Сказ о цветке и лютне

      Шуршание чистой ткани, запах травяной мази и цветочной настойки. Ложное умиротворение сквозило в помещении, собираясь неприятным комком напряжения. В светлых волосах запутались отголоски потухающих солнечных лучей. Невесомое касание и новый оборот ткани вокруг раненой кисти руки. На молодом бледном лице так и читалось недовольство, собираясь морщинками между бровей. А в глазах юноши терпение и стыд.       — И всё же надо сказать Гюнтеру чтобы он был менее... требовательным, — Лили на секунду подняла взгляд на непроницаемое лицо шевалье, продолжая бинтовать его руку.       — Всё в порядке. Я уже сказал, что это мелочь, — Клем тяжело вздохнул, заёрзав на месте.       — Я так не думаю, — отозвалась эльфийка, прикрыв глаза.       — Лили, — позвал шевалье. — Моя обязанность как рыцаря и твоего личного шевалье — быть сильнее остальных. Ну поранился, не стоит поднимать шум.       — Ты относишься к себе несерьёзно. Я поручила Гюнтеру обучать тебя, а не истязать. А что, если бы ты лишился руки?! Ты с детства такой, — она не договорила. Лилиан пожала плечами, убрав принадлежности в шкатулку.       Клемент повёл рукой, убеждаясь в том, что повязка сидит плотно. Сегодня была особенная тренировка. Гюнтер не щадил ученика, показывая пример остальным. Даже больше — на тренировочной площадке, где земля была пропитана кровью, советник был вынужден отправлять на войну почти не обученных новобранцев. Многолетняя война ослабляла государство и выматывала его население. А тренировать солдат приходилось в короткие сроки. Гюнтер же воспрял духом, словно вспомнил былые времена, ещё при правлении Рандела. Те дни, когда солдаты Рокдена проходили маршем по улицам завоёванных городов. Если многие сейчас боялись лишний раз покинуть границу королевства, то господин Акст, наоборот, радовался возможности воевать, применять свои навыки там, где они действительно необходимы. Клем оказался на удивление способным малым, и в свои шестнадцать был уже посвящён в рыцари. Акст не отпускал подчинённого ни на секунду, доверяя обучение новобранцев. Гюнтер хотел убедиться, что не зря выбрал Клемента де Лютана приемником после себя. Через несколько лет он мог бы стать правой рукой главнокомандующего. Клем не разочаровал Акста, хоть и проиграл бой. Он получил травму, но Гюнтер оценил навыки рыцаря, и был уверен, что парень вырос. Не зря в его обучение было вложено столько усилий.       Клем сжал кулак, убеждаясь, что рука будет болеть ещё как минимум три дня. Старик изрядно его потрепал. Сбоку раздался короткий выдох. Юноша отвлёкся от своих размышлений, посмотрев на королеву.       Она складывала лечебные снадобья в мешочки, закатав рукава по локоть. В своих покоях её величество убирала волосы наверх, чтобы не мешали возиться с растениями. Её комнаты представляли собой очередной сад. Всюду горшки с цветами, по стенам змеились стебли лечебных трав, с потолка свисали лепестки благоухающей глицинии. Солнечного света всегда было предостаточно, и когда Клем попадал сюда, ему начинало казаться, что он находится в маленьком лесу. Эльфийка слегка наклонила голову, пошевелила острыми ушами.       — Ты взволнована, — скорее подтвердил, чем спросил Клемент, вставая с кресла.       — Да, ведь через неделю я смогу покинуть Рокден, и узнаю наконец, что случилось в Сатреадане, — королева остановилась, сжимая тонкие пальцы, чтобы не дрожали руки. Плечо заныло.       — Ты не угрожала им. Ни разу. Всё надеялась получить ответ хотя бы через письма — целых пять лет, Лили. Они ведь могут быть замешаны в нашей войне. Почему? — рыцарь опёрся бёдрами о стол.       