Солнце было уже в зените, а король Задекиа даже не трапезничал — некогда. После прошедшей войны с оборотнями лес был в разрухе. Победа досталась слишком дорогой ценой. Большая часть священных древ была уничтожена, восточная часть леса была сожжена — опасно было даже соваться туда. Задекиа буквально рвал на себе волосы, разрываясь между обустройством населения, внешней политикой и восстановлением территории. Теперь лес населяли не только эльфы, но и полуэльфы... и даже обычные люди! Предки были бы недовольны... но что ему оставалось?! Глупые эльфийки доверились могучим воинам, отдали им свои сердца, а мужчины лишь развлеклись, оставив несчастным потомство. Некоторые женщины не выдерживали такого... и просто покидали бренные тела, как только рождали на свет ублюдков. Блюбелл была в отчаянии — каждая новая смерть истощала её, и королева долго плакала на груди у сына... ох, слабое материнское сердце! Каждый эльф для Блюбелл был словно её собственное дитя. Она и так страдала от потери мужа, а каждая новая смерть лишь бередила душевные раны. Королю до сих пор мерещились её стенания, которые проносились эхом по дворцу каждую ночь в течение долгих десяти лет. Задекиа восхищался матерью, которая буквально тащила королевство на своих хрупких плечах, осознавая, что кроме неё некому. Сын её был мал, и передать наследие она не могла. Рокден просто отказал в помощи, и оборотни творили в лесу что хотели — всюду проложили туннели, утаскивали зазевавшихся остроухих по всему лесу... Эльфы бились как могли, теряя воинов в огромных количествах. Когда принцу исполнилось четырнадцать, королева была совсем плоха. Исхудавшее тело было бледным, кожа да кости. Волосы поседели, и от былой красоты не осталось ни следа. Несмотря на всё, она продолжала держать оборону, создав защиту вокруг леса. Тогда-то Задекиа понял, что нужно брать всё в свои руки. Он уже мог биться наравне с взрослыми мужчинами, владел своей магией не хуже матери и покойного отца. Но всего этого было недостаточно! Им нужна была поддержка. Задекиа, переступив через себя, заключил договор с султаном Мусадом Салах Басиром. В обмен на помощь в войне султан попросил десять священных эльфийских древ. Королева, лёжа в кровати, пыталась сопротивляться, но принц настоял. Слабая Блюбелл не могла ничем ответить, она больше не была в состоянии продолжать борьбу в одиночестве. Также заключили союз с Чио и Гроук. Война длилась ещё четыре луны. Страшные четыре луны, когда кровь лилась рекой. Они победили. Смогли отстоять дом. После жестокой битвы Мусад сразу же увёл войска. Хотел было увезти несколько эльфов с собой — но Задекиа отказал. Хватит с него потерь... даже таких. Султан, помня наставления королевы Лилиан, не настаивал. Он и так получил достаточно.
А потом... Королева скончалась. На плечи молодого юноши лег тяжелейший груз: пепелище вместо родного дома, похороны матери и неподъёмная ответственность за оставшихся в живых эльфов. Задекиа сходил с ума от ужаса и отчаяния. Когда на месте погребения матери взрастили святое древо, он — ещё совсем юноша — несколько часов стоял там, прислонившись лбом к шершавой коре, не проронив ни слезы. Их просто не было.
Лес нужно было восстанавливать. Эльфы, как народ, были на грани вымирания — с их-то крайне низкой фертильностью... Задекиа пришел к очень печальному выводу о том, что нужно открыть границы с соседними государствами — каганатом Чио и варварским стойбищем Гроук. Вторые были ближе к лесу, но их культура была довольно примитивной и грубой. Эльфийки, которые и так были близки к тому, чтобы последовать за павшими собратьями, предпочитали обходительных людей с востока. Последовало множество брачных союзов, но только на том условии, что люди, заключившие браки с эльфами и эльфийками, останутся в Сатреадане. Всё перемешалось. Постепенно лес начали восстанавливать. Ещё было очень далеко до былого величия, но король был доволен даже таким результатом.
Клем тихо переговаривался в коридоре с Фергюсом, постепенно закипая. Прошло уже трое суток, а королева так и не очнулась. Состояние госпожи волновало солдата. В то время как Задекиа будто бы совершенно забыл о существовании сестры с её свитой.
