***
Когда ему накинули на голову плотный мешок и повели тюремными коридорами, генерал Мортелл даже почувствовал облегчение. С самого начала было бы слишком наивно надеяться, что его заключение окончится свободой. Просто неизвестность естественным образом нервировала. Раньше он думал, что ему дадут яд, но чтобы выпить отравленное вино, вовсе не нужно выходить из камеры. Его могут повесить — позорная казнь для человека его звания, но ради устрашения или в назидание... Хотя, кого устрашать? Командующего, едва способного сейчас связать пару слов? И не получится уже увидеться. Как же жаль... Духота подземной тюрьмы отступила. Мортелл сквозь мешок вдохнул полной грудью. Хоть напоследок дали глотнуть свежего воздуха. А ведь могли бы не жлобиться на последний обед и бутылочку вина. Неподалеку глухо жужжали голоса — неразборчивый говор людей. Его точно повесят. Еще и на площади. Надо было позволить Ибо всадить себе в живот меч. Генерал Мортелл попытался вспомнить, где сейчас на юге все еще в ходу казни на площадях, и вдруг понял, что вокруг слишком холодно для дальнего юга. Куда его вообще занесло? Когда его перестали удерживать, Мортелл какое-то время стоял, где его оставили — все же недостойно генерала суетиться и паниковать в последние мгновения жизни. Но время шло, никто к нему больше не подошел, и Мортелл осторожно поднял связанные впереди руки и стянул с головы мешок. Ни виселицы, ни площади, ни даже охраны. Он стоял один, на городской улице. — Какой сегодня замечательный день! — обратился он к немногочисленным прохожим. На него посматривали без особого интереса и шли мимо по своим делам. — Какая чудесная погода! После бесконечных дней, проведенных в комфортной, но душной камере, от свежего воздуха и дневного света даже закружилась голова. Он обернулся — за спиной широкий мощенный мост, а за ним — высокая знакомая стена и ворота. — Да я же в столице! — продолжал восторгаться Мортелл. — Какая замечательная стена и какие прекрасные ворота! Друг мой, не объяснишь ли мне, как я сюда попал? Прохожий, к которому обратился Мортелл, взглянул на него белесыми слепыми глазами и покачал головой. Черты лица его медленно потекли вниз, плечи опустились, он весь начал оседать и вдруг рассыпался серой пылью. — Чего только не привидится, — даже не удивился Мортелл. После допросов ему мерещилось и не такое. Да, допросов было слишком много, но уже к третьему он понял насколько мастерство здешних дознавателей выше всех виденных ранее. Даже после пятого допроса, придя в себя, он легко сумел досчитать до сотни, вспомнить свое имя и то, за какие достоинства его повысили до генерала, а не сидел в прострации, пуская слюни. Таких умелых дознавателей себе мог позволить кто-то невероятно богатый, или очень влиятельный. Хотя, почему «или»? В перерывах он почти всегда спал или днями лежал в полудреме, в которой реальность и видения переплетались в неделимый наркотический комок. Чтобы не потеряться во времени, он пытался следить за длиной своих усов и щетины, но однажды проснулся побритым, вымытым и в чистой одежде. Он никогда не слышал о тюрьмах, где бреют заключенных. Люди шли по своим делам, никто не обращал на него внимания. Охраны нет. Получается, он теперь свободен? Или это еще один реалистичный сон? Неизвестно, сколько бы он так простоял, если бы вдруг вид улицу не перегородила крытая повозка. Она въехала из переулка прямо наперерез и остановилась в полушаге от все еще витающего в своих мыслях Мортелла. Видение? Он прикоснулся к ободу высокого колеса. Похоже на настоящее. И этот возница с хмурым взглядом тоже выглядит настоящим, особенно когда ухватил Мортелла за воротник и пояс и вкинул внутрь повозки. Лошадь тронулась, и начавший подниматься Мортелл потерял равновесие и с трудом, помогая себе связанными руками, переполз с пола на жесткую лавочку. Голову за минувшие дни будто прополоскали изнутри и залили в череп котелок вязкой смолы. От мерной качки в этой закрытой коробке быстро замутило, и он не нашел ничего лучше, чем последовать своей новой тюремной привычке — задремать, прислонившись к закрытой двери. Из повозки его вытащили так же бесцеремонно, за воротник, и толчком в спину отправили через приоткрытую дверь в воротах. На закрытую школу не похоже. Какое-то поместье? Вот же, не успел почувствовать вкус свободы, как попал в руки какому-то аристократу. У Мортелла были высокородные недруги в столице, и хватало желающих оторвать ему голову, но настолько злопамятных, чтобы лелеять свои обиды больше десяти лет, он мог припомнить только парочку. Впрочем, сейчас хватило бы и одного. Однако, за воротами он оказался в одиночестве. Поместье выглядело вымершим. Он скинул с рук ослабшую веревку и осмотрелся в поисках охраны, слуг или привратника. Мертвая тишина надавила на уши. Куда подевались голоса людей, шум улицы, переклички птиц? Даже комары и сверчки молчат. Он оглох? Или снова видения? Не поторопился ли он считать, что сумел сохранить разум после всех допросов? Ну, что же, если это сон, то далеко не худший. Может, хотя бы во сне он найдет себе бутылочку вина. Дорожка, по которой он медленно шел, довела до большого дома, наверное, и семья тут должна жить большая и богатая. Не сразу он увидел чудесную картину — на крытой веранде расслабленно возлежал — именно возлежал — укутанный в белоснежный плащ командующий Сула. Голова его лежала не на подушках, а на коленях незнакомого молодого парня, лицо которого он не рассмотрел, потому что взгляд приковался к распахнутой до пояса белой рубашке. Какое возмутительное бесстыдство находиться в таком виде в присутствии командующего! Наглый везунчик! Он стоял и не мог оторвать взгляд от командующего. Тот как ни в чем не бывало поднялся навстречу. Он выглядел... живым, настоящим и нарядным, как никогда. Если Мортеллу казалось, что халат, купленный лекарем, был слишком вычурным, то что можно сказать об этом наряде? И этом роскошном белом плаще с меховым воротником, застежками с цепочками, которые наверняка стоили целое состояние? О Небо, это что, серьга? — Мне точно это снится, — пробормотал