unease

Пара дней вынужденного затишья. На море штиль, но жопа чует предстоящую бурю. Чимин слил Чонгуку тэхенов номер за бутылку коллекционного виски. Хмырь, 13:35 открыл термос в котором оставил чай неделю назад кажется чай стал калорийнее Тэхен пялится в телефон минут десять, но все еще не понимает, почему это должно было стать достойной заменой «привет, как дела» или что там обычно пишут. Потом Чонгук скидывает фото зайца из мультика, который Тэхен не смотрел. Хмырь, 13:47 брат сказал на меня похож

Вы, 13:52 напиздел внаглую

И скидывает фотку выдры — без подписи. Просто так: она милая. Чимин наклоняется через его плечо и бегло прочитывает диалог, а потом с понимающей усмешкой плюхается на свое место за столом. В его бокале с позолоченной ножкой медленно лопаются крохотные пузырики спрайта. — Ну и зачем ты? — уточняет Тэхен устало, отпивая из собственного бокала — менее презентабельного, но ценного ввиду наполнения. — Ну и зачем я что? — Дал ему номер. — Не надо было? Чимин смотрит на него своими честными глазами и выпячивает нижнюю губу. — Не знаю. Тэхен только и успевает что вздохнуть, как громко хлопает входная дверь. Чимин вообще научится ее закрывать? В опасное время живут. — И это блять ваш «королевский завтрак»? Это Юнги. Чимин сразу подбирается и гордо выпячивает подбородок. Салютует бокалом — в бокале мартини. На столе перед ними не очень аккуратно — спасибо, Чимин — нарезано манго, и да, завтрак поистине королевский. Особенно с учетом того, что во втором часу дня, когда они благополучно проебали все пары. Потому что — Марафон «Тюдоров», а?! — кричит Чимин вечером накануне и гордо потрясывает пультом от плазмы. Тэхен оборачивается к Юнги, загородившему проход на кухню собой и букетом цветов. — Я же сказал, Чимин не выйдет, — произносит Тэхен, силясь не заржать. У Юнги фингал под глазом и состояние общей потрепанности, характерное для последствий того, что они с Чимином называют «выяснять отношения». Фингал, кстати, поставил отнюдь не Чимин. Точнее, не совсем он. Тот лишь в ярости кинул в Юнги подушку, а тот увернулся так, что вманался лицом в торшер. — Помню. Поэтому сам зашел, — улыбается Юнги, заставляя Чимина закатить глаза и подчеркнуто равнодушно отвернуться к окну, — И вот этого еще прихватил. — Кого? Юнги отступает на шаг, открывая обзор на коридор. Ну пиздец, думает Тэхен. Серьезно? — Ну он там терся под дверью, сказал, что свой. — Привет? — словно сомневаясь в верном подборе слов, произносит Чонгук. — А… — Тэхен пытается, правда пытается. Где-то на фоне Юнги вручает Чимину цветы, что-то снова идет не так, допивая залпом мартини, Чимин встает. Коммуникативная неудача. Тэхен смотрит на Чонгука со всем присущим ему дружелюбием, не совсем понимая, с каких пор его жизнь начала включать в себя это все. По стандартному сценарию Юнги не проходит дальше порога их дома, Чимин собачится с ним и слезно клянется в вечной любви в пропорциях два к одному, Чонгук не улыбается ему так ярко и широко, стоя в проходе на кухню с огромной коробкой в руках. Ее Тэхен поначалу и не приметил. Так был занят тем, чтобы уделить внимание каждому массивному кольцу у Чонгука на пальцах. В их последнюю встречу они провели несколько часов, растрачивая молочные запасы Тэхена и рассуждая о книгах, пока не отвлеклись на то, как тошнило Чимина. Потом уже было не до разговоров, но Тэхена то и дело накрывало чувством, что Чонгук, судя по одариваемым взглядам, его хочет не иначе как сожрать. Так говорят: изменения — самая постоянная вещь в этом мире. Они здесь и сейчас, происходят, и ты поначалу даже не улавливаешь, в какой именно момент пропускаешь все через себя. От взгляда Чонгука что-то неясное поднимается от грудной клетки и ударяет в голову, возможно, Тэхен простудился, и это кашель — саднит. Становится жарко. — Самовлюбленный индюк! — громогласно заверяет Юнги на заднем плане. Вот-вот и получит букетом в лицо — зря только деньги тратил. — Перекачанная обезьяна! — не остается в долгу Чимин. — Зоопарк, блять, — отвлекается от анализа своих ощущений Тэхен. Улыбка Чонгука становится несколько нервной, приходится сглаживать, — Добро пожаловать. Кивок в ответ, и Чонгук бедром, — Тэхен сглатывает совершенно машинально, — отодвигает в сторону нахохлившегося Юнги, проходит к холодильнику. Сильные пальцы с кольцами раздербанивают коробку, являя миру стройные несколько рядов бутылок с яркой крышечкой. Когда Чонгук принимается выставлять по одной батарею из бутылок шоколадного, бананового и обычного молока в их холодильнике, у него на предплечьях проступают канаты вен. Тэхен испытывает желание спрятаться в своей комнате и нервно пить молоко с батоном. — Чимин сказал, чаще всего ты пьешь банановое и шоколадное, но я видел, что обычное тебе тоже нравится, — произносит Чонгук, оборачиваясь и пересекаясь с ним глазами. Тэхен испытывает желание. Точка. Ошарашенный внезапным открытием, он, изо всех сил стараясь это скрыть, поворачивается к резко угомонившемуся Чимину. «Что еще ты сука сказал?» — читается в его глазах. Чимин все еще высокоустойчив к попыткам ментального прессинга, картинно откидывает челку со лба и залпом опустошает бокал Тэхена. Остается только вздохнуть и вновь обратить взгляд к холодильнику. — Воу. Спасибо. Произносит Тэхен это с искренним удивлением и благодарностью. Пропорции — два к одному, концентрация неясного зуда где-то за клеткой ребер стопроцентная. Порхающие над коробкой руки Чонгука замирают. — Не за что. Он улыбается. Господи, как же он улыбается.