***
Не соизволивший должным образом поприветствовать и даже убрать с лица то самое, уже привычное выражение недовольства, Хонатери прошел мимо, как будто Ирьен был пустым местом, и закрыл дверь кабинета на ключ. Всем своим строгим видом он как будто пытался заранее диктовать Ирьену приемлемые правила поведения, и на это можно было с легкостью закрыть глаза, потому что слуги не относятся к тем людям, которые вообще имеют право что-либо диктовать командующему. — Так значит, вас можно выманить стихами! — Улыбаться дальше не было нужды — все равно улыбка не помогала, а Хонатери не ценил доброго к себе отношения. — Скажите же хоть слово. Не для того я мерз в этом кабинете столько дней, чтобы удостоиться столь неуважительного приветствия. — На какое приветствие вы рассчитывали после нашей последней встречи? Как раз-таки после их последней встречи, после приятных игр на белой кушетке имелся повод рассчитывать на нечто большее, чем обычное ворчание этого упрямого служки. Ирьен мысленно признал правоту слов Шемаара, встал в солидную позу и вздернул подбородок. — Я признаю, — сказал Ирьен важно, как и подобало, по его мнению, разговаривать командующему. Даже заложил руки за спину, хотя под плащом этого, наверное, видно не было. — Что в прошлый раз был непозволительно груб и постыдно неумел. — Говоря все это, он медленно вышагивал вдоль стола, пока не приблизился к своей цели. Сделал последний шаг и, не успевший или не пожелавший отодвинуться Хонатери оказался пойман у дверей. Ирьен с большим удовольствием обхватил его поперек туловища, прижался всем телом и удержал его руки за спиной. — Я хотел извиниться, — продолжил он и, увидев неприкрытое упрямство в сжатых в тонкую линию губах, добавил. — Хотя и не обязан извиняться перед чьими бы то ни было слугами. — Вы и сейчас непозволительно грубы, — процедил сквозь зубы Хонатери. — Это все потому что вы непозволительно... опасны. Именно так. Пока ваши руки за спиной, у вас не будет возможности перерезать мне горло, как вы сделали с... — Словив ответный взгляд, он с сомнением переспросил. — Не будет же? Хонатери прикрыл глаза, и Ирьен воспользовался возможностью осторожно поцеловать уголок напряженных губ. Не услышав протестов, он повторил. Потом поцеловал в складку между бровями — все так же легко и нежно. Шемаар подкладывал ему для тренировок те хрупкие воздушные пирожные и давал полезные советы, и кажется думал, что отворачиваясь, успевает прятать смех во взгляде. Не важно. Он постарается не быть грубым, это несложно, и он читал как надо правильно. В книгах на месте Хонатери должна была быть робкая прелестная девушка, но такие мелочи Ирьена не смущали и раньше. Терпение было вознаграждено, оборона сломлена, и на какое-то время Хонатери забыл про ворчание, отдавшись долгому поцелую. Кто-то снаружи дернул дверь, и обнаружив, что она заперта, дернул еще раз — сильнее. Это как будто вернуло Хонатери на землю, он глубоко вдохнул и решительно отстранился. Ирьен великодушно позволил. Чудесно — чувствовать себя великодушным! Богачом, дарящим монетку нуждающемуся. Приятно. Не настолько, как целовать эти порозовевшие губы... или проводить по ним подушечками пальцев — даже сквозь перчатки он мог чувствовать их тепло. И он был уверен, что Хонатери это тоже нравится, но тот хмурился, не умея или не желая проявлять взаимное великодушие и дарить свое особенное тепло в ответ. Тепло, не похожее ни на жар Шемаара, ни лекаря мунго. Он был уверен, что сумел бы с закрытыми глазами узнать Хонатери среди тысячи других людей — достаточно было бы одного прикосновения. — Видите, я умею быть нежным, — уговаривал Ирьен. — И я вам не сделаю ничего плохого. В прошлый раз... — В прошлый раз я был небрежен. Такого больше не повторится. Ирьен скрыл короткую вспышку досады. Как будто это Хонатери и его «небрежность» управляли тогда неумелыми руками Ирьена. Как будто сам Ирьен ничего не решал, не делал и не значил. — Вы были небрежны, я был непозволительно груб. Простительно неумел и непростительно самоуверенный. В следующий раз... — Вы рассчитывайте на следующий раз? — и вновь его перебили, не дав соблазнить подготовленными красивыми словами. И этот слуга еще будет ругать его за неподобающее поведение? — Вы с ума сошли. — Конечно, сошел. Об этом знают все, — По крайней мере, Хонатери не сказал прямо, что следующего раза не будет. Ирьен услышал в этой фразе лишь призыв быть понастойчивее. — Но разве это может быть препятствием для моей непоколебимой, как каменное дерево, любви? Мертвый венит проклял меня не мужским бессилием, как вы могли убедиться... По лицу служки было видно, что Ирьен снова сказал что-то не то. — Вы не понимаете, когда нужно остановиться. — Как птица не может замереть посреди полета, так и я не могу остановиться с тех пор, как увидел