Лили посмотрела на него снизу-вверх, осознавая, что он вырос, и теперь понимает куда больше, чем до войны, когда он бездумно бросился спасать её от врагов. Мальчик, который выкрикивал её имя, когда они бежали с юга. Малец, который кусал до ранок губы, когда из её плеча вынимали стрелу. Всё это время желавший бежать на границу воевать. Гюнтер редко брал его на битвы — и то, только при условии, что рыцарь не полезет на рожон, будет не на передовой. А Клементу хотелось сражаться в первых рядах... И каждый раз, когда он возвращался, она плакала. Перед ней не маленький Клем. Не тот мальчик, бегавший по дворцу с деревянным мечом. Не тот Клем, что жался к её боку, скрывая свои слёзы. Этот Клем смотрел на неё пронзительными алыми глазами, видел всю её. И до сих пор стремился знать больше, чем она ему позволяла. Ей стало... страшно.       — Не могла, — она так и не научилась быть стойкой и хладнокровной. Эмоции всегда брали верх.       Адам, узнав состав порошка, выдвинул предложение пойти войной на Сатреадан. Если эльфы замешаны в распаде государства, то это серьёзная угроза. Лили пыталась, хотела бы согласиться, но не смогла. Она решила, что пока не выяснит причину, не ввяжется в войну с родными. Пока вполне хватало гражданской войны, да и К'салла наступала на пятки. Больше всего Лили волновало, что ни отец, ни мать ей не ответили. Это было странно, неестественно для эльфов. Даже учитывая, что они так далеко друг от друга, она знала, что была частью леса. А тут... Явно что-то не так. Эльфы закрыты от остального мира, но не от родных же! Она не писала им все эти годы, считая, что теперь на её плечах жизнь людей. Она боялась, что, если осмелится послать весточку в родной дом — сорвётся. Её душа устремится к ним, и тогда Рокден погибнет. Она не могла этого допустить. Каменное королевство стало её домом, сердцем. Но случай с Эльфийским порошком — чрезвычайный.       — Ты всегда такая? — Клем отошёл от стола, борясь с желанием обнять вздрагивающие плечи.       — Какая? — Лили нервно хихикнула.       — Такая... нерешительная, — Клем старался не смотреть на тонкую шею, но смотрел.       — Это не так! — разозлилась королева, задрав голову.       Клем, улыбнувшись, оправил рукава, скрывая насмешку. В такие моменты, когда границы между госпожи и подчинённого между ними стирались, и Лили показывала свою живую и ранимую натуру, юноша не видел между ними такой уж большой разницы. Казалось, что Кровавая королева Лилиан Вульф Первая всего лишь молодая эльфийка, которая растила свои цветочки везде, где ей только вздумается, а большего ей и не надо было.       Он ласково улыбнулся, собираясь покинуть её покои, чтобы подготовиться к поездке. Пускай Гюнтер и оставался в столице, обязанностей самого Клемента никто не отменял. Конечно же, она возьмёт его с собой. Всегда держала как можно ближе, боясь потерять. Иногда Лили оборачивалась, чтобы лишний раз убедиться, что Клем рядом, и облегчённо вздыхала. Она каждый раз грозилась, что больше не пустит его сражаться, но отступала под натиском советников, особенно Гюнтера с Монтилье. Каждый солдат важен для борьбы с югом. Особенно такой самоотверженный, как Клемент. Поэтому, как бы Лили ни хотела отдать ему приказ оставаться рядом с ней всегда, осознавала, что хорошие солдаты необходимы в битве. И именно таким она сделала Клема. Бойцом. И теперь королева за это поплатилась.       — Клем, — окликнула эльфийка.       — Да? — он обернулся с какой-то очередной глупой надеждой.       — Там... в Сатреадане... будь рядом, ладно?       Его взгляд потеплел.       — Конечно, я буду, — он поклонился и вышел из комнаты.       Он хотел быть рядом всегда, и тем не менее, сердце рвалось в клочья. Он осознавал свою тягу к опекунше. Её образ обезоруживал его. Дилемма, что снедала до самых глубоких уголков его сознания. Он желал её, мечтал о ней, благоговел. И при этом осознавал, что между ними пропасть. Она — королева Рокдена. Он — её рыцарь. Так быть не должно... Но каждый раз, когда Лили ласково звала его, сердце пропускало удар.       Он так ждал этой поездки... Нетерпение горело в груди. Ведь оттуда приехала его госпожа. Он может узнать о ней чуть больше. А может, удастся выяснить о таинственном Ларке. Кто этот менестрель, что он из себя представлял... и насколько был близок к его Лили?