— Зря мы вообще сюда поехали! Этот король даже на аудиенцию не соглашается! Почему эльфийские лекари бездействуют?! — Клем сжал кулаки.
— Мы ничего не можем сделать. Его величество не может найти время для госпожи, — Монтилье, откровенно говоря, хотел бы получить больше информации об эльфах, пока есть возможность, но в таких условиях свой интерес приходилось скрывать, да и горе-воздыхатель королевы не давал ему покоя.
— Да я сейчас туда войду и лично притащу его к постели госпожи! Не посмотрю, что король! Она его сестра! И мне плевать, в каком состоянии лес! Уж минуту своего времени он мог бы выделить! — Клемент шагнул к двери, но Монтилье тут же бросился к ученику, пытаясь удержать на месте.
Двери зала совета распахнулись, и на пороге появился Задекиа. Пренебрежительно сверкнув глазами, он направился в другую от гостей сторону. Этого Клемент допустить не мог.
— Стой! Да стой ты! — Фергюс не смог удержать парня.
Добежав до короля, Клемент ухватился за его плащ, чуть не сорвав тот с крепких плеч. Задекиа резко развернулся, отпихивая от себя назойливого юношу. По окну поскребли ветки магнолии, усиливая напряжение. Фергюс не встревал. За такое поведение и в темницу угодить можно было... но Клементу явно было плевать, что с ним будет. В глазах короля, так похожих на глаза Лилиан, Клем видел усталость.
— Оставьте нас, — потребовал Задекиа, даже не посмотрев на советников. Молчаливые подданные тут же поспешили уйти. — К вам это тоже относится, господин Монтилье, — Фергюс раздражённо поджал губы, но, поклонившись, последовал за советниками.
Тишину никто не нарушал, лишь магнолия скреблась в окно. Одно лишь движение королевской руки — и настырное дерево отвернуло свои ветви от окна. Мужчина выпрямился, резко вырвав плащ из рук шевалье. Клем наконец смог совладать со своим гневом. Он выпрямил спину, решив идти рядом с королём, совершенно игнорируя этикет.
— А ты дерзок. Напоминаешь мне... да меня лет пять назад и напоминаешь! — хмыкнул эльф.
— Не знаю, считать ваши слова комплиментом или оскорблением, — парировал воин.
— И чем же моя сестра заслужила такую верность? — они завернули за угол и вошли в другой зал.
— Всем, — краткий ответ не понравился королю, и его чёрные брови сошлись на переносице.
— Честно сказать, я доволен тем, что Рандел мёртв... а вот Лилиан тут не рады. Она не помогла Сатреадану, и я не буду помогать Рокдену, — бросил правитель, остановившись рядом с изгородью, скрывающей небольшую беседку.
Мужчины вошли внутрь, устроившись на полуразвалившейся каменной скамье. Даже дворец требовал ремонта, но о нём король волновался в последнюю очередь. Пускай сады неухоженные, а половина изящного замка в разрухе — это куда лучше, чем совсем без крыши над головой. Клем опустил голову, пряча глаза.
— Его величество Рандел... Я его не знал, и слава Анджелике. Он... — Клем не закончил предложение, ему было неприятно говорить о покойном муже Лилиан. — Госпожа тут не ради помощи.
— Тогда для чего ещё? — лицо эльфа вытянулось, а брови изогнулись.
Клемент дерзко вздёрнул подбородок. Несоизмеримая разница между мужчинами была видна даже неопытному глазу, но горе-вояка не желал её чувствовать. Осознание того, как молодой шевалье готов броситься в бой ради его сестры почему-то грело душу. Бегония недалеко зашуршала лепестками, касаясь ими цветков одуванчика. Фиалки затрепетали на ветру. Король облокотился на раскрошившиеся перила беседки, устало прикрыв глаза. Он не мог так просто простить сестру... но все эти годы её не хватало! На каком-то совсем уж далёком, эмпатическом уровне король желал бы, чтобы родная кровь хотя бы раз послала весточку. Хотя бы раз связалась с семьёй. Мать так часто вспоминала о дочери — рассказывала, какой Лили была любопытной непоседой, как старалась быть похожей на отца, много повторяла за ним. Задекиа нечасто его видел. Демиургс всё время проводил в сражениях, и с семьёй видеться не мог. Смутно новый правитель помнил, как привезли холодное тело отца. Блюбелл чуть не потеряла рассудок, увидев куски истерзанной плоти, а от прекрасного лица практически ничего не осталось. Эльф вообще не желал признавать в растерзанном трупе отца. Лилиан этого всего не видела, она этого не знала. Как он может теперь просто так принять ту, что забыла о родном доме?