вас впервые, — вместо интимного шепота у Ирьена получилось неуместное ворчание. Надо больше тренироваться. — Я сделаю все, как надо, уверен, что в этот раз вам понравится. И не говорите мне, что я вновь самоуверен сверх меры. Я помню, как понравилось вам в прошлый раз, когда я лежал на спине, а вы шептали мне приятные слова и сверху раздавали указания, давайте все так и оставим. — Вы не понимаете... — Я прочту нужную книгу и пойму, — раз уж сам Хонатери ничего объяснить не пытается, а только начинает сбиваться и алеть ушами, как сейчас. И это так не соответствовало его строгому тону, что Ирьен решил не обращать внимания на тон. — Вы не понимаете контекста подобного положения вещей. — Я прочту книги, которые вы скажете, и пойму этот ваш контекст, — не сдержал раздражения Ирьен, но быстро вновь взял себя в руки. — Вы даже не осознаете, насколько сильно ваша выходка с Майдкюгеном запятнала вашу репутацию. Если вам так не терпелось с ним целоваться, следовало делать это не при всех. Командующий не может себе позволить такое поведение! — О, — Ирьен и думать забыл и про тот прием, и про Майдкюгена. — Я, наконец, понял, что вам не понравилось. Я больше не буду его целовать. Давайте договариваться еще. Два умных человека всегда смогут прийти к соглашению! — Вы со мной торгуетесь? — А! — Ирьен потерял терпение, взметнул полу плаща и заходил взад-вперед. — Вы так упрямы! Непозволительно упрямы! Я же вас уговариваю, почему вы не считаете это честью? Я пойду к императору и скажу, чтобы он сделал вас моим слугой. Тогда вам придется меня слушаться. Жить у меня в поместье и мыться в моей купальне... вы не представляете, как хороша моя купальня! И сможете больше не носить эту смешную шапочку. Вообще больше ничего сможете не носить! Хонатери со вздохом прикрыл глаза ладонью. Не клюнул, догадался Ирьен. Хотелось спросить: «Так зачем же вы тогда пришли?» Но вдруг Хонатери смутится окончательно и сбежит, решив, что приходить и впрямь, было незачем. — Если я захочу, чтобы наша встрече была последней, мы сможем договориться? — спросил он, коротко взглянув в глаза. — Конечно, нет! Исключено! Я не понимаю, — возмущенно взмахнул руками Ирьен. — Если бы не хотели со мной встречаться, то не пришли бы сегодня. А сейчас вы стоите рядом, у вас розовые губы и щеки, и расширенные зрачки, значит, вы хотите. А говорите, что нет. Почему вы так часто говорите не то, что есть на самом деле? Объясните мне! Вам кто-то запрещает? Хонатери коротко взглянул Ирьену в глаза и вновь отвел взгляд. Ирьен решил, что угадал. — Это все глупо, неосторожно и небезопасно. — Небезопасно? Вам угрожают? Кто посмел? — потребовал объяснения Ирьен. — Я вас защищу, только скажите от кого. — Вы не способны защитить даже своих людей, как вы собрались защищать меня? - увидев, что Ирьен никак не может сообразить, о чем вообще речь, и куда свернул разговор, Хонатери как-то даже удивленно поинтересовался: — Вам не рассказали про генерала Мортелла? О нем Ирьен забыл думать уже давно. Снова Хонатери пытается отвлечь и увести разговор в сторону. — Признаться, меня раздражает, когда вы начинаете расспрашивать про других людей. Забудьте о генерала Мортелле. Его я не целовал. Расскажите же скорее, какая опасность вас беспокоит, чтобы я быстрее начал вас защищать. Разве я давал повод сомневаться в своих намерениях и словах? — Без дела даже ваши слова ничего не стоят, — совсем уж хмуро буркнул Хонатери под нос, но отвести взгляд на этот раз не получилось — Ирьен мягко приподнял его подбородок. — Тогда давайте займемся делом, тем самым, от которого нас оторвали в прошлый раз... Вы же для этого сюда пришли и закрыли дверь? Чтобы нам никто не помешал? — Вы в состоянии думать о чем-либо еще? — О чем мне еще думать, когда вы стоите рядом со мной? Словно в ответ Хонатери отстранился и попятился к карте на стене. — Как с вами сложно, — посетовал он, и тайная дверь под его рукой повернулась, открывая черный проем и кусок коридора, уходящего в темноту. Снова собрался уйти? — С вам не легче, — проворчал Ирьен, не давая Хонатери отдалиться дальше, чем на шаг. — Пойдемте, — неожиданно позвал Хонатери. Он поднял с пола переносную лампу, и из нее полился неяркий золотистый свет. — Я проведу вас к генералу Мортеллу. Может быть так в вас проснется что-то кроме мелких пошлых желаний. Ирьен не стал спорить, хотя за последние дни истратил столько времени и тепла, сидя в пустом кабинете, что язык не повернулся бы назвать свои желания мелкими.***
