unease

— Точно не поедешь? Чимин уточняет если не в сотый, то в десятый раз точно, поправляя перед зеркалом макияж. Стразик под бровью, розовый тинт и прозрачный блеск, волосы как будто не расчесывал даже, хотя над этим беспорядком Тэхен трудился минут сорок. Чимин к погружению в привычную и любимую им клубную среду готов на все девяносто девять процентов, один процент — на то, чтобы определиться, какой чехол для айфона больше подходит к рубашке. — Я все-таки купил подписку на Нетфликс и нашел классное порно, так что ни один из заготовленных тобой аргументов меня из дома сегодня не выманит, — устроившись на диване с ногами, Тэхен следит за последними приготовлениями друга из своего стратегического пункта, уже обложившись подушками и пачками шоколадного молока и печенья. Чимин все не оставляет попыток активизировать процесс его социализации, уговаривая надраться в клубе и «хорошо провести время». Но блевать в туалете с неоновой подсветкой не входит в тэхеново понятие достойного времяпрепровождения, а вот сериалы — вполне. К тому же, вышли новые главы его любимой манги. К тому же, он давно уже ловит настроение, чтобы почитать подаренные Чимином книги. К тому же… — Чонгук сегодня тоже будет. Тэхен только закатывает глаза в ответ на короткий многозначительный взгляд в свою сторону. Чимин — отвратительная сваха, работающая по принципу «вижу цель, не вижу препятствий», что порой и правда доставляет неудобства. — Прекрасно, ты сам только что озвучил мою главную причину не идти. — Ну и зря, ты ему приглянулся. Фраза заставляет поморщиться. Приглянулся. А слово-то какое… стремное. Он ведь не новый торшер в магазине, что бы так — «приглянулся». При мыслях о Чонгуке Тэхен не мог определенно сказать, что вызывало в нем такое отторжение. Может, внимание, которым Чонгук его не стеснялся одаривать. А настойчивое внимание Тэхену всегда выходило боком. — Я заметил, — он со вздохом принимается колупать ногтем упаковку печенья, так усиленно, словно интереснее занятия в жизни пока еще не встречал. Делает что угодно, лишь бы избежать столкновения с Чимином глазами. Чонгук периодически появляется у них дома то ли в составе компании на очередную попойку, то ли проекты с Чимином какие-то вместе делает. Тэхен специально ныкается в своей берлоге, затарившись едой заранее, и подпирает дверь креслом. Нет, Чонгук к нему, конечно, не ломится. Его притязания пока ограничиваются долгими взглядами и периодическими попытками заговорить. Но вот от Чимина баррикады порой пригождаются — от этих его «ну даваааай выыыпьем как в старые-доообрые». Давно задавшийся целью кого-то Тэхену найти, Чимин активно потворствует Чонгуку в его симпатии. Тэхен восторга особого не испытывает. Боже, то, как Чонгук смотрит, все еще заставляет его внутренне съеживаться и испытывать неумолимое желание сунуть голову в песок. При каждой встрече Тэхен кутается в несколько кофт сразу, но все равно неминуемо чувствует себя голым. Чонгук так смотрит — словно все о нем знает. О каждой прочитанной книге, о каждом песочном замке и пределах мечтаний. О том, какой Тэхен хочет любви и на кого, простигосподи, дрочит. Это напрягает. Раздражает. Бе-сит. Поэтому Тэхен встреч избегает: от внимания нужного человека гореть должны глаза, а не жопа. Последнее наставление Чимину он выдает уже перед выходом. — Переставай пить, когда не сможешь идти самостоятельно, избегай танцев на барных стойках, абсента и пьяного Юнги. Если приспичит звонить бывшим, звони мне. Возвращайся живым и в одежде. — Есть, сэр. Живым — обязательно, а вот с одеждой как пойдет. Ужинает Тэхен закономерно один и во втором часу ночи, пересматривая в третий раз Ведьмака, потому что Генри Кавилл. Немного времени тратит, прыгая у Чимина на кровати и тыкая пальцами в его шиншилл, к которым обычно нет доступа. Часа полтора высматривает в затянутом бурыми облаками небе звезды под печальную музыку и вытащенное из заначки вино. Потом танцует, когда плейлист подкидывает песни из дорам. Спать смысла нет, пока Чимин не вернулся, да и не слишком хочется. Тэхен врубает погромче музыку и закрывает глаза. Где-то там в клубе веселится один Чонгук. Наверняка весь в черном, эдакий Казанова, узкие джинсы, заправленная футболка с широким горлом. Ремень с крупной бляшкой и тяжелые ботинки. И взгляд соразмерно тяжелый. Если спросить потом у Чимина, подцепил ли Чонгук себе кого-то в клубе, будет ли это странно? Вряд ли такой хмырь — и уйдет один. Тэхен бы ушел с ним? Сомнительно. Среди всего того разнообразия лиц, что можно найти в толпе посетителей клуба, его бы и не приметили. И он бы еще остался этим доволен. Внимание… напрягает. Он беспорядочно носится по дому под Rollin’ со стаканом молока в руке и куском батона в зубах, когда откуда-то издалека доносится яростный стук. Попеременно то звонят в звонок, то долбят в дверь ногой. Который час? Тэхен оглядывается: большие настенные часы указывают, что четыре утра. Уже? Скатившись по лестнице на первый этаж, стремительно вырубает музыку и несется ко входу с негодующим «да иду я!», дожевывая батон. Стакан с молоком потерялся где-то по пути — хорошо