Объятия Шелоб

Поцелуй затянул их, как чёрная дыра затягивает в свои непознанные недра слишком приблизившуюся планету. Исчезли опасения и сомнения, исчезло всё за пределами их маленького мирка… Северус чувствовал заворочавшееся внутри возбуждение, ещё контролируемое, будто прирученное животное, но уже готовое сорваться с привязи разума. Гарри погрузился в поцелуй, как в омут, – никогда его не лобызали с таким пылом и нежностью. Да, поцелуев в его жизни было немного, но, наслаждаясь каждым мгновением этого, он понял, их ничтожно мало. Непозволительно. – Ну вот, не успел я передать во временное пользование дом, как моя тихая гавань превращена в проходной двор! Северус в последний раз лизнул губы цвета спелой малины и с сожалением отстранился. Поттер горестно вздохнул. – Не надо так смотреть на меня – вы всё равно никуда уже друг от друга не денетесь, – сварливо продолжил Люциус Малфой, окончательно выбираясь из кустов. – А мне ещё отвоёвывать свою собственность. И на что она, я вас спрашиваю, похожа?! Гравий в крови, кусты поломаны!.. С редчайшей вистерии амазонской кора содрана и часть цветов сожжена!.. В беседке валяется раритетное, между прочим, издание «Камасутры», подаренное мне на рождение сына, со смятыми страницами! Причём моя любимая гравюра! На него было страшно смотреть: всегда подтянутый и аккуратный, Люциус представлял собой уморительное зрелище. Если волосы ему ещё как-то удалось пригладить (хоть до утренней причёски этому венику с веточками и листиками было далеко), то мантия выглядела так, словно на Люциуса спустили собак, и они его, к сожалению, догнали. Дорогая мантия из вишнёвой парчи, увы, годилась лишь на ветошь – до того её изодрали розовые кусты. Да, выглядел он непрезентабельно, но вряд ли мы бы нашли смельчака, который посмеялся бы над Люциусом Малфоем. Схватки лицом к лицу не случилось бы, но внезапная хворь или отравление могли бы. В самом ближайшем будущем. – Вы так и собираетесь встречать здесь авроров? Нам всё равно нужно поговорить, а беседовать посреди сада, рискуя быть услышанным посторонним, – увольте, господа! И с царским видом задрав голову, Малфой пошагал к дому. Ну как пошагал – похромал, опираясь на свою трость, ибо ни одно падение в кусты не остаётся безнаказанным. Снейп и Гарри шли позади, но по тому, как часто соприкасались их руки и скрещивались огненные, подобно саламандре, взгляды, становилось ясно, что долго порознь они находиться не намерены. Твигги встречал их на пороге, подпрыгивая от нетерпения. На веранде, под укрытием виноградных лоз, уже остывал чай и обветривались бисквиты. – Жара неимоверная, – Малфой уселся за стол и, вытащив белоснежный платок из изодранного кармана, принялся им обмахиваться. Его нисколько не смущало, что здешняя публика не очень-то настроена поддерживать светскую беседу. – В этом году весна больше напоминает лето где-то в колониях. Помнишь, Северус, Амритсар? Душные вечера, благовония, танцы и тонкие покровы, быстро исчезающие со смуглых тел. Не забыл ведь, да, Северус? Какое было время… Цените, мистер Поттер, собственную молодость, иначе не успеете оглянуться: на пороге старость, а внукам нечего и умолчать… На веранде воцарилось безмолвие. Гарри ёрзал на стуле и ревниво поглядывал на Снейпа, раздумывая, а будь он танцовщиком в тонких покрывалах, удалось бы ему войти в те самые воспоминания, о которых стыдно рассказать внукам? – Ну ладно, если вам не хочется обсуждать погоду и критиковать правительство, – вздохнул Малфой, вытирая почему-то ладони и переходя с мечтательного на деловой тон, – то поговорим о вас. – Люциус, ты нарываешься, – Снейп метнул предупреждающий взгляд. – Не о чем пока говорить. – Ты ошибаешься, мой друг, – Малфой достал из внутреннего кармана флакончик, в котором на дне что-то плескалось. Северус с улыбкой заметил: ишачий мешочек с заначкой висел у него на шее. – Это ваше, мистер Поттер? Не прожигайте меня взглядом, я не заходил в вашу комнату. Во-первых, я понятия не имею, где она, а, во-вторых, с чего бы мне копаться в ваших вещах. Это