Волчья судьба.

      Клеопатра скучает по родному Ригентэму. Но она пытается сделать вид, что не сильно тоскует по заваленным снегом барханам, ледяному дворцу Инасес и задорному смеху младшего брата. Не сказать, что там, в собственной комнате, украшенной сотней сосулек нетающей акапеллы — таких маленьких полудрагоценных камушков, которые благоприятно влияют на развитие устойчивости к холоду у оборотней — было так уж приятно проводить свободное от тренировок и учёбы время, но Клео уверена, что всяко лучше того, чтобы ходить со своим дедом на всякие приёмы. И нет, она не жалуется. Просто тоскует по старой повседневности, где не было места постоянным нарядам, ярким подводкам на глазах и щеках.       На острове Алого полумесяца живёт, если говорить грубо и слишком «по-человечески» знать. Так называют тех, кто имеет высокий уровень «кровного» или духовного родства с правящей семьёй, имеют чрезвычайно полезные и важные способности, а также потомков первых Старейшин, или проще говоря — Первой Волчьей палаты. Кроме знати же присутствуют и те, кто желает подняться по карьерной лестнице «воинов»: начиная Ловцами и заканчивая Катастрофами. Впрочем, при наличии всего лишь семи ранговых ступеней, представитель высшего среди оборотней всего один — Его Величество Дьябло де Бьякуро.       Клеопатра относилась ко всем «типам» жителей сразу, от того проблем было по горло. С одной стороны её поджимал дед, чёртов консерватор и просто оборотень на предпоследней стадии скрытой шизофрении. С другой стороны Его Величество с сыном, старшим принцем, которого ей определили в партнёры для связки. Сама же она изначально желал стать в ряды «опоры» клана и достичь хотя бы ранга Карателя (4), минуя Охотника (3), Собирателя (2) и Ловца (1), но со сложившимися обстоятельствами и из-за этих несчастных 74% её детские мечтания и планы полетели к черту. И винить в этом можно было лишь саму себя да Природу Мать, которая позволила ей заиметь высокую совместимость с кронпринцем.       По сравнению с Ригентемом Лунный полумесяц — скопление жизни. В любое время суток можно взглядом отыскать множество оборотней, от мала до велика, которые спешат в Храм или к Истоку, желая отдать частичку своего пламени или кровь. А после они отправляются или в Лес, для осмотра, на охоту и за материалами, или в сторону «рабочей зоны» — огромного множества зданий и своего рода палаток с мастерскими и другими «производствами» обработки. В конце концов нелюди, как и люди, идут нога в ногу с прогрессом, но куда более внимательно следят за состоянием своих земель, следуя всем правилам «Сосуществования с Природой».       На дворе ранний вечер, в воздухе витает надоедливая духота — отлив сильно влияет на погоду, и обыденная многим нелюдям жара давит на виски настолько сильно, что некоторые просто спотыкаются на ровном месте. Клеопатра бы и рада не обращать на это внимание, но особняк Первого Старейшины находиться достаточно далеко от главного поместья Волков, как, впрочем, и другие «побочные» дома Старейшин Волчьей палаты. Юная пума, приглашённая на ужин вынуждена пробираться сквозь оборотней, которые активизировались, стоило жаре наконец немного спасть. Многие, как не странно, расступаются, прекрасно осознавая, кто и куда идёт, но, тем не менее, кошка всё ещё ощущает определённое неудобство.       Именно в такие дни Клеопатра до дрожи в руках завидует людям и их «классовым» разделениям. Там, в своих королевствах и даже империях, если верить редким книгам, привезённым из-за «границы», людишки превозносят «чистую» и «знатную» кровь, бояться не то, что слово сказать аристократам — кинуть «не такой» взгляд в сторону знати.       Несправедливое, отвратительно дотошное и глупое, как по меркам зверей, неравенство, которому нет и никогда не будет места среди оборотней, имеет и свои плюсы. Многие, даже, наверное, все существа в окружении Клеопатры будут не согласны с этим суждением, но изворотливая от природы и немного ленивая кошка со своими «заскоками», как говорил её жених, даже в отвратительной системе человечков видела «приятные» моменты. Например, повозки или даже паланкины. Эти две вещи, подразумевающие некое «принижение» тех, кто «тащит», восхищали пуму и вызывали желание заполучить себе в распоряжение. И дело было вовсе не в лени, совсем нет, просто в определённом удобстве.       Но мораль, кодекс, точка зрения и даже простейший быт оборотней слишком сильно отличался от человеческого.       Перед Матерью Природой все равны, великая Покровительница ценит всех «равно», исключением же могут быть лишь потомки Волчьего Лорда и клана Ди — так воспитывают полузверей с рождения до второго или, в случае определённой родословной, до третьего совершеннолетия. Далее, как не странно, каждый выбирает свой путь под знаменем крови.       Именно эти факторы заставляют оборотней воспринимать «в штыки» разного рода «заскоки» человечества. О чём может вообще идти речь, когда среди людей популярна такая дрянь, как рабство?!       Клеопатра понимала это и принимала, но с большим трудом. А что ей оставалось делать, когда от ежедневных тренировок и уроков в свободное время приходилось посещать Морскую библиотеку — место, куда вышедшие в море Ловцы, и выше, не отказавшиеся от прямого покровительства, привозили множество диковинных изданий историй и научных текстов? Хочешь — не хочешь, а задумываться о том, чего знать не стоит, начнёшь.       Клеопатра машинально закидывает голову назад и тянет воздух, пытаясь хоть немного «отстраниться» от буйства эмоций вокруг — чёртова эмпатия. Благо, в этот раз она успешно отвязалась от надоедливой и ещё более истеричной, чем обычно, Календы и стражников.       