***
Спокойная жизнь последних дней сделала его слишком расслабленным и беспечным. Если бы он не рассчитывал всерьез остаться рядом с Ирьеном в столице как минимум до конца сезона, то никогда не позволил бы себе дойти до такого состояния без крайней нужды. Сейчас крайней нужды не было, но вместо нее с Шемааром подшутила появившаяся уверенность, что он, наконец, в целом, держит ситуацию под контролем, а не пытается вовремя реагировать на любую неожиданность. И ни сожженная кухня, ни вновь передохшая в пруду рыба эту уверенность не поколебали. На спокойный долгий сон надежды не было, как и на возможность полностью восстановиться за день или даже за десять. Спал он чутко и просыпался от прикосновений к лицу обмотанных повязками рук или от укусов Ирьена, или когда тот крутился под одеялом и один раз намеривался встать с кровати, но Шемаар, не открывая глаза, перехватил его и притянул к себе. — Хватит бегать, — пробормотал он, не успев подумать, как это прозвучит. Как ни странно, возражений не было - Ирьен ненадолго успокоился, потом перевернулся на спину и встряхнул руками, потом еще раз, и еще. — Болит? — спросил Шемаар. Ирьен лишь сощурил в улыбке глаза. — Проснулся? — вместо ответа спросил он, не переставая шевелить кистями рук. — Почему ты заснул? Что ты делал всю ночь? — Чай..., — закрывая глаза, пробормотал Шемаар. — Пил чай. — Вот как, — Ирьен вздохнул и на какое-то время затих. Насчет чая Шемаар не лукавил. Потерявшего осторожность мага он выловил на улице, где тот успешно заманивал к себе домой трущобную девицу. Поняв, что все планы пошли прахом, Мортиаменис долго выплескивал все свое разочарование, раздражение и дурное настроение и притих только когда ему померещился выходящий из-за угла патруль. Шемаар хотел получить амулет к утру, маг же норовил отложить работу и тайком улизнуть из дома. Договориться удалось не без труда, но пришлось безвылазно караулить на кухне, заваривать себе чай и пресекать попытки Мортиамениса уйти через скрипучее окно и задурить Шемаару голову. Впрочем, последнее удалось — пока Шемаар следил, чтобы маг не отлынивал от работы, тот подсунул ему амулет, ничем внешне не отличавшийся от уже знакомого, но в этот раз Шемаар под утро обнаружил себя заснувшим прямо за столом. Только рядом с поместьем он ясно вспомнил удивленное лицо Мортиамениса, видимо, не ожидавшего, что Шемаар проснется так рано. Или, возможно, не ожидавшего, что проснется вообще. В любом случае, придется искать нового мага. Этот исчерпал кредит доверия. В поместье его встретил запах гари, пришедшая в негодность кухня и лежащий на дне купальни заметно обгоревший Ирьен. Шемаар решил не уточнять — собрался ли тот мыться или топиться, следовало сначала его осмотреть и обработать ожоги. Возможно, ближайший прием придется пропустить. На взгляд Шемаара, лучше бы первым приемом для Ирьена оказалось большое официозное торжество, где солидных степенных гостей — а других там не бывает — представляют согласно строгого регламента, где к каждому приставлены прислужники, готовые подсказать, помочь или объяснить, где от гостей требуется только приехать, выслушать подготовленные приветствия, посмотреть издали на императора, посмотреть друг на друга, сказать свою речь, если есть, что сказать, и также, следуя регламенту, удалиться. Иногда на самую границу империи. Предстоящий прием был другого рода. Много молодых аристократов, водопады вина, музыка, вызовы на поединки, кипящие страсти, новые знакомства, старые соперники, новые любовники, конфузы и рожденные из них сплетни. В общем, обычные развлечения для тех юных аристократов, которые в силу слишком высокого происхождения не могли себе позволить собраться все вместе в менее безопасном месте. Звать на это сборище высокородной молодежи Ирьена было весьма опрометчиво. Шемаар уже успел заглянуть в список приглашенных и тех, кто изъявил желание приехать на прием без приглашения. Пара неудачных смертей - и в столице начнется очередной бардак. Возможно, не только в столице. Генерал Дагил такой возможности тоже не упустит. Впрочем, сам Шемаар нашел бы для себя выгоду при любом исходе. Пока Ирьен пребывает в таком состоянии — это будет несложно. Нужно наведаться к портному, забрать заказ, вспомнил он, проснувшись на миг проверить почему Ирьен до сих пор не двигается. Не может быть, чтобы заснул. Оказалось, тот широко раскрыв глаза, не моргая, смотрит на Шемаара, и было что-то непонятное в его взгляде… Голоден? Больно? Хочет что-то спросить? — Болит, — вдруг совершенно беспомощно проговорил Ирьен. На глазах вмиг набухли огромные капли слез. — А ты пил чай. Все болит, и все сильнее, и не перестает. Я так всю ночь… и теперь больно… А ты пил чай… О сне пришлось позабыть.***
Нет, все-таки, иногда Шемаар очень непонятливый. «Вы тоже хотите чай?» — спросил он тогда, отчего даже Ирьен сначала потерял дар речи, а потом разобиделся еще сильнее. Прояснилось все быстро, но из Ирьена к тому времени успело вылиться столько слез, что их можно было собирать теми сухими мешками из кухни. Но потом Шемаар целый день, чтобы не тревожить замотанные руки, кормил и поил его, как в самый первый день, рассказал про чай, держал его руки в холодной воде, срезал с волос обгоревшие пряди, и поводы для расстройства постепенно пропали. Потом привезли новый халат, и Ирьен совсем перестал жаловался — вдруг Шемаар отговорит ехать. Начинался прием совсем скоро, как только будет готова прическа, наденутся белые перчатки, новый халат, новый белый плащ и заколка с серьгой, можно будет отправляться.***