Мортелл и для убедительности от души похлопал себя ладонями по щекам. Видение никуда не делось. Оно остановилось напротив, скрестило руки на груди и осмотрело Мортелла с ног до головы. Сквозь полураспахнутый плащ переливался яркой вышивкой лазурный халат. — Генерал Мортелл, — сказало видение знакомым голосом. — У тебя шерсть на лице, твоя одежда безобразна, и ты шатаешься, как пьяный. — Вы разговариваете! — и сразу же опомнился. — Прошу прощения за мой недостойный вид... — Пойдем, — не стали его слушать. — Я о тебе позабочусь. Я ведь должен заботиться о своих генералах. От потрясения Мортелл даже не протестовал, когда командующий потащил его за собой - мимо пустой веранды. Может быть, все же, второй человек ему привиделся? Его, как глупого ослика на веревке, провели вдоль нескончаемой стены дома до большой закрытой пристройки. Хватка на запястье была крепка, но ощущение нереальности почему-то только усилилось. Ведь не может быть, чтобы в таком большом поместье не было ни одного слуги? Перед ними открылась толстая дверь. В лицо пахнуло теплой влажностью и смесью запахов, похожих на испарения отваров в шатре лекаря. Мортелл сделал всего два шага за дверь и сразу же в панике попятился. — Что это? — выдохнул он. Далеко уйти не дала рука, еще сильнее сжавшая запястье. — Это моя купальня, — как ребенку объяснил командующий. — Ты никогда не видел купальню? — Я знаю, как выглядят купальня, и это точно не она! Это какой-то подозрительный ядовитый пруд! Тут даже пол в какой-то магической гадости. Вы решили принести меня в жертву колдунам? Или превратить в рыбу? Я не робкого десятка, но не желаю до конца жизни шевелить плавниками. Хотя, если вы прикажете... то ради вас я стану очень смелой рыбой... Но вы же не прикажете, потому что это все мой дурацкий сон, и скоро я проснусь в своей камере. Командующий снял плащ. — Ты дурак, но смешно говоришь. У меня все генералы такие дураки? — Не приписывайте мне достоинств генерала Хловера! Что вы делаете? Вы никогда прежде не интересовались тем, что у меня под рубашкой, а я, знаете ли, предпочитаю сам раздеваться, разве что, я никогда не сопротивляюсь, когда меня раздевают горячие черноокие девушки... Нет-нет, продолжайте, конечно, вам можно все, но я все еще сомневаюсь... — Если не разденешься, то намочишь одежду. Командующий, не захотев расстегнуть рубашку правильно, просто разорвал ее одним движением. И закрутил Мортелла, как куклу, стягивая рукава. — Я — сам! — успел воскликнуть Мортелл, когда участь рубашки разделил и пояс на штанах. — Понял-понял, я сделаю все сам! Под неморгающим взглядом, все еще не решив — нужно ли смущаться такого откровенного видения, он скинул с себя сапоги и остатки одежды и с опаской спустился в воду, стараясь не наступать и даже не прикасаться к вырезанным на камнях символам, похожим на следы работы колдунов. Вода оказалась горяча, и он блаженно растекся, как кусок смолы на солнце, по торчащему под водой камню. Неизвестно, как долго он пробыл в тюрьме, но только сейчас, расслабившись в воде, почувствовал, как затекло и одеревенело без нагрузки все тело. Дай ему в руки меч, и единственный, кого он сможет сейчас победить, это деревянное чучело для тренировок. Он лениво открыл глаза на плеск сбоку и от неожиданности чуть не ушел под воду. Командующий, полностью избавившись от одежды, с достоинством и полным отсутствием смущения, спускался прямо к нему, на ходу закручивая косы в высокий пучок и скрепляя их заколкой. — Я точно сплю, — пробулькал Мортелл, погружаясь по самые глаза. Хотелось протянуть руку и прикоснуться. Он находился рядом столько лет, но никогда, до проклятия, не видел командующего без одежды. Да что там, он нечасто видел даже его руки без перчаток. Разумеется, воздержанием Мортел не страдал, но все телесные нужды предпочитал удовлетворять с женщинами — даже десять лет службы не победили столичное воспитание. Он отвернулся, чтобы прийти в себя, но сразу же развернулся обратно. — Сон это или не сон, но я себе не прощу, если ничего не... Кожа под пальцами была неотзывчивой. Он как будто погладил камень, гладкий и искусно обработанный. Мортелл потянул к себе, как делал это с девушками — они обычно податливо прогибались в талии и льнули к его груди. Но с командующим такое не прошло — тот стоял крепко и не собирался ни жаться к нему, ни вообще замечать душевное состояние Мортелла. Вместо этого на голову полилось пахнущее цветами жидкое мыло, и командующий приблизился вплотную, но только чтобы было удобнее тянуться до волос Мортелла. Он сглотнул. — Я могу сам, — но сразу же поправил себя. — Но никогда в этом не признаюсь. Идиотом буду, если признаюсь. Если я буду мыться сам, то мои руки будут заняты. — От горячей воды и мягкой щетки, которая елозила по его телу без особого тщания, он все хуже соображал и нес малосвязную ерунду. — Начинаю понимать Шемаара, — пробормотал командующий непонятное и без малейших эмоций перевернул Мортелла спиной к себе. В спину уперлось кое-что неожиданное. — А ведь не только у меня рукоять меча ждет твердой руки! — Это вода, — деловито домывая ему спину и убирая от себя любопытную руку, объяснил командующий. — Тут всегда так. Когда Мортелла вновь повернули лицом, у него уже уверенно плыло перед глазами. Он сморгнул щиплющую мыльную влагу и осмелился осторожно взять лицо напротив в свои ладони и заглянуть в черные глаза. — Надо же, — он погладил пальцами влажные виски и линию подбородка. — Я больше десяти лет представлял, как смогу снять с вас эту синюю военную скорлупу, а оказалось, что скорлупа под ней еще более прочная... И он, совершенно рискнув всем, прикоснулся губами к губам. Однажды он сделал так же, и тогда эти губы были сухие и бесчувственные. Сейчас же после некоторой заминки Мортеллу ответили. Не ожидавший этого Мортелл начал стремительно терять голову. Он бы не услышал эти шаги, не посмотри командующий ему за спину. Мортелл дернулся, оборачиваясь. У скамьи стоял тот самый, в расстегнутой рубашке. — Я принес сухую одежду. — Мортелл не запомнил лицо, но мгновенно вспомнил этот