Эмулятор истинности

Расстояние крадёт у чувств всё самое лучшее: остроту, эмпатию, реальность. Люди отдаляются, сами того не желая, потому что их соблазняют другие интересы и другие люди. Катрин не ожидала, что однажды и с ней — с ними — будет так. Она познакомилась с Джиной на студенческой тусовке, в толпе таких же, как они, безалаберных полувзрослых. Катрин считала себя раскованной и заводной, она много пила, безостановочно шутила и изгибалась в толпе полупьяных тел. Трясла руками, грудью, задницей, словно пыталась то ли найти приключения на ту самую задницу, то ли вытряхнуть остатки здравого рассудка. Задницами они с Джиной и столкнулись. Катрин, помнит, тогда поспешно обернулась, готовя очередную шутку, но осеклась. У Джины был поплывший зелёный взгляд, завитые и залаченные пшеничные волосы и поражающее воображение декольте. Поражающее в том плане, что места для воображения не оставалось вовсе. А ещё у Джины были офигенные губы, с которых тут же захотелось слизать тёмно-бордовую помаду. Катрин никогда не умела себе отказывать. Она качнулась вперёд, запустила пальцы в залаченные волосы, молясь, чтобы её не оттолкнули резко. А то прекрасное видение могло лишиться половины своих кудрей, запутавшихся в многочисленных кольцах. Но её не оттолкнули. Напротив, Джина — хотя тогда, конечно, Катрин ещё не знала её имени — притиснулась ближе, холодными руками тиская задницу Катрин. Прикосновения ощущались столь остро, словно она касалась голой кожи, без тонкой преграды джинсовых шорт. В ушах Катрин стучала кровь, сердце подскочило к горлу, мешая дышать. Или дыхание перехватывало из-за юркого языка, вылизывающего её рот? Они вывалились из нелепо дрыгающейся толпы, слившись в одного четырёхрукого и слепого перечеловека. У Катрин подгибались ноги, кружилась голова, а внутри было горячо-горячо и очень сладко. Как они нашли пустую комнату с ничего такой кроватью, когда успели раздеться и куда бросили вещи — этого дырявая память не сохранила. Она сохранила другое: спину Джины, узкую, с полосками шрамов на лопатке; холодные пальцы внутри; грудной стон, вырвавшийся из зацелованных губ; горячую тяжесть груди в руках; пирсинг-стрелку в пупке. За эту стрелку разум, расплавленный страстью, ещё успел немного зацепиться, а после канул в обжигающую темноту. Говорят, что секс — не повод для знакомства. Наутро Катрин проснулась в разворошённой постели одна, с гудящей головой и ворохом цветных картинок вместо памяти. Было обидно и одновременно легко: неловкие утренние объяснения отменились ввиду отсутствия второго участника. И всё было хорошо. В теле поселилась сытая тяжесть, губы и шею саднило из-за многочисленных укусов. Но задница требовала приключений, а ещё лучше — повторения банкета, и потому Катрин начала искать. Что она знала? Горячая незнакомка примерно одного с Катрин роста, у неё аппетитная грудь, классная задница, зелёные глаза и светлые волосы. Ах да, и пирсинг в виде стрелки. Для масштабных поисков было маловато, но всё же лучше, чем ничего. Для начала Катрин допросила однокурсников, которые и заманили её на вечеринку. Один, зеленея, заявил, что ничего не помнит. Вторая густо покраснела и отгородилась невнятным лепетом. Третий обиделся, что его не позвали: Катрин перепутала его с другим, бывает. И так далее. Только шестой или седьмой, окинув её сальным взглядом, сказал, что помнит «ту блондинку, вы с ней так горячо смотритесь, как день и ночь» и вообще «как насчёт тройничка?». К сожалению, имени горячей девочки он тоже не знал. Катрин думала, что — увы и не судьба, и вообще стоит обратить внимание на учёбу. Собиралась уже бросить поиски, но ей повезло: дивное видение нашло её само. Они снова столкнулись, на этот раз — лбами. Катрин спешила на пару макроэкономики, а куда спешила Джина — так и осталось неизвестным. Столкновение вышло знатным: Катрин уронила сумку, а горячая девочка, как в клишированных ромкомах — стопку книг. Увидев те самые кудри и потрясшее воображение декольте, Катрин растеряла все слова и стояла, изображая из себя оловянного солдатика, почти минуту. Джина бросилась к своим книгам. Декольте качнулось, ворот тесной футболки пополз вниз, обнажая чёрную чашку лифчика. Катрин сглотнула голодную слюну. Их знакомство было максимально глупым и неловким, преимущественно из-за зелёного «и чё?» взгляда и тушующейся под этим взглядом Катрин. Но она смогла выпросить телефончик и выклянчить одно свидание. Свидание расставило всё по местам. Джина пришла в майке с тонкими бретелями, Катрин — в блузке без рукавов. Она следовала наитию, заставившему