***
— Я тебе в сотый раз повторяю, что не знаю, о ком ты говоришь, — горячится Кэрри, всплескивая руками и почти проливая кофе из чашки на пол. Кэсси качает головой и не верит ни единому её слову. Кэрри любит фантазировать и часто пытается выдавать желаемое за действительное. Настолько часто, что врёт уже почти профессионально, умудряясь запутать даже маму — тот ещё детектор лжи, — но не Кэсси. Потому что Кэсси отслеживает не голос, не мимику, не… что бы то ни было ещё. Она чувствует, когда Кэрри врёт, точно так же, как та чувствует её настроение. — Повтори в сто первый, может, тогда это наконец-то станет правдой, — насмешливо тянет Кэсси и закатывает глаза. Кэрри отгораживается от неё чашкой. Они пересеклись в кафе, урвав наконец-то несколько минут, чтобы спокойно пообедать, выпить кофе и обменяться новостями. И всё должно было пройти мирно, не приспичь Кэсси узнать всю правду о личной жизни любимой сестры-близнеца. Правду, которую та по каким-то неведомым причинам раскрывать не спешит, только всматривается в лицо пытливо, ищуще, словно ожидая неминуемого крика, а то и чего похуже. — Кэр, — доверительно говорит Кэсси, отставляя чашку, — я не понимаю, чего ты горячишься. Этот твой «не знаю» меня уже обцеловать успел и… — Что?! — Кэрри дёргается вперёд, стискивая пальцы на запястьях сестры, и обеспокоенно всматривается в глаза. — Поцеловал? Но… ничего не изменилось. Она откидывается на спинку стула, расслабляется, словно из тела разом вынули все кости, и закрывает глаза ладонями. Кэсси растирает запястья, недовольно морщась, и думает о том, что что-то тут нечисто. — Почему тебя это удивляет? — спрашивает она и, только задав вопрос, сама находит ответ: — Ты же… Ты подумала, что он мой? Кэрри… — Совсем уже? — Сестра отводит руки от лица, кривит рожицу и хватается за чашку, как утопающий за соломинку. — Он мне нравился, но, видно, придётся его бросить. Он нас перепутал. Как он смел. Кэсси не верит ни единому слову, но послушно кивает: — Действительно, и как он посмел…***
Солнце играет оранжевыми бликами на светлых волосах Кэрри, тычется острыми лучами в лицо, отражаясь от стёкол очков, игриво целует в нос и в щёки, тревожа едва зажившую царапину. Кэсси видит, как Кэрри отмахивается от него, ворчит неразборчиво, закрывает лицо ладонью, трёт, размазывая тёмную помаду по подбородку и скулам. Кэсси фырчит и укрывает её одеялом, снимает очки, тихо щёлкая дужками, кладёт на подоконник. Она выходит из спальни и закрывает дверь, максимально осторожно провернув ручку. Тишина. В их квартире почти не бывает тихо, когда Кэрри не спит. Кэрри приносит хаос и шум, включает музыку, раскидывает ручки и блокноты, ходит из угла в угол, бормоча проклятия, когда спотыкается о ярко-рыжий пуфик, который не заметить просто невозможно, но у неё всегда получается. Кэрри с головой погружается в графики и чертежи, размахивает руками, что-то кому-то доказывая по телефону, и улыбается одними глазами — голубым и синим, — когда смотрит на Кэсси. Кэсси не может не улыбаться ей в ответ, тянуть губы до боли в скулах, пряча глаза — синий и голубой — под густой чёлкой. Не думать. Кэсси проводит пальцами по щеке, вспоминая, сравнивая, и едко хмыкает сама себе: да уж, послали же боги… Она привычно отмахивается от этой мысли, привычно же поправляет очки — с диоптриями, а не простыми стекляшками, как у Кэрри, — и садится за компьютерный стол. Пальцы гладят клавиши, мягко и рассеянно, и Кэсси запускает компилятор. Кэрри просила перепроверить код, значит, Кэсси перепроверит, а потом будет долго ворчать, что драгоценная сестра снова всё перепутала в алкогольном дурмане и вообще руки за такое надо отрывать. Кого она обманывает. Кэсси скажет, что Кэрри прекрасно справилась, нашлась всего пара погрешностей, которых уже и нет. Кэсси скажет, что для того они и работают вместе, чтобы помогать и компенсировать. Кэсси (не) скажет, что не спала всю ночь, ожидая возвращения Кэрри. Кэрри поймёт сама по искусанным губам и бегающему взгляду, по грязным кружкам в раковине, по собранным в хвост волосам. Вместе с рождения, они понимали друг друга с полуслова, а иногда и с полувзгляда. Глаза в глаза: синий и голубой, голубой и синий. Одна школа, одна профессия, теперь — одна работа над общим делом. Теперь — разные тайны о разных мечтах. Кэсси и ждёт, и боится того момента, когда Кэрри найдёт своего, вторую половинку души, и упорхнёт вслед за ним в новое будущее. Кэсси знает, что не справится одна.***
— Эй, конфетка, постой! — Кэсси хватают за плечо и разворачивают, и она понимает, что такое уже было. Да, точно. Худощавый недовампир с сине-голубым взглядом и ухмылкой, по которой так и хочется врезать. Она хмурится и открывает рот, чтобы сообщить парню всю глубину его заблуждений, но тот успевает первым: подступает на шаг, накрывает рот Кэсси ладонью и строго говорит: — Ты не можешь просто позвонить и порвать со мной. Это глупо. «Глупо — это приставать к девушке, когда она тебя уже отшила», — думает Кэсси и дёргается назад, чтобы её отпустили. Парень держит крепко. Тогда она хватает его за руку и оттягивает от своего лица, мысленно стеная о микробах и личном пространстве. А вслух говорит: — Я не Кэрри, ты всё-таки обознался. И твоё поведение — вот что действительно глупо. Парень выглядит удивлённым. Уязвлённым даже. Он отклоняется назад, не выпуская плеча Кэсси из захвата, внимательно всматривается в её лицо. Ей становится очень неуютно от такого пристального внимания. Кэсси ещё сильнее хмурится, прикусывая щёку изнутри, и отводит взгляд. — Точно, — выдыхает парень потрясённо. — Совсем другое лицо. Кэсси снова дёргает плечом, надеясь, что от неё наконец-то отстанут, и парень с тихим «ох, чёрт, прости» отступает. Кэсси трёт плечо и думает о вечном. О Кэрри и её странных способах решения проблем. И о том, что она с ней сделает за это. — Всё, конфликт исчерпан? — Э… да, прости ещё раз, глупо получилось, — парень неловко усмехается — теперь ему хочется врезать чуть меньше — и прячет ладони в карманах джинсов. — Тогда бывай, — Кэсси машет рукой и собирается уходить, но в последний момент оборачивается и говорит: — Отстань от Кэрри. Она мо… Друзьями вы не останетесь. — А не, — вскидывается парень. — Тем более.***
Она моя! Кэсси вспоминает эту почти-оговорку и закрывает глаза. Она не должна даже думать о таком, но почему-то думает: что, если бы Кэрри принадлежала ей одной. И не нужно было бояться, что однажды она уйдёт. — Хей, Кэсс, не кисни! — Кэрри подкрадывается сзади, наваливается на спину, тут же принимаясь щекотать, и Кэсси дёргается, кричит возмущённо, пытается увернуться и отплатить той же монетой, но сестра, как истинный стратег, контролирует всё «поле боя». — Не будешь думать о глупостях, не будешь?! — Н-не… ха-ха… не-е-е-ет! В этот момент она почти себе верит.