голос. — Не задерживайтесь в купальне, вода горячая. — Я знаю, — отозвался командующим каким-то другим, незнакомым тоном. — Я позабочусь о генерале, а ты сделаешь мне вино. А Мортелл не успел ничего сказать, ему в рот попало мыло. Момент был упущен, командующий как будто уже выбросил из головы этот поцелуй. Рука надавила ему на затылок — вроде и негрубо, но ноги подогнулись, и Мортелл надолго оказался под водой. И когда до него начало доходить, что он слишком близко, его подняли подмышки, как ребенка и вытащили обратно. В купальне снова были только они вдвоем. Мортелл тяжело дышал, воздуха будто стало меньше. И голова шла кругом. Такое с ним было впервые. Его шатало, и он обеими руками держался за все, за что позволяло держаться его воспитание. Кожа под руками как будто нагрелась и стала больше похоже на живую. В глазах уже темнело, в ушах грохотало сердце. И в какой-то момент он понял, что больше не может стоять на ногах, и безвольно повис на успевшей его подхватить руке. Закрывая глаза и теряя сознание он сожалел только об окончании прекрасного сна. И напоследок ему посчастливилось услышать тревожный возглас. — Шемаар!***
Медленно, изнывая от жара, он постепенно приходил в себя. На лоб положили что-то холодное и мокрое. — Он уснул и начал тонуть, — голос командующего. Только интонации незнакомые. Он никогда не слышал столько эмоций и детскости в его голосе. — Не уснул, а потерял сознание. Слишком долго пробыл в воде, — еще один голос, тот самый, знакомый. — Что теперь с ним будет? Он умрет? — Все будет хорошо, я принесу лекарство и холодную воду. Позаботьтесь пока о генерале. Подушка под головой генерала шевельнулась. Он разлепил тяжелые веки и совсем близко увидел лицо и немигающий непроницаемый взгляд. Значит, сон еще продолжается? Нельзя упустить и эту возможность. Он обвил руками шею под меховым воротником и сомкнул руки в замок. И только всмотревшись в черные глаза он вдруг вспомнил, что это совсем не тот командующий, которому он служил больше десяти лет. — Генерал, — со всей серьезностью произнес этот новый командующий. — С вами совсем неинтересно целоваться, поэтому лучше целуйтесь с кем-нибудь другим. Попробуйте с генералом Хловером... От последнего предложения Мортелл скинул с себя охватившее его смущенное оцепенение, суетливо разорвал замок из пальцев и остатками темнеющего сознания попытался отодвинуться, но последнее, что почувствовал — как его затылок встречается с деревянным полом. В себя его привел тот самый раздражающе-успокаивающий голос. — Когда я просил позаботиться, я имел в виду совсем другое. Генерал наверняка голоден, покормите его, когда он очнется. Это поможет ему восстановиться. И снова Мортелл открыл глаза и увидел лицо командующего совсем близко. Черные глаза смотрели в упор, будто изучая каждую волосинку на его усах. — Ты голоден. Нужно поесть и выпить. — Усы отдал бы за глоток вина, — прикрывая глаза, пробормотал Мортелл. — Можешь выпить мое. Наверное, только муть в голове не дала сразу уловить этот неповторимый аромат смеси специй и горячего вина. Но хватило одного большого глотка, чтобы освежить воспоминания об отраве Леборье. Острота на грани пытки опалила горло, как раскаленным до красна песком. Едкие испарения вышибли слезы и последние мысли. Мортелл повалился на пол, мучительно закашлявшись — при каждом коротком вдохе грудь судорожно сокращалась и сразу же выталкивала воздух удушающим хрипом. — Шемаар! — встревоженно подал голос командующий. — С ним опять что-то не так! Спустя бесконечное число вдохов и хрипов голову Мортелла приподняли и влили в рот что-то прохладное, освежающее и моментально успокаивающее кашель. Сквозь все еще льющиеся слезы он не мог ясно разглядеть, что происходит над ним. — Не нужно было поить его вашим вином. Я же принес воду. — Но он хотел вино! И я об этом позаботился. Нужно было хотеть что-нибудь еще. Мортелл даже пожалел, что променял желание на банальное вино. — Не все желания полезны для здоровья, - услышал он. - Возможно, нам стоит завести животное, чтобы вы, действительно, научились о ком-нибудь заботиться. — Кошку? — командующий даже не возмутился таким предложением. — Ты хочешь завести кошку? О Небо, его сравнили с кошкой! — Не будем так торопиться. Предлагаю начать с рыбок. И тут генерал Мортелл не выдержал — расхохотался. В голове сразу же привычно помутилось, и он вновь потерял сознание. Пришел в себя он почти сразу. На лбу лежала ладонь командующего. Он сразу же накрыл ее своей. — Прохладная... . Не убирайте — Шемаар сказал, тебя нужно накормить. Командующий допил вино, отставил кубок и всерьез взялся за Мортелла. Усадил его спиной к стене, как тряпичную куклу, одной рукой дернул за подбородок и начал наклоняться вперед. Какая странная манера целоваться, — подумал Мортелл, подавшись навстречу. Между зубами попал палец, а вслед за ним в рот пропихнули что-то, похожее на паровой пирожок с паштетом. Генерал едва успел стиснуть зубы и начать жевать, чтобы не подавиться. Проглотив, он собрался протестовать, но не успел сказать ни слова — еще один пирожок заткнул ему рот. — Хва.. достаточно, — Мортелл закрыл рот ладонью и с облегчением увидел, что третий пирожок вернулся на тарелку. — Уже сыт? Хорошо. Шемаар сказал, тебе нужен покой и отдых, — продолжил командующий. — Надо уложить тебя в кровать. Наверное, если бы Мортелл остался лежать, командующий его потащил бы, как мешок с песком, а так он немного неуверенно, опираясь на твердую руку, сумел дойти до большой спальни. — Это все мне? — кровать была слишком велика. — Это моя спальня, ложись, — и не дожидаясь, толкнул Мортелла на кровать. — И мне тоже пора спать. В голове пронеслись десятки мыслей одновременно. — Командующий, я никогда не рассчитывал... я не думаю, что готов... — он раз за разом пытался приподняться, но его терпеливо укладывали обратно. — Я даже не мечтал о таком счастье, честное слово... — сверху накинули одеяло и уже грубее вернули на кровать. Похоже, командующий начал сердиться. А это уже опасно. — Все, я сплю. Видите, сплю! — Мортелл прикрыл глаза и