unease

Ветер закручивает по земле маленькие водовороты из листьев, а потом щедро распределяет их по близлежащим лужам. Уже значительно холодает, но Чимину нравится обедать на улице рядом с универом, так что в игру вынужденно вступают перчатки с обрезанными пальцами, в которых удобно держать палочки для еды. — О чем задумался? — он толкает Чонгука в плечо, усевшись рядом на скамейку, тот почти давится газировкой. — Че творишь, а, — отвечает без единой толики раздражения. — У тебя лапша скоро не то что остынет, а в лед превратится, если ты продолжишь так настойчиво ее игнорировать. Эту традицию установил Чимин — обедать вместе между парами. Чонгук не был против, скорее, даже наоборот: периодически Тэхен с утра впихивал другу в сумку ланчбокс с цветочками, битком наполненный вкусностями, и это было отличным поводом делить обеденный перерыв с Чимином. И пиздить, нагло пиздить его еду в обмен на купленную бутылку минералки. В тайне Чонгук порой грезит о том, как классно было бы, стань Тэхен готовить что-нибудь и для него тоже. Для того, чтобы об этом попросить, Чонгук еще не созрел. Для того, чтобы понять, что Тэхен специально всегда снаряжает Чимина количеством еды, явно превышающим норму одного человека, тоже. — Все, видишь, не игнорирую, — Чонгук показательно запихивает еду в рот, тщательно работает челюстями под скептическим взглядом однокурсника. Чимин решает последовать его примеру. Через некоторое время, заполненное усердным усваиванием пищи и беспредметной болтологии, Чонгук все же находит в себе силы обозначить причину, по которой с утра портит свое лицо классического мальчика-с-обложки озадаченным выражением. — Тэхен позвал меня на выставку в эту субботу. — Ага, меня тоже, — отзывается, подперев голову руками, Чимин. Казалось бы, что в этом страшного. Даже круто: Тэхен — и позвал куда-то. Чимин вообще считает влияние на него Чонгука удивительным — его друг в принципе не интересуется выходом за пределы дома без веских причин, а тут, поборов львиную долю заебов, пытается делиться тем, что ему интересно, со своим новоприобретенным бойфрендом. Но Чонгук хмурится. — У меня такое ощущение, что сам он идти не хочет. Вздох. Да-да, львиная доля заебов была Тэхеном успешно одолена за те несколько месяцев, что они с Чонгуком сделали парные оформы в твиттере, вот только оставшаяся часть тараканов в его голове укоренилась там настолько давно и прочно, что даже природу их происхождения понять сложно, не то, что марку подходящего для их убийства дихлофоса. — Он снова загоняется, что его собственные работы недостаточно хороши, — пожимает Чимин плечами, с трудом подавив желание нахмуриться, — Не новость, короче. Все это время года ссаное. Чонгук удивленно приподнимает брови, приходится пояснить: — Осенью он постоянно хандрит. Упадок сил, уверенности в себе, желании контактировать с людьми, все дела. Чимин делится этим легко, потому что Чонгук, судя по всему, как минимум догадывался. Тот в ответ смотрит неожиданно ясно: — Что ж. Этой осенью у него есть я, — произносит он. Черт возьми, у Чимина тянутся руки поправить нимб над его головой. — Надеюсь, и все последующие. Нет, серьезно, я иногда в шоке с метаморфоз, которые с ним происходят в последнее время. Что ты сделал? Это черная магия? Чонгук только бессовестно ржет, покачав головой. Он бы мог сказать что-то вроде «нет-нет, это магия любви», но на подобных сопливых высказываниях их дружбу можно будет смело заканчивать. — Не знаю, — он лишь пожимает плечами, — Я лишь пытаюсь показать ему, что мне не наплевать. — Неплохо-неплохо. Мне вот с Юнги посложнее схемы пришлось проворачивать. Да и более романтичные. — Ты месяц преследовал его от работы до дома и обратно, это не романтично, а крипово, Чимин. — Разве нас не учат следовать за своими мечтами? — Разве нас не учат вести себя адекватно в обществе? — А из меня хуевый ученик. — Так вот чего у тебя рейтинг успеваемости в такой жопе. Взгляд глаза в глаза, секундное молчание — а потом они одновременно смеются, разряжая обстановку. Чимин качает головой, прослеживая за тем, как мимо по улице проносятся подгоняемые ветром желтовато-коричневые листья. — Как бы то ни было, я рад, что ты наконец