стояло на полке в библиотеке. В отделе легенд и сказок. – Моё, – кивнул Гарри. – Целитель Сметвик говорил, что это радикальное средство против какого-то проклятия. Извините, мистер Малфой, я не скажу его названия. – А вас проклинали? Вы это помните? Аваду мы во внимание не берём. – Не помню, – пожал плечами Поттер. – Я в тот день был словно не в себе. Даже на помощь не позвал, когда профессора увидел… в крови… – И после такой зельетерапии вы начали чахнуть? – не отставал Малфой. – Ну, – Гарри неуверенно пожал плечами. – Я не знаю. От хорошей жизни зелья не пьют… – Может, скажешь уже, что в этом фиале?! – отозвался Снейп. – Или дай, я сам проведу анализ. – Анализ тебе ничего не даст, – едва скрывая ликование, возразил Люциус. – Гениальное решения для отравителей и душегубов! Сметвику надо дать орден за идею. После Поцелуя Дементора, конечно. Это, друзья мои, зелье с труднопроизносимым названием на мёртвом языке, поэтому все его называли зельем наследия. – Прости, Люциус, я зельевар, но я впервые слышу об этом снадобье… – Конечно, впервые, – фыркнул Малфой. – И, заметь, я не упрекаю тебя, что ты при своей профессии о нём не слышал. Эту гадость готовили исключительно семейные целители – у простых зельеваров его никогда не заказывали. Семейный медик – это, можно сказать, член семьи, связанный по рукам и ногам обетами. А зельевар, прости за вольность, человек общественный, никому ничего не должный. И, что главное, не отвечающий за здоровье наследников. – А зачем оно вообще нужно? – спросил, краснея и бледнея, Поттер. – Если это не яд… – Не яд, но и не сливочное пиво, мистер Поттер. Им проверяли чистоту крови в эпоху позднего Средневековья. Сейчас о нём забыли все, кроме парочки отдельных семейств, где до сих пор рьяно чтят традиции. Если кровь чиста, то выпивший зелье ничего не почувствует – разве что просто омерзительный вкус. Полукровку, как и магглорожденного, это варево убьёт, вызвав кровоизлияния в желудок, а потом и в мозг. Но есть ещё одна категория людей, к которой относитесь и вы: магические существа. – Вы бредите! – Гарри подскочил, потом покраснел, словно его застали за чем-то непотребным. – Вы не видите?! Я – человек, а не фестрал, скрещенный с гиппогрифом! – Не ерепеньтесь, сядьте, мистер Поттер! Северус, у твоего мальчика занимательная логика и неуёмная фантазия. Есть чему позавидовать! Малфой дождался, пока Поттер разъярится до нужной ему кондиции, и продолжил: – В Средневековье примесь крови магических существ приветствовалась. Считалось, что она не даёт рождаться сквибам. Или же возвращает угасший волшебный дар, если неразумными связями его всё же угробили, через несколько поколений. Так ли это – боюсь, я не отвечу. Но вашу живучесть вполне могла породить крохотная примесь крови существа. – Я тоже не особенно тебе поверил, Люциус. Я думаю, что кровь Поттера содержит в себе ослабляющие компоненты для этого зелья, а дальше вмешалась его везучесть. – Да? А мистер Поттер видел тебя во снах определённого толка? Гарри метнул на Снейпа испуганный взгляд и покраснел ещё гуще. Малфой хмыкнул: – Что и требовалось доказать, мой дорогой друг! А запах? Ты чувствуешь, как он пахнет? Волнующе, не правда ли? – И чем это грозит? – спросил Снейп после долгой паузы. – Уже ничем, – Малфой катал по столику флакон, подхватывая его у самого края. – Кроме постоянного партнёра, на роль которого очень уж подходишь ты. Ну и рогов каких-нибудь, и то – необязательно. – Рогов? – прохрипел Гарри, поперхнувшись чаем. – Ну, возможно, и не рогов, – равнодушно ответил Люциус. – Вероятны и копыта. Или даже хвост. – Фантастика! – язвительно протянул Гарри. – Всегда мечтал о копытах, рогах и хвосте. Сэкономил бы на обуви, белье и шапках. – А к ним идеальный иммунитет к ядам и порабощающим зельям! – Люциус продолжал продавать наследие Гарри, и без того принадлежащее ему. – Одна сплошная выгода, куда ни кинь. – А если Северус бросит меня, то я быстро и скоропостижно умру, – безрадостно констатировал Поттер. – Вы перечитали романов для ведьмочек возраста