***
— Моя королева, подданные надеются отблагодарить вас. Я считаю, вам следует выйти на встречу с крестьянами, — Браун нанизывал сочные куски жаркого на вилку, и отправлял в рот, широко его раскрывая. Ужин, как и всегда, представлял из себя целое пиршество. На белой скатерти с кружевными оборками и красными вставками по углам были золотой нитью вышиты уже привычные Лилиан геометрические узоры. На самом столе громоздились разнообразные блюда, которые никогда не доедали. Лили всегда задавалась вопросом: «Куда девают большую часть? Не выкидывают же?». Разнообразные овощные салаты, приправленные маслом; фазаны с грибами и луком; куропатки, прожаренные на вертеле со специями; сочная телятина в сливочном соусе с гарниром из картофеля; печёные груши в меду; пропаренная рыба в лимонном соке с веточками розмарина. Чаще всего в центре стола ставили прожаренного поросёнка, сочащегося жиром, с яблоком во рту. Вино стало неотъемлемой частью стола, особенно недавно, когда Рокден собрал свой первый урожай пару месяцев назад. И вся снедь подавалась на серебряных блюдах. Накрахмаленные салфетки клали на колени, чтобы можно было смочить рот, если сок от особенно вкусного блюда стекал по подбородку. Хрусталь по-особому звенел в руках, но чаще хмельным наполняли кубки с драгоценными камнями в серебряных оправах. — Я не планировала встречаться с крестьянами, — отозвалась королева, положив в рот спаржу. — Это входит в твои обязанности, — Рандел обвёл супругу взглядом. — Мои обязанности — обеспечивать Рокден магией природы, ваше величество, — Лили сделала глоток вина. — Но... — Оставьте, Вёрджил, — Рандел махнул рукой, делая большой глоток из кубка. В последнее время король стал употреблять много хмельного, особенно за ужином. Спорить с женой не имело никакого смысла, она совершенно его не воспринимала, и всё больше отстранялась. О чём говорить, если они спали в разных покоях, а пересекались только за трапезой. Впрочем, королю было плевать на это, пока сама жена не переходила границ. Правда, сердце Рандела наполнялось праведной яростью, когда он в очередной раз слышал: «Её величество в оранжерее с менестрелем». Хотелось рвать и метать, задумываясь о том, что его супруга выбрала в спутники барда. Король выполнял данное Адерину слово, но это не отменяло того факта, что с каждым месяцем всё сложнее было терпеть подобное. Поэтому мужчина стал часто приглашать в свои покои шлюх. Иногда их могло быть и несколько за одну ночь. Предпочитал Рандел в основном черноволосых и белокожих. И одна ему особенно нравилась. Звали её Паула. Женщина с хищным взглядом ярких зелёных глаз. Услада для взора, и ненасытная в постели. Король выбирал её каждые три дня. Паула была проста, в ней не было аристократического чванства, да и знати она боялась. Король не желал вести разговоров со шлюхой, да и думать о духовном состоянии этой женщины ему не хотелось — достаточно было истеричной супруги. Поэтому все встречи с женщинами были только одного характера — интимного. Смотря на Лилиан, заканчивающую трапезу, король уже знал, куда направится его благоверная. — Зачем обязывать несформировавшегося ребёнка выполнять свой долг, верно, Лилиан? — хмель на мгновение развязал язык правителю. Девушка широко раскрыла глаза, не веря тому, что сказал её супруг. — Боюсь, это было лишним, — шёпотом, похожим на шипение, молвил Клаус Штемпель. — Молчите, господин Штемпель, уж лучше молчите, — испуганно шикнул Адам Бург, заметив, как была уязвлена королева. Лилиан встала из-за стола. Ножки стула неприятно проскрипели по начищенному полу, резанув по слуху всех собравшихся. Архиепископ покачал головой, осуждая королеву за её горячность. Хотя он понимал, что казначей делает всё это не для того, чтобы сблизить её величество с народом. Привлечение внимания и укрепление доверия приведут к меньшим возмущениям при поднятии налогов на землю. Гюнтер Акст заявил, что его армии вновь не хватает средств. Солдаты хотели развлечений, женщин и сладкой жизни, да и получить по рабу были бы не против. Рандел только поддерживал желание вновь вынести из казны денег на обеспечение