, и каков эффект от заколки? Справившись с волосами, маг теперь перезавязывал пояс на домашнем халате. Судя по тому, что он не кутался в плащи и накидки, мерзнуть он тоже перестал. — Вдали от … объекта интереса она достаточно эффективна. Шемаар не стал рассказывать, как изорвал рубашку, разыскивая в колючих кустах так опрометчиво выкинутую заколку, когда устал в сотый раз слушать про «очаровательно розовые ушки» и «невыразимо мило нахмуренные брови» и решил вернуть ее обратно в волосы Ирьену. И как рядом весело ломал эти же кусты Ирьен, помогавший в поисках, и убежденный, что заколка добавляет ему красоты и неповторимости. — А вблизи, как ты выразился, «объекта»? Недостаточно, я правильно понимаю? — Вблизи работает хуже. — И? Мне нужно тянуть тебя за язык? В чем это проявляется? Он читает «объекту» по ночам стихи и рисует портреты? Или при виде «объекта» у него становится тесно в штанах? — Шемаар на эти слова неопределенно покачал головой, и маг шумно выдохнул. — Почему это нужно тебе, но энтузиазм проявляю здесь только я? — Становится... зациклен, — подобрал, наконец, нужное слово Шемаар. — Не всегда управляем. Если в таком состоянии он захочет добиться своего, то это может плохо закончится. — Плохо закончится для кого? Ладно, забудь. Посиди здесь, в этот раз будет быстрее., — и с ворчанием : — Как же сложно общаться с вами, дилетантами, — исчез в дальней комнате. Время шло, чайник снова закипел, потом опустел, в доме стало слишком тихо. Маг все не возвращался. Возле спальни запах женских духов был еще силен. Шемаар, проходя мимо, легко толкнул ногой дверь. С протяжным обреченным скрипом она медленно открылась, выставляя на обозрение аскетичную кровать с теплыми одеялами, наполовину сползшими в на пол. Поверх одеял, ничем не прикрытая, лежала на спине женщина. Ее голова была повернута к двери, а неживой стеклянный взгляд как будто остановившись прямо на Шемааре. На бледной груди, прямо над соском, ярко выделялся резной металлический кулон. Он был теплый, теплее, чем кожа, на которой лежал. Шемаар подцепил двумя пальцами свободно висящий край одеяла и накинул его поверх тела. — Если ходишь без разрешения по чужому дому, будь любезен, делай это тихо. Скрипы дверей меня отвлекают, а когда я отвлекаюсь, то теряю концентрацию. В дверном проеме стоял маг и держал в ладони заколку. Цепочки на заколке звякали в такт движениям руки, но как-то приглушенно и нескладно. — Для начала проверь как работает, — сказал он, отдавая заколку подошедшему Шемаару. — Я не могу по твоим жалким описаниям понять, от чего именно нужно защищаться, поэтому полностью угадать результат будет невозможно. Если это сработает как надо, придешь еще раз, я закреплю и усилю все заклинания и сделаю из твоей заколки полноценный амулет. Если не зайдешь, то через несколько дней весь эффект пропадет. Прежде, чем положить заколку в карман, Шемаар тщательно протер ее чистым платком. Маг скривил губы, но ничего не сказал. Сдернул только что накинутое Шемааром одеяло, снял с женщины кулон и повесил его себе под халат. — Не советую таким заниматься, — сказал Шемаар. — С чего вдруг? Кажется, я слышу в твоем голосе неодобрение? Или угрозу? Не вкладывавший в свой голос ни того, ни другого, Шемаар вернулся к полкам на кухне и взял уже знакомый мешочек с нарисованной веткой. — Поучать меня не надо. И угрожать не советую тоже — не унимался маг, пришедший на кухню следом и уже успевший на что-то обидеться. — Ты же помнишь, что я знаю твой маленький секрет? Поэтому будь любезен, закрой глаза на мой. И если я случайно попадусь, тебе лучше освободить меня раньше, чем я все разболтаю. — Шемаар взглянул на него через плечо, и маг мгновенно сменил тон на примерительный. — И кроме того, где ты еще найдешь бесхозного мага, который согласится