— Она воспитала меня. Учила и наставляла. Я потомок вымершего дома де Лютан. Я и семьи-то своей не знаю... а она всегда была рядом. Я часто слышал от неё истории о родном доме. О династии Медерия Элу. О королеве Блюбелл и её муже Демиургсе. Она рассказывала про каждый уголок дворца. О родном брате, которого укачивала на своих руках, пока мама занималась травами в оранжерее, — Клем хмыкнул, сцепив руки в замок. — Её комната похожа на маленький лес. Везде растения, она может часами возиться в земле, вся перемазавшись в грязи. Лили старше меня на много лет, но порой мне кажется, что она такой ребёнок... Особенно когда тихо плачет в подушку.
Задекиа наклонился ближе, слушая молодого шевалье, заметив, как Клемент перешёл от госпожи к простой «Лили». Он не решался прервать разговор, заинтересованный рассказом. Он представлял все эти картины — как молодая правительница закрывалась в своих покоях, не подпуская никого, кроме доверенного лица, и близко к ним.
— Она рассказывала, как мечтала бы вернуться домой, но её сила связана с землёй Рокдена. Любой шаг за границу — и посевы начнут увядать. Она не могла допустить такого. Она говорила, как хочет написать родным, но каждый раз её что-то останавливало, — Клем посмотрел прямо в глаза королю, и в алых омутах тот видел жизнь Лили. — Рандел разрушил не только Сатреадан, но и Лили. Я вижу... Я знаю. А потом война. Наркотик стал началом разрушения нашего дома... Она оставила силу в Рокдане, только лишь чтобы приехать сюда. Она хотела знать, что родные не виновны в разрушении королевства, — Клем замолчал.
— Какой наркотик? — глухо спросил Задекиа, не отводя взгляда от лица Клемента.
— «Поцелуй королевы», так его называют. Он разрушает сознание, делает из людей послушных рабов.
— Но почему мы могли быть виновны в этом? — король не понимал связи.
— У дурмана есть другое название... «Эльфийская пыль». В составе наркотика кора священных древ Сатреадана, — Клемент сжал зубы, увидев в глазах короля не просто удивление, но жгучую боль.
Задекиа тут же вскочил с места, тяжело дыша. Заключая договор с пустыней, он никак не предполагал, что из их святых деревьев, тех самых, из которых готовились самые сильные снадобья, плодами которых можно кормить младенцев, и цветы которых сохраняли свежесть месяцами и использовались для лучших парфюмерных масел... такое богатство пустили на отвратительный дурман! Король готов был выть. Но что он мог сейчас поделать? Отправить делегацию в пустыню с требованием прекратить создавать яд? Бред! Договор был подписан уже давно. Да и что он может?.. Задекиа был просто бессилен. Растения встрепенулись, почувствовав гнев короля, протягивали стебли в желании успокоить, охладить пыл. Но это было совершенно не нужно. Эльф вновь опустился на скамью, закрыв лицо руками. Задекиа чувствовал себя обманутым.
— Я был так глуп. Мать же хотела остановить, а я не слушал. Нам нужна была помощь. Я... не знал, — глупое оправдание, но ему нечего было сказать.
Клем расслабился. Какой сейчас смысл разбираться в прошлых ошибках? Задекиа действовал исключительно в интересах страны. Сами по себе эльфы беспомощны, словно слепые котята. Требовать помощи в битве с югом? Да Лили бы просто посмеялась над таким предложением!
— Вы должны сказать ей об этом лично. Пускай вы не можете её простить за молчание, но... — Клем не хотел просить, и уж тем более умолять. Он всерьёз считал себя сильным, думал, что обязан справляться сам... но понимал, что его гордость ничего не стоит, пока госпожа не способна даже проснуться. — Я умоляю, помогите ей. У нас мало времени. Маги долго не продержатся, и тогда в Рокдене начнется разруха. Я...