оставил попытки своевольничать. Только подсматривал в щелке между ресницами, боясь лишний раз пошевелиться. Командующий сбросил плащ на ближайшее кресло. Развязал широкий богато украшенный пояс халата, запахнутого, но не застегнутого. И остался в белых тонких штанах и рубашке. Мортелл задержал дыхание, когда командующий перегнулся через него. Но не лег рядом, а забрал второе одеяло, завернулся в него, как в плащ, и вышел из спальни. Любопытство тотчас же подняло Мортелла следом. Он босиком прокрался за дверь и сразу затаился — из коридора в щель приоткрытой двери было видно еще одну спальню. На кровати, заложив руку за голову, лежал этот подозрительный Шемаар. Казалось, все его внимание было сосредоточенно на толстой книге, которую он легко держал свободной рукой так, будто она ничего не весила. Его не смутило даже когда командующий вытянулся на нем, и натянул на них обоих одеяло. Укусил за подбородок и, кажется, обнял. Не слишком хорошо видно, что именно там происходило, но этот Шемаар даже выронил книгу, чем весьма командующего порадовал. Пол предательски скрипнул. Мортелл отступил, встретившись с пристальным взглядом. Этим воспользовался отмерший Шемаар. Одним движением завернул командующего в одеяло и прижал рукой так, чтобы он больше не мог пошевелиться. Мортелл на цыпочках попятился и вернулся в «свою» кровать. Он лежал, прислушиваясь к тишине в доме, пытаясь уловить звуки из соседней спальни. И сам не заметил, как уснул.***
Его что, перенесли в другую камеру? Он рывком сел. В голове постепенно прояснилось. Он даже смог вспомнить события прошлого дня... лучше бы не вспоминал. Мортелл закрыл лицо руками и зажмурился. Какое же позорище! Что он там плел в купальне и куда лез своими руками? И что теперь о нем думает командующий? Щетина колола ладони. Надо побриться. Командующий не любит нерях. Не любил. Он решительно спустил ноги с кровати. Легче сходить объясниться сейчас, чем полдня сидеть и сгорать от стыда. Той одежды, в которой он сюда приехал, нигде не было, зато рядом с кроватью лежала шелковая белоснежная рубашка и штаны, похожие цветом и фасоном на военные, если бы не дорогая ткань. В этом наряде только высокородных дам кадрить, — пробормотал он, осматривая себя со всех сторон. Вместо сапогов ему оставили мягкие домашние туфли. Он заглянул в соседнюю спальню и увидел спящего командующего. Одного. За много лет службы он уже уяснил, что будить его бесполезно, а после пробуждения лучше не попадаться на глаза. Интересно, где в этом доме уборная? И какая-нибудь кухня. Во рту сушило, как после попойки в пустыне. Кстати, по пути к дому он видел сад, там наверняка есть яблонька или две. Или сейчас не сезон? Побродив по запутанным коридорам и подергав закрытые двери, он просто вылез в первое попавшееся открытое окно. Кто вообще так строит? Этот дом слишком большой даже для десятка человек. Нужна армия слуг, чтобы одержать его в порядке. Снаружи встретила тишина. Мортелл громко кашлянул, в надежде, что его услышат. Кашлянул громче. За углом тоже никого, но чуть дальше, в одном из домов, кажется, идет из крыши дымок. Проигнорировав уложенные плиткой дорожки, Мортелл пошел напрямик — по влажной траве. Может, там найдутся хотя бы слуги? Да, он был прав, это кухня. И тут точно должно быть больше одного человека. Этот человек сидел у печи, за необъятным столом и что-то готовил. Мортелл почти не запомнил того Шемаара, который прилип к командующему на юге. Косичку короткую помнил и голос. Этот сидевший не был похож на обычного солдата, он вообще был не похож на военного, и волосы у него были короткие. Тут Мортелл вспомнил, свидетелем какой сцены тот вчера стал в купальне, и ругнулся про себя. Чтоб скрыть смущение, он с грохотом отодвинул скамью, уселся на нее верхом и уставился на этого типа, стараясь получше его запомнить. Он выглядел безобидным и слишком юным для своего возраста, и Мортелл не сумел запомнить его лицо, хотя на память не жаловался. Все с ним ясно. — Знаешь, не люблю я южных смазливых уродцев. Еще больше я не люблю колдунов любой породы. — Не буду покушаться на ваши предпочтения, генерал. Ни ответом, ни видом этот парень не дал повода, чтобы начать его оскорблять или ненавидеть всерьез. Но Мортелл, вспомнив все, что было на границе, уже заранее пропитался к нему неприязнью. — Крутишься тут, — бросил он резко. — Втерся в доверие к командующему с неясными и наверняка порочными намерениями. — С порочным намерениями? — черные глаза взглянули с заметной насмешкой. Мортелл смутился. — В столице не место таким как ты, — буркнул он. Но вместо острого или резкого ответа этот Шемаар повернулся к нему спиной и длинной деревянной лопатой достал из печи сковороду с хитро завернутыми мясными рулетиками. — Эй, это же ... крученые куколки? — Мортелл сглотнул. Целую вечность их не ел, соскучился страшно. Помнится, годами доставал Леборье просьбами приготовить, но у того получалось все не то. Этот Шемаар ссыпал куколок на правильно пересушенную в печи хрустящую лепешку, не торопясь полил горячим перечным сиропом, который тоже правильно застывал на воздухе янтарным хрустящим слоем. И с каждой каплей сиропа мозг и желудок Мортелла все больше и больше менялись местами. Попросить одну куколку или ...? — Ешьте, генерал, — под нос Мортеллу придвинулось все блюдо. — В тюрьме плохо кормят. — И поставил поближе большой кувшин воды. Почти половину генерал выпил залпом, только сейчас до конца прочувствовав, как же высушен его язык. Куколки были даже лучше, чем он помнил. Чуть позорно не прослезился после первого же укуса. — Ты это сам приготовил? — Готовил повар генерала Хловера. Я всего лишь поджарил в печи. Ешьте, не стесняйтесь. — Не в стеснении дело. Ты мог намешать туда... ты мог туда плюнуть, а у меня, знаешь ли, непереносимость таких, как ты. — Таких, как я? — Только не надо передо мной изображать невинность, — не переставая жевать, говорил Мортелл. — Будто я не знаю, что сними с тебя твое красивое личико, и под ним обнаружится какое-нибудь чудовище. — Генерал Мортелл, если с вашего лица снять кожу, вы