Карета из дворца то ли задержалась, то ли сломалась, то ли не доехала, и пришлось долго ждать, пока Шемаар договорится с Хловером. Общаться с генералом он предпочитал на расстоянии, записками, но Ирьена учил быть к Хловеру ближе и дружелюбнее. Лучше бы учил на своем примере, а не на словах — так думал Ирьен, но никогда не сказал бы это вслух. — Очень странно, что карета не прибыла вовремя. Не думаете, что вас просто не хотят видеть на приеме? — очень прозрачно намекнул Шемаар. — Главное, что этот прием хочу видеть я, — отмахнулся Ирьен, уже заранее пребывавший в радостном предвкушении и приятном волнении. — Надень мне перчатки, мои пальцы плохо шевелятся. Когда они заживут? — Не сегодня, — уклончиво ответил Шемаар. Наверное, он тоже не знал.***
Когда Ирьен выходил из поместья, то едва сдерживался, чтобы идти ровно и не прихрамывать. А то вдруг Шемаар снова унесет его в кровать и прикажет «не бегать», как тогда, когда Ирьен хотел сбежать к пруду, чтобы в холодной воде унять жжение под повязками. По расчетам Ирьена к приезду во дворец он остынет настолько, что перестанет хромать и чувствовать ожоги. Так оно и получилось. Как же удобно, в который раз подумал Ирьен и пошевелил потерявшими чувствительность пальцами. Неприятно, но удобно. У встречающего прислужника сменилась обычная одежда, но даже украшенная золотой вышивкой смешная шапочка не перестала быть смешной. Ирьен шел за ним по коридорам из зеленых листьев и ночных цветов навстречу непривычному шуму. Острый слух выхватывал обрывки чужих разговоров гостей, невидимых из-за высоких растений. «…я думала, он приличный молодой человек, а оказалось, он даже воевал… по-моему, это мерзко. Тетушка говорила — кто поднимал руку с мечом поднимет руку и на жену.», «Твоя тетушка была совершенно права, моя дорогая, я даже слышала…» «…не самый подходящий день для веселья…» «Приемы и так редки, так еще и нынешний будет испорчен прибывшим старичьем. Сложно было устроить встречу в другой день? Нет, надо было им всем понаехать именно сегодня…» «А не заглянуть ли нам, в таком случае, после приема в цветущий квартал?..» «Я думала о вас слишком долго и много, и мои чувства, наконец, угасли.» «Обманывай себя сколько угодно, но меня ты не обманешь. Я знаю, что ты ходила к магам. Эти чахоточные запудрили тебе мозги». «Единственный, кто пудрил мне мозги, это ты, моя бывшая любовь. И с сегодняшнего дня…» «… истерзал садовника требованиями, но вырастить гигантские троцинии такого ровного нежного цвета у него никак не выходит. Тут явно не обошлось без магии…» «…вы не встречали тут уважаемого Бранона Северного?» «Уважаемого? — точно не встречал, а вот кривоногий Бранон околачивался где-то около стола с напитками…» Насколько же велик этот дворец! Настоящий маленький город, окруженный стеной. Если кое-кто захочет здесь спрятаться, Ирьен никогда не сможет его найти. У здания летнего дворца оказалась только одна стена. Передний край крыши с ажурным балконом под ней держался на высоких золоченых, увитых цветами, опорах, казавшихся тонкими тростинками в сравнении и с крышей, и залом. Свет фонарей выливался из дворца золотым облаком и мягко гас в темноте ночного неба. Это определенно впечатляло. Чем ближе они подходили, тем сильнее сбивал с мысли беспорядочный шум, громкие разговоры и смех. — На входе о вас будет объявлено, — предупредил слуга. — Приветствовать Его Величество следует со второй ступени. Трон находится на возвышении трех ступеней, командующие приветствуют со второй. Командующему достаточно склонить голову и прикоснуться правой рукой ко лбу и груди. Говорить не обязательно. Ирьен не ответил. Эти правила он уже читал, запомнил, но не воспринял всерьез. Много ли разницы, если он приложит левую рук вместо правой, встанет он на вторую ступень или на первую? Книга по этикету считала, что разница существенная, Шемаар объяснял проще. Встанете на самую верхнюю ступень, говорил он, и все решат, что вы особо-приближенный друг императора, претендуете на его власть или угрожаете. Устанете потом доказывать, что это не так. Если вам не дадут взойти на вторую, значит, вы в немилости и с вами можно не церемониться. С жестами то же самое. Жест — действие простое, но люди будут видеть не само действие, а то, что за ним стоит. Если вам из-за прихоти не захочется сделать пару простых жестов, поверьте, потом вам еще меньше захочется разбираться с последствиями. Ну и, насколько я помню, вы хотели показать вашему милому Хонатери, что умеете себя держать в обществе.» И Ирьену вновь казалось, что Шемаар про себя забавляется, когда произносит это «ваш милый Хонатери». Возможно, это только казалось. — Если у вас возникнут любые вопросы или пожелания, — снова заговорил прислужник, державшийся куда большим достоинством, чем те слуги, которые его встречали ранее. — Прошу, незамедлительно