***

      Вёрджил устало опустился на стул рядом с Гюнтером. Военный выпил не одну кружку эля, сидя в пустом обеденном зале. Годы прошли так быстро... Теперь ежедневные совместные трапезы были необязательными, а королева собирала советников редко и в основном в тронном зале. Оба откровенно скучали по весёлым пирушкам времён Рандела. Что от этого осталось? Вёрджил протёр шею засаленным платком, положил руки на стол. Ночь была дождливой, мерзко-липкой. Прохлада разносилась по пустым залам. Прислуги стало меньше, и многие комнаты были закрыты. Люди шли работать в поля — содержать армию. Однако народ начинал всё больше сомневаться в королеве. Раньше Рокден никогда не проигрывал. Король правил своими землями железной рукой, он никогда не допустил бы такого. Иногда на площади можно было заметить сумасбродов, возвещавших о падении королевства. Гюнтеру уже было плевать. Он смотрел в свою кружку, и был рад хотя бы битвам. Он с радостью ездил на границу ради сражений. Ради смерти. Рокден уже не тот. Он пророс цветами и корнями, взрыхлившими землю, наполнился травянистыми запахами.       — Я знал, — неровным голосом проговорил военный, глядя в кружку окосевшим взглядом.       — Что? — отозвался Вёрджил.       — Знал, что под её рукой страна развалится... Хах... Ну хоть весело, а не унылое тихое убийство, — Гюнтер покачнулся, опрокидывая в себя очередную кружку эля. — Ты, — он указал пальцем на казначея. — Зна-аю, ты что-то замышляешь, Вёрджил. Вижу... всё вижу. А плевать... Тот парень, Клемент де Лютан. Сильный малец, ты бы видел, как он сражается... отчаянно. Мозговитый, — Гюнтер хлопнул по столу ладонью, да так, что кружка перевернулась. — Её величество привязала к себе юнца! Делает размазнёй! А он-то — настоящий воин! Помер этот прохвост Ларк, так она к этому привязалась! Вышла бы тогда за Мусада и горя не знала. Так нет же... — Акст уже готов был уткнуться головой в стол, но продолжал бормотать.       Браун не смел прервать старого вояку, и лишь смирно сидел, размышляя о поисках Паулы. Он почти завершил то, что начал. Ещё немного — и ад, выстроенный остроухой мерзавкой, рухнет! Как же его раздражали предложения об установлении равноправия сословий и прочее непотребство! Сколько можно унижать почтенных жителей своей страны, приравнивая к сброду! О чём тут говорить, если жалкий летт теперь дворянин! Развязанная война подорвала веру в правление Лилиан, и осталось лишь выдвинуть другую кандидатуру на её место. Того, кто будет законным правителем этой страны! Эльфийке не удержать бразды правления. Не с её сомнительными способностями к деторождению. Но малец де Лютан волновал Вёрджила. Многие незаслуженно считали Клемента способным парнем, и Лилиан была слишком к нему привязана. Жалкая игрушка, с которой королева никак не могла наиграться. Нужно было оторвать молокососа от мамочки, чтобы ослабить Лилиан ещё сильнее. Чтобы она не смела посмотреть в сторону казначея — не было бы времени думать о том, что творится под её носом.       — Гюнтер, ты будешь счастлив. Обязательно. Скоро королева пересечёт границу, — Вёрджил взял кружку, посмотрев, что в ней ничего не осталось, кинул в угол и молча ушёл, шаркая сапогами.

***

      Стена дождя мешала мыслить, заполоняя голову шумом воды, вселяя в тело свинцовую тяжесть и лень. На границе пока было спокойно. Южане не спешили нападать. Но Нэргуй чувствовал неладное, опыт следопыта подсказывал ему, что затишье — не к добру. На чёрной выжженной полосе не было никого. В левом боку саднило. Путников с этой стороны никто не ожидал, и, если бы оттуда бы кто-то и двинулся... несомненно, только враг.       — Не нравится мне это, слишком тихо, — прошептал кочевник, поведя плечами, будто сбрасывая с плеч невидимый груз.       — Что ты там бормочешь? — отозвался его напарник, оперевшись о стену руками, пытаясь разглядеть хоть что-то за стеной дождя.       — Что-то будет... — Нэргуй свёл брови к переносице, с трудом отрывая взор от горизонта.