тоже не будете красавчиком. — Не называй меня красавчиком. И не сравнивай меня с собой... — И не думал, — Шемаар посмотрел на что-то за спиной. И от дурного предчувствия сердце Мортелла замерло и рухнуло в самый желудок. Деревянно повернув голову к выходу, он неловко замер с надкусанной куколкой в руке. Командующий стоял в дверях и прожигал его тем взглядом, которым, наверное, смотрел бы на ожившего Де-Эмея. После пробуждения командующий обычно был в плохом настроении и, как видно, это не изменилось даже после проклятия. Непрожеванный кусок встал поперек горла, когда Мортелл по старой привычке вскочил и замер — не понимая, как сейчас нужно правильно себя вести. — Сядьте, генерал, мы не в армии. Мортелл в ответ уставился на Шемаара. — Я выполняю приказы только своего командующего. Командующий молча прошел по кухне, задевая полами плаща мебель и корзины на полу и сел за спиной Шемаара, сразу же запустиы руки ему под рубашку. Мортелл невольно отвел взгляд, но потом не выдержал — тайком посмотрел на кожу под той рубашкой. Рукава закрывали многое, может быть, поэтому он и не смог увидеть на коже ни одного темного пятнышка. Или он ошибся, введенный в заблуждение историей Остера? Он с тревогой выдержал прожигающий взгляд. Это знакомое лицо сейчас было гораздо более выразительным, чем когда-либо. И более того, Мортелл видел, как буквально на глазах уходит обычная скованность и каменность движений, когда подбородок командующего устроился на плече Шемаара. Повисло какое-то неловкое молчание. Командующий как будто досыпал в обнимку с Шемааром. Белый плащ был на месте, но Мортелл заметил, что халат был не застегнут, а запахнут и сдерживался только поясом. И одна коса почти расплелась. — Ты был не со мной, когда я проснулся, — непонятное обвинение и какая-то обида в знакомом голосе вновь заставили Мортелла почувствовать себя не в своей тарелке. — Как раз собирался идти вас будить, — без малейших признаков волнения или радости ответил Шемаар. — Почему он до сих пор здесь? Разве его не выпустили из тюрьмы насовсем? Кстати, сам Мортелл тоже начал задаваться этим вопросом. — Генералу нужно время, чтобы вылечиться после допросов и прийти в себя. А еще генерал отлично владеет мечом, — терпеливо объяснил Шемаар. Как маленькому ребенку, и это бесило даже сильнее, чем все остальное. — Вас уже дважды пытались убить, и вам не помешало бы научиться себя защищать. — Дважды? — воскликнул Мортелл. — Кто посмел? — Я умею себя защищать! — Командующий как будто и не слышал его возглас. — Генерал, вы же не откажетесь дать несколько уроков? — а Шемаар, как будто в отместку, не услышал возмущения командующего. «А сам-то что? Даже меч в руках не умеешь держать?» — хотел спросить Мортелл, но как будто прочитав его мысли, тот добавил, посмотрев за плечо. — Раз уж со мной вы тренироваться отказываетесь. Так странно было видеть на обычно неподвижном лице ясно читаемую задумчивость. И вдруг, не поднимая подбородок с плеча, командующий медленно улыбнулся. Мортелл невольно сглотнул. Он впервые видел, как командующий улыбается так открыто — неумело, одними глазами. Возможно, от этого улыбка выглядела неискренней и даже зловещей. — Тренироваться? — глаза полностью превратились в полумесяцы, и это выглядело устрашающе. — Какая подходящая идея! Отвлек Мортелла знакомый запах — это начало закипать вино на горелке. — Я уж думал, что никто не превзойдет Леборье в искусстве портить хорошие вина, — сдержанно прокомментировал он. — Но, вижу, у него есть достойный ученик. И почти сразу пожалел о словах, потому что словил на себе пристальный взгляд. Все же, признался себе Мортелл, когда он не мог ничего прочесть по лицу командующего, было как-то ... спокойнее. Одно дело — воображать, что скрывается за каменной невозмутимостью, другое дело — ясно это видеть. — Пожалуй, я подожду снаружи, — пробормотал он, поняв, наконец, что все манеры и субординацию можно смело выкидывать в печь. — При случае поблагодарите от меня генерала Хловера за обед. Выйдя из кухни, он немного расслабился и осмотрелся. Спокойное место. Это же здесь жила семья Де-Эмея до того, как сбежала на юг? Сама собой вспомнилась казнь и те девчонки... Его передернуло, но он уже привычно отбросил эти воспоминания. Тихо как. Он поерошил волосы, пригладил усы и в который раз подумал о том, что пора бы побриться. Чтобы не подумали, будто он подслушивает, Мортелл неторопливо пошел, куда повели ноги. Командующий нашел его нескоро. Два деревянных меча выглядывали из-под аккуратно застегнутого плаща. Халат ему тоже привели в порядок, как и прическу. — Шемаар не дал острые мечи, — проворчал он. — Но деревянных тоже должно хватить. Мортелл посчитал это первым шагом к налаживанию отношений и притворился, будто все в порядке. — Вы и раньше их не любили. Но деревянные болванки, по крайнее мере, не отрежут мне пальцы. Сейчас я не в лучшей форме, — Мортелл усмехнулся, вспомнив, с какой изворотливостью раньше вытаскивал командующего на тренировочные поединки. — Вы как-то сказали, если командующий должен махать мечом, как простой солдат, значит в армии дела идут совсем плохо, или сам командующий дурак. — Ага, значит, все же, я и раньше был умным. — Несомненно, — Мортелл едва сдержал улыбку. — Но когда-то мне очень хотелось сразиться с вами в настоящем поединке. После того первого раза. Вам ведь рассказывали ту смешную историю? Оказалось, что нет, и Мортелл в красках поведал и про свою первую встречу с командующим, и как свалился от жары, не успев обменяться ни одним ударом, и как донимал его спустя годы, желая скрестить с ним клинки. — Так что можно сказать, это будет первый полноценный тренировочный поединок. Если нас опять что-нибудь не прервет. Мечи были сделаны без изысков, но весьма умело — Мортелл оценил и вес, и баланс, и точность форм. Наверное, куплены в одной из школ меча — они давно набили руку на выточке болванок для учеников. Мортелл на пробу взмахнул мечом, привыкая. И без предупреждения коснулся острием белого плаща. Поединок начался. Движения командующего были быстрыми, но небрежными и