Хонатери сказал, что проведет и, действительно, провел. По тесным темным коридорам, освещаемых только небольшой переносной лампой. Он шел не очень быстро, но уверенно и ни разу не коснулся выступов и углов даже краем своей одежды. Ирьену же не хватало места — полы плаща цеплялись за неровности стены, за огрызки камней, как будто специально оставленных такими неровными, чтобы испортить его красивый белый плащ, а выступы, напоминавшие ступени, уходящие в никуда, появлялись под ногами в самый неожиданный момент из тени, отбрасываемой впереди идущей фигурой служки. Туфлям тоже не поздоровилось. Так что как только появилась возможность хотя бы развернуться, Ирьен тут же принялся придирчиво осматривать себя со всех сторон. От прыгающих теней плащ казался безнадежно испорченным. Значит, он пойдет с Шемааром покупать новый. — Я сейчас как будто нахожусь в той детской сказке, — чтобы разбить тишину, начал Ирьен. — В которой огромная змея проглотила двух высокомерных непослушных детей. И пока они шли от ее рта к ... ко второму из двух прекраснейших отверстий в ее теле... — Не продолжайте, я вас понял. — Вы такой понятливый, — похвалил демонстративно отряхивающийся Ирьен. В той сказке, преодолевшие трудности и перевоспитавшиеся дети вышли из другого конца змеи, но оказались настолько грязными и пахли так невыносимо, что сколько бы их не мыли, они не становились чище. Закончилось все плохо. Их выгнали из дома, из города, и они больше никогда не смогли вернуться к людям. — Когда восстанавливали дворец и галерею, — начал вдруг говорить Хонатери. — Часть разрушенных помещений использовали для создания тайных коридоров. Их не ремонтировали и оставили в таком виде как напоминание... Хонатери приподнял лампу, чтобы показать торчащие обломки словно влепленные в высокие ровные стены тайного коридора. Ирьен же прислушивался, делая вид, что все еще отряхивает невидимые пылинки с плаща. Похоже, поблизости нет никого постороннего. Можно действовать прямо сейчас. Хонатери даже не возмутился, когда его легко, как бумажную куклу, приподняли и поставил на ступеньку у стены. Может быть, он даже ждал чего-то подобного. Даже лампу из рук не выпустил. Что если он и повел их этим темным проходом, потому что надеялся... Ирьен обхватил ладонями это милое лицо. — Я не просто согреваю руки о ваши жемчужные щеки, — улыбнулся он. — Я согреваю свое сердце. Позвольте мне теперь согреть и ваше. — Пальцем он намекающе подцепил завязку у воротника. Почему-то от этих слов Хонатери напрягся и отстранился. — Даже сейчас вас вы думаете только об одном. Ирьен никак не мог понять, что происходит, и почему его снова осуждают. — Я думаю о вас, в этом нет ничего плохого! Удерживать Хонатери он не стал, и тот сбежал вперед. Пришлось догонять. Снова эти непонятные игры. Надо будет спросить у Шемаара, что происходит и почему Хонатери то дает себя целовать, то не дает. То хочет, то не хочет. То сам приходит, то тут же сбегает. От мыслей отвлек звук открывающейся впереди двери. Темнота рассеялась, и переносная лампа погасла за ненадобностью. Тут было больше места и светлее из-за фонарей под потолком. И никого вокруг. Извивающийся, как рубленная топором змея, пустой коридор прерывался дверьми с широкими решетчатыми окнами, заглянув в одно из которых, Ирьен увидел пустую маленькую комнату, почти без мебели. В следующей комнате на некрасивой дешевой кровати спал человек. — Он еще жив? — Ирьен не ожидал увидеть здесь это знакомое лицо. — Что он тут делает? — Его вылечили, — буднично объяснил Хонатери. — Его допросят, и если не найдут поводов для казни, то отпустят. Возможно, позволят вернуться к службе и понизят в должности. — За что? — За безответственное отношение к вашей безопасности. Ирьен помнил тот день, и он казался ему таким далеким... Сейчас он смотрел на спящего гвардейца уже несколько иначе. — Какие глупости! — он хмыкнул как можно более презрительно. — Он просто недостаточно силен, чтобы меня защищать. Тут виноват тот, кто отправил мне на защиту таких слабых гвардейцев, именно он и отнесся к моей безопасности наиболее безответственно. — Он прошел дальше и заглянул за следующую дверь. — Почему они все спят? До ночи еще далеко. — Для их же безопасности. Ирьен подошел к остановившемуся впереди Хонатери и проследил за его взглядом. И впрямь, генерал Мортелл. Тоже спит, положив на лоб свернутую мокрую тряпку. Усы, которые Ирьен помнил вздернутыми и разлохмаченными, устало повисли, щеки покрывала щетина. А под глазами залегли заметные темные круги. Сам он как будто осунулся и похудел, или это тусклый свет отбрасывал слишком темные тени. Что он должен со всем этим делать? Он помнил Мортелла, и до сегодняшнего дня не испытывал к нему неприязни, однако сейчас, когда он еще раз посмотрел на генерала через решетчатое окошко в двери, то скрипнул от раздражения зубами. Мортелл не настолько хороший, чтобы терпеть от него неприятности. Через миг он уже смотрел в приоткрытые глаза — воспаленные, прищуренные. — Сегодняшние видения хотя бы приятны, — послышалось почти неразборчивое бормотание. Ирьен отступил в