Одного взгляда на опущенные плечи, блестящие от слёз глаза и дрожащие руки Клема было достаточно, чтобы понять всё волнение его, как подданного. Король поднялся со скамьи, поправив сползший с плеч плащ. Клемент, посчитав жест за согласие, без лишних слов поспешил за эльфом.
— Знаешь, мне рассказывали об эльфе, который ещё саму Лили нянчил, да и меня тоже. Он был менестрелем...
— Ларк, да? — не удержался и перебил Клем.
— Да-а, — протянул Задекиа, даже забыв, о чём хотел сказать вначале, — Мне сказали, он последовал за Лилиан. Как он там? — эльф пытался понять, что же он заметил в юном рыцаре.
— Он умер. К сожалению, я не знаю подробностей. Лилиан не говорит об этом. Это произошло ещё до моего рождения.
Задекиа был расстроен новостью о ещё одном погибшем эльфе. Даже за пределами Сатреадана его сородичи умирали. А это был друг его семьи, как рассказывала мама. Печальная весть. Но Задекиа не дал мыслям распространиться дальше.
— Печальная новость. Мать говорила, что он был очень добрым. Даже слишком. Он очень любил Лили. Всегда с ней возился и баловал, — король на секунду прикрыл глаза. Нет, невозможно вспомнить песни менестреля. Но хотелось бы...
— А... Каким был этот Ларк? — вопрос прозвучал как-то неуверенно, скомкано.
— Я совсем не помню его. Лишь с рассказов матери. Его любили тут. Каждый праздник сопровождался песнями Ларка Адерина. Баллады пытались повторять, но никто не был так искусен, как он. Он был учителем Лили — она хвостиком таскалась за ним повсюду. Мама рассказывала, что Ларк был ей единственным другом, и был только рад возиться с ней. У самого-то семьи не было. Мама даже думала, что они породнятся... если бы не война, — Задекиа притих на секунду, снова углубившись мыслями в проблемы страны. Они уже миновали коридор, и находились теперь рядом с комнатой Лилиан. — Если не всё сгорело, можешь сходить в библиотеку, там должны были быть книги Ларка. Мама берегла подобные безделушки. Может, что да узнаешь. Только скажи... А с чего такой интерес? — эльф сощурился, заставив рыцаря напрячься и выпятить грудь.
— Естественно, что я хочу знать больше о своей госпоже. Я её преданный рыцарь, — прозвучало крайне неубедительно.
— Ну-ну, — ни на грош не поверил Задекиа, и открыл двери в комнату королевы, миновав стражу Белых Кирас.
Шторы распахнули, пропуская максимальное количества света в комнату. Служанки поклонились вошедшим и тут же ретировались. Старик-лекарь тихонечко поднялся со стула в углу комнаты, приветствуя короля и капитана охраны королевы. Свежие простыни, масло дерева Розгобелл и старания целителей ничего не могли сделать. Эльфийка выглядела болезненно и разбито. Под глазами залегли тени, впалые щёки дополняли болезненный вид. На ней не было её привычных закрытых одежд, тощие руки лежали поверх белых простыней, сливаясь с ними, а седые пряди серебрились на чёрных сухих локонах.
Задекиа ощутил дежавю, вспоминая больную мать, которая из последних сил держалась, спасая то, что могла спасти. Лили была её копией.
— Можете идти, — приказал король, подойдя ближе к постели, но не решаясь сесть на неё.
Лекарь поклонился. Он помнил юную королеву, когда та только прибыла во дворец. В этот раз он тоже не мог ничего поделать. Однако её состояние было лучше, чем тогда — после свадьбы. Эльфы знали, как помочь правительнице, но без прямого приказа короля ничего делать были не намерены. Клем судорожно выдохнул. Три дня он пытался прорваться к королю — чтобы эльфы наконец зашевелились, в конце-то концов!
Лекарь покинул комнату. Задекиа распахнул окна, впуская свежий воздух. Клем встал рядом с дверью, внимательно наблюдая за королём. Он не торопился, не волновался и уж тем более не паниковал, как всё это время рыцарь. Все движения короля были даже какими-то ленивыми, что раздражало Клемента. Высказывать своё мнение он не стал, но поза говорила сама за себя — сгорбленная спина, руки скрещены, хмурое лицо, нервное постукивание носком ботинка по полу.
