***
Вспышка. Тишина. Хлопок. Секундный треск. По стенам пробежали всполохи жёлтого света, теряясь в трещинах камня и картинах. Клем был сосредоточен, вновь пытаясь направить магию в нужное русло. Уже третий день он отрабатывал защитную руну, но она никак не хотела поддаваться — рассыпалась, стоило хоть немного замешкаться, или же взрывалась, если влить слишком много силы. Фергюс не просто увидел в мальчике потенциал. Впервые изучив резервы Клемента, мужчина был удивлён. Они казались бездонными, намного шире и глубже, чем у обычного человека. Именно это и подтолкнуло мага взяться за обучение Клемента. Королева была в курсе успехов и провалов, но свои наблюдения по раскрытию некоторых моментов Фергюс скрывал. Даже от Конклава, который протягивал свои руки к любому магу, желая привлечь на свою сторону, и в случае чего использовать, как пешку. Желание беспрекословного подчинения Башне Фергюс ненавидел. Он уважал место, где ему позволили овладеть столь могущественной силой, вдалбливая знания через пот и кровь. Но как только он достиг уровня стража, привилегию свободного перемещения и звания учителя — тут же собрал вещи и ушёл в свободное плавание. В письме господин Монтилье подробно рассказал о своём первом ученике и его малых способностях, желая получить разрешение на обучение Клемента под своим покровительством. Конклав дал согласие только при условии получения подробных отчётов. Фергюс долго с ними не возился, как и с теми, которые отдавал королеве. Нет. Это его личный философский камень. Было что-то такое в мальчике, безумно любопытное. Маг изучил всё древо семьи де Лютан, но не нашёл никого, кто когда-либо владел бы магией. Лишь один алхимик, и тот уличённый в чернокнижии. Мрачная семейка. Клем мог переплетать силы, смешивая заклинания, сам того не понимая. Однако светлая магия будто отрекала мальчика, была закрыта для него. Фергюс пытался разобраться, почему в процессе колдовства у Клемента возникали сбои и накладки. Казалось бы, направить энергию и нарисовать руну — плёвое дело. Клемент не мог, словно что-то иное рвалось из-под его мозолистых рук. Он не мог управлять той мощью, что имел. — Ещё раз! — повысив голос, требовал Фергюс. Неудача. — Ещё! Провал. — Ещё! Вспышка обожгла мальчику руки. Глаза покраснели, пальцы тряслись от боли и напряжения, но он упорно продолжал, выполняя требования. Монтилье злили неудачи. — И это шевалье королевы?! Посмешище! — сорвался граф, руки его покрылись льдом. Клемент неожиданно вспылил, в глубине глаз зажёгся огонь. Перекошенное от ярости лицо не предвещало ничего хорошего. По комнате поползли тени, направляясь к учителю, обхватывая его конечности, подбираясь к самому горлу. Фергюса обуял страх. Всё случилось слишком быстро и неожиданно. Маг не успел среагировать. Это не то, что он хотел, не то, что он ожидал увидеть, разозлив ребёнка. — Остановись! — прохрипел маг, направляя свою силу на разрушение мощного колдовства. Руки Клемента сверкнули зелёной вспышкой и погасли. Фергюс с грохотом упал на пол, прижимая дрожащую ладонь к шее. Комната погрузилась в тишину, прерываемую тяжёлым дыханием. Тени отползли, словно их и не было, испарились в трещинах стен и потолка. Клемент ещё не мог отпустить ту мощь, которая пронеслась молнией по всему телу. Фергюс только сейчас осознал, кто к нему попал. Не философский камень, куда ценнее и серьёзнее. Бриллиант среди хрусталя. Тем не менее, мальчик был опасен. Эту силу нельзя было провоцировать. — Не смей призывать их! Никогда! — захрипел Фергюс, лишь сейчас осознав, что произошло. Клемент сам не понял, кого призвать, и что он вообще сделал. Слова учителя всё ещё звенели в голове. Мальчик смог призвать магию хаоса, но она была иной... будто искажённой мерзкими пальцами старого некроманта. Он будто перемешал её с чем-то, породив ужасающего гомункула. Но это... это нечто другое, с чем Фергюс, изучавший