высказывайте их мне. Сделаю все возможное, чтобы на приеме у вас не возникло никаких затруднений. Он уже поднимался по широким каменным ступеням ко входу, перед глазами постепенно открывался вид на весь зал, где в самом конце, у стены, возвышалась на большом красивом кресле фигура в золотом халате. Но внимание Ирьена вдруг привлекло другое — на самой границе света фонарей, в саду, между высокими кустами белых цветов мелькнуло знакомое недовольное лицо. — Командующий Сула! — Громко объявили у входа в зал самую краткую из всех возможных версий его титула как раз подходящую для приема подобного рода. Сам же Ирьен вдруг без предупреждения спрыгнул со ступеней и устремился в сад. — Его Величество уходит! — донесся из глубины зала другой, строгий хорошо поставленный голос, голос. Голоса гостей, звучащие для ушей Ирьена хаотичным жужжанием, притихли, а потом загудели как будто все разом. Куда именно так поспешно уходит Его Величество Ирьена мало интересовало, но он знал, что когда тот будет возвращаться, кто-нибудь обязательно громко об этом объявит. — Разве эти прекрасные цветы нуждаются в ножницах? Кажется, не только Его Величество, но и Хонатери собирался при его появлении сбежать. Но не тут-то было — Ирьен успел преградить ему путь раньше. Настороженный и неприветливый взгляд напомнил о самой первой встрече в беседке. Как будто и не было того поцелуя в библиотеке. Как будто Ирьен помешал какому-то важному занятию или чем-то успел обидеть за время своего отсутствия. Белые бутоны под своей тяжестью сгибали ветви куста и нависали сверху почти угрожающе. — О вас только что объявили, а вы даже не зашли в зал. Вы только что продемонстрировали вопиющее неуважение к Его Величеству и ко всем присутствующим. Полагаю, это было сделано не намеренно, но теперь все выглядит так, будто ваша лояльность и доброе расположение Его Величества под большим под вопросом. — Этот дворец просто огромный, а сад непроглядно темный, — не реагируя на слова Хонатери, но хорошенько их запомнив, Ирьен приблизился на полшага. — Я никогда не сумел бы вас найти, не желай вы сами показаться мне на глаза. Не знаю что и думать. Разве своим появлением вы не хотели привлечь мое внимание? Ведь когда я вас вижу, ноги сами несут меня навстречу… — Вините в своей необдуманности меня? Ирьен небрежно взмахнул рукой и откинул плащ за спину. Ткань нового халата завораживающе переливалась в свете переносного фонаря, стоявшего у ног Хонатери. — Его императорскому величеству стоило дождаться в зале, а не убегать, едва услышав мое имя. Возможно, он спешил в уборную, в таком случае, даже если я решал бы последовать за ним, это бы его только смутило. Когда он вернется, я обязательно с ним встречусь и поздороваюсь по всем правилам этикета. Хочу рассмотреть поближе тот золотой халат. И шапку. Очень примечательная шапка. Дальнейшие слова остановил Хонатери — выставил перед собой руку, которой только что прикрывал глаза. — Прошу вас, не продолжайте, — тихо произнес он. — Постарайтесь проявить хоть немного уважения. — Хорошо, я больше не буду обсуждать шапку Его Величества. — Если вы не собираетесь возвращаться в зал… — О, я обязательно собираюсь туда вернуться, — не дал договорить Ирьен. — Но позже. — Думаю, многие захотят с вами пообщаться… — Там слишком шумно, боюсь, никто не услышит моего голоса. Если они захотят со мной поговорить, им нужно будет выбирать место потише. Во время прошлой встречи я вам рассказывал почему я приехал на прием. Может быть, вы даже вспомните, что расстались мы на лучшей ноте, чем встретились сегодня. — Он завел руку за голову Хонатери, чтобы схватить стебель и потянуть его вниз. — Эти закрытые цветы… — перевел тему Ирьен, и сразу поправился. — Бутоны. Напоминают головы огромных белых змей. Ножницы щелкнули, и Хонатери подставил под падающий бутон ладонь. — Вот и все, — Он посмотрел Ирьену прямо в глаза - не отводя, по обыкновению, взгляд. — Голова этой вашей змеи теперь у меня в руках. — И эти руки словно созданы для моей змеи. Посмотрите, как цвет вашей кожи дивно сочетается с ее идеальной головой. - Ирьен понизил голос и улыбнулся одними глазами. Хонатери моргнул, и вдруг отчего-то резко вспыхнул румянцем и отвернулся к кусту. Кажется, он хотел прикрыть глаза ладонью, но руки были заняты. После секундного колебания он резко протянул цветок Ирьену. — Забирайте и идите уже на прием. Было совершенно непонятно, почему Хонатери так засмущался, и почему от того, что Ирьен поднес бутон к губам, румянец с ушей перетек даже на шею. Еще чуть-чуть и покраснеет даже шапочка. В книгах, когда герой целует цветок, переданный ему милой дамой, то следом дама должна поцеловать героя. К сожалению, Хонатери таких книг, видимо, не читал. Появление еще одного человека никого не застало врасплох — шаги и треск ветвей были слышны издалека. Ирьен посчитал, что незнакомец последует нормам приличия, извинится и пойдет своей дорогой. Но приличиями на этом приеме, очевидно, можно будет пренебречь. Ирьен окинул быстрым взглядом высокого незнакомца, его короткие светлые волосы, голубую тонкую и совершенно не согревающую рубашку, узкие, наверняка, неудобные, штаны и голубые