армии. Вульф был бы не против повоевать — тайно надеялся на недалёких варваров-кочевников. А пока... выход ярости короля давала только охота. Лилиан оглядела совет и супруга с презрением. Ничего не сказав, она покинула зал. Никто ничего не желал говорить, молча проводив взглядом её величество. Комната словно стала свободнее, а потолок перестал давить на головы. — И что вы думаете, ваше величество? Неужели женщине позволено так себя вести? — пробубнил фельдмаршал Акст. — Не положено, но я дал слово не трогать Лилиан, — ответил повелитель, допив вино. Но ведь... слова не ставить зарвавшуюся малявку на место он не давал? А желание выписать ей давно заслуженных плетей росло с каждым днём... От хмельного сердце короля застучало быстрее. Нужна была женщина, а лучше две... нет, три! — Но ваше величество, она всё же важна... — Браун смешно надул щёки и губы, стал похож на хомяка. Это повеселило короля, но дальше всю эту чепуху он слушать был не намерен. — Довольно! Господин Браун, помнится, вы хотели отобрать из моего дворца тридцать красивых улуанок для продажи в Суднис? Так почему бы вам этим не заняться? — после этих слов господин Браун потёр пухлые ладони, а маленькие глазки довольно прикрыл. — А вы, сир Гюнтер, можете приобрести в северной столице столько оружия, сколько потребуется. — Акст улыбнулся, закидывая кусок свинины в рот. — Даже не смейте мне ничего говорить, господин Штемпель, я помню вашу просьбу, будет вам повышенное жалованье, только обязуйтесь с большей частью назойливых писем расправляться сами. Мне неинтересны любопытные правители чужих королевств, которые мечтают повидаться с моей супругой, — король оглядел собравшихся. — Но ваше величество, а как же ремонт храма? Прихожане так просят... — подал голос архиепископ Карл. — На сегодня моя щедрость окончена, а теперь я приказываю, чтобы до завтрашнего дня меня оставили в покое! — Рандел развернулся, его слегка качнуло в сторону, но воин стойко удержал равновесие. Паула уже ждала его в спальне...***
Лилиан промчалась по коридору к своей комнате. Там уже была Амая, расправляла последние складки на королевской постели. Бывшая рабыня похорошела за это время: набрала в весе, синяки под глазами сошли, в глазах её больше не было отчаяния и страха. Мозоли на руках сошли, пшеничного цвета волосы стали гуще, длиннее — словом, девушка больше не выглядела побитым воробьём. Сейчас Амая была лёгкой синицей, всё такой же кроткой, но уже более изящной, нежели в четырнадцать лет. Она приобрела привычку прикрывать глаза, якобы от стеснительности. Когда госпожа вихрем ворвалась в комнату, Амая сразу поняла, что нужно делать. Не впервые Лилиан вела себя подобным образом. Улуанка могла даже предположить, чем закончился ужин. Хорошая еда, совет, который бросает вызов королеве, она в очередной раз отказалась сотрудничать больше, чем есть сейчас, несдержанность короля и... Лилиан не выдержала. — Позвать Ларка, моя госпожа? — понимающе улыбнулась Амая. — Да, и ты приходи. Надоели мне эти снобы и выскочки! Да я... — Лилиан замолчала, понимая, что разоряться в комнате — не лучшая идея. Во дворце у стен есть уши и глаза: если она вновь проявит дурной нрав — поползут слухи. Ранее Лилиан была и вовсе несдержанна, когда ей бросали колкость. Она не удалялась из комнаты с гордо поднятой головой, а прямо на месте истерила и обвиняла обидчиков во всех грехах. Её даже прозвали безумной. Фрейлины с опаской глядели на госпожу, говорили, что Лилиан много о себе мнит: её величество живёт в прекрасных условиях, король с ней обходителен, а она ведёт себя как редкая дрянь. Тогда-то Лили и поняла, что даже в своей комнате, мимо которой могли пройти обитатели дворца, она не в безопасности. Королева много сил приложила, чтобы обустроить свой сад, и магия защищала её от внешнего мира. Там Лили могла говорить что хотела, в адрес кого хотела, и словами, какими хотела! А за пределами её рая были правила, люди, которые её раздражали, лица, которые криво улыбались. Лилиан-то знала: дай право этим людям, они не постесняются высказать своё мнение в сторону их правительницы: «Ни на что не