выполнять твои поручения? Если тебя это успокоит, у нас с ней был договор. Она, бедняжка, была давно и неизлечимо больна страшной болезнью, и ужасно страдала от... всех ее проявлений, и я предложил ей облегчение от боли и мучений в обмен на вот это вот. — Он похлопал по своей груди, где под халатом висел амулет. — Поверь мне, она согласилась, не раздумывая. Шемаар снова отвернулся к полкам. Перебирая мешочки и шкатулки с сушеными травами, лекарственными сборами и чем-то еще ему неизвестным, он нашел среди них еще один занятный аромат. Если эта смесь в сухом виде пахнет так, будто способна прожечь череп через нос, то что будет, если ее заварить! Ирьену должно понравиться. — И в конце-концов, мне нужно защитить себя и укрепить дом. — Видимо, молчание было понято как-то по-своему, потому что маг начал оправдываться. — Если у меня не будет хотя бы самого слабого и крохотного барьера, меня найдут даже в этих трущобах. Ты же не хочешь, чтобы меня нашли? — Не хочешь, чтобы тебя нашли, не води в свой дом посторонних людей. — Не стоит беспокоиться. Те, кто сюда заходят, уже никому ничего не расскажут. Ты же не думаешь, что у меня тут проходной двор? — он, наконец, обратил внимание на то, чем занимался Шемаар. — Зачем тебе? Это лекарство от боли в груди и кашля. И ты точно не захочешь знать из чего оно сделано. — Тебе оно уже не нужно, — напомнил Шемаар. — Понадобится, когда ты снова уедешь. — Но увидев, что Шемаар его словам не внял, махнул рукой. — Ладно, забирай. Уже на пороге Шемаар на всякий случай спросил: — Ты что-нибудь знаешь о воспитании детей? — Разумеется, нет! — Я так и думал. Маг с подозрением сощурил блеклые глаза. — Это ты сейчас пытался меня задеть? Или оскорбить? Знаешь ли, я еще не старик, и у меня есть куча возможностей завести себе жену. И ребенка. Или много детей... Дослушивать Шемаар не стал и вышел из дома, закрыв за собой дверь. Даже в переулке трущоб дышалось легче, чем в доме мага.***
К своему собственному удивлению Шемаар с каждым днем все больше убеждался, что знал про Ирьена недостаточно. Раньше тот был скрытен настолько же, насколько сейчас открыт, но долгие годы наблюдений вселили в Шемаара уверенность, что он знал про Ирьена если не все, то все возможное в его положении. Еще более любопытным оказалось видеть, как не смотря на потерю воспоминаний, иногда в этом новом Ирьене все-таки, проглядывали черты и характер Ирьена прошлого. Иногда — взрослого, иногда — ребенка. К счастью, не того ребенка, который вводил в отчаяние своего отца тем, что до трех лет почти не рос, был апатичен и едва научился сидеть к своему возрасту. Он так сильно отставал от своих сверстников, что прежний командующий Сула уже уверился в том, что если его сын и выживет, то останется недоразвитым и физически, и умственно. А потом буквально одним днем Ирьен сначала научился ползать, а потом и проявлять характер. Как же он вопил! Как будто все его силы сконцентрировались только в легких и голосовых связках. Если бы злобными детскими воплями можно было бы убивать, то столица, наверняка, превратилась бы в пустыню почище Серой пустоши. Внезапный приступ воспоминаний закончился , когда Шемаар перешагнул порог поместья. Ирьена он встретил, к собственному удивлению, не в купальне, а на веранде прямо под фонарем. Натащил из дома одеял, завернулся в них, как в кокон, и сидел с книгой на коленях, обнимая обоими руками длинную голубую шелковую подушку. Он поглаживал ее по гладкому боку, что-то ей тихо бормотал и чему-то счастливо улыбался одними глазами. В этот момент его и застал Шемаар. Даже интересно, что Ирьен сделает, если к нему чудом вернется память? Сгорит от стыда, постарается уничтожить свидетелей или устроит геноцид? Нынешний Ирьен смущаться, кажется, еще не научился. — У меня тут какое-то странное чувство. — Он положил ладонь поверх одеял на то место, где должен был быть живот. — Щекотно. — Вы голодны? — предположил Шемаар? — Я влюблен, — вздохнул Ирьен. — Кажется. Сердце трепещет у меня на ладони, а в груди пусто, как... как в моем доме... Нет, не в груди, немного ниже...