магию всю свою жизнь, столкнулся впервые. На глазах ребёнка появились слёзы. Он еле сдерживался, сжимая зубы до скрежета. Клем обхватил себя руками, злобно сверкнув глазами. — Я буду защищать Лили, ясно?! Я буду лучшим рыцарем! — голос сорвался, и шевалье убежал из кабинета, всхлипывая, утирая редкие слёзы со щёк. Его зацепили за самое больное, уязвив гордость и достоинство, обозвав посмешищем. Монтилье не обратил внимание на неформальное обращение к её величеству, и лишь сердито посмотрел вслед убегающему мальчику, справедливо предположив, что стоит обратить больше внимания на дисциплину. Клемент нёсся по коридорам, не видя перед собой ничего из-за пелены перед глазами. Он спотыкался, но продолжал путь, иногда сшибая с ног зазевавшихся слуг. — Вот неугомонный, — донеслось до ушей Клема. Пролетев по ступеням, Клемент споткнулся, но удержался на ногах. Ему было стыдно, что он сорвался, и одновременно больно, обидно. Он должен был смолчать, он должен был пропустить мимо ушей злые слова мага. Да и провалы в учёбе будто бы намек на его бесполезность. Многие во дворце вполне справедливо насмехались над мальчиком, до сих пор предполагая, что он стал лишь игрушкой в руках её величества: раз она сама не могла иметь детей, то завела себе игрушку. Никто не воспринимал Клема всерьёз. Хотя Гюнтер Акст видел потенциал. Пускай Клемет юн, но он побеждал в поединках учеников старше себя. Клему этого было мало. Он хотел быть лучшим. Ещё и вечные секреты, которые скрывал дворец, будто все поголовно знали некую тайну, но скрывали, лишь бы он не узнал. Будто он лишний в дворцовой игре. Это что-то важное, что-то невероятное. Он слышал шёпот прислуги, но за россказни ругали и наказывали тяжёлой работой, а иногда и чем похуже. Солдаты, перебрав эля, могли разболтаться. Они поговаривали, что королева ядовита — её погибший супруг был отравлен... а всё ради рыжего менестреля. Мальчик кривился в отвращении, слушая ядовитые разговоры, наполненные пренебрежением и сальными эпитетами. Он-то знал, что Лилиан хрупкая и нежная. Он знал, какие ласковые её прохладные ладони, которые отгоняли его кошмары. Не могла такая слабая, печальная женщина оказаться тем монстром, каким описывали её злые языки. Да, она горда и холодна, но Клем знал, что это лишь маска. Не раз королева в своих покоях крепко обнимала шевалье, утыкаясь носом в светлую макушку, тихо всхлипывая, страшась теней, ища защиты у ребёнка. Но чьих теней так страшилась она? Клем не мог понять. Что заставляло эльфийку вздрагивать и оглядываться? Молодому шевалье пока не хватало ума, чтобы понять — слухи никогда не возникают на пустом месте... Когда Клем добежал до покоев королевы, никто его не остановил. Только ему было разрешено приходить без предупреждения, лишь тихо постучавшись. Она была там — утрамбовывала землю в большом керамическом цветочном горшке, напевая колыбельную, что когда-то пела ему, пока он не стал для этого слишком взрослым. Нежные руки были перепачканы землёй, а на щеке зеленело пятно от травы. Волосы эльфийки были убраны наверх, открывая взору тонкую шею, которая обычно всегда была скрыта под волосами и высоким воротом закрытого платья. Её уши иногда подёргивались. Лили, увидев взъерошенного воспитанника, тут же встала с места, ополоснув руки в тазу с водой и вытерев их прямо о подол своего прекрасного сиреневого платья. — Клем, что случилось? Что с твоими руками? — она вопросительно и взволнованно посмотрела на мальчика, убрав прядь волос с его лба. Поначалу Клементу хотелось ей всё высказать, поделиться обидой и яростью, что кипела внутри. Гордо заявить о своих желаниях и мнении. Но увидев её, такую хрупкую, совсем непохожую на ту, что восседала на троне, растерял весь запал. Клем небрежно вытер рукавом воспалённые красные глаза и помотал головой. — Всё в порядке это лишь пустяк, не нужно обрабатывать, — убрал