годная малявка!». «Своенравная истеричка». «Эльфийку из леса вытащить можно, лес из эльфийки — никогда. Дикарка...». «Неженка, которая супруга ни во что не ставит». И много ещё чего Лилиан могла узнать о себе, в особенности от фрейлин, что белили лица, подводили брови углём, красили губы и пользовались духами. Все они метили на место королевы и не стеснялись строить королю глазки, а тот и не был против. Вот только плевала Лили на придворных дам и отношение короля к ним. Служанки быстро переодели госпожу в такой же закрытый, но менее сковывающий движения наряд. Девушка, взяв инструменты для сада, покинула покои, чтобы скорее оказаться в оранжерее. Встретившись по дороге с Луизой и Анной, Лили ненадолго остановилась. Фрейлины бегло посмотрели на королеву, поклонились, приветствуя. От взгляда Лили не ускользнуло, с какой брезгливостью фрейлины посмотрели на инвентарь в её руках. «Плевать, что они там думают! Да и вообще, какое им дело? У них есть их король! Они получают от меня всё, что необходимо королевству, пускай уже оставят в покое!». Эльфийка еле сдержалась, чтобы вновь не побежать по коридорам дворца, но шаг ускорила.***
Амая спешно постучала три раза в знакомую дверь и, дождавшись приветливого «Проходи, открыто», зашла. Комната ничуть не изменилась с тех самых пор, когда Амая держала в объятиях Ларка, вернувшегося из покоев королевы. Он был уставший, невыспавшийся... но счастливый оттого, что его Лили очнулась, и теперь всё будет хорошо. Правда, сейчас по всей комнате можно было найти исписанные листы и стопки книг. Амая осторожно переступила сваленные в кучу пергаменты и села рядом с менестрелем, уткнувшимся в очередной фолиант. Служанка, не церемонясь, выхватила из рук Ларка книгу. — Не делай так, я только нашёл стих, который искал, — проворчал эльф, потянувшись за книгой. — Нет, ты посмотри, что в комнате творится! Ты хотя бы ел сегодня? — засмеялась девушка, и подскочила с места, держа книгу высоко над головой. Ларк задумался, подняв глаза к потолку, нахмурился... и сдался, пожав плечами. — Наверное, — звучало неуверенно. — Нет, так не пойдёт, тебе необходимо перекусить. Я там принесла немного, с кухни отдали. Королева снова оставила для тебя самые лакомые куски, — она важно прошла к столу, где оставила корзинку, и торжественно скинула прикрывавшую ужин ткань. — Перекусишь со мной? — улыбнулся мужчина, подманивая девушку к себе. Амая, ничего не подозревая, взяла корзинку, всё так же держа в другой руке книгу. Ларк коварно ухмыльнулся и... упал улуанке на колени спиной, достав правой рукой книгу, а левой дёрнув за завязки чепчика. Головной убор развязался и быстро слетел с головы ошеломлённой Амаи. Волосы её распустились, мягкие локоны упали на плечи. — Они отросли, — ласково произнёс эльф, уцепив одну прядь. — Порой я не верю, что тебе семьсот лет. Ты обманываешь, — раскрасневшаяся девушка поспешила скинуть с себя наглеца и поставила между ними корзину с едой. — Ешь давай, Лилиан ждёт нас сегодня вдвоём. Ларк слегка погрустнел, но быстро вернул себе непринуждённый вид. Амая заметила его поменявшееся настроение и подалась вперёд, заглядывая в глаза эльфа. — Может, скажешь ей? Она должна уже понять, что так нельзя, — бывшая рабыня взяла руку менестреля в свою. В комнате повисла тишина, прерываемая шумом ветра за окном и шелестом листьев. Потоки воздуха играли с травой, заставляя ту шептаться, тянуться к угасающему за горизонтом солнцу. — Я не могу, — всё же ответил Ларк, осторожно освободившись из кольца женских рук. — Ей уже пятнадцать. Она не ребёнок. Пора бы уже смотреть на вещи трезво, — служанка была похожа на строгую мать, а никак не на молодую девушку. Менестрель в который раз убеждался, что взгляд Амаи куда взрослее, чем она выглядела. Девушка уже многое ему поведала. Они иногда уединялись недалеко от конюшни, делились друг с другом историями... Конечно, эльф мог рассказать куда больше, чем молодая служанка. В который раз Ларк удивлялся, как, сохраняя кротость, Амая оставалась хладнокровной и рассудительной не по годам. Порой ему не хватало такого же стержня внутри. Хотя оно и