вот здесь. Все так странно... Душа осиротела без милой улыбки... и буду вечно ждать новой встречи, лишь бы услышать твой голос, душа моя незабвенная... Ирьен даже не дернулся, сидел, мечтательно уставившись в глубь сада, когда Шемаар скреплял ему две косы на затылке заколкой. Пришлось какое-то время подождать. Сначала Ирьен перестал цитировать обрывки стихов, затем гладить подушку и улыбаться саду, потом выпутался из одеял и упал на спину, прямо головой на колени Шемаара. А там уже и обхватил его руками и, приподнявшись, потерся щекой о его подбородок. — Кажется, я все же голоден, — сказал он. — Согреешь мне вино? Ты хотел показать из чего готовить еду, но так и не показал. И еще нужно, чтобы ты помыл мне волосы. Почему ты ушел так надолго? Я так много прочитал, а хотел, чтобы мне почитал ты. — Я уже вернулся. Если ваше сердце больше не трепещет, то пойдемте. Я принес что-то интересное, раз уж вам был не по вкусу обычный чай. Для двоих в этой кухне было слишком много всего. Столы для мяса, столы для рыбы, столы для овощей, три очага таких размеров, что в каждом можно было бы приготовить коня целиком. Закрытые заслонками печки и очаги поменьше. Ножами и тесаками можно было бы вооружить маленькую армию. Котлы, кастрюли и сковороды, начищенные до блеска, но уже покрытые пылью, сгрудились в углах. Чистые, которые использовал Шемаар, висели рядом со входом на крюках. Все это осталось от ушедших Де-Эмеев, при них в поместье было многолюдно, и работа на кухне не прекращалась даже ночью. Готовить полноценный ужин Шемаару не было нужды — генерал Хловер, кажется, вообразил, что в поместье Сула поселилась армия голодающих, и накормить их — его прямой долг. Заходить в гости он пока не решался, возможно, его останавливало отсутствие рядом лекаря уровня мунго, и он довольствовался записками от Шемаара, в которых тот кратко описывал состояние Ирьена, иногда немного преукрашивая. Для Шемаара стало открытием, что Ирьен совершенно не мог различать на вкус большую часть продуктов, и поэтому в какой-то мере стало понятно, почему он не увидел бы ничего странного в куске дерева в своей тарелке. А если это дерево как следует поперчить или запечь в карамели, то без вопрос съел бы все с аппетитом, возможно, вместе с тарелкой. Впрочем, последнему представителю семьи Сула, скорее всего, никогда в жизни не приходилось утруждать себя готовкой. — Давайте пока на этом остановимся, — Когда стало понятно, что Ирьен хоть и запомнил, чем отличается картошка от куска глины, и стал узнавать по внешнему виду нужные съедобные овощи, Шемаар отложил дальнейшие объяснения на какое-нибудь далекое будущее. — Вам нет нужды готовить самому. Более того, ваш статус не позволяет вам заниматься этим собственноручно, поэтому готовую еду вам будут приносить другие. — Кто мне там что не позволяет? — сразу же начал возмущаться Ирьен, но маленький кубок свежеприготовленного горячего вина его сразу же отвлек. — Какие другие? — только уточнил он. — Например, я. Или кто-нибудь из ваших слуг или подчиненных. Если же вдруг рядом не окажется никого, то без еды вы сможете прожить достаточно долго. Если захотите съесть несьедобное, например, кусок дерева, то с вами ничего страшного не случится. Но не пытайтесь накормить этим других, например, генерала Мортелла. Он съест это только из уважения к вам, и ему может серьезно поплохеть. Еще один момент, — пользуясь тем, что язык Ирьена занят вином, Шемаар сразу решил предупредить возможные неприятности. — В столице