собрал свои яйца в кулак и решился к нему подкатить. Тэхен настолько привык страдать от одиночества, что даже перестал обращать на это внимание. Как его лучший друг, я был обеспокоен. — Ну не преувеличивай. Как минимум, у него всегда был ты, так что это одиночество хотя бы не было капитальным. — Ну, знаешь… иногда я думаю, что это он у меня всегда был, а не наоборот. Полуденное солнце безуспешно пытается компенсировать ледяной осенний ветер, бессовестно игнорирующий навешанные на них слои одежды. Чимин смотрит перед собой, согревает дыханием руки, потому что не носит перчаток. Вообще адекватной одежды не носит. Говоря откровенно, насчет его леопардового полушубка у Чонгука сложилось определенное мнение, самая безобидная часть которого гласит, что эта тряпка ни хрена не греет. И отваленную за нее кучу бабла тем более не оправдывает. — В каком смысле? Чимин переводит на него взгляд. — Ну, ты же сам знаешь, у Тэхена характер далеко не сахар. А с учетом того, какое говно он повидал от некоторых конкретных индивидов, загонов у него вообще вагон и маленькая тележка, и они всегда нихуево так подрывали его отношения с другими. Чонгук кашляет в кулак, подбирая слова, чтобы перевести тему. — Я бы сказал… — Нет, сначала я бы сказал, — безапелляционно обрывает Чимин, чтобы продолжить, — Какие закидоны у него бы ни проявлялись, отношения со мной они никогда не подорвут. Потому что я знаю о нем больше, чем все остальные. От взгляда Чимина тот почти ежится — настолько он откровенный. Менять тему Чонгуку больше не хочется. А вот узнать подробности — очень даже. Его «подробности» столь же просты, сколь весомы в своем контексте. Избирательность памяти человека во многом базируется на характере. Можно помнить каждый недочет человека, выверяя их по линеечке и постоянно спрашивать себя, соизмеримы ли они с достоинствами. А можно быть лучшим другом Тэхена. Чимином, который знает, что бессмысленно заниматься выверением пропорций в людях черного и белого. Тэхен ужасно загонный, ага. Порой до зубного скрежета мизантроп и колючка. Что уж поделать, но он хотя бы пытается это контролировать. Правда что, именно Тэхен был тем, кто пустил Чимина тайком пожить к себе в общагу, когда тот ушел из дома, рассорившись с родителями. Тэхен был тем, кто помогал ему пробираться через окно, а потом обрабатывал от порезов руки, поврежденные в первых неудачных попытках общажного скалолазания. Тэхен был тем, кто доподлинно знал, в каких условиях Чимин спать может, а в каких — нет, а потому уступил ему свою кровать, намереваясь спать на полу (хотя по итогу, конечно же, они пьяные в слезах и соплях потом спали вместе). Тэхен был (и остается) тем, кто, испытывая жгучую ненависть к ранним подъемам, специально вставал пораньше, чтобы сварганить Чимину такой красивый завтрак, что желание сфоткать его и выложить в инсту перед непосредственным поглощением пересиливало желание плакать и жалеть себя. Именно Тэхен, а не кто-либо еще был тем человеком, который встретился с матерью Чимина и убедил ее, что даже с розовыми тенями на веках, леопардовыми шубами и блестящим лаком на ногтях ее сына можно и нужно любить. С его приверженностью к экстравагантным образам, взбалмошностью и даже ориентацией. Тэхен это все объяснил. Так, что мама Чимина его поняла. Закидоны Тэхена не могли подорвать их дружбу ни в коем разе хотя бы потому, что Чимин любил своего друга так сильно, насколько это вообще возможно. Мизантропом, колючкой, отшельником. Заботливой курицей-наседкой, готовой растрачивать собственные ресурсы бесконечно ради поддержки тех, кто был ему по-настоящему близок. Пока Чимин с Чонгуком этим делится, заканчивается обеденный перерыв. Они вместе решают проебать пару ради того, чтобы еще немного посидеть и поговорить. В то утро Чонгук не думал, что может влюбиться сильнее, чем он уже успел, но ожидания совсем не оправдываются, и ощущается это прекрасно. В субботу они с Тэхеном пойдут на выставку, и с каждым его загоном и комплексом Чонгук будет планомерно и упорно бороться, даже если придется вступить в вечное противостояние. Чимин только закатывает глаза. За последние пару месяцев эти двое буквально все уши ему прожужжали. Друг о друге.