***
Наступили холода. Изморозь покрыла сухую траву, расползаясь белым налётом по земле. Люди готовили последние запасы урожая, не зная, чего ожидать дальше. Каждый год они старались запасти так много, как могли. Они были в постоянном ожидании бойни, голода и крови. Справится ли королева, достигнет ли других частей страны чёрная выжженная полоса? Никто не был уверен, что будет дальше. Все ожидали решающей битвы... Должно было произойти что-то, что решило бы — кто станет победителем, а кто будет побежден и завоёван раз и навсегда. На улицах не стеснялись высказывать мнения — многие считали, что К'салла должна победить: стойкие воины пустыни продолжали теснить разложившееся за годы мягкотелого руководства сборище вояк королевы. Суровые и даже несправедливые законы никто не отменял, и мелкие преступления всё так же карались невероятно жестоко.***
На площади проводили уже третью за день казнь. Стоя на коленях, довольно молодой мужчина умолял сохранить ему жизнь, но приговор был уже оглашён — смерть через обезглавливание. Палач занёс топор над мечущимся в путах кузнецом. — Прошу, пощадите! Скажите королеве, что я всё исправлю! — по выдубленному кузнечным жаром лицу текли слёзы, и вытереть их не было возможности. Жена кузнеца изо всех сил прижимала к себе сына, который уже достиг возраста призыва, и не могла не смотреть на казнь. Такую несправедливую. — Никто же не погиб! — закричал юнец, вырываясь из объятий матери. — Тихо, Тим, нельзя, чтобы тебя увидели, — женщина тряслась всем телом, сдерживая рвущуюся наружу истерику. — Приговор был оглашён ясно! — выдал глашатай. — Три коня, которых подковал кузнец Люк, сломали ноги, и всадники получили травмы. Вы ожидаете, когда кто-то умрёт из-за чужой ошибки?! — Нет, я не это имел в виду! — снова подал голос приговорённый. Но его уже никто не слушал. Голову зафиксировали на плахе. Мужчина зашептал молитву, надеясь, что святая Анджелика простит ему все грехи и заберёт к себе в райский дворец к Богу: — Дочь Бога, святая Анджелика, покровительница и душа наша. Искренне каюсь в грехах своих и прошу великодушного прощения. Отпусти мне по забвению обиды ближнему и очисти душу мою от греховных помыслов. Прости меня, и жену мою, и дитя моё. Не терзай слишком тяжёлыми испытаниями семью мою. Да буде воля твоя и царствие твоё. Sigues glorificat. Женщина видела, как отделилась от шеи голова мужа, в кровавом месиве мелькнула белая кость. Голова с перекошенным лицом упала в корзину к таким же. Никто на площади не проронил ни слова. Лишь визг новоиспечённой вдовы раздался над онемевшей толпой, заседая эхом боли и ужаса в каждом. — Будь проклята Кровавая королева, — всё, что смог выдавить из себя юнец, сдерживая злые слёзы.***
Совет собрался в полном составе во главе с Адамом Бургом. Фергюс расположился рядом, а с другой стороны сел Вёрджил Браун. Гюнтер Акст подпёр щёку рукой, лениво обратив взор на представителей совета. — Не хватает только его святейшества, — насмешливо крякнул Вёрджил, словно пытаясь уличить архиепископа в чём-то. — Его не будет... Святой отец и без этого занят, — Адам глубоко вздохнул и обвёл присутствующих усталым взглядом потускневших глаз. — Ситуация в стране шаткая. Королева не восстановилась окончательно, — он на секунду прикрыл веки. — Люди устали, они напуганы. Господин Гюнтер, что у нас с боевой подготовкой? — Адам повысил голос, чтобы привлечь внимание военного. Мужчина хмыкнул, даже не желая поднимать голову. — Ну... Говоря прямо, бойцы устали ждать, сидя на границе и высматривая каждую тень. Затишье затянулось. Мусад словно выжидает. Но чего? — Гюнтер пожал плечами, незаметно для всех украдкой посмотрев на Вёрджила. — Ясно, — глухо ответил Адам. — Ничего нового. — Вёрджил Браун, какова наша финансовая ситуация? — Бург достал из кипы бумаг траты за последние три луны. — Погребы полны запасов, сила великой королевы позволяет накормить народ, — казначей растянул губы в лживой улыбке, не выдавая своего отвращения ко всем. — Хотя бы здесь наша ситуация стабильна. Будем ждать, что