Последнее жаркое лето.

      Уже битый час мы сидим здесь наверху в компании периодически опустошающихся хрустальных бокалов, а снизу, глухим эхом, до нас доносятся отголоски непрекращающейся весёлой, местами излишне громкой светской болтовни и перебиваемая ею классическая музыка. Как оказалось, именно эти картины здесь неспроста — всему поспособствовал Дориан. Конечно же, не напрямую, но через решение Элизабет, его тёти, вешать их сюда в свой каждый день рождения, на которые он и дарит ей все эти замечательные репродукции.       Со временем я всё более растворяюсь в обществе этой особенной, но такой далёкой от меня троицы. Девушки распивают бурую бутылку виски, а Дориан снова балует себя свежей вишенкой каждое новое наполнение бокала бордовым ликёром, лениво, пребывая в лёгком помутнённом состоянии, закидывая ту в рот. Поначалу всё было иначе: мы бурно перебирали огромное количество разных тем, но чем быстрее опустошались рифлёные стаканы в изящных руках этих одурманенных дам, тем больше они уже перешёптывались меж собой. Майя флиртует с Алисией, покрывая её плечи и шею поцелуями, нежно поглаживая при этом оголяющиеся её же ладонью при задирании платья бёдра.       Самое время покинуть их общество, и Дориан это понимает. Улавливает прогоняющий взгляд подруги или чувствует себя лишним в конкретный промежуток времени, но протягивает мне обтянутую кожаной перчаткой руку и приглашает предоставить дамам немного личного пространства. С радостью цепляюсь за своё спасение. Мы движемся в другую сторону тёмных коридоров, продвигаясь глубже и оставляя главную лестницу позади. От такого количества деталей кружится голова. Изумрудные обои, ступени из тёмного благородного дерева, бесконечные, всё новые и новые лестничные пролёты. Я даже и не уследил, как мы оказались на крыльце, и нас обнял прохладный ветерок. Дождь продолжает успокаивающе лить, однако небо уже затянулось более тёмными тучами. На серой плитке двора проявились лужицы. Кажется, я немного навеселе.       — Я… немного пьян… и… — Дориан стоит на ногах идеально, в отличие от меня, слабо, пьяно пошатывающегося. Его лицо как никогда серьёзное. Он мягко очерчивает пальцем мою скулу, опускается ниже и приподнимает подбородок. Сердце пропускает удар или даже два. Не может быть…       — Можно я?       Киваю слишком быстро, даже не обдумав. Янг медленно наклоняется и так же аккуратно целует, пока я плавлюсь в его ладонях. Нежность ощущается всем телом. На его губах до сих пор остался привкус горько-сладостной вишни. Не успеваю переключиться, как его язык уверенно проходится по моему небу. Поцелуй смазывается, и я медленно отстраняюсь, облизываясь и пьяно хихикая: «Вкусненько».       Меня опьяняет буквально каждая деталь вокруг, все чувства обостряются, и я ясно пропускаю через себя холод, запах озона, елей, тихо стучащий дождь, шум ветра, вкус вишни в ликёре на его алых тонких губах. Снова поддаюсь вперёд, молясь, чтобы этот вечер длился как можно дольше.

***

      Замираю у садовой дорожки около дома, когда свет фар автомобиля шофёра тёти Дориана исчезает из виду. Прикладываю кулак ко рту, пытаясь скрыть улыбку, но всё равно широко улыбаюсь, как самый настоящий, но счастливый дурак. Запрокидываю на секунду голову, глядя в тёмно-фиолетовое небо. Слабо смеюсь в ладонь и достаю ключи. Это лето поистине прекрасно…       — Тебя не было дома, — совершенно неожиданно доносится до меня снизу грубый мужской голос. Резко отскакиваю в сторону при виде на лестнице Ричи.       Чёрт, он сидел тут? Серьёзно?! Главное — не паниковать. Он наверняка пришёл не так давно. Никто бы не просидел долго у двери на улице в такую-то погоду.       — Я… выходил в магазин.       — Ага. В костюме. Я сидел тут с двенадцати, — какого чёрта?! Что он себе позволяет?!       — Надо звонить, Ричард, — холодно отчеканиваю я, уже переполненный гневом, проходя мимо него и пытаясь открыть дверь.       — Он тебя подвёз?       — Ну, допустим, и он, а что? — прохожу в дом, оставляя дверь открытой. Сворачиваю в гостиную, с лёгкостью падая на диван и откидывая голову.       — Кхм, не ожидал, — это прозвучало тихо. Слишком тихо и серьёзно для Ричи в такой ситуации. Это уже не он.       — Гомофобные обзывательства? Шутки про члены? Давай же, Рич, ты это любишь! Унизь меня к хуям, разбей к чертям моё дорогое воспоминание и пробей очередную трещину в нашей дружбе! Ну же!       — Я… Нет… Я… Просто правда не ожидал, Эдс. Я ведь всё думал, что это ты гомофоб, потому что, ну, христианство, как твердят все в Дерри, этого не поддерживает да и к тому же, учитывая слова твоей мамы…       — Как же плохо ты меня знаешь… — шумно выдыхаю, упираясь локтями в коленки, и тру лицо. Краем глаза замечаю, как Ричи резко замирает. Словно его ударило током.       — Ты… Ты, наверное, прав, — он тянется за чем-то в карман, но не достаёт и просто сжимает это в кулаке.       Ты же знаешь, что это не так, Рич. Чёрт, скажи же ты это мне!       Тишина. Тяжко стону и хлопаю рукой по соседнему месту дивана от бессилия.       — Давай продолжим этот разговор, когда я не буду настолько пьяным и уставшим? Нам надо выспаться.       Ледяная тишина. На заднем дворе уже вовсю поют ранние пташки, а солнце начинает хитро выглядывать из-за горизонта. Гляжу на Ричи. Его волосы не зализаны гелем. На голове бардак из влажных кудряшек. На нём синие джинсы и большой бордовый свитер. Значит, успел переодеться.       Слышу хлопок двери. Тишина раннего утра, перебиваемая только птичьим лепетом, мягко обнимает меня, утягивая в мысли. А может, Ричи там всё-таки не было? Может, мне просто показалось?       В глазах плывёт, голова раскалываться, всё вокруг такое громкое, но в то же время неразборчивое. Этот назойливый писк в ушах. Всё громче и громче. Громче! Настойчивее! Запускаю руки в волосы и одновременно с этим закрываю предплечьями уши. Чёрт!