сторону, уйдя из зоны видимости этих мутных глаз. — В чем здесь сложность? Я сейчас открою дверь и уведу его отсюда. — Во дворце множество барьеров. Он не сможет переступить порог камеры даже если вы выломаете эту дверь. Не хотите поговорить с вашим генералом? — Нам не о чем с ним говорить. Говорить с генералом, и впрямь, было не о чем. А вот говорить о генерале требовалось явно с кем-то другим. Ирьен взмахнул полой плаща, и решительно направился туда, откуда пришел. Раздражение наружу так и не выплеснулось — сложенные на груди руки как будто держали его в клещах самообладания. — Почему мой генерал находится здесь? — спросил он, даже не обернувшись — по звуку шагов он слышал, что Хонатери неподалеку. — Он арестован по обвинению в убийстве генерала Ибо и гвардейцев императора. Преступление серьезное само по себе, но усугубляется все тем, что у генерала Ибо был согласован брак с прямокровной внучкой венита Кернолахана. Брак был согласован гильдией, если вы понимаете о чем я. Чтобы не было ошибки, дознаватели обязаны узнать правду, поэтому генерал Мортелл оставшееся до казни время будет находится здесь. — До казни? — Ирьен аж скрипнул зубами. — То есть, он умрет? — Вероятнее всего. — Кто? Кто хочет его казнить? — у Ирьена снова мелькнула неприятную мысль, что Хонатери на самом деле вовсе не на его стороне. — Это твой трусливый император? — И не услышав возражений, остановился у скрытой двери и обвиняюще выдал сделанный вывод: — Он тебе нравится больше, чем я. — Полагаю, ваш Шемаар вам тоже нравится больше, чем я, — недружелюбно парировал Хонатери и нырнул в тайный проход. — Когда он окажется в соседней камере с генералом Мортеллом, то наверняка сможет рассказать много интересного... Не стоило ему говорить эти слова. Полный решительных и не самых добрых намерений, Ирьен шагнул в темноту, когда дверь уже начала закрываться. Но догнать неяркий огонек, исчезающий за поворотом, не успел — захлопнувшаяся дверь прищемила край плаща. Легонько дернул за полу — держит крепко, потянул сильнее — ткань затрещала. Поняв, что больше нет времени осторожничать, он рванул плащ на себя, оставив изрядный кусок в пасти жадной двери, и еще более раздраженный пошел нагонять Хонатери. Тот не соизволил даже подождать — свет от переносного фонаря стал настолько тусклым, что больше не освещал, а лишь указывал направление, куда нужно идти. А потом и вовсе пропал. Всерьез закипая, Ирьен сделал три торопливых шага и чуть не растянулся, споткнувшись о невидимый выступ. На следующем шаге врезался лицом в угол и чуть не выбил себе глаз. И от вспышки злости совершенно растерял все слова. — Мне нужен свет! — громко произнес он, но не совладал с голосом и прозвучало это угрожающе. Конечно, Хонатери не поспешил вернуться и принести ему фонарь. — Идите следом, здесь нельзя заблудиться. Да что он себе позволяет! Злость мешала ясно думать, и каждое столкновение со стеной, выступом и углом только еще больше накаляло. Стоило больших усилий держать себя в руках и заставлять голос звучать ровно. — Вы не ответили на вопрос! Это все — приказ императора? — Ирьен услышав в темноте только вздох и принял его за «да». — Значит, — со нажимом ответил он этому вздоху. — Мне придется убить императора раньше, чем он дотянется до... — Вы не сможете, — голос звучал в темноте, неподалеку, но вне досягаемости. — Смогу, — он касался расставленными руками противоположных стен и шагал уже не так порывисто. — Мне только нужно его найти. Если вы мне поможете, это будет сделать легко. Вы же знаете тайные ходы и зачем-то мне их показали. Если он не будет трусливо от меня сбегать... как вы сейчас, то... — О последствиях вы, как я понимаю, не задумывались. Или рассчитываете, что после смерти императора хоть кто-то сможет живым пересечь дворцовую стену? — Тогда я его найду и посажу в клетку. — Шорох одежды Хонатери казался достаточно близким, и Ирьен попробовать протянуть руку, ухватить за что-нибудь впереди. Но схватил только пустоту. — Буду ему угрожать, а он будет делать так, как я говорю. Представив эту картину, Ирьен даже заулыбался, потом опомнился и снова стал раздражен и серьезен. Хонатери молчал так долго, что не обладай Ирьен острым слухом, то решил бы, что этот служка исчез. — Я почему-то постоянно переоцениваю вашу разумность, — вздохнул он. — Вы действительно хотите убить Его величество? — Не действительно. Действительно я хочу продолжить то, что нам не дали закончить в прошлый раз. Тогда вам надолго станет плевать на мою разумность. Какое вообще отношение вы имеете... — Ирьен вдруг запнулся. — Неужели и вас посадят в тюрьму? И казнят? Хонатери не ответил. Ирьен продолжал продвигаться вперед, уже приноровившись и успевая вовремя реагировать на препятствия, возникающие под ногами. — Я ожидал, что вы проявите больше