предпримет Мусад. Жалкие набеги с южной границы мало нас тревожат. Пока её величество слаба, нам не стоит провоцировать врага. Мусад хочет взять Рокден, его желание — создать империю. Хоть бывшей южной территории и дали независимость, мы все знаем, что на самом деле они примкнули к пустыне. — Может, стоит пег'екг'ыть их тог'овый тг'акт? Они обходят Г'окден и двигаются к мог'ю, там ведут тог'овлю, — озвучил мысли Фергюс. — Ваше предложение имеет смысл, но тогда нам придётся выйти за территорию границ, а это уже... — Ясно, сидим как мыши, пока Мусад нам задницу не подожжёт! — бросил Гюнтер, вставая из-за стола. — Вы что-то имеете против, господин Акст? Эй! Вы куда?! — Адам рассеянно посмотрел на остальных советников. Фергюс лишь покачал головой. — Когда будете отправлять войска — тогда и зовите, а так я не вижу смысла языком чесать. Рандел давно бы уже уничтожил врага, не рассуждая... — голос главнокомандующего был тих, сочился желчью и горечью. — Да как вы... — кричать в спину Гюнтеру было бесполезно, поэтому Адам просто сел за стол, опустив голову. — Господин Монтилье, господин Браун... Никто не должен знать о слабом здоровье её величества. Я боюсь, что, если нам придётся сражаться... — Полагаете, мы всё же проиграем бой? — Фергюс слегка наклонился к Адаму. Канцлер ничего не ответил и покинул зал на негнущихся ногах. Слишком много работы, слишком много проблем. Фергюс оглядел зал, будто бы ища ответа на свой вопрос, и тяжело вздохнул. — Вот бы ког'олева заключила бг'ачный договог' с западом... Вёрджил даже хрюкнул от смеха, согнувшись на стуле. — А что я смешного сказал, господин Бг'аун? — недовольно сузил глаза Фергюс. По рукам всполохами пробежались магические искры. Казначей только пуще прежнего рассмеялся, увидев агрессию во взгляде мага. — О, ну, прошу вас. Вы же были у эльфов. Если бы всё можно было вот так запросто решить браком... Только если вы желаете убить короля королевства Ваудж, то это великолепное решение, — Вёрджил взял с подноса служанки кубок с вином. Он сделал глоток, пролив на грудь часть напитка, решительно обнял испуганную девушку, направился на выход, продолжая смеяться. — Ах да. Я ведь не шутил. Послушайте закоренелых вояк в тавернах. Конечно, всё это только слухи... может быть. Дикий гогот ещё несколько минут сотрясал стены. Фергюс насупился. Он и без толстяка-казначея знал все эти россказни о том, что королева могла убить Рандела Третьего. Небезосновательное заявление, учитывая, что мотив вполне себе оправдан. Как-никак, она сейчас полноправная королева. Но кто сейчас будет разбираться — было ли это так на самом деле? Во всяком случае, несмотря на шутки Брауна, Фергюс питал надежду на то, что у Лилиан могла бы возникнуть симпатия к королю Морику при личной встрече с ним. Маг прекрасно видел чувства молодого шевалье к Лилиан... но это ведь не значит, что королева настолько глупа, чтобы влюбиться в своего воспитанника, верно?..***
Каждый вдох давался тяжело, а воздух из лёгких выходил со свистом. Мысли путались, собирались в комок и рассыпались, словно песок. Рандел продолжал смеяться, и порой Лили казалось, что его жадные руки вновь блуждают по её искалеченному телу. Он шептал ей в ухо непристойности, а ладони до боли сжимали грудь. Лилиан малодушно думала о смерти — избавиться от тяжёлого бремени, и пускай южане забирают всё. Она не человек, она не может перенести холодный нрав, бездушную людскую сущность. «Ох, мой ангел, я так устала. Я смотрю вперёд и вижу пустоту». Во время просветов между приступами лихорадочного бреда она видела веснушчатое лицо с пшеничного цвета волосами, и не могла понять, кто склонился над её жалким телом. Ей мерещилась Амая, ещё в те времена, когда лицо её не искажалось злобой и ненавистью к ней. Тут же служанка сменялась учителем, который нежно гладил тогда ещё принцессу по тусклым чёрным волосам. Оба ей казались реальны. Она так хотела извиниться перед ними, упасть на колени и целовать им руки, лишь бы больше не видеть осуждения в их глазах. «Я так виновата перед вами, друзья