руки за спину. — Сегодня господин Фергюс многому меня научил, — соврал, заглядывая за спину королевы. Он был рад улыбке покровительницы. Хотя она всё ещё была взволнована. Из-за него. Он этого не хотел. Лилиан проследила за взглядом мальчика и хитро улыбнулась. — Хочешь знать? — лукаво спросила королева. Клемент закивал. — Этот цветок мне привезли наши западные друзья. Он цветёт только около моря, — Лилиан широко улыбнулась, увидев восхищение в глазах Клемента. Яркий розовый бутон раскрыл перед зрителями лепестки, показывая ярко-синюю сердцевину с торчащими из неё хвостиками-перьями. Бутон был размером с ладонь, а стебель длинный, почти в полметра высотой. — Это... Он... Очень красивый, — улыбнулся Клемент, заворожённо оглядывая цветок со всех сторон. — Говорят, в первую луну осени они расцветают на утёсе по всей отвесной скале. Кажется, будто гору укрыли сине-розовым ковром, — мечтательно проговорила Лили, садясь рядом с горшком для цветов. —Хотел бы я там побывать, — Клем покачал головой, опустив взор в пол, — Жаль ты не можешь покинуть страну. — Смогу, — её тон был спокоен, наполнен уверенностью. — Однако, не сейчас. Но скоро, милый. — Лили погладила Клема по голове. — А пока... Мы собираемся посетить юг, — она подняла взгляд к потолку, на секунду становясь слишком серьёзной — как при остальных, взвешивая что-то в голове. — Я хочу взять тебя с собой. Это было бы для тебя полезно. Но только с одним условием, — подняла палец вверх. — Ты молчишь и лишь наблюдаешь, слушаешься беспрекословно. Если там то, о чём я подозреваю, ты должен знать уже в этом возрасте, с чем может столкнуться человек. Я не хочу ограждать тебя от мрака этого мира... Ты должен понимать, как он коварен и жесток. Клемент посерьёзнел, грудь его вздымалась чаще. Он еле сдерживал восторг, но перед Лили хотел показать себя взрослым, ответственным, поэтому лишь коротко кивнул. На самом деле Лили страшно боялась оставлять воспитанника одного во дворце. Ей не хотелось, чтобы Клемент был далеко от неё, там, где она не могла бы его достать, увидеть, спасти. Эльфийка поджала губы, на секунду провалившись в омут мыслей и воспоминаний. Переведя взгляд на руки мальчика, она всё же их перехватила, осторожно рассматривая обожжённые ладони. — Что произошло? — голос её приглушённый, слегка хриплый. «Ты не сможешь уберечь его от всего». — Я же сказал — пустяк. Просто небольшой ожог, — Клем начал закипать, пытаясь вырвать ладони из цепких рук. Лили видела, что он храбрится, пытается показать себя с лучшей стороны. Внимательно осмотрев ладони Клемента и не найдя серьёзных повреждений, настаивать не стала, легко улыбнувшись. Мальчик покраснел, отводя взгляд. Не удержав порыв нежности, Лили крепко притянула его к себе, чмокнула в щёку. Клем засмеялся, пытаясь высвободиться, отворачиваясь. — От тебя травой воняет! — Клемент отвернулся, демонстративно зажимая нос. — Ах, травой! — эльфийка расхохоталась, крепче прижимая мальчика к себе, нарочно трясь щеками о его одежду.***
Кони всхрапывали и мотали головами. Солдаты и кучера щурились, закрывая лица ладонями, старались прикрыться от солнечных лучей. Несмотря на осень, жара на южных территориях была беспощаднее, чем в столице. Лили за долгие годы уже привыкла к яркому солнцу Рокдена, но юг был для неё настоящим кошмаром. Всё же она родилась в северных лесах, где не было сухого песка и пыли. Несмотря на магию, давно пропитавшую землю, высоких деревьев тут не было, лишь редкие кустарники у обочины дороги. Поля не были богаты урожаем, но выращенные пальмы могли прикрыть путников тенью. Лили читала письмо, что недавно получил Адам Бург от своих шпионов. «Из полученной информации стало ясно, что рабство — не совсем верное слово для обозначения ситуации на юге. По всей территории люди добровольно шли в служение богатым господам. Особенно те, кто был приговорён к той или иной форме