заинтересованности в судьбе вашего генерала, — снова вздохнул Хонатери. — Но вам важно лишь глупое сиюминутное удовольствие. Как я и думал, вы не хотите и не готовы защищать своих людей. Вы ненадежны и на вас нельзя положиться. Кажется, темнота придавала Хонатери уверенности. Ирьен уже научился улавливать интонации. — Вы потеряли память и весь накопленный годами опыт. Вы не способны исполнять обязанности командующего. У вас нет взрослого наследника. Проклятье заметно повредило вашей способности здраво мыслить. — Голос звучал из темноты, как будто сам по себе, и не знай Ирьен, чей это голос, навоображал бы пожилого строгого скучного зануду. — В подобных случаях назначают опекуна... — Опекуна? — Ирьен уже извелся этим не прекращающимся разговором,темнотой и бесконечным коридором. — Я знаю, что это такое. Моему отцу назначали опекуна. Которые его и убили. Де-Эмеи, да? Те, кого я казнил совсем недавно? — Все верно. Именно по этой причине никто не рвется сейчас брать на себя эту роль. Не рвется? Неужели эту роль им уже предлагают? За спиной самого Ирьена? Кто-то посмел распоряжаться его жизнью? — Какая невообразимая наглость! — ошеломленно выдохнул он. — Попробуйте понять ситуацию правильно, — без признаков сочувствия продолжал меж тем голос. — Командующий, помимо всего прочего, обязан быть надежным посредником между столицей и югом. Сейчас вы совершенно непригодны на этот пост. Ваше проклятье сломало все, что вы выстраивали годами. Ситуацию требуется исправлять и сделать это нужно до того, как на юге вновь все выйдет из-под контроля. — На границе есть кому управлять армией, — вспомнил он слова Шемаара. — Дело не только в армии. В первую очередь Его Величеству требуется верность — верность ему лично и всей объединенной империи. Чем вы, сегодняшний, сможете заслужить его доверие? Чем вы будете жертвовать, если это доверие не оправдаете? Вы способны предоставить в распоряжение Его Величества хоть какой-нибудь гарант вашей лояльности? Не смотря на то, что Ирьен нисколько не проникся серьезным тоном и упоминанием Его Величества, он, кажется, сумел понять некоторые намеки. И вдруг почувствовал себя обведенным вокруг пальца и даже немножко преданным. — Гарант, значит? — произнес он спокойно. — Это ты ему рассказал? Этот император знает про Шемаара? — Разумеется, — даже как будто удивился этому вопросу Хонатери. — Он знает все, что необходимо. Пойму, если вы будете злиться... Злиться — это слабо сказано. От негодования Ирьен не находил слов, он только пристально буравил взглядом темноту, но темнота отвечала лишь знакомым голосом. — Доверие Его Величества стоит дорого. Преданное же доверие может стоить вам не только положения, но и жизни. Как вы будете завоевывать его доверие? — Я не собираюсь завоевывать доверие того, кому не доверяю. На приеме он так быстро от меня сбежал, что я даже не успел рассмотреть его золотой халат. — Если вы уже забыли, вы убили одного из его доверенных лекарей. — Чуткий слух Ирьена уловил заминку посреди фразы. — После того, как Его Величество прислал вам его в заботе о вашем здоровье. Препятствием для личной встречи с Его Величеством в первую очередь является ваша непредсказуемость и неблагоразумие. — Однако, — он умудрялся сохранять внешнее спокойствие каким-то даже неожиданно привычным образом. Как будто нащупал что-то знакомое в своем собственном характере. — Не смотря на мое так называемое неблагоразумие, меня осмелились пригласить на прием. И зачем все это было нужно? — у него роились в голове различные догадки, но так не придя ни к какому определенному выводу, он только добавил многозначительное: — О, понятно! И что теперь? Вы дадите мне какой-нибудь совет? — А вы ему последуете? Голос где-то очень близко. Был порыв рвануть вперед и схватить, но сообразив, что резкое неосторожное движение может запросто убить милого служку, Ирьен просто поводил рукой перед собой в надежде, что Хонатери попадется ему добровольно. — Я над ним подумаю. — В таком случае, — деловито продолжил голос. — Я бы рекомендовал вам сложить с себя полномочия командующего и принять опекунство венита Кернолахана. В этом случае в безопасности окажется не только ваш драгоценный Шемаар и генерал Мортелл, но и тысячи людей, о которых вы и знать не знаете. — Отдать мой титул? — Не то, чтобы у него была какая-то привязанность к этому званию и армии, которую он никогда не видел, но раздражала даже одна мысль, что кто-то хочет забрать то, что принадлежит ему. — И что тогда у меня остается? Они захотят отобрать мой титул, мое поместье, я не смогу даже приходить и видеть вас, чем мне тогда заниматься? Тогда я точно не смогу освободить генерала Мортелла и защитить... — он осекся. — Зачем мне соглашаться на такую глупость? — Ваше поместье останется при вас, — несколько поспешно