***
— Энджи, ты уже неделю живёшь у меня в больнице, и я сейчас не в переносном смысле. Иди домой! — Исцеляющей девочке порядком надоело лицезреть в больнице постороннего. Пусть этот посторонний и был героем номер один. — Я оказываю помощь вашей больнице в целом. Разве это плохо? — Тодороки выглядел уставшим и измученным. — Конечно же нет. Но это больница! Мы тут лечим, а услуги гостиницы не входят в наши обязанности, — Чиё Шузэнджи была явно раздражена. Уже неделю Тодороки Энджи жил в одной из палат и каждый свой день проводил у Ястреба. Первые два дня он лишь ждал, когда очнётся его товарищ и постоянно корил себя за произошедшее. За такое посещение больного Старатель платил в фонд больницы немалые деньги, но он был готов их отдать, ведь знал, что заработает ещё, а сейчас они действительно нужны. На третий день Хоукс наконец пришел в себя, но он был настолько слаб, что ему едва удавалось держать свои каменные веки, не говоря уже о разговорах. В тот день Чиё закрыла палату от посетителей, зато сама просидела у Ястреба до поздней ночи, исследуя состояние больного. Тодороки мог лишь наблюдать за всем этим из коридора. Тогда ему казалось, будто он связан. Вот же он. Прямо тут, но не может войти… На четвертый день Исцеляющая девочка вновь закрыла палату от посетителей. Ястреб стал потихоньку приходить в себя, а врачевательница начала убавлять количество обезболивающего, что вливалось в тело героя. Похоже он нормально на это реагировал и ещё за два дня ей удалось свести дозу к необходимому минимуму. — Сегодня можешь к нему зайти. Тодороки опустил свой суровый взгляд на Исцеляющую девочку: — Вы думаете? — внезапно его сковал некий страх. — Да, но с одним условием. Ты здесь больше не ночуешь. Только подумай, сколько всего происходит в Японии, пока ты отсиживаешься тут. Сколько зла проснулось, когда герои всё ещё не восстановили свои силы до конца. Герой номер три не в состоянии противостоять злу, герой номер два в больнице, а герой номер один забился в угол и позорно прячется. Не такого ждут от тебя люди. Ты должен стать новым символом, а не киснуть тут. Что бы ты знал… Если бы не ты, этот мальчик задохнулся бы и утонул. Ты спас его. Нет, не поздно. Как раз вовремя… Тодороки лишь отвернулся и уставился на стену. — Энджи, прекращай. Тем более я уже предупредила его, что ты придешь. — Спасибо, — на удивление мягко ответил Старатель и направился к реанимации. Его ноги стали будто ватными и с каждой ступенью подниматься было всё тяжелее. Он снова увидел эти стены и стеклянные двери. Тодороки медленно шёл по коридору. Первая палата, вторая, третья… Они пустовали как и тогда. Энджи с некой опаской заглянул в четвертую сквозь стеклянные двери, но, к его удивлению, палата пустовала. Видимо, Громогласный Мик уже отлежался и сейчас либо в терапевтическом отделении, либо его вообще выписали. Пятая палата… Старатель подошёл ближе и, сквозь стекло, посмотрел вовнутрь. Хоукс… «Хватит распускать сопли!» — подумал Тодороки и вошёл вовнутрь, предварительно постучав. Ничего не изменилось. Всё та же прохладная палата, куча какой-то аппаратуры и беспрестанное пиканье. Всё верно. Это как холодильник для живых трупов, лишь бы не гноились раны и не пришлось переводить в ранг просто трупов. Ястреб выглядел болезненно: бледная, серо-зеленая кожа, круги под глазами, заторможенная реакция… Больно смотреть на героя номер два в таком состоянии. Изменились лишь две вещи. Из руки пациента уже не торчал катетер, но остались синяки от иглы, и, вместо кислородной маски, из носа Хоукса торчали две трубки, которые помогали ему дышать. — Старатель, — Ястреб