— Успокойся, рыцарь. Во врачевании я разбираюсь не хуже вашего лекаря, а во многом и лучше. У меня был прекрасный учитель, — Задекиа потёр руки. — Сможешь принести мне со стола мятные цветы, корень эльфийского древа, ликру и жарки?
Через минуту перед королём уже лежали все необходимые травы. Задекиа удивлённо изогнул брови.
— Она меня научила в них разбираться, хотя с корнем сомневался, никогда не видел, — пожал плечами рыцарь, получив одобрительный кивок.
Пока король водил руками вокруг головы госпожи, Клем растирал травы в ступке, добавлял воду и слегка подслащивал смесь. Напоив королеву, эльф спокойно встал с постели, растирая себе переносицу. Когда он направился к выходу, Клем растерялся.
— Она проснётся. Давай отвар каждые три часа и говори с ней. Она просто потерялась, сейчас ей нужно помочь найти дорогу, — спокойно проговорил Задекиа, покидая комнату.
Клемент на секунду задержал взгляд на закрытой двери и вернулся к постели госпожи.
Как и обещал Задекиа, к вечеру Лили зашевелилась. Клем, всё это время не покидавший комнату, тут же подскочил к кровати, осторожно взяв холодную ладонь в свою руку. Открыв глаза, Лилиан долго не могла сфокусировать взгляд, медленно моргая.
— Клем... Где я? — голос госпожи был слабым, тусклым.
— Мы в Сатреадане. Ты не просыпалась три дня. Как себя чувствуешь? — Клемент терпеливо ждал, когда она соберётся с мыслями и оценит своё состояние.
— Просто устала, — только и могла выдавить из себя Лили.
Она вновь надолго замолчала, комкая в руках одеяло. Клемент наблюдал, как двигаются сухожилия под бледной кожей с синим узором вен.
— Тебе нужно немного поесть. Служанки приготовили бульон, — Клем взял в руки чашку и ложку.
Лили послушно открыла рот, проглотила одну ложку бульона... и тут же заплакала, произнеся лишь два слова:
— Мама... Папа...
Задекиа стоял под дверью, но зайти не решился. У его сестры есть кому её утешить в трудную минуту. Брат завидовал этому. У него не было никого. Он переживал смерть родителей в одиночестве, и шанса вот так вот уйти душой по светлой дороге не было. Очередной камень, мешавший ему отнестись к сестре с пониманием. Да и этот юноша... Только эльфы способны позвать душу другого эльфа. Конечно, был иной способ вытащить Лили и без этого, но король хотел проверить свою догадку. Задекиа было интересно, кем же являлся рыцарь. Уж точно не потомок дома де Лютан. Либо он сын самой Лили, либо Ларка, иного не дано.
Утром Лили уже могла встать с постели, хоть и не без чужой помощи. Она изъявила желание спуститься в трапезную, не желая прозябать оставшееся время в комнате. Знакомые коридоры и залы были не так прекрасны, какими она их помнила. Всё в разрухе и запустении. Сколько поменялось за всё время, пока её тут не было...
— Ностальгия? — улыбнулся Клем, жадно оглядываясь вокруг.
— Можно сказать и так. Не знаю, как это описать. Даже учитывая то, что половина замка уничтожена, а другая требует полноценного ремонта, я рада пройтись по знакомым местам, — королева улыбнулась, входя в тронный зал. — О! Тут проводились волшебные балы. Мама надевала самое красивое платье, а папа отплясывал такие па, когда выпивал лишний бокал... Я любила танцевать со всеми подряд, боясь обидеть кого-то отказом, поэтому к концу вечера пятки всегда горели. Мама натирала их мазью и массировала.
Потом они обошли постамент, и Лили, отпустив руку шевалье, провела по нему рукой.
— А тут ты пряталась со мной, когда отец наругал тебя за то, что сбежала из дворца уже в тысячный раз. Мама смогла найти тебя только спустя три часа... и то, лишь потому, что я проголодался, — Задекиа стоял неподалёку, оперевшись плечом о треснутую колонну.