успокоил его Хонатери, но сделал это таким недовольным тоном, будто отрывал это поместье от собственного тела. — Что насчет генерала? — Освобождение генерала можно гарантировать указом. — А вы? Если вам от меня больше ничего будет не нужно, боюсь, я не смогу вас снова видеть. Внезапный свет ударил по глазами — распахнулась дверь, ведущая в знакомый кабинет. — Сможете, — заверил его Хонатери. — И даже чаще, чем сейчас. Отступившая темнота унесла с собой и излишки нервозности и напряжения. — И это тоже гарантируют указом? И чем же я тогда буду заниматься, если стану никем? — Чем угодно, кроме Южной границы. Хонатери обернулся, наконец, и Ирьен почти растаял под прямым взглядом светло-голубых, как росинки под чистым небом, глаз. — Для этого «чего угодно» же нужны деньги? — Он приблизился к Хонатери вплотную. — Много денег. — Императорской казне и кошельку Кернолахана ваше содержание не будет в тягость. Вы нынешний ничего не потеряете, для вас все изменится разве что в лучшую сторону. — И правда, — Ирьен без лишних церемоний подсадил Хонатери на стол и сдернул эту дурацкую шапочку. — Ему нужны гарантии, — ворчал он, запуская пальцы в белые волосы, — Мне тоже нужны гарантии. Что ценного он может предоставить мне взамен и чем готов заплатить, если не сдержит обещания? После долгого поцелуя остатки злости приятно смешалась с теплом, который дарило каждое прикосновение к горячей коже. Даже думать стало легче. — Вы не понимаете, — Хонатери не отвел взгляд и впервые со времени их знакомства сам, добровольно погладил Ирьена по щеке. — Вы не в том положении, чтобы выставлять требования. Ирьен улыбнулся. — Тогда давайте посмотрим, что случится с тем, — между короткими поцелуями проговорил он. — Кто посмеет занять мое место. И с тем, кто попробует его у меня отнять. Ему показалось, что Хонатери хочет продолжить и переместиться на белую кушетку. Или нет? Получив кусочек свободы Хонатери еще пару мгновений смотрел на Ирьена, и даже показалось, что он сейчас сам к нему потянется, но вместо этого он сполз со стола, без спешки, как будто дразня своей медлительностью, сколол полосы чем-то, похожим на обломок ветки, спрятал их под шапочкой и взялся за ручку двери. — Мне пора. — Я всей душой стремлюсь к любви, а вы жестоко холодны снаружи, — вздохнул Ирьен. — И горячи внутри. Хонатери резко распахнул дверь. — Неужели слова о том, что я смогу встречаться с вами чаще, не более чем лукавство? — снова вздохнул Ирьен. — Вы не хотите меня видеть, а если я потеряю титул, у вас и вовсе не останется причин для встреч. Я прав, ответьте? — Я вас провожу. Голубой воротник так и манил схватить за него, затянуть Хонатери в кабинет... но на полпути Ирьен передумал и спрятал руку под плащ. Хонатери даже не оглядывался, чтобы проверить, следует ли за ним Ирьен. Наверное, и к лучшему — Ирьен не моргая, сверлил взглядом удаляющуюся спину служки и щурился — отнюдь не от улыбки. Помедлив, он все же вышел следом за Хонатери в сад. Нагнал его у густых цветочных кустов и преградил путь. — Невежливо сбегать, не ответив на вопрос. Вы ведете себя так, как будто я уже отказался от титула, и это заставляет сомневаться в правдивости ваших обещаний. Вам бы стоило быть со мной полюбезнее... — Он накрыл ладонями виски служки и заметил, как расширились его зрачки и прервалось дыхание. — Мой милый и дорогой Хонатери, — Ирьен приблизил свое лицо к самому лицу Хонатери, прищурился в улыбке и погладил большими пальцами бледную кожу над белесыми бровями. — Не обольщайтесь слишком сильно. Сегодня я люблю вас меньше, чем в прошлый раз, а в прошлый раз меньше, чем раньше. Кто знает, что будет завтра. — Я никогда и не обольщался на ваш счет. — А я ожидал, вы хотя бы попытаетесь мне понравиться, — упрекнул Ирьен и выпустил лицо Хонатери из согревшихся ладоней. — В таком случае мне здесь делать больше нечего, я еду домой. Он обернулся и увидел почти скрытого за кустом Шемаара. Привычно ему улыбнулся одними глазами и широким шагом направился к конюшне, обдумывая все, что только что произошло.***
Шемаар придержал ножницы, чтобы не привлекать к себе внимание, и попытался слиться с цветочным кустом. Только краем глаза проследил за белым плащом, чтобы убедиться, что Ирьен по пути к конюшне не собирается сделать какую-нибудь внезапную глупость. Но повернув голову, он встретился с пристальным взглядом голубых глаз. Пожалуй, самое время удалиться. — Стоять, — совсем тихо приказал Хонатери, и Шемаар застыл. Хонатери подошел к нему вплотную, давая возможность получше себя рассмотреть. На будущее. Если придется вновь искать среди неразличимых прислужников «милого» Хонатери. Внешне он ничем особенным не отличался от остальных прислужников. Тяжеловатые веки придавали его лицу несколько сонное выражение, а взгляд светлых глаз мог быть