размашистыми, будто он палкой траву косил. Совершенно не воспринимает противника всерьез, понял Мортелл, и решил показать, что не нужно недооценивать своего генерала. Усыпив бдительность размеренными ударами, Мортелл подловил момент, и без особых усилий провел простой прием, выбив меч из руки командующего. Тот как будто проснулся. Посмотрел недоуменно на свою пустую руку, на улетевший в траву меч. Сжал-расжал пальцы. Во взгляде вспыхнуло недовольство. — Нужно держать меч крепче, — Мортелл поднял деревяшку и почтительно передал рукоятью вперед. — Заметили, как я это сделал? Сейчас научу, — с самыми добрыми намерениями Мортелл снова встал в стойку, собираясь еще раз, на этот раз медленнее, показать прием. Командующий не скрывал своего раздражения, и это было так необычно и по-детски, что Мортелл не удержался от легкого поддразнивания. Обвел затупленным кончиком меча вокруг рукоятки, и вместо того, чтобы снова выбить меч из рук, сделал шажок и точным движением приставил острие к шее над меховым воротником, а потом легонько зацепил застежку плаща. — Недостаточно быстро, — усмехнулся он. — Кажется, я понял секрет, почему вы так не хотели со мной драться. Не любите проигрывать младшему по званию? Командующий ничего не сказал, только сощурил глаза отнюдь не в улыбке. Свободной рукой оттолкнув от себя меч, он стянул уже сползающий плащ и отошел на пару шагов, чтобы повесить его на чистую ветку. — Скажете, вам мешала одежда? Или надеетесь, я ослепну от красоты вашего халата и пропущу удар? Мортелл приготовился, встав спиной к дереву — похоже, он всерьез зацепил командующего, но это не значит, что нельзя раззадорить его еще сильнее. Посмотрим, что случится, когда меч сломается о ствол дерева, промахнувшись по Мортеллу. Он едва успел принять стойку и усмехнуться в усы. Резкое, почти неразличимое движение — и ладонь вспыхнула резкой болью. Меч даже не выпал — вылетел из руки, чуть не прихватив с собой пальцы. Отпрыгнул Мортелл рефлекторно, и это спасло его от удара в голову. Под пятку неудачно попался скользкий от росы корень, нога рывком уехала вперед, и Мортелл совершенно позорнейшим образом с размаха грохнулся на спину, ободрав затылок о кору. А деревянное острие меча уже летело лицо, и не было никакой возможности уклониться... Перед глазами что-то пронеслось и с треском врезалось в деревянное лезвие, острие отклонилось и с силой воткнулось в ствол дерева, всего на волосок разминувшись с ухом Мортелла. Оба мгновенно застыли. И вдруг поведение командующего сменилось, как по щелчку. Он сощурился в улыбке и выдернул меч из ствола. Мортелл сглотнул — если бы это тупое деревянное острие попало бы ему в лицо... Оба повернулись в ту сторону, откуда прилетел камень. Да, точно, камень — вон он, лежит в траве. — Немного увлекся, — все так же улыбаясь, произнес командующий то ли извинение, то ли в оправдание. Кажется, он был вполне собой доволен. А вот взволнованный Мортелл даже не сразу рассмотрел фигуру, стоящую в двух десятках шагах от него. — Шемаар! Сделай мне еще вина, а мы продолжим тренироваться! У нас уже хорошо получается! Мортелла кольнуло дурное предчувствие и разнылись травмированные пальцы. И затылок. Кажется, еще и лодыжку потянул — эти домашние туфли совсем не годятся для тренировок. — Вы не ранены? — спросил подошедший Шемаар. Он забрал меч из рук командующего. Тот безропотно его отдал. — Тут трещина, придется завершить тренировку. Кто-нибудь может пораниться. — А вино? Я позабочусь о генерале и провожу его умыться. И покажу поместье. А ты сделай мне вино. Не став ждать ответа, командующий подхватил Мортелла за запястье, как ребенок хватает свою игрушку, и потащил прочь, по пути забрав плащ. Бесполезно было бросать взгляды за спину, поддержки ждать было не от кого — этот Шемаар уже успел исчезнуть, как и тогда на границе — бесшумно и как будто испарился в воздухе. Чтобы не чувствовать себя ребенком, Мортелл догнал командующего и теперь, чуть прихрамывая, шел вровень. Смущенно потер небритые щеки и подумал, что, в принципе, ничего страшного с ним сейчас не происходит. Его выпустили из тюрьмы, после всех допросов он остался в своем уме, командующий, кажется, идет на поправку — разница между тем, что Мортелл видел на границе, и тем, что он видит сейчас — разительна и зарождала надежды на выздоровление. — Это мой сад, — слушал Мортелл очевидное. — Вон там тоже мой сад. Застегни мне, — и Мортелл послушно помог вдеть застежку в колечко на плаще. — И там тоже мой сад. Ты умеешь плавать? Нет? Хорошо. А это мои цветы. Они совсем маленькие по сравнению с цветами во дворце. Его приглашали во дворец? — Когда-то усы бы отдал за то, чтобы побывать на приеме у Императора, — осторожно начал он. — Там собирается самая высокородная столичная знать... — Плохо воспитанные высокородные высокомерные идиоты, — услышал он резкий комментарий. — Особенно этот наследник Кернолахана! Этот злобный дурак не подпадал ни под какое проклятье, так почему же он ведет себя так же, как и я! Возмутительно! Если бы была возможность вызвать его на поединок, я бы просто разбил ему череп печатью! — Возмутительно! — поддакнул Мортелл, не понимая о чем речь, но не посмевший допрашивать своего командующего. Хотя, субординация в данной ситуации уже не уместна. Они остановились на деревянном мостике с низкими перилами, перекинутом через изрядно потрепанный неизвестными катаклизмами пруд. Наверное, когда-то пруд был хорош, но по его берегам будто табун коней потоптался, а потом в этом же пруду и искупался. — Тут была рыба. — Да ну? — Да, была. Вон там, сам посмотри. Мортелл послушно перегнулся, потом еще. Годами выработанная привычка подчиняться сыграла с ним дурную шутку. Он так и не понял, что выбило у него опору из-под ног и кинуло головой вперед прямо в пруд. — Шемаар! Он испортил твою рубашку! — Вы испортили намного больше моих рубашек. Выбирающегося из воды Мортелла посетила чудная смесь из желания провалиться сквозь землю и рассмеяться — и от нелепости ситуации, и от мелькнувшего давнего воспоминания. Разве что-то похожее не случалось