постарайтесь не есть в незнакомых местах еду, приготовленную неизвестными людьми. Недоброжелатели могут попробовать вас отравить. И хотя вы чрезвычайно устойчивы к ядам, и большинство попыток отравления даже не заметите, но все же никогда не стоит недооценивать своих врагов. Беспечность в таком деле может обойтись вам слишком дорого. Самые безопасные места в столице кроме этого поместья, пожалуй, с некоторыми оговорками — императорский дворец и, наверное, поместье генерала Хловера. - Шемаар перевел дух, чтобы собраться с мыслями. Предстоит еще очень много рассказать, но делать это стоит по частям, чтобы дать время усвоить новые знания. - Надеюсь, я объяснил все понятно, и вы постараетесь не забыть. — Ты всегда объясняешь понятно. — Ирьен отставил пустой кубок и прижался к спине Шемаара, положив подбородок ему на плечо. — Ты говоришь так просто, как будто я до сих пор знаю мало слов. — Главное, чтобы было понятно. Что же я хотел еще... — Ты хотел помыть мне волосы. И ты не хочешь мыть мне волосы, потому что думаешь, что я снова буду драться. Я не буду. Помой меня. — То есть, будете держать себя в руках и не станете засиживаться в воде? — уточнил Шемаар. — Буду держать в руках, — кивнул Ирьен. — Только себя. А ты расскажешь мне про заколку. Зачем она нужна, если без нее я столь бесконечно… романтичен? Влюблен? Одухотворен? Как правильно? На меня находит такое приятное настроение... Шемаар аккуратно складывал уже ненужные овощи в корзину. Можно было бы убрать все потом, но он где-то слышал, что дети лучше обучаются не на пустых наставлениях, а копируя поведение родителей. Шемаар себе не льстил, понимая, что является не лучшим примером для подражания, но, по крайней мере, как убирать за собой мусор со стола он показать способен. — Более правильным будет назвать это приворотом. — В ответ на ожидание во взгляде он пояснил: — Один из видов заклятий. Когда кто-то хочет понравиться другому человеку, он может использовать для этого магию. А чтобы от заклятья защититься, можно использовать амулеты, например, эту заколку. Она еще не совсем... — О! — радостно перебил, сразу же уловивший мысль Ирьен. — Значит, он хочет мне понравиться! Ему надо было просто мне об этом сказать, и я бы сделал все, что он хочет. Так это значит, что я ему тоже нравлюсь? — Это значит только то, что значит. Нравитесь вы ему или нет, лучше вам спросить его об этом самому. Возможно, он просто ждет, что вы и будете делать все, что он хочет. Рассказывать ему обо всех своих секретах, думать только о милых розовых ушках и нежных пальчиках. А ведь вы все еще командующий Южной армии, а это не тот титул, который можно сбросить с себя, как старый мундир. Ваше отсутствие или смерть армия переживет, толковых генералов у нее достаточно, а вот глупые приказы могут ей сильно навредить. — Видя, что угроза для Южной армии Ирьена никак не впечатлила, Шемаар перевел разговор в более понятную плоскость. — Или он попросит вас навсегда отдать ему ваше поместье, и вы потеряете этот дом, купальню и этот сад. И вино. — И купальню? — напрягся Ирьен. Шемаар кивнул. — И дом? И вино?! Пока Ирьен переваривал эту новую для себя мысль и находился в заметном ступоре и расстройстве, Шемаар решил отвести его в купальню. Все-таки, не подобает приличным людям ходить в таком виде. Вода, как всегда, подняла Ирьену настроение и добавила энергичности. Сам Шемаар в воду целиком лезть не стал, только закатал штанины и присел на один из многочисленных выступов-ступенек. Ирьен крутился в воде рядом, скользкий, как мокрая намыленная рыба, игрался с мочалками, картинно показывая, насколько он плохо справляется, пытаясь вымыться самостоятельно. Конечно же, забрызгал Шемаара он тоже совершенно случайно. — Ты тоже сделал этот приворот? — спросил он, лукаво поглядывая на