как угрожающим так и обиженным — сейчас Шемаар не улавливал эти нюансы. — Подсматривал? — Как можно! — со всей возможной искренностью попробовал ответить Шемаар, но ведомый служка выдал ровный и даже ворчливый голос. Так бывает. — Ничего не видел. А если и видел, то уже забыл. — Думаешь, твои слова внушают доверие? — Думать — не моя работа. — Тогда скажи-ка мне, — тихо и как-то безразлично спросил Хонатери. — Что ты не думаешь о том, чего только что не видел? Пожалуй, взгляд Хонатери не сонный, он тяжелый. И даже угрюмый. Однако, всю серьезность момента портила одна вещь. — Уши, — произнес он и в ответ на нахмурившиеся брови уточнил. — Уши красные. Хонатери резко вдохнул, и вот тут Шемаар решил за лучшее сбежать и шагнул за куст. До того, как Ирьен выедет за дворцовую стену, нужно было успеть отвести служку в общую пристройку и там смешаться остальными, понадеявшись, что Хонатери его не успел разглядеть как следует.***
В поместье Ирьен успел вернуться до начала сумерек. — Это отвратительно! — воскликнул он, увидев издалека Шемаара. Тот очищал от старой краски одну из деревянных колонн, поддерживающих крышу над крыльцом. В нетерпении, помогая себе зубами он сорвал перчатки и запустил руки Шемаару под рубашку — одну из тех, которые не жалко было порвать. Хватило совсем немного времени полежать подбородком у него на плече, погреть ладони его кожу, потереться щекой о его щеку, и копившийся всю дорогу запал растаял. — Вы же считаете отвратительным не мою работу? — уточнил Шемаар, продолживший как ни в чем не бывало водить по дереву шершавым скребком. Висящий на нем Ирьен ему похоже совсем не мешал. — Отвратительно, — повторил Ирьен уже спокойнее. — Мой генерал Мортелл сидит в какой-то тюрьме. Моего генерала без моего разрешения посмели арестовать. Что мне делать? Мне не нравится этот император. Если я его убью, он отпустит Мортелла, и я уведу у него моего милого Хонатери. Поселю тут, и он станет моим слугой. Хотя он меня так злит сейчас, что мне хочется сломать ему шею, но мне все равно нравится, даже когда злит. Так даже интереснее. — Если вы убьете императора, думаю, что ни генерал Мортелл, ни ваш милый Хонатери живыми из дворца уже не выйдут. И это будет меньшей проблемой, на самом деле. — Но если я сам стану императором, то буду отдавать всем свои приказы. — Если вы убьете императора, вы не станете императором. — Он сказал что-то похожее. — Ваш милый Хонатери? — уточнил Шемаар. Он выглядел так, будто старая краска на дереве занимала его куда больше, чем сам разговор. — Что еще он сказал? Вы встречались с генералом Мортеллом? За что его арестовали? — Не встречался, просто посмотрел. Видимо, во всем виноват генерал Ибо, которого убил генерал Мортелл. Он собирался жениться на внучке какого-то Кернолахана. Что с того, что их брак был согласован гильдией? — Ох, — Шемаар, кажется, услышавший что-то неожиданное, недовольно провел рукой по волосам. — Согласованный брак, значит. Дела Кернолахана так плохи? — и сразу угадав непонимание Ирьена, попробовал объяснить. — Вы же читали все эти романтические истории... Упоминания об этом браке должны были встречаться. — Я читал истории про морские корабли, но я не понимаю, что такое море и что такое корабль, я читал про девушку, живущую в горах, но я не знаю ничего про девушек и никогда не видел горы. Я много что читал и много что запомнил, но я не понимаю, что такое согласованный брак. Дерье писал... Оказывается, чтобы мои слова воспринимали серьезнее, надо всего лишь добавлять что-то вроде: «Дерье когда-то писал» или «умнейший философ дер-Гаеново считал...». Так как никто не знает всего, что писали эти люди, то говорить можно все, что угодно. Так вот, Дерье писал, что чем выше род, тем меньше в нем любви. И для спасения рода и вопреки любви и собственным желаньям брак будет согласован. — Не расцепляя руки, обхватившие Шемаара поперек груди, Ирьен пожал плечами. — Аристократу нужно жениться на какой-нибудь простолюдинке, а у простолюдинки уже есть любимый муж и даже дети. Или наоборот. Все долго страдают, но заканчивается все обычно хорошо и кто-то лишний умирает, а остальные живут долго, счастливо и в любви. — Все так. Кроме долго и счастливо, разумеется. Это вынужденный брак, заключенный только для продолжения рода аристократов со смешанной кровью. — Я знаю про смешанную кровь и демонических предков, которых поубивали во время Большого Изгнания. Почему Больше Изгнание названо изгнанием, если можно было бы назвать его Большим Истреблением? — Звучит слишком кровожадно, а в столице кровожадность не в почете. На самом деле происхождение предков было бы не так важно, не реши они играть в политически игры с Его Величеством. Властью делиться никто не хочет, как вы понимаете... Так вот, главная проблема сейчас не в предках, а