говорил тихо, медленно, но в его голосе чувствовалось счастье. — Однако потрепало тебя, — Энджи всеми силами старался сохранить невозмутимый вид. — Я так рад, что ко мне пришли, — герой номер два слабо улыбнулся. На этом моменте, каменное сердце Тодороки не выдержало. Он постарался как можно аккуратнее взять за руку Ястреба, от чего тот вздрогнул и немного поморщился. — Ты выйдешь отсюда, как новенький, — Старатель давно не говорил так уверенно, хоть и знал, что это лишь сладкая ложь, но он не мог сказать правду. Просто не мог. Она комом застревала в горле и не давала нормально дышать, но никак не могла вырваться на свободу. На какое-то время в палате воцарилась гнетущая тишина. Ее разбавляло лишь пиканье аппарата, но от этого, стены давили не меньше. — Не думаю, — этот голос… Это был голос, который потерял надежду. Как это страшно… Люди, что говорят таким голосом обычно не хотят жить… — Я говорил с Чиё Шузэнджи. Мне сказали, что одно из моих крыльев больше не отрастет. Но тут у меня ещё была надежда… Я всё ещё мечтал взлететь к облакам и скрыться от собственных проблем и печалей, — Ястреб смотрел пустыми глазами в потолок и продолжал говорить отрешённо, будто он и не тут вовсе, — Но вчера пришла Исцеляющая девочка и сказала, что мне всю оставшуюся жизнь придется пить обезболивающее. В небольших дозах, да даже так… Я словно наркоман и меня будет убивать либо боль, либо таблетки с уколами. Я ответил, что постараюсь смириться с болью и со следующей недели мне не будут давать обезболивающие, но это будет адская мука. Герой номер один смотрел на отрешенного Ястреба и думал лишь о то, что во всем виноват он. Это из-за него Хоуксу предстоит пройти эти мучения… Это всё он. Это всё из-за него! — Так что, не говори мне такое, пожалуйста, — он улыбается? Старатель был удивлен. Как человек, который только что говорил такие ужасные вещи может улыбаться? В помещении вновь повисла тишина. В этот раз ненадолго. — Не кисни, Тодороки Энджи, — опять эта вымученная попытка улыбнуться. — Я тут подумал… Нечестно это всё, — Тодороки прервался и замолчал на какое-то время, но потом добавил: — Ты знаешь моё настоящее имя, а я твоё — нет. Конечно, он хотел сказать не это! Слабак… Он хотел сказать, что люди могут жить и не с таким и жизнь не заканчивается, что винить себя не стоит, но вместо этого… — Что? Неожиданный вопрос для грозного героя номер один, — Хоукс попытался съязвить, но даже тут ничего не вышло. — Я хочу знать, — обречённо ответил ему Энджи. — Некорректный вопрос для меня. Ты ведь знаешь, что я не учился в Юэй, но знаю не меньше, а в некоторых сферах и побольше, чем выпускники этой хваленой академии. Всё потому, что меня обучали по специальной программе правительства. Разница в том, что есть герои из академий и различных школ Японии, а есть те, кого готовит сама верхушка страны. Их восприятие мира должно сильно отличаться. Выпускники академий и школ защищают мирных граждан и их мозг заточен под то, что нужно спасти как можно больше людей. Это настоящие герои, я считаю. Так что можешь гордиться тем, что ты настоящий герой. В моем же случае всё иначе. Я должен выполнять приказы правительства. Даже если будут жертвы, даже если для этого придется уничтожить все на своем пути. Такие как я — не герои. Мы — армия кукол, которые должны беспрекословно подчиняться хозяину. Мне повезло с причудой. Именно поэтому я, впринципе, на хорошем счету и марать руки мне практически не приходится. Да и им необходим свой человек в геройском сообществе. Но в самом начале, ещё в детстве наши имена «забирают». У нас сразу появляются