Шемаара, подставляя голову под его руки и поворачиваясь к нему то одним, то другим боком. — Я ведь тоже думаю о тебе много. Мне нравится, как ты говоришь. Хочу стащить тебя в воду и распустить руки, как тогда. Но я сказал, что не буду. Но мне же хочется. — Приворот? Я таким не занимаюсь, — отмел все обвинения Шемаар. — Если бы даже хотел, то не умею. — Тогда почему ты мне так нравишься? — Потому что я за вами присматриваю с самого начала? — предположил Шемаар. Он уже проходил подобное с Мариоль. И еще неизвестно, кого сложнее держать на расстоянии — молодую девушку, плачущую о потерянных из-за ожогов красоте и здоровье, или взрослого сильного мужчину, который искренне не понимает, почему нельзя делать все, что он хочет. — Будь на моем месте мунго или даже генерал Остер, вероятно, вы относились бы к ним точно так же, как сейчас ко мне. Пока Ирьен, обдумывая еще одну новую для себя мысль, прекратил на время вертеться, Шемаар воспользовался возможностью и домыл его волосы. На этом можно было бы и закончить купание, но Шемаар почему-то медлил, и теперь возможностью воспользовался уже Ирьен. — Ты спокойно сидишь, когда я трогаю тебя вот так. — Мыльной ладонью Ирьен проскользил по ноге Шемаара вверх — от щиколотки до закатанной штанины. — И вот так. — рука начала забираться выше к колену, и Шемаар аккуратно ее оттуда убрал. — А он пугается даже когда я его только прикоснусь вот так. — И сразу же продемонстрировал, как именно, дотянувшись до шеи над воротником, для чего ему пришлось подняться над водой по пояс. — Вам пора выходить, — заметил очевидное Шемаар. Ирьен опустил взгляд на себя и недовольно поджал губы. Упав спиной в воду, он сделал маленький круг в воде и вернулся обратно. — Ладно. Тогда вытащи меня. — Он требовательно поднял руки, и Шемаар не стал препираться, подхватил его талию и вынес на сухую плитку. Ирьен так привычно и убедительно изображал перед Шемааром беспомощность, что пришлось его и вытереть, и одеть, и обуть, и еще и погладить по волосам за то, что тот самостоятельно хотя бы вдел ноги в штанины. Может быть, не стоит его так баловать? Шемаару было несложно, но он честно признавался себе, что плохо разбирается в воспитании взрослых, думающих и ведущих себя несоответственно своему возрасту. — Я сейчас пойду в библиотеку и спрошу. Про приворот, — сообщил Ирьен. — Во-первых, сейчас ночь. — Разве ночью нельзя читать? А во-вторых? — Но вы же туда поедете не читать. А во-вторых, он, скорее всего, спит. — Я подожду, пока он проснется. А в-третьих? — А в-третьих, вам стоит пореже попадать под одно и то же заклятье. — Но у меня же есть заколка. Приворот уйдет! — Приворот уйдет, а привычка останется. Ничего плохого, если он вам будет нравится, и если вы даже будете носить ему цветы и читать стихи, но вам как никому другому нужно сохранять разум трезвым. Поэтому я рекомендую сделать вам перерыв и отвлечь мысли чем-нибудь другим. Например, книгами. И лучше теми, которые вы привезли из библиотеки, а не романтическими историями. Так у вас будет больше шансов на взаимную симпатию с этим … Хонатери. — Наверное. В прошлый раз он сказал, что что я занимаюсь совершеннейшей ерундой, и что ты обо мне заботишься, как о кошке... Вот вспомнил, и грустно стало. — Прямо так и сказал? Для простого дворцового прислужника он слишком много себе позволяет, — прокомментировал Шемаар. — Как бы то ни было, в чем-то он прав, и вам стоило бы подучиться, пока есть такая возможность. — Я сделаю перерыв, — проворчал Ирьен. — До утра. А! — вдруг воскликнул он, озаренный идеей. — Я ведь могу не говорить ему, что все знаю! Он же не знает, что у меня есть заколка. Неясно, какие именно мысли начали зарождаться в его голове, но подвижное после горячего купания лицо выражало предвкушение и совсем не чистые помыслы.