в их потомках. Смешанные роды не слишком жизнеспособны, на самом деле. Дети рождаются... — он почему-то бросил взгляд на Ирьена. — разные, и в роду оставляют только ... удачных? — он как будто позабыл все нужные слова. — Не совсем безнадежных? — А остальные? — А для остальных есть семейная усыпальница. — О. — Если род начинает вырождаться, как, например, ваш, подбирать супругов нужно очень тщательно. И тогда в дело вступают гильдийские маги. Они ищут проблемному потомку подходящую пару, чтобы появилась возможность продолжить род хотя бы еще на одно поколение. Если все сложилось удачно, то гильдия согласовывает этот брак, иногда против воли кого-нибудь из будущих супругов. Если найти пару не получается, то разве что счастливый случай поможет получить наследника, которого можно добавить в семейную ветвь. А для остальных... — Есть семейная усыпальница, я понял. И у меня она есть? Покажи мне, где? Шемаар неопределенно указал скребком в землю. — У нас под ногами, — для наглядности еще и стукнул пяткой по доскам крыльца. — Не стоит туда сейчас идти, там много вредной для здоровья пыли. Вы будете много чихать. И еще от нее выпадают волосы. Вы же не хотите оказаться лысым, как советник Дарэ? Шемаар снова провел ладонью по своему затылку. Ирьен в ответ растрепал его и без того небрежно заплетенную косичку и запустил руки в его волосы. Вдруг пряди, которые он случайно дернул, как будто переломились напополам. Несколько волосков оказались зажаты в пальцах, остальное начало медленно опускаться под ноги, но было подхвачено порывом ветра и снесено в траву. Сердце пропустило удар. Второй. Он не мог отвести взгляд от этих сломанных волос. Внезапный толчок резко нарастающего ужаса, сродни тому, что он почувствовал тогда в библиотеке, сидя рядом с мертвым служкой, заперло дыхание в груди. Что-то тяжелое заворочалось у него внутри, как будто большая черная опухоль распирала ребра и не давала дышать. — Вот об этом я и говорил, — с досадой вздохнул Шемаар и накрыл замершую в воздухе руку Ирьена своей ладонью. — Но вы-то почему опять плачете? Если бы Ирьен сам знал... Казалось, еще чуть-чуть, и он поймет или вспомнит, откуда взялось эта колючая чернота в груди, но нужное мгновение было упущено, когда Шемаар зацепил скребок за пояс, посмотрел на свои руки — все в хлопьях сухой краски и крошках дерева, и не нашел ничего лучше, чем начать вытирать слезы Ирьена воротником его же плаща. — Не переживайте, вы не станете похожим на советника даже если потеряете все волосы. — Узнаешь императора по советникам его, — процитировал Ирьен. Тяжесть под ребрами рассасывалась с каждым словом. Теперь можно было легче дышать и даже разговаривать. — Наверное, этот император тоже лысый. И совсем старый. Наверное такой же как генерал Остер, только без волос и одетый в золотой халат и шапку с занавесками. Шемаар усмехнулся. — Если он не менялся с начала правления, то ему лет ... семьсот? Или больше? Сказать по правде, я не очень хорошо помню такую давнюю историю. Но большинство склоняется к мысли, что самый первый император давно умер, а его трон по очереди занимают его сыновья и внуки. — Шемаар покачал головой. — Мне кажется, это звучит правдоподобнее, чем один человек, который столько лет просидел на троне, пережил сотни покушений, казнил за заговоры своих жен, детей, их детей и после всего этого остался в своем уме. — Шемаар всем своим видом выразил сомнение, и вдруг насторожился, словно прислушался к чему-то, и сменил тему: — К поместью приближается генерал Хловер, — сказал он. — Будет лучше, если его встретите вы. Обязательно расскажите ему про генерала Мортелла, ваши глаза — лучшее доказательство. И про наших новых слуг расскажите тоже, иначе он так и будет сюда ходить. Едва прозвучало последнее слово, как в дверь загрохотали, как будто ее ломали кувалдой. — Оставляю генерала на вас, — Шемаар отряхнулся и присел собрать инструменты. — В прошлый раз вы прекрасно с ним справились. Справитесь сейчас? Уже успокоившийся Ирьен щурил глаза в улыбке. Он сумел понять нежелание Шемаара встречаться с Хловером, и это не потребовалось объяснять прямыми и простыми словами. Он наслаждался этим осознанием, собственной сообразительностью и признаками уязвимости, которые, как ему казалось, приоткрывал ему Шемаар. Во вспышке этой радости Ирьен словил его в момент подъема и повалил на деревянные доски веранды. Не ожидавший и не понявший этого приступа нежности Шемаар, как обычно, был больше озабочен сохранностью своей рубашки. Ирьен не решился злоупотреблять своей радостью и совсем немножко погревшись, оставил Шемаара в покое и широким шагом отправился открывать молотившему в дверь генералу. — И не позволяйте генералу привести в поместье чужих людей! — донеслось вслед. И уже тише: — И не сломайте ему ничего.