Путешествия двух бродячих

Место казни, стул, всё ускользает из-под взора. Сал даже не понял, что произошло. Казалось бы вот он сидит в ожидании смерти, мук и мощного разряда электричества, ожидает, что он поджарится, как какая-то дешманская курица гриль, кожа покроется этой золотистой корочкой в признак готовности. Отвратительно. Но, как уже говорилось выше, его ожидания не подтвердились, он совершенно безболезненно испарился? Можно подумать, что это и была смерть. Но почему же тогда Сал может двигаться, дышать и думать ? Разве это смерть? Фишер, чёрт возьми, жив, где бы он ни находился. Его окутала мгла, он очутился в совершенно пустом пространстве. До бесконечности пустом. Даже каких-то типичных эмоций пространство не вызывало. Например: кабинет врача вызовет у маленьких детей испуг, детская комната неоднократно будет связана с ностальгией и воспоминаниями, а тюрьма с безысходностью. Вот оно - безысходность. Это место пропитано её, даже начинает казаться, что Салли просто перевели в другую камеру, более жесткую и извращённую. Если первая ужасно воняла, вмещала в себя ещё и крыс, то эта была просто пуста. Здесь нет ничего и никого кроме самого Фишера, ну и его мыслей. Честно говоря, это наводило большую тоску. Ещё до казни казалось, что скоро всё закончится, каким бы способом это ни произошло, Сал успокаивался от чувства приближения конца и освобождения от всего того дерьма, что он пережил за последние годы. Больше он не увидит свою жалкую камеру, ему не придётся смотреть на лица этих нежелающих верить людей вновь и вновь. А по итогу что? Он находится непонятно где. Дерьмо продолжается и будет продолжаться, пока дитя мерзости живо, не правда ли. От этого и с ума сойти можно, даже больше, чем изначально. Там, за пределами этой пустоты (если у неё вообще были пределы), люди не верили в мистику и в оправдания "ебнутого серийного убийцы", все считали его психом. А здесь этих людей не было, что заставляло уже самого Фишера засомневаться в своей правоте. Может он действительно псих? Всего этого не было? Я считал себя единственным нормальным среди ненормальных, думал убийца, но может всё далеко наоборот? Я убил их. Я сделал это осознано. У меня не было выбора. Фишер чувствовал себя потерянным. Он потерялся в своих убеждениях, как несчастное дитё в буквах алфавита. Ещё недавно он был один против всех: полиции, судьи, даже Эш. Казалось, только он сам себе верил, а если и были поддерживающие, то эти люди хотели "помочь" бедному сумасшедшему, отправить его в дурдом на лечение, что по сути являлось бы тем же изолятором. А если выбор действительно был ? Если бы он никого не убил? Уже всё равно. Он не вернёт к жизни жителей апартаментов: его друзей и близких, если их вообще можно было считать живыми. Они стали сгустком мерзопакостной тьмы. Но почему этого никто понимает?! — Этого же стоило, — никогда Сал не слышал столько сомнений в нескольких словах от себя. В принципах, которые стали частью заключённого спустя годы, появились разломы. В когда-то несдвигаемых и несокрушимых горах произошёл масштабный обвал, — Я спас Землю, — даже в этом Салли не уверен. Культ всё ещё существует, пока "спаситель человечества" находится где-то в небытье. Может он и правда мёртв ? — Ларри был бы горд. Но Ларри здесь нет. Да и какая разница. Он бы хотел её видеть, он просто обязан её видеть, иначе зачем всё это было? Вся их дружба, самоубийство. Нет, не самоубийство. Сал не любит это выражение. Самопожертвование звучит более конкретно. Но всё же. Зачем? А зачем Сал убил всех себе близких людей. Зачем? Разницы же нет. Ничего не изменилось. Культисты живы, Фишер благополучно отстранён, так ещё и свалил свои проблемы на плечи других, а ведь действительно ничего не поменялось. Тьма продолжит разноситься. И кажется сейчас она поглощает Фишера. Сал бы чувствовал обиду, предательство. Он испоганил себе жизнь чтобы... Чтобы просто так? Чтобы оказаться во всём этом мраке и осознавать всю свою лажу. А он и правда верил в победу, верил, что всё это имеет свой смысл. Может смысл был. Но не для Салли Фишера, он лишь его жалкая часть. Странно быть частью чего-то, а не целым в принципе. Казалось он должен был прекратить этот хаус, остановить тьму, стать героем в конце концов. А теперь вот. Но в этом уже нет смысла, шестерёнка прокрутилась в механизме нужное количество раз и выпала из него, теперь Сал нужен самой тьмы, становится её частью, а зачем ему опять в свет ? Опять решать никчёмные проблемы, пытаться в чём-то убедить гнусных людишек, кои настойчиво верят только в своё правду. Их можно понять, но Салу этого уже не хочется, нет, будет правильнее - ему плевать. Шестерёнка выпала из механизма. А выпала ли? Плевать. Он продолжает шагать вглубь, можно сказать озлобленно, даже непонятно на что. Пусто. Он прошёлся вперёд - снова ничего. Попроси описать его собственное местонахождение, Сал не сможет, он не определит ни температуры, ни освещённости. Его окружала мгла, но свои конечности парень отчётливо видел, будто это место специально выделяло Салли Фишера - Дитя Мерзости. Хотя само собой человек будет выделяться среди пустоты. Если он конечно же не пуст. «Кажется я всё-таки умер, — такие мысли должны восприниматься с печалью, с желанием вернуться обратно. Туда, где ты не дееспособен. А надо ли ему это? Сал улыбнулся, — Неужели так и наступил мой вечный отдых?» Как же хочется услышать собственный топот от босых ног. Парень шагает и шагает, всё беззвучней с каждым разом. Человеку не понять, именно Фишер пробыл здесь слишком долго. Именно Фишер научился различать эту скверную тишину. А может он просто начал сходить с ума. Тишина напрягает, но тут царствовала именно она и не терпела других звуков. Любых звуков. В первые дни Фишеру хотелось кричать, как когда-то с Эшли, хотелось подать знак, показать тишине её конкурента. Он способен создать шум, он человек, главный источник хауса, но почему пустота, "ничего" в прямом значении слова, оказалось сильнее. Тлен поглотил Фишера, а он даже не заметил этого. Казалось он мог сопротивляться, сейчас парень и не думал об этом. Проще же принять пустоту, тогда и она примет тебя. Фишер жив, это главная деталь, о которой сам Фишер не в курсе. Для себя он не живее пыли, и сейчас находится где-то между адом и раем, видимо не заслужил достойного распределения. Видимо.