обнажить плечи, вернее, левое плечо, где была изображена соулметка — разделённая пополам стрелка компаса и буква W. На плече Джины чернел круг с тремя буквами: N, E, S. Катрин не верила своему счастью, и оказалась права: Джина и слышать ничего не хотела ни о соулмейтах, ни — тем более — о постоянных отношениях. Она шипела, что в гробу видала все эти предназначения и «долго и счастливо», даже потрясный секс такой пурги не стоит. Тогда Катрин пришлось ей уступить. Но не сдаться. До конца университета они кружили вокруг, принюхивались и присматривались. И если Катрин избавлялась от конкуренток в открытую, то Джина — Катрин была на миллион процентов уверена, что именно она! — портила всё исподтишка. Не то чтобы у неё действительно были конкуренты. Это могло продолжаться и дольше, но, во-первых, приближалось время выпуска, а во-вторых, всем, кто наблюдал этот цирк, представление давно надоело. И — снова классика — «добрые друзья» заперли их в одной комнате, велев хорошенько повеселиться и перестать иметь друг друга и окружающих в мозг. Неудивительно, что это не сработало. Сыграло другое: найденный в антикварной лавке старый, но удивительно красивый компас с узорной крышкой и записка «Это могли быть мы». Компас Джина выкинула, о чём не постеснялась Катрин сообщить, и на неделю пропала с поля зрения. Чтобы вернуться с объявлением перемирия и признанием в любви. Компас было немного жаль, но раз его ритуальное выбрасывание привело Джину к Катрин, то жаловаться просто грешно. Да и смысла нет. Сейчас Катрин об этом и смешно, и грустно вспоминать. Работа разделила их, бросив Катрин в водоворот шумного мегаполиса, оставив Джину в тихом провинциальном городке. Одной — головокружительная карьера по протекции друга семьи, второй — пыльный магазинчик, завещанный любимой матерью. Долгие разговоры, прожигающие экран СМС-ки и смазанные фотографии. Всё меньше и меньше. Катрин задыхалась, понимая, что подходит к своему пределу. Зачем это всё? Карьера в огромной компании, квартира с видом на цветущий парк, блестящая новизной машина, — без Джины? Что мешает ей сорваться прямо сейчас? Последняя СМС от Джины пришла два дня назад, сухое «И я тебя» в ответ на многословное признание. Катрин поджала губы, заблокировала экран и отложила телефон. Потянулась к ноутбуку. Она немедленно закажет билеты и возьмёт на работе отпуск. Или уволится. Звонок в дверь помешал осуществить задуманное. Катрин нахмурилась, гадая, кто бы это мог быть. Она не любила гостей, предпочитая встречи на нейтральной территории. За дверью оказалась Джина. В очередной потрясающей воображение майке. Катрин нахмурилась, гадая, не привиделось ли ей, но нет — Джина была реальна. Джина стучала ногтем по узорной крышке старого компаса и широко улыбалась. У её ног стоял красный потрёпанный чемодан. У Катрин перехватило дыхание: всё же не выбросила. Зачем-то соврала сразу и скрывала после, будто постыдный секрет, а не первый подарок от Катрин. — Представляешь, — усмехнулась Джина, привычно опустив приветствия, — я потеряла сообщение, а потом и записку с твоим адресом и почти заблудилась в этом чёртовом городе. — Она поморщилась и подняла компас на уровень глаз. — Но он привёл меня к тебе. Катрин не находила слов. Она только собиралась… Сама. Но Джина вновь взяла инициативу в свои руки, опередив и превзойдя все возможные планы. — Что ты?.. — пролепетала Катрин. — Я продала мамин магазин, — радостно выпалила Джина, — всё равно ни денег от него, ни удовольствия — только сводящий с ума ход часов. Мне казалось, я там рехнусь. — Если не уже, — хихикнула Катрин. И наконец-то спохватилась: — Не стой, давай чемодан, — она чувствовала себя очень неловко и не знала, куда девать руки, глаза и мысли, — пошли хоть чаем тебя… Джина решила за неё. Снова. Втолкнула чемодан в квартиру, благо он был на колёсиках, и прижала Катрин к стене. Чтобы снова — горячо и правильно, губы в губы, глаза в глаза. Сжала холодные пальцы на бёдрах, задирая домашнее платье. С громким стуком упал на пол забытый компас. И Катрин отпустило. В заторможенный разум наконец-то пробилась яркая мысль: Джина здесь! Джина приехала к ней! — Я очень рада тебя видеть, — промурлыкала она, обжигая губы сладким дыханием, — а ты меня? Вместо ответа Катрин качнулась вперёд — как когда-то давно, в их первую встречу — и накрыла её губы своими. У её рта был привкус фруктовой жвачки. Унизанные кольцами пальцы запутались в пушистых волосах. Катрин хотела слиться с Джиной в одно слепое четырёхрукое существо и никогда не разделиться вновь. Теперь у неё были на это все шансы.