строгого наказания. Полагаем, некоторые преступники не получали заслуженного наказания. Среди прислужников были как жители Рокдена, так и бывшие улуанцы и летты. Люди молчали, не желая раскрывать причину своего к беспрекословного подчинения. Но есть предположения, что люди одурманены. Чем дольше раб в услужении, тем меньше он напоминает человека. Кто-то назвал снадобье Поцелуем Королевы». Лили яростно сжала в пальцах пергамент, комкая бумагу, почти разрывая её в клочья. — Напыщенные мерзавцы! Да как они посмели?! — не выдержала она, прикусив внутреннюю сторону щеки. Клемент не решался что-то сказать, лишь сочувственно глядел на эльфийку. Мальчик огляделся по сторонам, проверяя, не заглядывает ли кто-то в окно, и тихо пересел на скамейку в карете рядом с её величеством. Он осторожно взял её за руку, слегка сжав ладонь. Ярость схлынула с бледного лица, и Лилиан, перевела взгляд на шевалье. «Нельзя терять самообладания. Но они поплатятся за всё! Такого оскорбления я не потерплю!». Лили крепко сжала ладонь шевалье, ощущая силу и власть. Как-никак, за ней большая часть Рокдена. Пустыня ведёт торговлю с ней, а не с южной частью страны! Въезжая на территорию Тарсары, крупнейшего города на юге, Лилиан высунулась из окна. Адам Бург, решивший ехать верхом, приблизился к карете, поравняв с ней лошадь. — Добро пожаловать на юг, ваше величество, — Адам слегка улыбнулся и отъехал от кареты. Клем тоже не удержался на месте, желая полюбоваться видами. Огромные белые расписные ворота были окованы железом. На них были выгравированы орлы и стервятники, кружащиеся над пустыней. По обе стороны от них тянулась стена из белого кирпича. На вышках находились солдаты, внимательно наблюдавшие за гостями. Кожа, видимая из-под доспехов, сильно загорела и контрастировала с бежевыми вставками на одежде. Открыв ворота, кавалерия попала на первую позицию укреплений. Широкая дорога тянулась белой линией по сухой земле, из которой пучками торчала трава, а вдоль росли пальмы, возвышаясь прямыми столбами. Кое-где вдалеке виднелись фермы со стройными заборами и пасущимися лошадьми. Адам снова поравнялся с повозкой, слегка нагнувшись. — У них крепкие стены, осада в случае чего будет крайне непростой, моя королева, — канцлер был взволнован и не видел приятного исхода от встречи. — Господин Бург, в данном случае, мы едем узнать обстановку, не более. О войне речи не было, — Лилиан нахмурилась, смерив советника строгим взглядом. — Просто будьте начеку, — хмыкнул Адам, и пришпорил коня. В городе было необычно спокойно. Чистые улицы, сносный вид домов, среди которых преобладали каменные. Сады за неимением возможности вырастить такие же плодородные деревья как в остальной части королевства, всё же были богаты своей флорой. Лили была довольна, что за растениями усердно ухаживали. Но среди редких кустов и пальм встречались ранее не виденные Лили сады камней. Жители города одевались исключительно в светлые одежды. К горожанам Клем присматривался особенно тщательно. За теми, кто был одет в длинные балахонистые светлые туники, украшенные яркой вышивкой, нередко следовали лысые, измождённые люди. Потухшие взгляды, устремлённые в никуда, пробирали до мурашек. — Лили, почему эти люди без волос? Они больны? — мальчик легонько дёрнул королеву за рукав. Лилиан перевела взгляд туда, куда указывал воспитанник. Она прикусила губу, сдержав ярость. Подобное она уже видела, когда только прибыла в Рокден. Когда она сама была наивной и маленькой девочкой. Когда не понимала значения рабства. Когда перед её глазами невольники гнули спины на тяжёлой работе, а все воспринимали это как должное. Как уродовали лица за разбитый стакан. Как отрезали конечности из скуки. Она ненавидела это. Но тут было иначе. Не было кандалов, рабы не семенили, еле переставляя ноги. Они сами шли, сгорбившись, а на их лицах блуждали бессмысленные улыбки.