много лет назад, когда Мортеллу, наконец, удалось приблизиться к командующему достаточно, чтобы ходить за ним хвостом? Задолго до того, как он стал генералом. Скорее всего, случайное совпадение. Да и на юге было опаснее — он несколько раз чуть не улетел со стены, наступив на раскрошившийся камень. А тут всего лишь какая-то большая лужа. Только берега крутые и скользкие. Появившийся из ниоткуда Шемаар потянул Мортелла за запястье — и вот он уже стоит босиком на траве, с него льют мутные ручьи, а белоснежной рубашкой теперь только коней мыть. Отряхиваясь, он нечаянно забрызгал своего спасителя. — Вам стоит посетить купальню, — деликатно произнес Шемаар, не обратив внимания на свежие пятна на своей одежде. — Обязательно стоит! Я даже приказываю! Пойдем, генерал, я о тебе позабочусь, — проявил энтузиазм командующий. — Уверен, генерал вполне способен вымыться самостоятельно. — Более чем способен, — поспешно подтвердил Мортелл. — Но ты же сам хочешь! — Я не посмею потакать своим недостойным желаниям, командующий. Позвольте сохранить... Его прервал несильный толчок в спину. — Идите, генерал. Чистую одежду найдете у входа. Чувствуя себе удивительно глупо, Мортелл пошел, встряхивая иногда рукавами и отжимая прилипшую к груди ткань. Командующий порывался пойти следом, но его остановило слово «вино». В этот раз Мортелл рассмотрел купальню лучше. На первый взгляд, ее строил какой-то безумный колдун. На второй — безумен был, в первую очередь тот, кто вложил в это безумие усилий и денег больше, чем в главный дом. Вряд ли подобными глупостями занимались в роде Сула, у них в последние десятилетия были более насущные потребности, чем вливать состояние в прихоть и разноцветные витражи. Значит, Де-Эмеи. Он быстро и с осторожностью окунулся и переоделся в новую одежду. На выходе никто не встречал, и Мортелл пошел искать кого-нибудь сам. Все же, нужно побриться — бритые мужчины вызывают больше уважения и их реже стремятся окунуть головой в грязный пруд. Поместье снова удивило тишиной и безлюдностью. Пару раз показалось, что среди деревьев и за домами мелькали человеческие силуэты, но Мортелл пока не мог полностью доверять своим глазам. Что о нем подумают, если он начнет охотиться на собственные видения? Выбравшись из сада, Мортелл, наконец, обнаружил командующего — тот сидел на самой верхушке крыши главного дома, пил вино прямо из кувшина и приглашающе махал свободной рукой. Кажется, любовь к этому ужасному вину не выбило даже проклятье. Прикинув, что для одноэтажного дома тут слишком высоко, а лестницы рядом не видно, Мортелл довольно лихо вскарабкался на ближайшее дерево, а оттуда перепрыгнул на крышу, чуть не скатившись по влажной то ли от ночного дождя, то ли от росы черепице. — Представить не могу как вы сюда залезли с полным кувшином, — пробормотал он, медленно поднимаясь к завернутому в белый плащ командующему. — Чтобы подняться ко мне, тебе надо было принести еще вина, — послышался непонятный ответ. — Ты умеешь летать? Нет? Хорошо. И тебе не нужно было снова надевать его рубашку. Мортелл слушал эти бессвязные реплики и осторожно продвигался по узкому ребру крыши. Командующий следил за ним нечитаемым взглядом, обняв одной рукой резной выступ, а другой прижав к себе кувшинчик, будто любимое сокровище. — А где он сам? — Мортелл сразу понял о ком речь. — Труба с водой сломалась. Он чинит и ничего не увидит. Поэтому иди быстрее. Это прозвучало, почти как приказ, и Мортелл сделал еще несколько шагов, ловко балансируя на самом ребре крыши. — Я хотел рассказать вам... И вдруг опора под ногой пропала, щиколотку прострелило резкой болью — и мокрая черепица юркой рыбкой выскользнула из-под подошвы. Мортелл, взмахнул руками, извернулся до треска в спине, пытаясь за что-то уцепиться, но было слишком поздно. Его перевернуло головой вперед, а потом и вовсе закрутило, не давая возможности даже попытаться затормозить. Тут слишком высоко. Прощайте, целые кости. Последнее, что он увидел, срываясь с края крыши — пьющего из кувшина невозмутимого командующего. Чьи-то руки буквально выхватили его из воздуха за миг до удара и, перевернув головой кверху, поставили на ноги и придержали, пока Мортелл боролся с головокружением и зашедшимся сердцем. — И почему мне все это кажется таким знакомым, — с жалобной ноткой в голосе простонал он. — Вероятно, вам все же будет лучше остановиться у генерала Хловера, — сказал Шемаар, как будто ничего не случилось. — Я напишу ему записку, чтобы он прислал сопровождение. — Что? При чем тут Хловер? Какое еще сопровождение? — После допросов вы еще какое-то время будете испытывать трудности с ясным мышлением, возможно, будет болеть голова. Отдохните немного. После допросов нужно время полностью придти в себя. И еще — у вас треснуло ребро. — Откуда ты знаешь? Лекарь, что ли? — И вы растянули лодыжку. — Не сломал? — недоверчиво переспросил он — на ногу наступить было невозможно. — Растянули. Посидите, я принесу повязку. Этот голос успокаивал — ненавязчиво, незаметно, наверное, своим тембром или звучанием. Мортелл опустился на краешек веранды и потер спину. Треснуло ребро — мелочь. Командующий приземлился неподалеку — легко, как будто спрыгнул с табуретки — только плащ взметнулся и был рывком запахнут снова. Он недовольно посмотрел на Мортелла и, хмыкнув, просто повернулся спиной и ушел. Рука сама собой уже по привычке потерла щетину на щеке. Это было бы очень смешно, случись все с кем-нибудь другим. А личная самоирония после полета с крыши поспешила уйти в отставку. — Генерал Хловер скоро приедет, поживите немного у него. И не ходите по улицам без охраны. — И с какой стати я должен тебя слушать? И откуда ты знаешь, что Хловер скоро приедет, да еще и лично? — Старших нужно слушаться, — назидательно ответил этот тип. Этот дурацкий аргумент был настолько нелеп, что Мортелл как-то незаметно для себя расслабился. — Я, если ты не знал, настоящий генерал. — Вот и оставайтесь им и впредь. — Ой, да кто ты вообще такое, чтобы читать мне нотации! Я тебя вижу второй раз в жизни. Хотя, слышал, что отец командующего