туфли с бантами. — Заметил среди кустов что-то яркое, думал, сбежавший павлин, а оказалось — это вы. Таким тоном с Ирьеном не разговаривал еще никто. Возможно, это был какой-то намек, двусмысленность или даже оскорбление, но незнакомец улыбался, значит, ничего плохого он в виду не имел. А даже если и имел, Ирьену не было до этого никакого дела. — Должно быть, ваши глаза нуждаются в осмотре лекаря, — мирно ответил он. — Павлин — это маленькая птица с красивым хвостом. — Как же, как же, знавал я одного отличного лекаря. Не вы ли его на днях избили так, что его родные дети во время погребения не узнали? Озадаченный вопросом незнакомца, который явно все знал про погребение и детей лекаря, Ирьен вежливо попытался спровадить его подальше. — Если вы хотите найти того самого лекаря, тогда идите и поищите другого лекаря в другом месте. Не нужно мне мешать. Я занят. И я не лекарь. Сложно было что-то понять по незнакомому улыбающемуся лицу. — Заняты? - мягко, даже ласково спросил незнакомец. - Заняты чем-то настолько важным, что без колебаний решили мне угрожать? Если вы опасаетесь, что я расскажу почтенной публике как вы домогаетесь этого юного служку, то совершенно правильно опасаетесь. - Улыбка стала еще шире. - Неужели за вашей вечной маской высокомерия скрывались настолько извращенные пристрастия и непритязательный вкус? Давайте же, - воскликнул он громче, чем требовалось. Ирьен и так все прекрасно слышал. - Расскажите, что я все неправильно понял и сам глупец. Посмеемся вместе и пригласим кого-нибудь из гостей присоединиться к веселью. Незнакомец потянул руку к Хонатери, но Ирьен шагнул и встал между ними. — Не знаю кто ты и не знаю, что вы слышали и что из этого поняли. Возможно, вам стоит проверить у лекаря ваши уши. Я не домогаюсь. Я разговариваю, — он попытался подобрать нужное слово. — Соблазняю. А ты мешаешь. Исчезни. А то он испугается и уйдет. Незнакомец отшатнулся и уставился на Ирьена, как на говорящий куст. Сам же Ирьен досадовал на собственное нетерпение, из-за которого растерял все недавнее красноречие и теперь не успевал красиво подбирать слова. — Уйдет, найдете такого же. Тут их десятки. Они же все на одно лицо. — Вам нужен лекарь, — все еще мирно ответил Ирьен. — Пускай осмотрит ваши глаза. — Поверьте, лекарь здесь нужен только вам. Ваши мозги съела-таки серая пыль. И, кстати, ваш служка уже ушел. Ирьен рывком обернулся. За спиной никого не было. И за цветами тоже. Возможно, вон там дальше, в темноте, сейчас задевала кусты не птица, но Ирьену оставалось только досадливо выдохнуть. — Невоспитанный стриженный болван, — проворчал он себе под нос, окончательно теряя всякий интерес к незнакомцу. — Пришел и все испортил. Унывать он и не думал, мысль о том, что Хонатери где-то рядом и возможно наблюдает за ним из темноты настраивала на добродушный лад. Он покажет себя с лучшей стороны, будет вести себя прилично и точно никого сегодня не убьет. Другими словами, не сделает ничего, что больше всего отталкивает милого Хонатери.***
В зале было слишком ярко, слишком много цветов, огней, людей и звуков. Прислужник, встретивший его у кареты, то ли где-то потерялся сам, то ли потерял Ирьена. Сам же Ирьен, едва взойдя по лестнице, окунулся в вездесущий шум, переливы и отблески огней, многоцветие нарядных людей, мигом впечатлился и замер у входа неподвижно, как расписная колонна рядом. Он-то думал, что после прогулки по городу его будет сложно сбить с толка, но такого изобилия цветов и шума он не ожидал. В книгах встречались слова «головокружительное величие», и голова у Ирьена, действительно, начала закружиться. — Впечатляет, не правда ли? Не встречал вас здесь раньше, и не видел, чтобы вас официально представляли, — послышался рядом голос. Ирьен не сразу понял, что обращались к нему. Еще один молодой парень и похожая на него девушка, державшая его за руку. У обоих — короткие волосы цвета шоколадных конфет и одежда одинаковых оттенков бордового. Похожие наряды Ирьен видел в галерее на картинах, и ни разу не встречал в самом городе. Ирьен окинул взглядом зал уже более уверенно. — Вы знаете всех этих людей? — поинтересовался он. — Обычно да, но сегодня прием посетили те, кто предпочитает обходить такие мероприятия стороной. После сами знаете каких событий начинается передел сфер влияния, и этот прием хорошая возможность показать свою лояльность и завести новых друзей, — солидно объяснил молодой человек и сразу же улыбнулся. — Вы сейчас тоже пытаетесь завести новых друзей? — как можно мирно спросил Ирьен, увидев, что девушка смотрит на него настороженно, тогда как ее спутник излучает дружелюбие. — Именно так. Знакомлю сестру с высшим светом, — беспечно рассмеялся молодой человек. — Прошу прощения, я не представился. Мартен Дорарьер и моя сестра Арселия. Судя по одежде, вы с юга. Наверное, слышали все из первых уст. Вы протеже генерала Дагила или сопровождаете командующего Сула? Хотя, вы не похожи на военного. — О, — озадачился Ирьен, даже растерявшийся от того, что кто-то здесь его не знал в лицо. — Я сопровождаю только самого себя. И стоило Ирьену подумать, как же повезло с самого начала встретить этого открытого и разговорчивого