первой влюблённости. Не бросит! За всю историю наследий никто добровольно от своего партнёра не отказывался. К тому же, по запаху ваших феромонов вы из семейства тех, кто не приемлет сирен ни под каким соусом. Или же вы считаете меня конкурентом. Ужасный запах! Тешу себя надеждой, что он исчезнет, как только вы закрепите связь. – А если нет? – прищурился Гарри. – Тогда Северус поднапряжёт свои гениальные мозги и сварит вам какой-то нейтрализатор: вдыхать вашу вонь, даже компенсируя её общением с моим другом, я не намерен. И вообще… – Прекрасная семейная идиллия! – Снейп застыл, красноречиво глядя на Малфоя. Гарри нащупал возле тарелочки с десертом вилку и сжал её. Никто и не заметил, как круглые зрачки в его глазах вытянулись в струнку. – Знаешь, Северус, мне уже порядком надоело находить в своём доме тех, кого в нём быть не должно, – растягивая гласные, протянул Люциус, как обычно, бледнея перед схваткой. – Заткнись, Малфой! Отлично, что не придётся искать вас по всему дому. Люблю общие чаепития. Из-за тонкой тюлевой занавески вышел высокий человек нордической внешности. От него крепко, до чихания, несло сигарным дымом. За его спиной толпились какие-то люди. – Кто к нам пожаловал? Сам Бафомет Нотт собственной персоной, – Люциус ловко, под столом ногой поддел кончик трости, и декоративная её часть без труда отделилась. В его руке осталась лишь голова змеи и прикреплённая к ней палочка. – Я сказал тебе заткнуться, Малфой. К тому же я изменил имя и взял фамилию жены. – Здравствуйте, судья Виккерс, – прошептал Гарри. Давно, когда процессы над Пожирателями только начинались, ему нравился этот человек: у него всегда наготове была шуточка или анекдот, он казался справедливым, а к извечному запаху сигар можно и привыкнуть. Но судья Виккерс в Визенгамоте и Бафомет Нотт не походили друг на друга, хоть и носили одно лицо на двоих. – А-а-а, Гарри, – Нотт даже выдавил ласковую улыбку. – Не печалься, для тебя нет ничего нового. Знаешь, у магглов есть учение, что когда-нибудь мы снова родимся. Забавно, правда?! Авада Кедавра! Луч вспорол льняную скатерть и врезался ровнёхонько туда, где ещё мгновение назад сидел Гарри Поттер. Искры от столкновения железа кованого стула и волшебства брызнули во все стороны, и неподвижная картина всеобщего оцепенения сменилась хаосом. Снейп отбросил свой стул, целясь в голову ближайшему нападающему, Малфой ударом ноги перевернул столик, делая из него щит. На пол посыпался фарфор, протестующе звеня и крошась под ногами. А что же Гарри? Люциус ошибся, награждая поттеровское наследие рогами и копытами – ничем подобным он не обладал, а вот крылья… На птичьи они походили мало, скорее на драконовские, их размаха хватало не только удержать щуплого парнишку в воздухе, но и перемещать его с молниеносной для человеческого глаза скоростью. К крыльям ещё прилагался хвост, и Гарри был даже рад ему – вилка оказалась ненадёжным оружием и согнулась сразу, стоило её вонзить в ногу судье. Кровь предков сделала хвост гибким, словно хлыст, и снабдила его острым костяным наконечником ромбом. – Убить это отродье! – орал, брызжа слюной, Виккерс и никак не мог подцепить вилку – ладони скользили по крови. – Убить их всех! Сочувствуя нашим героям, скажем: веранда плохо подходила для магических сражений – не размахнуться, не развернуться. И полечь бы им в неравной борьбе с противником – атакующие всё больше теснили их к кованым перилам веранды, а мизерной передышки, чтобы перемахнуть через них, не давали. Гарри оттягивал время до поражения, налетая сверху и рубя хвостом особо ретивых, но и Северус, и Малфой слабели, покрывались пока неглубокими кровоточащими царапинами, но до первой серьёзной раны было рукой подать. Снейп вскрикнул: чьё-то Диффиндо – в царящей неразберихе и не поймёшь чьё – вспороло ему бедро. И Гарри, и Люциус удвоили усилия, чтобы добраться до ещё сопротивляющегося, но уже оседающего в лужу собственной крови Снейпа. И всё же чудеса случаются. Следующий крик боли вырвался у одного из нападающих, и прежде, чем атакующие