King Kern — In conclusion
Протягиваю деньги кассирше захолустного магазина, а та недовольно бегает по мне взглядом. Цокает и кладёт купюры в кассу, громко её захлопывая. Лампочка холодного света нервно моргает, скрывая на пару секунд грязную разбитую серую плитку. Подхватываю пакет, выхожу на улицу и глубоко вдыхаю, пытаясь избавиться от запаха мокрых гнилых тряпок. Ноги дрожат, желая предать меня. Собирая последние силы, продолжаю путь, пошатываясь на ходу, будто пьяный калека. Останавливаюсь на миг перед подъездной дорожкой соседнего дома и понимаю, что ноги не поднимаются, тело дрожит, а голова падает, упираясь подбородком в грудь. Томно бреду дальше, пока земля всё сильнее тянет к себе. Глаза закрываются, вокруг белеет, а зрение резко садится, размывая очертания улицы. Желаю лишь добраться до дома. Поднимаю взгляд. Путь вдруг кажется нереально длинным. Как мне раньше хватало сил доходить до дома? Как я проходил это расстояние быстро, легко и непринуждённо? Дом всё отдаляется и отдаляется, будто я и вовсе не сдвигался с места. Каждый дрожащий шаг даётся с тяжким трудом. Ноги заплетаются. В голове всё звучит, звучит, звучит и звучит эта мелодия. Усталость обнимает меня своими склизкими мерзкими лапищами, тянет вниз, всё ниже и ниже… ниже и ниже… И я обессиленно откидываюсь на белые свежие простыни. Серые тени комнаты лишь обостряют это всепоглощающее чувство. Голова кружится, и я смиренно закрываю глаза, сжимаясь в позе эмбриона. Оказываюсь в безлюдной пустыне. Бесцельно бреду и будто теряюсь. Мир ненастоящий. Обречённость птицей села мне на правое плечо. И я не могу от неё избавиться. А она всё завывает мне на ухо ангельским пением обречённую мелодию. Слышу звон и на мгновение нахожу силы приоткрыть глаза, замечая, как кончики пальцев медленно белеют, превращаясь в мрамор. Нечто стремительно пожирает меня, словно болезнь, и я не могу пошевелить рукой, превращаясь в вечное изваяние. Меня наверняка найдут утром. Нога чуть выпрямится, немного высунется из-под одеяла, и её будет обдувать холодный ветер. Комната останется всё такой же серо-безжизненной, а сам я буду чуть серее простыней. Тело унесут, а комната какое-то время продолжит хранить запах обречённости. Белое одеяло останется разворошённым. На тумбочке… кристально чистый прозрачный стакан с недопитой водой. Спустя время мама найдёт под матрасом пачку сигарет и расплачется ещё сильнее, с гулким грохотом уронив своё полное тело на пол.***
Резко распахиваю глаза, понимая что то чувство не исчезло, а лишь позорно спряталось в глубинах души. Оно всё ещё тут. Жадно хватаю холодный утренний воздух ртом, будто выброшенная на сушу рыба. Небо только начинает светлеть, а солнце, не мучаемое этим чувством, до сих пор мирно дремлет за горизонтом. Ворочаюсь. Окончательно просыпаюсь. Четыре утра. С днём рождения, Эдди.