парня, как за спиной раздался уже знакомый голос. — Не связывайтесь с ним, юноша, если не хотите, чтобы к вашей репутации прилипло несмываемое пятно. А если вы ищите вашей очаровательной сестре жениха, то сейчас вы ищите его в самом неподходящем для этого месте. Ваша сестра точно не в его вкусе. А вот насчет вас я не уверен… Я прав, командующий Сула? Молодую пару как ветром сдуло. — Стриженный болван, — снова с досадой проворчал Ирьен, глядя в спину сбегающему Мартену Дорарьеру, потом вспомнил о манерах. — Извольте перестать путаться у меня между ног… под ногами и распугивать людей. — Это ужасно занятно! — излишне картинно рассмеялся стриженный. — До меня дошли слухи, что вы не в себе, но, право-слово, я не ожидал, что это настолько забавно. Не беспокойтесь, господин Сула, я не опущусь до того, чтобы оказаться у вас под ногами, и уж тем более — между. Ирьен нашел, что это прозвучало забавно. Наверное, этот стриженный не так уж и плох, и возможно, просто хочет, чтобы Ирьен уделил ему все внимание. — Тогда пойдемте отсюда, составите мне компанию. — Он подхватил его под руку и хотел потащить в более тихое место, но тот остался стоять и церемонно высвободил руку из деликатного захвата. — Пощадите мою репутацию, господин Сула, если они увидят, что я с вами уединился, моему имени уже не отмыться вовек. — Он отодвинулся на полшага и демонстративно сложил руки за спиной. Атмосфера вокруг чем-то неуловимо изменилась. Разве все эти люди не были только что заняты своими делами? — О, Майдкюген решил поиграть, — услышал краем уха Ирьен комментарий кого-то из гостей. Не было необходимости оборачиваться, чтобы понять о ком шла речь. — Майдкюген? — решил уточнить Ирьен. — Вы из семьи командующего западом? Сам командующий, насколько я читал, не такой болтливый дурно воспитанный болван. — Вы... — осекся болтун, но молчание было недолгим. — Кажется, зря я не верил последним слухам. Отец много раз мне говорил не иметь дел с сумасшедшими. В их головах бродят слепые бешеные собаки. А бешеных собак нужно сжигать. — Вы живете с отцом? — в конец растерявшийся Ирьен почти не понял, при чем тут слухи, бешеные собаки и отец этого болтливого Майдкюгена. — Кажется, рядом с вашим отцом живет много бешеных собак, — сделал он логичный вывод. Кто-то за спиной, не скрываясь, хмыкнул. — А вот это уже ничем не прикрытый повод, — еще шире улыбнулся Майдкюген. — Раз вы достаточно разумны, чтобы опуститься до прямых оскорблений, значит, в состоянии ответить за свои слова в поединке. — Зачем? — искренне удивился Ирьен такому резкому повороту. — Я не собираюсь сегодня никого убивать. — Разумеется, вы меня не убьете! Я же не беззащитный лекарь. Парень приблизился и проговорил последнюю фразу прямо Ирьену в лицо. Ирьен с самого начала был озадачен. Этот парень ходит за ним по пятам. Сравнил его с павлином, наверное, оценил, что этот новый халат, действительно, хорош. Проявляет дружелюбие и много улыбается, но его слова иногда звучат не дружелюбно. Но если бы ему не нравился Ирьен, разве стал бы он крутиться около него? Когда же его лицо оказалось близко, у Ирьена не осталось сомнений. Он двумя пальцами взял его за подбородок и поцеловал — просто и без изысков. И не стал удерживать, когда тот отшатнулся. — Вы окончательно утратили разум?! — О? Я ошибся? — Ирьен сложил руки на груди и склонил вопросительно голову. — Вы так часто мне улыбались и говорили столько комплиментов… я был уверен, вы со мной заигрываете. — Да вы, и в самом деле, не в своем уме! - Майдкюген вытер рот платком и картинно уронил его на пол широким красивым жестом. Ирьен впечатлился и запомнил. — Тогда почему бы вам прямо не сказать, чего вы от меня хотите? - он сделал шаг навстречу, и Майдкюгенна шаг отступил. - Поединок с вами меня не интересует. Я же сказал, что не собираюсь сегодня никого убивать. — Вы только посмотрите, сколько самоуверенности от человека, который, наверное сейчас путает правую и левую руку. Не беспокойтесь, я вас тоже не собираюсь убивать, только немного удовлетворить собственное ущемленное достоинство. — Ваше достоинство ущемили ваши слишком узкие штаны, — высказал Ирьен очевидное. — В отличие от вас, я не храню свое достоинство в штанах. — Даже так? — немного опешил Ирьен. — И что тогда вы храните в… — Ох, Сула, не пошлите. Это для вас слишком не характерно. Незнакомый голос принадлежал мужчине в возрасте. Ирьен снова обернулся к парню в узких штанах. — Я не планировал ни с кем драться и давайте на этом закончим наше общение. Оно перестало быть интересным, как и вы сами. — Просто будьте честны и признайтесь, что без своих генералов вы просто высокомерный трус, который не знаете с какой стороны браться за меч. — В этом что-то есть, — тихо переговаривался кто-то за спиной, явно не желая быть услышанным. — Сула и раньше избегал поединков. — Полная чушь, — возразил кто-то. - Он же вроде воевал. — А как тогда ты это объяснишь? «Я знаю с какой стороны браться за меч» — хотел возразить Ирьен, но слова лучше подтверждать делом. Свидетелей вокруг много, это хорошо. Свидетели — это важно. Репутация тоже важна. Он читал, что трусов презирают больше, чем убийц. — Если вы так настаиваете… — все