привез тебя с юга. Дай угадаю. Он спас и приютил сиротку, а ты теперь в благодарность присматриваешь за его сыном. Я прав? — Приютил сиротку? — Шемарр рывком затянул узел сильнее, чем нужно. Мортелл зашипел и выругался. — Вы мыслите банально, генерал. Сидите, я принесу вам какую-нибудь палку. — То есть, семья у тебя есть? Молчание генерал предпочел принять за «да». Сидеть без дела ему надоело примерно через два вдоха. Оберегая забинтованную ногу, он поднялся и вышел на солнце. Разница между столичным солнцем и южным была примерно как между холодной свечой и печью. Голова еще работала плохо. Но лучше, чем вчера. Он вдруг снова вспомнил себя в купальне и смущенно потер щеку. Обернулся — не поймет ли кто, о чем он сейчас думает. Откуда-то сверху донеслось шуршание, быстро переросшее в звуки, как будто глиняный горшок катится по таким же глиняным горшкам. Мортелл благоразумно не стал оборачиваться, а сразу попытался укрыться за краем крыши, но не успел буквально полшага. Резко ударило по темечку так, что в глазах вспыхнуло, он присел, выругался от боли в ноге и, прикрыв голову, проковылял на веранду. По опыту он понял, что череп остался цел, но досталось ему все равно неплохо. Плотно прижатая ладонь уже скользила от крови. Он посмотрел на себя со стороны и не смог удержать смех. — Похоже, мне нельзя отходить от вас ни на шаг, чтобы вы дожили до приезда генерала Хловера. Прижмите. Он сунул под ладонь Мортеллу сложенную ткань. Мортелл хотел запротестовать, когда тот присел и снова задрал ему штанину, но это желание как-то незаметно растаяло, стоило ему услышать успокаивающее «все в порядке». Наверное, действительно, все в порядке. Он нагнулся и свободной рукой распахнул рубашку, осматривая чистую смуглую кожу. — Сейчас не подходящее время для этого, — только и сказал Шемаар, даже не пытаясь прикрыться. — И не надейся, — легкомысленно проговорил Мортелл, и откинулся назад, облокотившись спиной о деревянную колонну. — Признаюсь откровенно, ты мне не нравишься. Я уже говорил, что с подозрением отношусь к смазливым молчаливым южанам? Насчет тебя я, может, и ошибся, так что, на всякий случай должен за это извиниться. — Вы полны предубеждений, генерал. — Я вырос в столице и воевал на юге. Разумеется, я полон предубеждений! Все они с виду такие спокойные и мирные, а потом так же спокойно как смахнут тебе голову, даже моргнуть не успеешь. И так же спокойно ее сожрут. — Какая гадость. Такой ответ почему-то рассмешил Мортелла.***
Хловер ворвался в поместье, как к себе домой. — Генерал Мортелл! — начал он разговор еще шагов за десять. — Тебя уже выпустили? Как ты оказался здесь? — и подойдя ближе, возмущенно засопел, увидев вытянутую перевязанную ногу и следы крови на лице. — Кто посмел тебя избить? Я напишу, чтобы генерал Дагил потребовал у них объяснения! Так грубо обращаться с генералами южной армии имеет право только командующий и враг! — Он был чуточку неосторожен, — послышался за спиной голос. Мортелл опасливо застыл. — Брат! — Хловер сразу потерял интерес к ранам Мортелла. — Я слышал, ты был на важном совете во дворце, и никто не говорит, что там произошло! Но я видел большое беспокойство в настроении деда — он сутки не выходил из своих покоев, ничего не ел и только курил. — Брат мой, Эрдал, как же я счастлив тебя видеть! Брови Мортелла сами взлетели к волосам. Он неверяще уставился на улыбающегося одними глазами командующего. О, Небо, они даже обнялись! И Хловер засиял, будто его подсветили изнутри. — Брат, я и сам все это время так переживал, что почти не ел и не спал! — Все хорошо, брат мой, Эрдалл! Я обещал, что вытащу генерала Мортелла, и я сдержал слово. — Я никогда в тебе не сомневался, брат! — И я очень ценю твое доверие, брат. — Я счастлив это слышать, дорогой мой брат! Генерал Мортелл, задрав брови, замер, ошеломленный этим потоком любезностей. Рассказать кому — не поверят. — Но тогда что так встревожило деда? Командующий задумался. — Возможно, глава семьи Хловер не согласен с моим решением, — он сделал драматическую паузу и с совершенно невинным видом развел руками. — Я решил обменять печать командующего на жизнь моего генерала. Что еще оставалось делать, я же должен заботиться о своих генералах. — Что? — Мортелл даже не сразу понял, что он слышит. — Вы... зачем? Хловер же всегда соображал медленнее. — Это неслыханно! — Мортелл даже не сопротивлялся, когда Хловер без предупреждения одной рукой резко приподнял его за грудки, а второй замахнулся, собираясь ударить. — Чтобы ради кого-то вроде тебя брат отказался от армии! Знаешь что, если дело только в этом, я лично верну тебя туда, откуда тебя выпустили! — Генерал, не нужно драк, — появившийся из неоткуда Шемаар остановил руку Хловера. — Как смеет простой солдат прерывать генерала! — не смотря на возмущение, хватка на воротнике ослабла, а голос зазвучал спокойнее. — А он пусть сначала ответит честно, что разболтал в тюрьме о нашей армии и о брате? — Все, что знал, — не стал скрывать Мортелл. — Посмотрел бы, как ты молчал, когда тебя допрашивают имперские дознаватели. — Я бы точно молчал! Я клялся в верности, и моя верность достаточно сильна! — Генерал, — снова вмешался Шемаар. — Освобождение генерала Мортелла — решение Его Величества, вы не вправе просить все отменить. Зато в ваших силах сейчас обеспечить генералу безопасное выздоровление. Уверен, командующий может доверить жизнь и здоровье генерала только вам. — Разумеется, — скучно отозвался командующий, глядя куда-то в сторону. Хловер что-то невнятно побухтел под нос. — Так и быть, — почти покладисто сказал он. — Я позволю тебе пожить у меня. А потом ты выметешься и отправишься к себе домой! И больше никогда не смей появляться на южной границе! Домой. Серьезность ситуации начала доходить только сейчас. У него давно не было дома, куда можно было бы вернуться. А когда узнают, что командующий из-за Мортелла лишился печати... кто вообще примет его на юге? — Так будет лучше, — почти неслышно прошептал кто-то на ухо, и Мортелл сразу успокоился и подумал, что так, действительно, будет лучше.