Лили напряжённо выпрямилась, улыбка тут же пропала. Клемент подошёл ближе к госпоже. Задекиа, заметив жест рыцаря, вздёрнул подбородок, ухмыльнувшись. Умиляло осознание того, что в жизни сестры всё лучше, чем могло быть. Она не осталась одинокой... несмотря на всё, что случилось с их расой.
— Клем, иди в библиотеку, — потребовал эльф, но рыцарь не сдвинулся с места, — Ах, ну, да, совсем забыл... Лили, прикажи ему оставить нас, — Задекиа мог бы разозлиться, но усталость брала своё.
— Клемент, оставь нас.
Раз Лилиан была согласна остаться с братом наедине — кто он такой чтобы ослушаться её приказа? Тем более, появился отличный шанс узнать немного больше о злополучном Ларке Адерине. Менестрель из прошлого порядком уже раздражал Клема. Загадка всей жизни... и где, как не в родных краях, можно было узнать о таинственном эльфе. Библиотека встретила рыцаря трелью птиц, которые залетели через щели в заколоченных провалах. Книжная пыль витала в воздухе, поблёскивая в редких лучах солнца. Долго книги так не протянут, но, видимо, королю не было дела до литературы. У него и без того хватало проблем.
— Полагаю, ты теперь в милости эльфийского короля? — раздавшийся сбоку смешок заставил шевалье вздрогнуть.
Фергюс стоял рядом с одним из покосившихся стеллажей, пролистывая потрёпанный фолиант.
— Я так не считаю, — пробурчал Клемент.
Маг закрыл книгу и протянул её Клему, наклонившись ближе к ученику. Зелёные глаза сузились, блеснули заинтересованностью. Мужчина медленно обошёл ученика, словно рассматривая интересный экспонат.
— Клемент... Клемент де Лютан, — задумчиво проговорил Монтилье, остановившись за спиной.
Странное поведение графа настораживало, по спине пробежали мурашки.
— Клемент, а в твоей семье кто-то ещё рождался с алыми глазами? — Фергюс отошёл к стеллажу, встав прямо под луч солнца.
— Не знаю... Вы же сами меня обучаете, и должны были давно понять, что я совершенно ничего не знаю о своей семье, — Клемент перевёл взгляд на книгу в своих руках, нахмурился.
Потрёпанная обложка, отваливающиеся корешок. Кожаный переплет украшали цветки бегонии, а ровно посередине — бережно нарисованная лютня. Кажется, учитель нашёл что-то раньше него, и это что-то было связано с самим Клемом.
— Я могу ошибаться... но кто-то утаивает от тебя твоё же прошлое, — Монтилье провёл ладонью по длинной бороде и, хлопнув рыцаря по плечу, вышел из зала.
«Снова загадки! Снова чёртовы загадки!».
Клемент устроился рядом с разбитым окном, чтобы было удобнее погрузиться в чтение. Содержание книги было не особенно глубоким. Она больше напоминала дневник, в котором записывались идеи, песни, стихи, предания, баллады. Всё, что могло прийти на ум хозяину. Похоже, и оставили её лишь потому, что она не представляла из себя что-то особенно ценное. Иногда на пожелтевших страницах можно было найти наброски: маленькой эльфийки с длинными ушами и огромными глазами; статного короля с задумчивым выражением лица; красивую эльфийку, раздвигающую кусты сирени. Ларк был и вправду очень близок к королевской семье. Там можно было найти и «дельные» мысли самого автора. Он рассуждал о свободе, о значении любви, понятии многогранности мира. Автор словно был непостоянен, не мог сконцентрироваться на чём-то одном. Клем даже усмехался моментами. Однако одна страница вогнала его в ступор. Колыбельная, написанная мелким почерком, была уж слишком ему знакома. Та самая, которую пела ему Лилиан, когда он был мал.
Рыцарь неосознанно стал напевать её, будто бы повторяя за любимой госпожой:
— Ночь темна, лёг туман,
Путника влечёт обман,
Ты устал, ты мне поверь,
Открой сновидениям дверь...