***

      Ева украдкой наблюдала за дуэлью друга сквозь щель в двери. Мокрая истоптанная земля оставляла грязные пятна на одежде солдат. После дождя было холодно, но от разгорячённых тел воинов можно было чувствовать лишь жар. Клемент скинул верхнюю часть одежды, назло своему оппоненту оставаясь в одних штанах. Гюнтер не раз его ругал за своеволие, твердя, что такая показуха может стоить новых ранений. Клем забавлялся. Он знал, что новобранцы не смогут его ранить. Под персиковым цветом кожей были видны крепкие мышцы, тело было покрыто шрамами — как магическими, так и от оружия.       — Опять выделывается, королевская подстилка, — прошипел стоящий в стороне.       Ева, услышав подобное высказывание, сморщила нос. В армии многие не любили Клема, считая его выскочкой, без труда продвигающимся наверх благодаря близости к королеве. Всякого рода близости... Несмотря на должность и звания, Клем сам частенько нарывался на драки, вместо того, чтобы использовать своё положение и поставить солдат на место. Открыто заявлять своё мнение в лицо любимцу королевы не решались. Но сегодня, видимо, настал час расплаты. Карл, новобранец, был того же возраста, что и Клемент, и решил бросить вызов рыцарю весьма оскорбительным способом, буквально вынудив сразиться перед всеми. Он хотел доказать, что любимчик королевы — жалкий подкаблучник, ничего на деле не стоит и лишь прикрывается юбкой её величества.       — Как на вкус королевский бутон, а, Клем? Часто перед ней на коленях стоишь и вылизываешь, или только по праздникам? — издевательски поинтересовался солдат. Он, казалось, не осознавал угрозы — даже не обнажил меч. Собравшиеся вокруг бойцы разразились криками в поддержку Карла и оскорблениями в сторону Клемента. Кое-кто начал делать ставки — большинство было в пользу бойца от людей. На фоне здоровилы Карла любимчик королевы смотрелся откровенным хлюпиком.       Такого горе-вояка стерпеть не смог. Будто взрыв чёрной энергии окутал Клема. Пугающие тени обхватили конечности Карла в мгновение ока, проникли под доспехи... Он застыл, не способный ни шевельнуться, ни даже вздохнуть. Клемент рванулся вперёд с мечом наперевес. Большинство новобранцев успело броситься врассыпную, и через секунду разозлённый де Лютан оказался на плацу один. Парень уже занёс меч над Карлом... и улетел в сторону, когда окутанный белым свечением кулак Фергюса встретился с его лицом.       — Достаточно! — Гюнтер Акст, нехорошо посмеиваясь, спустился со стены, с которой наблюдал за потасовкой незаметно для драчунов.       — Ты усвоил урок? — лениво поинтересовался командующий.       — Гхыф-ф... пх-хой светщ-щик... — пробулькал Клемент, потирая кровоподтёк на губе.       — Правильно, гнев — плохой советчик. А теперь — проваливай с моего плаца. Ты очень меня разочаровал.       — Я столько г'аз гово'гил тебе... — глубокие зелёные глаза мага также светились разочарованием. Он медленно поднялся по лестнице и поманил ученика за собой.       В мрачных чёрно-красных покоях учителя Клемент всегда чувствовал себя утомлённым. Переступая порог, он будто оказывался в цепком магическом коконе, блокирующем его силы... вместе с желанием бороться.       — И что это было, Клемент? — нарочито спокойно произнёс учитель.       — Он... он посмел... — голос Клема дрожал от гнева.       — Ты болван! — прорычал маг, схватив ученика за грудки. — А если бы меня не оказалось 'гядом?! Ты же мог всех п'гикончить!       — Кто сдал нас? Ева разболтала? — невесело усмехнулся парень.       — П'гачка тут ни при чём. Меня волнует, что ты не думаешь своей головой, когда такое тво'гишь! Если такое увидят маги Башни, тебя на опыты пустят. Что ты будешь делать, а?! Твоя магия — не просто сто'гона хаоса, ты овладел ею слишком быст'го — а это ненормально, молодой человек. Ты подставляешь не только себя, но и свою д'гагоценную ко'голеву!       От этого пыл Клема поубавился. Он больше не мог выдержать взгляда учителя, и отвёл глаза.       — Господин Гюнте'г надеется на тебя, а ты приносишь раздор в наши 'гяды своими выходками, — Фергюс наконец отпустил шевалье. — Поуме'гь свой пыл. Через четы'ге дня п'гибудут маги, ты должен показать, что магия хаоса не коснулась тебя так глубоко. Нам не нужны п'гоблемы.       Клем был окончательно уничтожен. Спесь сбилась, и осталось разочарование собой. Не здесь. Он должен быть не здесь! Парень вышел из башни колдуна в расстроенных чувствах, не желая контактировать ни с кем. Вскоре прибудут маги, и надо вести себя тише воды, ниже травы, иначе он подставит под удар не только себя. О, этот урок он усвоил ещё в детстве. От воспоминаний о плотоядном растении в ядовитом саду по спине пронеслись мурашки.       Ну, раз пока стоило быть незаметным, Клем решил провести время в изучении фолиантов, которыми полна была библиотека. Заодно хотел найти сборник стихов, который просила Лилиан на вечер. Он надеялся, что королева уделит ему время, дабы немного расслабиться. В мыслях всплыла белизна её кожи, когда она закатывала рукава платья, лёгкий пушок чёрно-седых волос, выглядывающих из высокой причёски, взволнованный взгляд сиреневых глаз. Сердце стало стучать быстрее, отдаваясь в висках лёгкой болью. Клем не раз задавал себе вопрос: в какой момент уважение и преданность по отношению к опекунше переросло в томление и даже страсть?       Она была всегда так близка... и одновременно таила загадки, которые так и хотелось разгадать. Притягивала, заманивала в чарующие сети...       Если бы Лили знала о том, что испытывает к ней шевалье — без сомнения, могла сказать, что то, что горело в сердце рыцаря — любовь. Та самая — настоящая, которая не была ей ведома, но которую познал Ларк Адерин.