понятно, почему бывшая рабыня была такой — пережила слишком многое в детстве. Лили подарила улуанке свободу, и та хотела для госпожи только лучшего, но понимала, что королева будет больше слушать наставника, нежели её. Затворничество Лилиан стало местным слухом. В городе считали, что эльфийка больна, не привыкла к людям. Так продолжаться, конечно, не могло. Лилиан закрылась окончательно, она должна увидеть, что её народ ей не враг. Не нужно осуждать простых крестьян, ведь они не виноваты в корысти аристократов. — Нет. Если ей так лучше, то я не буду на неё давить, — Ларк поднялся с постели, взяв из корзины свежие овощи и немного свинины. — Тогда знать её раздавит, рано или поздно... она не выдержит. Помяни моё слово, — неумолимо прошептала Амая. — Давай не будем о плохом. Ну же, Амая, я знаю, что ты была бы рада сходить со мной сегодня ночью в трактир. Там будет выступать потрясающий уличный музыкант, и я с ним договорился, что мы споём вдвоём. Соглашайся, я посвящу тебе песню, — Ларк игриво пошевелил бровями, наклонившись вперёд, и улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой. — Ты меня что, соблазняешь? — округлила глаза Амая. С одной стороны, девушка была возмущена, а с другой — невероятно рада. Сердце подскочило к горлу. Она открывала и закрывала рот, как рыба, не зная, что ответить на предложение барда. — Амая, прошу, дыши, ладно? — заволновался менестрель, подскочив к девушке. — Если это такая шутка, то она не смешная, — она отвела взгляд. Мужчина встал на колено, театрально приложив руку к груди и широко улыбнувшись. — Никаких шуток. Я совершенно серьёзен! — эльф подал девушке руку. Амая, не удержавшись, всё же рассмеялась, принимая её. Пара встала на ноги и закружила по комнате в смешном, не имеющем ничего общего с грацией танце. — Ладно, уговорил. Но для начала нам нужно к её величеству. Думаю, ей хотелось бы послушать тебя, да и я нашла колоду карт, — девушка вытащила колоду, повертев ею перед носом эльфа. — Это же Дола! Он сам тебе дал? — не поверил менестрель, ловко выхватив карты. — Нет, Бет отдала. Говорит, что надоело ей каждый день встречать мужа после этих игр поздно ночью, — Амая пожала плечами и вынула из корзины кувшин с ягодным взваром. Ларк ещё немного повертел колоду, отметив, что в этот раз встреча с Лилиан не будет грустной — по крайней мере, они отвлекутся. Лили уже ждала дорогих ей людей в оранжерее. Но пока они не пришли, решила привести в порядок гортензии. Маленькие бутоны уже начали менять цвет с нежно-розового на винно-красный. Приближалась осень. Цветы нужно было пересадить ближе к солнцу, чтобы дать возможность растению получить больше света. Оранжерея была похожа на маленький кусочек родного леса Лилиан, но более светлого. Она выращивала много разных цветов, сама вспахивала почву и зарождала в земле ростки. Тропинка в саду была извилистой и вела к небольшому фонтану, который отремонтировали по приказу её величества. Девушка самостоятельно пропалывала и поливала свои творения. Чаще всего в уходе за цветами помогала Амая. Она охотно выполняла поручения, поначалу неумело, но потом быстро научилась прививать растения, обрезать ветви, удобрять землю. Куст можжевельника уже давно распустился. Посаженный на зелёном, покрытом травой участке, он уместился рядом с раскинувшей неподалёку свои ветви бугенвиллией, демонстрировавшей пурпурные бутоны. Высокий папоротник также нашёл себе место, любимые Лилиан фиалки были высажены вдоль каменной тропинки. Плакучая ива расположилась недалеко от кованых скамеек, декоративная крона спадала каскадами, создавая прохладную тень для частых посиделок Лили и дорогих ей людей. Девушка не смогла удержаться, и посадила бело-красные тюльпаны, которые ровным строем тянули бутоны к солнцу. Весь сад был разделён на зоны: где-то Лилиан решила оставить открытые участки, а что-то закрыла за стеклом оранжереи. Высокая куполообразная крыша пропускала яркие лучи солнца Рокдена, а в некоторых частях были вставлены витражные стёкла, создающие игру света и тени. Всё это было увито зелёными лианами плюща и винограда. Лилиан напевала какую-то