еще с сомнением протянул Ирьен. Он помнил сколько крови бывает всего от одного взмаха меча и как потом бордовые потеки портят его одежду. Зря он избегал тренировок. Когда вернется, попросит Шемаара рассказать, как себя вести на поединках, чтобы оставить чистыми и халат, и репутацию. — Настаиваю. — Ладно, но… Поток воды обрушился сверху, не дав договорить. Следом, буквально на волосок разминувшись с плечом, грохнулась об пол широкая металлическая чаша, взорвалась брызгами на всех, кто стоял рядом, и несколько раз качнувшись, замерла на мятом боку. Кто-то вскрикнул, кто-то выругался, в зале, наконец, стало тише, зато на балконе и вокруг Ирьена поднялась какая-то непонятная суета. На долю мгновения наверху мелькнуло знакомое лицо. Если это Шемаар, то ладно. Ирьен понимает намеки. Даже такие мокрые. — Только не говорите, что эта досадная неприятность важнее нашего поединка, — не унимался Майдкюген, не дрогнувший и не отступивший ни на шаг даже когда чаша ударилась в опасной близости от его туфель. Ирьен тряхнул широким рукавом, и брызги щедро плеснули Майдкюгену в лицо. — Все что угодно важнее вашего дурацкого поединка, — проворчал он. — Подеритесь с кем-нибудь другим, сегодня тут очень многолюдно, какой-нибудь идиот обязательно найдется. А мне нужно высушить новый халат. И плащ. — Заложили свой последний военный мундир, чтобы купить этот павлиний наряд? Или у вас завелись лишние деньги после грабежа поместья Де-Эмея? — Да, я тоже считаю, что наряд замечательный, — улыбнулся одними глазами Ирьен и повел плечами — от холодной воды начала стынуть спина, нижняя рубашка прилипла к телу, но внимание вдруг приковал к себе сад, точнее небольшой освещенный его кусочек. Майдкюген проследил за его взглядом. — О, значит, соблазнение слуг вас интересует больше, чем потеря чести и достоинства? — Что угодно меня интересует больше, чем ваши честь и достоинство, — добродушно отозвался Ирьен и, тряхнув рукавами еще раз, покинул зал, больше не обращая внимания ни на назойливого любителя поединков, ни на остальную публику, которая молча перед ним расступилась. Из-за невыносимого разнообразия нарядов, звуков и цветов весь этот прием, даже не успев для Ирьена начаться, уже слился в утомительную, мельтешащую перед глазами мешанину, оставив позади которую он почувствовал себя значительно лучше.***
Догнавшего его слугу, который со смесью услужливости и настойчивости попытался отвезти его в гостевую конюшню и выпроводить за дворцовую стену Ирьен не отослал только из-за темноты. Сад был освещен недостаточно, чтобы Ирьен самостоятельно нашел дорогу в библиотеку. Спорить слуга не посмел, послушно сопроводил и был отослан сразу же, как Ирьен вошел в кабинет. В самом кабинете, казавшемся из-за полумрака незнакомым, Ирьен заметил силуэт на самой границе тени только когда он пошевелился. Но какое-то чутье сработало раньше зрения. — Вы не поехали домой? — спросил Хонатери, не подходя близко. — Дома я не встретил бы вас, — застежка на плаще была достаточно крупной, чтобы Ирьен смог ее расстегнуть, не снимая перчаток. Плащ отправился на спинку стула. Шемаар был меток или это случайность, но кажется, ни капли не пролили зря — вся вода стекла по шее за воротник. — Мне жаль, что прием для вас закончился вот так. Хоть я и предупреждал, что, молодые господа еще не освоившие в должной мере такт и хорошее воспитание могут вести себя опрометчиво и испортить вам вечер, но надеялся на лучшее. — С того момента, как я увидел вас, этот вечер стало невозможно испортить, — по полшага начиная приближаться, ответил Ирьен. — Вас оскорбило поведение молодого Майдкюгена? — Хонатери не сбегал, как обычно. Наоборот, сделал шаг из тени, давая возможность Ирьену его рассмотреть получше. — Вы собирались принять вызов на поединок. Хотели убить и его? — Вы за мной наблюдали? Я так и думал, — заулыбался Ирьен. Развязать пояс халата было совсем просто — дернуть за нужный кончик, а остальное доделала скользкая гладкая ткань. — Этот Майдкюген так настаивал, что я подумал, если сломать ему ногу, то он больше не сможет за мной ходить, и я не испачкаю свой плащ. Хонатери никак это не прокомментировал. — И Его величество вы не застали. — Мне показалось, что он от меня сбежал. Вот вы постоянно от меня сбегаете. Наверное, и он тоже. — Но его вы почему-то не преследуете. — Мне не нужно его преследовать. Я же влюблен не в него. Хонатери потер лоб, потом переносицу. — Влюблены? — уточнил он. — Даже сейчас? — Сейчас не так, как в прошлую встречу, по-другому, но какая разница? — он понял, что имеет в виду Хонатери, но не подал вида. — И вы так просто об этом мне говорите. Пока Хонатери стоял на месте, Ирьен успел без резких движений подойти совсем близко. — Разве я еще вам об этом не говорил? Ах, нет, — вспомнил он. — Я говорил Шемаару. Глядя, как Хонатери потирает лоб то ли от недовольства, то ли в замешательстве, Ирьен безуспешно пытался расстегнуть верхнюю застежку халата. — Рассказывать о таких вещах неизвестно кому… Разве он не объяснил вам крайнюю неуместность и постыдность всего этого? — О, совсем наоборот, — застежка сломалась и Ирьен принялся за вторую уже осторожнее. — Мне кажется, он нашел это