***

      Она разрешила ему устроить голову на своих коленях, ласково перебирала отросшие светлые пряди, глядела куда-то в окно. Она слушала стих за стихом, вспоминая звуки лютни, которые не оставляли её память. Как бы она хотела вновь услышать спокойную мелодию, взмывающую в звёздное небо, заставляющую цвести всё вокруг. В памяти всплыло как Клемент пытался что-то сыграть, но провалился с треском. Из-под пальцев, наученных сражаться, выходила полнейшая белиберда. Клем тогда довольно сильно расстроился.       Лили хихикнула, прикрыв рот ладошкой.       — Что тебя развеселило? — тепло отозвался шевалье, отвлёкшись от чтения.       — О, ничего... просто вспомнила тебя в детстве. Ты всегда был шебутным, — Лилиан провела пятернёй по светлым волосам.       Клемент на мгновение прикрыл глаза, наслаждаясь моментом.       — А ты была другой? — в его глазах плясали языки пламени разожжённого камина.       Лилиан задумалась, вспоминая, как пряталась в траве, представляя себя каким-нибудь зверем. Нелюбимый розовый десерт, который готовила повариха в лесу... Мысли плавно перетекли к её тринадцати годам, битве под Белым замком. Стоны и боль.       От мыслей её отвлекло тёплое прикосновение. Юноша невесомо гладил Лили между бровей.       — Не хмурься. Неужели всё так плачевно? — он был взволнован.       — Наивная. Глупая. Слабая.       Каждое слово — словно хлёсткая пощёчина самой себе.       Он не верил. Клем представлял маленькую эльфийку с гордо поднятой головой среди таких же прекрасных эльфов. Она небрежно бросала взгляды на прислугу, позволяя подарить ей что-нибудь, что могло бы развеселить принцессу.       — Ты слишком плохо о себе думаешь. По крайней мере, сейчас ты не выглядишь глупой... — Клемент ухмыльнулся.       — И на том спасибо. И какого же ты обо мне мнения? — Лили засмеялась в ответ.       Клемент приподнялся на локтях, перевернулся на живот, отложив сборник в сторону. Она будто дала ему надежду высказать свои чувства, хотя бы так — призрачными намёками.       — Я думаю... Что ты несдержанная, нерешительная, грустная и отстранённая, — парень замолчал.       Улыбка с лица эльфийки сошла, игривое настроение переросло в обиду.       — А ещё ты самая прекрасная, кого я когда-либо знал. Я люблю твой ласковый взгляд, доброту и гордую осанку... Я люблю... — он не закончил, но так бы хотел произнести «тебя»...       Лилиан приложила прохладную ладонь к румяной щеке юноши, её губы разомкнулись. Она хотела что-то сказать, что-то такое же приятное.       — Ох, Клем это... трогательно, — она заглянула в его глаза, обратила внимание на конопушки. Под счастливой улыбкой проступила застарелая печаль.       Их лица были так близко, они чувствовали дыхание друг друга на коже... Клемент, не отрываясь, смотрел в её глаза, в своём воображении уже впиваясь в губы возлюбленной поцелуем.       — Спасибо, милый. Я запомню, — королева легко поцеловала юношу в лоб и поднялась на ноги.       Наваждение рассеялось, вечер подошёл к концу. Клем заглушил чуть было не вырвавшийся вздох разочарования.       «Святая Анджелика, дай мне сил!».       — Ты подготовился к отъезду? — как ни в чём не бывало спросила королева.       — Да... да, я готов, — тихо отозвался Клем, — Доброй ночи.       Дверь за ним захлопнулась, раздевшись эхом по пустынному этажу.