Память

Туман почти всегда окутывал белые стены резиденции клана Лань. Вот и сейчас где-то вдали едва видны вершины гор, а их низы окутал густой туман, словно мать, не желающая отпускать своё дитя из объятий. Но время — семь часов утра, а значит, ему пора покинуть свои владения и рассеяться, вернувшись под вечер или лишь утром следующего дня. На небе утренние облака скоро рассеются, и начнётся новый день, а пока трепетная тишина утра. Внезапно вся безмятежность этого места разбилась вдребезги. Двое юношей стрелой мчались к высокой башне, беспощадно разрывая туман ногами, а их громкие голоса перекрывали пение только что проснувшихся птиц. — Опоздали! Он уже наверняка убил этого оболтуса! — Ой, не говори так, Цзян Чэн, Вэй-сюн довольно шустрый, он наверняка уже дал дёру, только пятки сверкают. Однако Вэй-сюн действительно везунчик! Вечером Старик уезжает на Совет наших Кланов, и теперь у нас несколько дней не будет занятий, и его не накажут за сегодняшнюю выходку! — Да погоди ты, к вечеру ещё всё может поменяться, — пророческим голосом ответил ему хмурый, совершенно не вписывающийся в атмосферу этого места юноша. На перегонки они добежали до дерева и скрылись в тени, внимая голосами из открытого окна башни: «Вэй Ин!!!» Сквозь смех раздалось радостное: «Я!» А следом звук вынимаемого меча и напряжённое молчание. — Успели вовремя, а?

***

Вэй Усянь впервые видел его настолько потерявшим над собой контроль; не выдержав, он тоже обнажил свой меч на треть и уставился в лицо Лань Чжаня, стараясь запомнить это выражение до конца своей жизни. Точно решив увидеть все выражения лиц, которые только может выдать этот человек, он напомнил Лань Ванцзи: — Достоинство! Молодой господин Лань! Веди себя с достоинством! Я тоже принёс сегодня свой меч, и разве будет пристойно, если мы вдруг начнём сражаться прямо в библиотеке? Вэй Усянь был прав, что Лань Ванцзи скроет своё смущение гневом, так что меч для самообороны, чтобы Лань Чжань не пронзил его ненароком насквозь, был как раз кстати. Сейчас лезвие меча Хангуан-цзюня было направлено точно на Вэй Усяня, а светлые глаза метали молнии: — Да что ты за человек такой?! Вэй Усянь ответил: — А что я за человек? Я мужчина! Лань Ванцзи яростно отчеканил: — Ты бесстыдник! Вэй Усянь парировал: — А чего мне стыдиться? Только не говори мне, что ты не видел ничего подобного раньше. Я всё равно тебе не поверю! Вэй Усянь поднял было с пола книгу порнографического содержания, но Лань Ванцзи опередил его и вырвал её у него из рук. Вэй Усянь быстро сообразил, что тот хочет доложить на него учителю и в подтверждение своих слов предъявить книгу, поэтому он небрежно произнёс: — Зачем это ты отобрал её? Выходит, тебе всё-таки понравилось? Может быть нам стоит обменяться мнениями о прочитанном? Или тебе принести другую? Лань Чжань, ты догадывался, что любить друг друга могут не только мужчина с женщиной, но и мужч... Лань Ванцзи побелел, словно лист бумаги. Он отчеканил, тщательно выговаривая слова: — Я. Не. Буду. Это. Читать. Вэй Усянь продолжал намеренно извращать ситуацию: — Если не хочешь читать, то зачем тогда схватил? Хочешь припрятать и насладиться в одиночестве, да? Прости, но я не могу тебе этого позволить. Я позаимствовал её кое у кого и мне придётся вернуть её, когда ты всё прочтёшь… Эй, эй, эй, стой на месте! Ты слишком близко, я начинаю нервничать. Давай мило побеседуем. Вэй Усян сделал несколько шагов назад, сердце его пустилось вскачь по всему организму и никак не хотело возвращаться на законное место. Вэй Ин хотел увидеть смущённое лицо Лань Чжаня, но никак не ожидал, что его порадуют и красные глаза на бледном полотне. Чтобы хоть как-то взять себя в руки, он решил пустить в ход своё главное оружие — язык: — Ты же никому не собираешься отдавать её или всё-таки собираешься? Кому? Ста… Твоему дяде? Второй молодой господин Лань, думаешь, литературу такого рода можно показывать старшим? Он ведь точно подумает, что ты её уже прочёл. А с таким безэмоциональным лицом, как у тебя, ты просто-напросто умрёшь от стыда… Лань Ванцзи наполнил свою правую руку светлой энергией, и книга рассыпалась на бесчисленное множество обрывков, мягко спланировавших на пол, а потеряв опору, рука Хангуан-цзюня ненароком задела Вэй Усяня, но тут же опустилась... на Бичэнь. Вэй Усянь же снял со своих волос клочок бумаги и помахал им перед совершенно белым Лань Ванцзи, клокочущим от ярости: — Лань Чжань, ты замечателен во всём, но вот только чересчур уж любишь швыряться вещами. Вот скажи мне, сколько скомканной бумаги ты раскидал по углам за эти дни? А сегодня тебе и этого показалось мало — ты ещё и разорвал целую книгу. Ты разорвал — тебе и убирать. Я и не подумаю тебе помогать. Конечно же, он никогда и не помогал ему. Лань Ванцзи изо всех сил старался как-то примириться с Вэй Усянем, но сейчас его терпение лопнуло, и он резко выкрикнул: — Пошёл прочь! Вэй Усянь ответил: — Ну и ну, ты только посмотри на себя, Лань Чжань. Все-то думают, что ты благородный человек, чистейшая из жемчужин, который умеет вести себя с достоинством, а, оказывается, вот оно как. Ты разве не знал, что в Облачных Глубинах запрещён шум? А ты мне прямо-таки сказал: «Пошёл прочь». Впервые ли ты говоришь кому-то подобное… Лань Чжань вновь обнажил меч и пошёл на него. Вэй Усянь торопливо запрыгнул на подоконник: — Ну, идти прочь, так идти прочь. В конце концов, я в этом исключительно хорош. Можешь не провожать! Он спрыгнул вниз на улицу и хотел было как обычно приземлиться, но вдруг тело его оцепенело, а глаза помутнели. Последнее, что он видел: встревоженные светлые глаза, смотрящие прямо в его душу и губы, что-то кричащие ему в след, а почти достигнув земли, различил и две тени, выбежавшие к нему из-за дерева.