крайне удобным. Теперь я постоянно слышу «Считайте, что люди на улице — ваш любимый Хонатери, отнеситесь к ним бережно». «Нельзя сжимать курицу слишком сильно, вы ее раздавите. Держите ее так, будто это ваш милый Хонатери» Эх, проклятая застежка! Хонтатери секунду стоял, потом отвернулся. И неожиданно усмехнулся. — Кажется, он знает, как вам объяснять нужные вещи. — Но иногда он это делать не успевает, — пробормотал Ирьен, понимая, что застежка не поддается. — Поможете? В перчатках неудобно. — Так снимите их. — И правда. И скоро перчатки лежали на столе. — Вы ранены? — Хонатери заметил повязки. Ирьен просил Шемаара не заматывать ладони целиком, иначе перчатки не налезли бы. — Обжегся, — пояснил он, показывая ладонь. Застежка все равно не поддавалась. — Теперь еще хуже получается. Расстегните. Хонатери все еще не торопился помогать, поэтому вторая застежка оказалась сломана так же, как и первая. — Перестаньте. Как вы в таком виде будете уезжать? Вас совсем не волнуют какие о вас пойдут сплетни? Подумают, вы занимались развратом по углам, как какой-нибудь малолетний… — Это досадно, — согласился Ирьен, так и не услышав, кто именно «малолетний». — Когда они думают, а я этим не занимался. Да помогите же, пока я не порвал всю одежду. Пальцы совсем не слушаются. Лицо Хонатери с недовольно сжатыми губами оказалось совсем близко. Расстегнулась сначала одна застежка, следом — еще одна, и еще — и халат распахнулся. И сразу же отправился на соседнее кресло. Нижняя рубашка вымокла насквозь и липла к телу, как холодная вторая кожа. — Какая мерзость, — он сдернул с себя мокрую рубашку, не потрудившись ее расстегнуть, и бросил поверх халата. Она сползла по гладкой ткани на пол бесформенной белой тряпочкой. Штанам повезло больше, их можно было оставить, но видя, с каким лицом Хонатери смотрел на раздевание, Ирьен развеселился и не захотел останавливаться. С поясом он справился не сразу. — Так холодно, что я перестал чувствовать свои пальцы, — объяснил он порванную завязку. — Вы перестали чувствовать границы приличия, — едва слышно проворчал Хонатери. Его порозовевшие щеки еще больше развеселили Ирьена. Не портило настроение даже стремительно немеющая от холодной влаги кожа. — Мне говорили, что приличия нужны, чтобы хорошо выглядеть в глазах посторонних людей. Тут нет никаких посторонних, все мои вещи вымокли, поэтому отдайте мне свою… свое… как называется эта одежда? — Вы слышали? — У меня превосходный слух, — уведомил его Ирьен. — Во мне вообще много всего превосходного. Я прекрасно выгляжу, у меня красивая одежда и очень высокий статус. Еще есть целое поместье и превосходная купальня, которую я вам как-нибудь обязательно покажу. Так не лучше ли со мной… хотя бы дружить? — Вы своеобразно предлагаете дружбу. Но вы правы в том, что у вас слишком высокий статус. И вам нужно одеться. Это уже переходит границы. Ирьен развел руки в стороны. — Почему? Разве во мне есть уродство, которое нужно прятать под одеждой? — Он встал у стола, подперев Хонатери с одной стороны, и улыбнулся — как получилось как будто чужим неживым от холода лицом. — Я читал, — сказал он, — Что под маской смущения на самом деле скрываются тайные помыслы и желания. И теперь я очень хочу узнать, что именно заставляет смущаться вас. — Где вы это читали? — Хонатери упорно смотрел куда-то вбок, но сбегать не пытался. — В той чудной книжке по воспитанию, которую вы прислали на днях. — Разве там такое было? — Значит, все же ее прислали вы, — разулыбался одними глазами Ирьен. Не смотря на огромное желание прижаться к теплому Хонатери всем телом, он держал себя в руках и не уставал себя за это мысленно нахваливать. — Возможно, я читал это в какой-то другой книге. Хонатери все же не выдержал. — Я принесу какую-нибудь одежду. Ирьен нагнал его у самой двери. — Тогда я с вами. — Вы не можете в таком виде… — и осекся, поняв, видимо, что Ирьен как-раз таки может. — Вам нужна сухая одежда. — Тогда отдайте свою. Но я не настаиваю. Если вам тоже холодно, я пойду поищу что-нибудь… — Ирьен решительно взялся за ручку двери… сверху его руку прижала белая ладонь. Не просто теплая, а горячая. — Не надо, — глядя куда-то в сторону, сказал Хонатери. — Я отдам вам свое анобо. — О, вот как это называется? Дверь моментально оказалась забыта. И Ирьен завладел рукой Хонатери, зажав ее между своих ладоней — она как живительный источник возвращала чувствительность его пальцам и коже. Но когда Хонатери начал отступать, Ирьен снова его не удерживал. Отойдя к карте города, где тени были гуще, Хонатери быстро расстегнул и снял с себя анобо — то, что Ирьен раньше принимал за длинную голубую плотную рубашку и кинул ее Ирьену. — Прикройтесь же, наконец! — А рубашку? — Ирьен не сдержал улыбку, услышав такое неуважительное обращение. Прочитав книги по этикету, он более чем прекрасно понимал, что не только он сейчас переходит границы дозволенного. — Не могу же я ходить только в этом. — Конечно, можете! — Конечно же нет! — он повесил анобо на кресло и в два шага приблизился к Хонатери раньше, чем тот успел отодвинуться или сбежать. — Если правильно носить с рубашкой, значит, нужна рубашка. Белая ткань выглядела дорогой. Шемаар