песенку, когда услышала, что в её рай кто-то вошёл. Она медленно встала на ноги, вытирая грязные руки о фартук. — Ох, здравствуйте, мои дорогие! Сейчас, вымою руки — и можно будет выпить травяного настоя, — залепетала королева. Лили кардинально менялась в стенах её рая. Если во дворце она была отстранённой, то рядом с любимыми цветами и дорогими друзьями расслаблялась. Спустя два года королева изменилась и внешне: в волосах после брачной ночи белели седые пряди. Лицо вытянулось, тело стало угловатым, а косточки на кистях рук особенно выделялись. Девушка стала ещё более тощей, чем её мать в молодые годы. Но если королева Сатреадана всегда была болезненной, то Лили от напряжения и нервозности часто отказывалась от еды. Вымыв руки, её величество села между Амаей и Ларком, обняв каждого по очереди. Спохватившись, улуанка пошла в сторону серванта, где оставила горячий водогрейник. Разлив по фарфоровым чашкам настой, она поставила поднос на кованый столик с витыми ножками. — Как дела, Ларк? — поинтересовалась королева, обращая к менестрелю ласковый взгляд. — Хорошо, читаю, изучаю историю, всего понемногу, — он почесал затылок, потянувшись к чашке. — Ох, это здорово! Может, как-нибудь прочтёшь мне сочинения какого-нибудь поэта? — Лили игриво сверкнула глазами, отпивая ароматный травяной напиток. — Ох, я тут, кстати, новых деток вырастила, гляньте! — Лили соскочила со скамьи, обошла стол, отодвинула ветку небольшого деревца. Нарциссы подняли бутоны, словно обращая внимание на хозяйку. — Правда, они прекрасны? — умилилась Лили. — Она их детьми назвала? — шёпотом спросила у Ларка Амая, пока Лили разговаривала с растениями, как полоумная. — Это нормально, — в тон ей ответил эльф, хлебнув настоя. Служанку это не удовлетворило. Да, Лилиан — эльфийка, у них тесные отношения с природой... Но называть растения детьми... для бывшей рабыни это было как-то чересчур. — Моя госпожа, через месяц объявят третий праздник урожая, — невзначай бросила Амая, сняв чепчик. — И что? — нахмурилась королева. Ларк мысленно закатил глаза, даже не желая вступать в очередной спор, а уж тем более принимать участие в обсуждении. — Да так... ничего. Просто там будут танцы, музыка, конкурсы... — Амая внимательно следила за госпожой. Лили сначала задумалась, потом, будто желая уберечь себя от новой информации, отодвинулась под ветви дерева, обняв себя за плечи. — Нет. Я не желаю появляться на этом празднике, — настроение немного ухудшилось, и королева вновь вспомнила ситуацию за ужином. — Вы же не считаете, что я несмышлёный ребёнок? — Лили надула губы. Солнце давно уже перевалило за горизонт. Звёзды рассыпались по небосводу, окружая в ночном танце острый месяц. Амая встала с места, зажгла все светильники, что были в оранжерее, внимательно слушая, что же ответит Ларк. — Ты растёшь, моя дорогая. Все твои мысли, чувства и поступки нормальны и естественны, — менестрель по-доброму обнял королеву, и та уткнулась носом в его зелёную рубаху. — Ты правда так думаешь? — девушка подняла взгляд на менестреля, закусив губу. — Ну конечно! — Ларк погладил Лили по волосам, стараясь успокоить. Амая выругалась про себя и зажгла последний светильник. — Может, поиграем? — вытащила служанка карты. Глаза Лилиан загорелись азартом, и она хлопнула в ладоши. Конечно, она будет рада поиграть. Она ещё немного поругала окружающую её знать, перемыла кости встретившихся по дороге фрейлин, стражи, и, конечно, самого короля, и только после этого уже была готова к игре в полной мере. Вечер прошёл неплохо, даже весело. Ларк сочинил шуточную песенку, повеселив девушек. Лили три раза проиграла служанке, после чего заколдовала виноградную лозу, и та обвила тело Амаи, забравшись под платье, пощекотала подмышки и рёбра. Когда Амая с Ларком отошли достаточно далеко от центрального крыла, бард шумно выдохнул, словно сбрасывая маску, оставляя роль наставника, друга и слушателя позади, в оранжерее. — Ну что, пойдём выпьем? — мужчина подал служанке руку. Амая, всё же оглянувшись по сторонам, осторожно взяла эльфа под локоть. — Ну, веди в мир песен и плясок! — усмехнулась она.