своеобразные позывные, клички, геройские имена. Нас собирают примерно одного возраста, лет по пять — семь, и первое наше задание — познакомиться без имён. То, что закрепится за каждым в течении знакомства и станет его новым именем. Вот такая вот своеобразная игра. По факту всё зависело от того, на кого или на что ты похож. Своё новое имя придумал я сам, чем, к сожалению, сразу же отличился от остальных. Я до сих пор помню как они посмотрели на меня в тот момент. Вроде бы ничего такого, но я до сих пор просто Ястреб. Вот так вот. Если тебе так уж хочется знать, то меня звали Кейго Таками. Никто не спрашивал меня о таком, да и я давно отвык от своего настоящего имени. Почему ты интересуешься? — Хоукс поднял глаза на ошеломленного гостя палаты. Старатель был в шоке. Ему и в голову не приходило, что правительство создаёт собственную армию героев и если у всех там сильные причуды, то это значит… Они готовы ко всему: к любым восстаниям, будь то мирные граждане, полиция, или же герои, к бунту, государственным переворотам, нападениям со стороны других государств. Какое же сильное оружие сосредоточено в их руках. Страшно представить… — Я просто спросил. Ради интереса, — отошёл от своих мыслей Энджи. — А вот я слыхал, что прославленный герой номер один таинственно исчез, после победы над Лигой. Ничего не знаешь об этом? — ох уж этот ехидный взгляд Ястреба. — Не твоё дело. А будешь язвить, перекрою тебе кислород, — Тодороки потянулся к трубочкам, что торчали из носа Хоукса. — Эй-эй-эй, прояви уважение к больному. Лучше бы апельсинчиков принес. — Чертов шутник… Старатель хотел было что-то добавить, но в палату вошла Исцеляющая девочка. — Время вышло, — её взгляд был холодным и строгим, как никогда. — Прошу прощения, что задержался. До свидания, Чиё — сан, — Энджи поклонился Исцеляющей девочке, махнул рукой на прощание Ястребу и вышел из палаты. В его голове всё смешалось. Он был рад, увидеть Хоукса в сознании, но всё ещё винил себя за все. Хотя времени раскисать уже не было. Пора брать себя в руки и начинать работать, ведь работа не ждёт!***
— Почему ты не позвал меня раньше? Исцеляющая девочка с горечью смотрела, как Ястреб корчится в муках на койке. Всё его тело пронзила тянущая боль. Руки немного подрагивали, а из горла то и дело вырывались короткие, но мучительные стоны. — Вы думаете, он ушел бы? Не-е-е-ет… Вы сильно ошибаетесь. — Когда я пришла ты чуть не впал в тоже состояние, что и в начале. Тебе же стало плохо. Почему не сказал? Я больше не позволю приходить ему, — Чиё Шузэнджи достала небольшой шприц и стала наполнять его лекарством. — Я бы хотел увидеть его ещё, если он придет, конечно, — вторая часть фразы была сказана с некой грустью. — Придет. И не раз, но пока понаблюдаем за тобой. Так что без посетителей. — Я помню как вы меня мучали, да-да-да. Исцеляющая девочка взяла дрожащую руку Ястреба и резким движением ввела иглу прямо в вену. — Шшшш. Больно, — сквозь зубы прошипел Хоукс. — Прости, милок, но это ещё не больно. Чиё Шузэнджи обошла койку и встала у головы пациента. Снизу торчало одинокое крыло. Врачевательница попыталась аккуратно взять его в руки и расправить. Ястреб снова зашипел. Переломанное, обожжённое, изуродованное… Ей стало больно смотреть эти жалкие остатки от огромных сильных крыльев героя номер два. Ошмётки… — Сейчас буду вправлять. Приготовься и заранее извини, если будет больно… По больнице снова стал разливаться молящий крик, но в этот раз всем было известно, что происходит, а Хоукс… Хоукс не мог пошевелиться из-за лекарства. Лишь рвать голос в надежде на то, что это когда-нибудь закончится…