поняли, откуда выпущены разящие заклинания, часть из них устилала пол небольшой веранды. Люциус уложил последнего противника Ступефаем и бросился к другу, оттеснив беспомощно зажимавшего снейповскую рану Гарри. Лицо Северуса можно было сравнивать белизной с песком на тропическом острове. – Вулнера Санентур, – зашептал Малфой, сгорбившись над Снейпом. Мощные толчки крови из рассеченного бедра понемногу слабели, а затем совсем иссякли. Снейп зашевелился, его дыхание стало глубже, но самостоятельно подняться он не мог. Гарри поднырнул ему под руку, куда-то подевались хвост и крылья – обычный парень, растрёпанный и расхристанный. – Хорошо, что вы продержались до нашего появления, – пробасил Кингсли Бруствер, попутно командуя группой захвата. – Северус Снейп… Так вот кто смущал покой моего подопечного эти месяцы. А я уже подумал, что нужно и невыразимцев во враги записывать. Ладно, Малфой, всё равно ничего хорошего из конфискованной собственности не получилось – придётся вернуть. Малфой выпрямился. Его вид, несмотря на растерзанную одежду и плакавшие кровью царапины на лице, выражал бесконечное высокомерие. – Будете оформлять документы на этот дом, не забудьте, что он подарен ко дню свадьбы мистеру Северусу Тобиасу Снейпу и его супругу Гарри Джеймсу Поттеру. Кингсли крякнул от удивления: – Уже так? Но они еще даже не помолвлены. – Дело одного дня, – фыркнул Малфой. – А ты сэкономишь на налогах, – тихо ответил Северус, опираясь на плечо зардевшегося Гарри. – Твоё воскрешение, Северус, вызовет огромный резонанс в обществе… – Так ли? Нет, Кингсли, Люциус недаром дарит нам с Гарри этот дом – он прекрасно понимает, что воскресать я не собираюсь. Даже ради Ордена Мерлина, который ты мне собрался посулить. – Проницательный гад – хохотнул Кингсли. – А нам есть что отметить! – Шампанского? – провозгласил Малфой. – Не томите, мистер Бруствер, мальчик или девочка? – Мальчик, конечно! Великан! – похвастался Бруствер. – Колеблемся между Гарри и Лео. – Лео! – в унисон воскликнули Северус, Гарри и Люциус. А Гарри пробормотал куда-то в сторону: – Не хватало испортить ребёнку жизнь. Захлопали пробки, от веранды по саду поплыл запах дорогого вина. Разговор, щедро разбавляемый «мистерами» и «сэрами», оживился и скатился до имён. А после визита целителя, но уже не Сметвика, и вовсе перетёк в то, что нормальные люди называли «дружеской попойкой». – И что, Кинг, взяли этого Сметвика? – Снейп опрокинул в себя бокал шампанского и поморщился от пузырьков на языке. – Да изворотливый, сука, оказался. Если бы его помощник не вспомнил, как он опального семейного медика Ранкорнов к стенке прижал, и не поделился воспоминаниями, выскользнул из рук бы. А так сидит, паскуда, в камере и блеет: «Не знаю, как случилось. Под Империусом был». Да гоблины, услышав о покушении на Гарри, мигом документики выдали, какие суммы Сметвик получал, якобы на лечение героев войны. – Зачем ему столько денег? – соловея от выпитого, спросил Поттер. – Несколько вилл в Испании прикупил. У этого Сметвика оказался целый гарем вейл-полукровок. Кстати, часть денег он потратил на разные зелья. Север лучше меня знает какие. – Поосторожнее, Кингсли, я ими не пользуюсь, – Снейп опалил взглядом прижавшегося к нему Гарри. – Не надо инсинуаций. – Какие инсинсу… твою, Снейп! – возмутился Бруствер, лукаво поблёскивая чёрными, как маслины, глазами. – Никаких намёков! Я тут зельевар или ты? – И что они вдвоём это придумали? – Малфой пальцами подцепил кусочек ветчины – Твигги умудрился и под шампанское настругать каких-то закусок. – Втроём. Третьим был стряпчий, поверенный. Он распоряжался бюджетными деньгами. Оформил поддельную купчую на этот дом, а денежки потратил на антиквариат. Коллекционер хренов. Пытался сбежать от моих ребят, заклинаниями швырялся, а на него мраморный бюст какого-то полководца упал. Антикварный, дальше некуда. – Убил? – затаив дыхание, спросил Гарри. – Не-а, слюни пускает в отделении для неизлечимых. Эй, молодожёны, а в свадебное путешествие куда дёрнете – я же тоже должен подарок.