***
Фергюс внимательно рассматривал небольшой небрежный рисунок на надорванной, помятой бумаге. Он был уверен, что есть что-то, неуловимо схожее с моделью на портрете и шевалье королевы. Зачем автор книги оставил между страниц свой портрет? Наверное, не хотел бы, чтобы о нём забыли дома. Хоть какая-то память. Крохи воспоминаний, которые так настырно собирал Клемент. Фергюс уже не раз сомневался в родстве рыцаря с семьёй де Лютан. Монтилье вдоль и поперёк изучил гнилое семейное древо. Прославились они любовью к изощрённым пыткам. Слуги слишком часто менялись в доме этих любителей сырого мяса и варёных человеческих сердец. Даже были случаи, когда мужья семьи прелюбодействовали с собственными дочерями и сёстрами. А женщины не чурались оргий, которые устраивали у себя на приёмах. Фергюс усмехался, представляя Клема в подобном амплуа. Да рыцарь о таком и подумать не мог, не то что совершить. Ради своей тощей возлюбленной королевы этот юноша готов был даже принять обет безбрачия. Хотя растущее мастерство парня в манипуляциях с магией хаоса настораживало. Чтобы маг — и не мог использовать магию света, а хаос сам изливался из него без конца и края?.. Бывали случаи, когда колдующему не удавалось совладать с другим источником магии. Когда-то некий епископ Антуан оказался магом, и во имя защиты веры захотел развить свой дар, посчитав его благословением Божьим. Долгие тренировки и маниакальное желание использовать свои знания для последователей веры дали результат, и маг стал довольно могущественным. Он полностью посвятил себя знаниям, дал обеты никогда не использовать магию во зло. Однако ему захотелось познать другую сторону... Понять, чего стоит опасаться его ученикам и... Антуан не смог. Хаос просто не дался ему. Душа епископа была настолько пропитана магией света, что хаосу просто не осталось места. Возможно, Клемент был изначально переполнен хаосом настолько, что доступа к светлому источнику просто не было. Но если Антуан был просто помешан на светлой магии, то Фергюс никогда не замечал, чтобы его ученик сходил сума от разрушений и упоения собственной властью. Что-то опять не вязалось. Осторожно сложив рисунок и положив его в карман, распорядитель двора решил найти госпожу. Время пребывания в Сатреадане заканчивалось. А им ещё предстояла дорога домой. Монтилье разыскал королеву не сразу — пришлось поспрашивать у слуг, что носились по дворцу. Лилиан была в давно заросшей оранжерее. Крыша в ней обвалилась, а растения обвивали обломки стен. Королева сидела на сломанной скамье, привалившись плечом к эльфийскому королю, тихо что-то рассказывала. Эльф сидел с выпрямленной спиной, искоса смотрел на сестру, устало улыбаясь. Лили иногда вздрагивала, стоило Задекиа случайно коснуться оголённой кожи ее белых рук. Правители не заметили мага, продолжая говорить.
— Однажды он узнает, Лили. Секреты невозможно утаить, тем более что ты их плохо прячешь, — удручённо прошептал король.
— Я знаю, брат. Но я боюсь его потерять. Вдруг он оставит меня? — Лилиан обняла себя за плечи.
— Он верен тебе, сестра. Люди хладнокровны, он же не может скрывать своих чувств.
Мы не можем их скрывать. Уж ты-то должна это знать. Он узнает правду, — Задекиа прикрыл глаза, стараясь не злиться на эгоизм сестры.
— Мне страшно. Я столько ошибок совершила. Прости меня, брат, прости, — Лили заплакала, закрыв лицо руками.
Задекиа ничего не ответил. Он не готов был простить её вот так. Узурпаторшу. Предательницу собственной страны и собственного народа!
— Сходи к матери и отцу, поговори с ними, они простят тебя.
Лили не стала перечить, понимая брата и принимая то, что ему нужно куда больше времени. Да и сейчас его задача — восстановить былое величие. Они дали обещание, что поговорят, когда Рокден и Сатреадан будут достаточно крепки, чтобы не волноваться за подданных и землю, за которую ответственны. Лили была рада хотя бы тому, что её семья не желала ей зла и Тёмный лес не виноват в том, что творится в её стране. По крайней мере, не намеренно.
В эту ночь каждому было о чём подумать. Только к утру, с первыми птицами, сон подарил им мгновения покоя.