Чем ближе девушка к логову Королей, тем прохладнее кажется воздух — не дворец, но и не простое поместье, сделан из уникальных материалов, добываемых на Ригентэме и Саване. Прочнейшие камни, со временем немного потемневшие, лишаясь белоснежного оттенка, с её собственной родины, источают приятный холод, спасающий в период особенно сильно палящего солнца. В качестве дополнения, если пума правильно помнит, внутри так же находятся небольшие залежи акапеллы, но и тех настолько мало, что должного иммунитета к холоду из проживающих внутри никто не получает, так, лёгкую устойчивость. В основе фундамента и крыши лежат толстые брёвна Солнечной акации — дерево, способное посоперничать по живучести с вельвичией, которая, к слову, произрастает там же, где и солнечное дерево. Исходя из названия древесина истощает лёгкий свет и тепло, распространение которого контролировать весьма сложно, но цепочки рун помогают как никогда. Два полностью противоположных своими свойствами материала в период постройки вступили в конфликт, если верить хроникам волчьего рода, и под логовом образовалось огромное пространство, которое сами Волки оборудовали в тренировочные залы и простейшее убежище, но это лишь легенда, о истинности или ложности которой знают только истинные потомки Бьякуро.       Само логово расположено не далеко от лунного «моря» — огромного «углубления», создающего образ убывающей/прибывающей луны, которое в обычное время всегда было заполнено тоннами воды, но в период отлива полностью мелело, что лишало оборотней связи со внешним миром на неделю другую. Не сказать, что нелюди от этого хоть как-то страдали — последнее столетие на другие острова Королевства никто не покушался: не могли пробиться сквозь усиленные барьеры или просто боялись спровоцировать ответную атаку, потому в связи в этот период не было необходимости (на крайний случай духи-посланники вполне неплохо чувствовали себя, передвигаясь по воздуху, всё же первоначально они были спиритами), а опустевший порт никого не смущал — капитаны флотилии Алого полумесяца, которые отвечали за снабжение «человеческими» материалами и книгами, были прекрасно осведомлены о цикличности сферического барьера и, в случае, когда иных указаний не поступало, находились где-то в пределах десятка километров у барьера.       Волчье логово огорожено невысокими, как для оборотней, стенами с несколькими выходами. Клеопатра без труда прошла через главный — центральные ворота, которые служили основным входом и выходом, — легко качнув головой представителям Роганго, двум хмурым высоким ягуару и анаконде. Свою видовую принадлежность, конечно, не один из охранников не демонстрировал, но Клеопатру уже давно ознакомили с личностями «близкослужащего» персонала Волчьего лорда. Да и оборотни-змеи всегда умели выделяться среди остальных, как те же Волки с их золотыми волосами и алыми глазами. Но Ундод, оборотень анаконда с острова вечного «беззакония» и «безумия», как называют за глаза Рогандо, которое таковым являлось более двух сотен лет назад и с настоящим ничего общего не имело, имел только хорошо выделенные вторые веки да раздвоенный язык, периодически проверяющий воздух на опасность, свойственный всем змеям, которые, вообще-то, в большинстве своём проживали на Септуре — настоящем острове змей. Остальные характеристики видовых собратьев обошли его стороной, чему Клеопатра была невероятно рада — старейшину Септура она, откровенно говоря, боялась из-за постоянного звериного взгляда и острых чешуек, прекрасно выделяющихся на фоне ужасно бледной кожи.       — Добрый день, госпожа Клеопатра. — учтиво поздоровался оборотень-ягуар, Яндер, сверкая удлинившимися клыками, заставляя девушку напрячься.       Стражи логова редко показывались в своём животном обличии, предпочитая справляться и без этого с абсолютно любой угрозой, кроме, разве что, войны, но речь не об этом. Если змей выглядел относительно расслабленным, то ягуар нервно переступал с ноги на ногу и постоянно кидал взгляд куда-то себе за плечо, к дверям самого логова.       — Что-то случилось? — почти незаинтересованно спросила пума, нервно вздрагивая после мелькнувшего во взгляде Ундода веселья.       Обычно безэмоциональный змей явно насмехался над потугами товарища скрыть лёгкую дрожь, свойственную обычно травоядному, встретившемуся с голодным хищником.       И то данное сравнение неуместно, учитывая тот факт, что травоядные и хищники среди оборотней абсолютно равны как в силе, так и в разумности, на своих никто никогда не бросается даже в самые «курьёзные» моменты.       — Её Высочество вернулось сегодня в весьма странном расположении духа. — ответил за товарища анаконда, возвращая на лицо напускное бесстрастие — она то знала, что его эмоциональный фон явно не соответствовал «лицевому».       — Её Высочество?       — Верно. — качнул головой ягуар, возвращая самообладание. — Такое чувство, что рядом прошлась сама Р’Амат. — для убедительности мужчина повёл плечами, от чего на оголённой коже выступила вставшая дыбом шерсть.       — Давно ты Р’Амат-доно воочию видел, тупица?! — уже натурально шипит змей, скалясь во всю «обострившуюся» пасть за спиной Клео.       Девушка ощутимо дёргается, когда чужая злоба опаляет сознание, и мысленно проклиная свою повышенную чувствительность к чужим эмоциям. Ей не повезло родиться именно вот такой — влиять толком на окружающих не может, просто не дано, будто бы, а вот ощущать других и поддаваться их влиянию — это её, Дьявол их всех побери. Чужая злость, лёгкие отголоски одной из крайностей ненависти, как про себя называет Клеопатра это странное ноющее чувство у самого сердца, когда Суть навзрыд воет от страха и всеми силами пытается от чего-то избавиться, и даже сам натурально-животный страх, обращённый к чему-то вне простейшего понимания… Эти эмоции вызывают у Клеопатры интерес.       И плевать ей, что любопытство кошку и погубило.