показывал разницу на примере собственных рубашек и вслух подсчитывал сколько будет стоит порвать каждую из них. По всему выходило, что с рубашкой Хонатери нужно обращаться исключительно бережно. Он намекающе подцепил пальцем завязку у горла. — У вас вообще нет понимания норм приличий? — Нормы? Это то, что помешает сделать вот так? Рубашка скреплялась всего тремя аккуратными завязками — стоило дернуть, легонько, первую — у плеча, и воротник опал сам собой, обнажив шею и ключицы. — Вы слишком близко, — понизил голос Хонатери. — И я не уверен, что вы в полной мере понимаете, что делаете. — Рядом с вами тепло, — Ирьен перешел на шепот, и это было совершенно непривычно — голос не слушался и прерывался. — Не пугайтесь. Я не сделаю вам ничего плохого. Только погреюсь. — Дело не в испуге, а в вашем недопустимом… Удержаться было невозможно. Хонатери ворчал, но не попросил прекратить, а значит, прекращать нет нужды. Кожа под рубашкой согрела пальцы. Ирьен проскользил ими, едва касаясь, от самой шеи до пояса штанов. Он как-то по-другому представлял Хонатери под одеждой — как мягкое нежное пирожное, с кожей без единого изъяна, или нежной как лепесток того белого цветка. Но вся мягкость, оказывается, заканчивалась у края воротника. У основания шеи стал заметен ровный длинный шрам, обрывавшийся прямо на ключице — упирался в самую кость. И еще вот тут, под ребрами слева — на этот раз совсем грубый и неаккуратный. — Откуда это? — заинтересовался Ирьен. Тело в его руках не выглядело ни мягким, ни изнеженным. Разве что излишне напряженным. Хонатери сглотнул, когда Ирьен покружил пальцем вокруг шрама. — А это? — еще один Ирьен нащупал сбоку на спине, чуть выше талии. Согретые пальцы уже могли безошибочно оценить размеры и грубость рельефа. — Меч? Нож? — Друг. Ирьен медленно вел обе ладони по спине, под рубашкой, и чувствовал, как быстро бьется сердце у обоих. Если бы не кулон, он бы наверняка давно потерял бы голову. В какой-то момент он едва успел заметить, как недавнее веселье сменилось более привычными чувством нежности и влюбленностью. Какая же приятная вещь этот приворот. Он снял и отбросил эту дурацкую шапочку, чтобы запутаться пальцами в паутину волос. — От меня можно не ждать ножа в спину. — Неужели? — Мне не нужен нож, чтобы вас убить, — прошептал он и нежно потерся щекой о щеку Хонатери. Забывшись, он прикусил его подбородок, как привык это делать с Шемааром, и даже от легкого укуса остался след, который Ирьен лизнул. — Ваши руки, — вдруг отчего-то вспомнил Хонатери. — Болят? — Только когда прикасаюсь, — Ирьен показал как именно, проведя ладонью вверх до шеи. Зажмурился на секунду. — Просто горят. — Тогда почему не прекратите? Что хотел Хонатери сказать еще, так и осталось неизвестным — Ирьен нашел губами его губы, и вдруг оказалось, что Хонатери не нужно было ничему учить. Целовать его оказалось невероятно приятно. Не быстрыми урывками, а вот так — долго, нежно. От тепла, волной пробежавшей по затылку вниз по шее и дальше по позвоночнику, Ирьен растаял. Виски и скулы как будто сдавило невидимыми горячими ладонями, кожа на лице стала чувствительной настолько, что он ощутил, как прядь волос касается лба. Мысли начали плавиться, как твердый мед в горячем вине, но кому сейчас нужны эти мысли? Он терялся во времени и новых ощущениях, пока край кушетки не попал под колени Хонатери, и тот не смог устоять на ногах. Ирьен подставил руку под спину и навис над ним сверху, и только внезапно обострившаяся внимательность дала понять, как сразу же напряглось тело в руках. Может, боится, что его раздавят? И Ирьен одним движением поменялся с Хонатери местами — тот только приглушенно выдохнул от неожиданности. Теперь руки Хонатери упирались по обе стороны головы Ирьена. Белые волосы свободно ниспадали, щекоча обнаженную кожу, как и повисшая на локтях так и не снятая рубашка. Хонатери снова сглотнул. Нервничает? В таком случае, он нервничает слишком часто. Но хотя бы не убегает, чем Ирьен и воспользовался — дав волю рукам. Хонатери как будто все еще сомневался. И тогда Ирьен решил все за него — обнял за талию и прижал к себе. Какой же он теплый. — Не упирайтесь в меня вашим… — попытался хмуриться Хонатери. — Но у вас же тоже… Ирьен нежно пробежался ладонями вверх по спине, надавил на затылок и притянул голову Хонатери к себе. — У вас напрочь отсутствует… — бормотал Хонатери. — Если вас застанут в таком виде… Весь этот… — Вам же нравится. Но вы ворчите. Не нужно столько ворчать. Что вас смущает? — Просто не привык к подобному. Это совсем на меня не похоже. — У вас это тоже в первый раз? — Не в первый, но… — едва разборчиво бормотал Хонатери и добавлял что-то уж совсем непонятное на другом языке. — Почему вы остановились? — О, я просто не знаю, что делать дальше, — признался Ирьен. — Что? Замерев, они смотрели друг на друга в упор, и Ирьен чувствовал дыхание на своих губах, и чужой пульс под ладонью частил, и собственный — тоже. Рукой он обвивал его за талию и не собрался отпускать. Не сейчас. — Я не знаю, что делать дальше, — повторил Ирьен. — Для меня такое впервые. Нужно, чтобы вы показали. Хонатери нервно сглотнул. Ирьен в ответ ободряюще улыбнулся.