еще, если в вертикальном положении и на твердой поверхности. Чонгук заходит как к себе домой, Чимин на его плече думает, что поет. Думает — потому что больше похоже на вой. Тэхен даже не удивляется. — А я ему говорил. Чонгук обращает к нему глаза, заставив внутренне напрячься, и с непонятной усмешкой уточняет, куда отбуксировать Чимина. Недолго думая, Тэхен указывает на диван в гостиной. От него быстрее бежать до туалета в случае чего. Пока Тэхен достает плед с подушкой и снимает с Чимина обувь, Чонгук осматривается, будто находится в доме впервые. Такой у него взгляд — неожиданно изучающий. Тэхен угадал: черные джинсы и футболка. Небрежно взлохмаченные волосы, задумчивое выражение лица. Все эти атрибуты альфа-самца, энергетика, феромоны, сигналы в космос… Тэхен встряхивает головой, когда понимает, что засмотрелся. — Ты не выглядишь пьяным. И, боже, он что, заговорил первым? Такое вообще случается? Чимин бы ахнул, если бы прекратил подвывать. Все еще что-то тянет писклявым голосом, если прислушаться — о любви, видимо, совета избегать пьяного Юнги не послушался. Запустили наверняка на пьяную голову свою адскую шайтан-машину, именуемую отношениями, и разругались вдрызг. Как бы Юнги к ним с утра не приперся «забирать свое» с цветами и пивом, чертов позер. — Я и не пил. Тэхен успевает забыть, что до этого что-то произносил. Но Чонгук смотрит внимательно и с какой-то, что ли, надеждой — Тэхен не уверен, он далеко не мастер считывать намерения людей по их глазам. Особенно, когда дело касается того, как в его сторону смотрит Чонгук. Это оно, пресловутое «приглянулся»? Откуда Тэхену знать. Искреннюю симпатию он встречал только в книгах. — А… ясно, — кивает он, делая вид, что очень занят подтыканием Чимину одеяла. Вот и поговорили. Чувство, что за каждым твоим движением наблюдают, вновь пробуждает нервозность. В такие моменты Тэхен отвратительный мизантроп, который бы лучше оказался где угодно вплоть до необитаемого острова, но не здесь. — Подожду здесь такси? Голос Чонгука спокойный и ровный, в любой другой ситуации бы даже убаюкивал. Все-таки четыре утра. На секунду кажется, что было бы круто попросить Чонгука читать ему вслух или, может, даже что-нибудь спеть, рассказать, прошептать. Но только на секунду. Все остальное время Тэхен подбирается, словно готовый к прыжку в кусты заяц. — Х-хочешь чай? — предлагает, а лицо рассматривает Чимина, все еще сидя перед ним, уснувшим, на корточках. Щекам становится горячо. Стандартные правила приличия, что такого, что ты всполошился? Краснеешь, будто трахаться предложил. Тэхен оборачивается. Чонгук улыбается так, словно и правда под предложением чая подразумевается не только секс, но и крепкий счастливый брак, десять детей и ссаное «долго и счастливо». Если оно вообще может таковым быть, когда у тебя десять отпрысков. Чонгук все еще улыбается. У него милые зубы. Как на это реагировать? Тэхен ведет его на кухню, усаживает на стул, машинально наливает обоим молока. Он живет сказками. Это закон природы: принцы всегда побеждают драконов, пираты находят свой клад, спасаются от чудовищ. Странник всегда вернется домой, родитель убережет от зла детей, Тэхен влюбится с первого взгляда, и это будет стопроцентным единением душ. Первый взгляд на Чонгука дал ему только неловкость, все последующие возвели ее в куб, квадрат, преумножили… — Она тебе нравится? — произносит Чонгук, когда Тэхен молчит, разглядывая его лицо слишком долго. На этом лице больше нет улыбки, но проглядывается что-то вроде… облегчения? Тэхен не знает? Как это определить? О чем Чонгук спросил? Тот отпивает свое молоко, Тэхен пододвигает ему нарезанный батон и замечает книгу. А, да. Точно. Джек Лондон. — Моя любимая, — отвечает он, пальцем проведя по вытесненному заголовку. «Сердца трех». Их было целых три, и герои разобрались. У Тэхена сердце одно, и он не справляется — чего его так колошматит? — А ты читал? — Раз пять точно, — кивает. Тэхен тоже кивает — машинально. Потом что-то, кажется, схлопывается. Голос Чонгука, рассуждающего о книгах, будет преследовать Тэхена во снах. Кошмарных или мокрых — отдельный разговор, он пока не определился. Когда уже занимается рассвет, и появляется резон выключить электрический свет, аккуратно, по стеночке, на кухню вползает Чимин. Весь зеленый, но бодро настроенный. Осматривает их, ожесточенно спорящих о судьбе Альвареса Торреса. Едва оба, заметив его, оборачиваются, словно отвлекшийся от вылизывания яиц кот, уточняет: — Я вам помешал? Тэхен беззвучно открывает и закрывает рот, ужасается при виде часов. Чонгук краешком губ улыбается: — Возможно. — Ты заказывал вообще такси? — спохватывается очнувшийся Тэхен. Они выпили все молоко, что было в холодильнике. Утренний кофе больше готовить не с чем, но волнует это в последнюю очередь. Чонгук обращает к нему серьезный взгляд. — Нет. Тэхен как-то даже сдувается. Ну… нет так нет. Ладно. Хорошо посидели — вроде. Он не уверен. Чимин смотрит на него с понимающей усмешкой, а потом бросается в сторону туалета и долго тошнит. Чонгук смотрит в упор, непонятно — напрягает это? Тэхен уже ни в чем не уверен.