мои, так виновата...». Горячие слёзы обжигали лицо, и ей казалось, что это не она плачет, а Рандел полосует ножом её щёки. И во времена особенно мучительной боли Ларк... или всё же Амая?.. — проводил по лицу чем-то прохладным, забирая боль и усталость. А чей-то совсем далёкий голос постоянно звал, неустанно. В такие моменты королеве хотелось жить. — Улучшения есть? — Клем провел влажным полотенцем по лбу госпожи. — Ей нужно больше времени, — лекарь закрыл сумку со снадобьями. — И сколько же? Она слишком много спит. Видно же, что её мучают кошмары. Неужели ничего нельзя сделать? — Клемент сурово посмотрел на врачевателя, сведя брови к переносице. — От меня-то ты что хочешь? Слаба королева. Всё, нет времени мне с тобой болтать, — мужчина не намерен был отчитываться перед юнцом. Он, гордо вздёрнув подбородок, вышел из светлых покоев. Шевалье с завидной регулярностью приходил к госпоже, справлялся о её здоровье. Принять она никого не могла, поэтому все возможные аудиенции были отменены, и большая часть забот легла на плечи советников. Лили редко бодрствовала, да и в те моменты, когда просыпалась, вела себя лениво и апатично. Её внимание было рассредоточено, а тело дрожало от озноба. Когда эльфийка спала — постоянно бредила. Клемент даже не думал подслушивать, но любопытство брало верх над ним, и он невольно оставался подольше. Ко всем прошлым вопросам, что мучили юную голову, прибавились новые загадки. Теперь Лилиан постоянно просила прощения у пресловутого Ларка и женщины, чьё имя он знал, но фигурировало оно так редко, что забылось — Амая. Кто она и откуда, шевалье узнал из долгих расспросов старых жителей дворца. Служанка, которая когда-то была близка с королевой и часто бывала у Ларка. Некогда бывшая рабыня-улуанка. По слухам, она была первой, кого Лилиан освободила из рабских оков. Но потом неблагодарная совершила предательство по отношению к её величеству, и больше девушку никто не видел. Цепочки, которые так старательно выстраивал в своей голове шевалье, снова разбивались, чтобы сложиться заново. Он категорически не хотел верить, что его светлая Лилиан могла быть замешана в любовных интригах. Хотя почему-то Клем всё чаще задумывался об этом. И эти мысли не приносили ему облегчения. Особенно Клема беспокоили метания и стоны королевы. Она, как загнанный зверёк, откатывалась к краю кровати, словно пыталась отвязаться от чьего-то назойливого внимания. Сворачивалась в клубок, обнимая себя за плечи, и плакала, прося оставить её и перестать терзать её тело. Клем прилёг на край постели, убедившись, что никто больше не потревожит покой Лили, а сама она далеко в забытье. Эльфийка вновь сжалась во сне, но в этот раз обессиленно протягивая в сторону руки, будто ища поддержки. Шевалье притянул к себе хрупкое тело, ненавязчиво поцеловав в мокрый лоб. Королева перестала всхлипывать, уткнулась в горячую шею юноши, всё ещё блуждая в своих кошмарах. — Любовь моя, я рядом, я здесь. Молю тебя, быстрее поправляйся, ты нужна мне. Не бойся призраков, они лишь прах. Всё будет хорошо, я ведь рядом, я сумею защитить тебя, — Клем смущался, говоря признание, но надеялся, что Лили всё-таки услышит его зов и стряхнёт с себя дурман, найдёт силы. Дыхание королевы выровнялось, и она, прижавшись крепче к сильному телу, тихонько засопела, не тревожимая кошмарами. Через месяц Лилиан стало легче, и она могла встать с постели. Она впервые решила появиться перед подданными. Прежних сил у королевы так и не было, и впервые в северной части цветущего королевства наступила морозная зима, принёсшая новые проблемы и так пострадавшему Рокдену. Варвары, почувствовав, что границы в северной части страны ослабли, начали действовать — бесчинствовали и разоряли близлежащие деревни. Лилиан пришлось в срочном порядке искать возможности по укреплению границ и защите жителей. Клему поручили руководство отрядом для зачистки территории от захватчиков. Однако Гюнтер очень сильно сомневался в успехе предприятия. Юнец был способный, оказался одним из немногих высших командиров, годящихся в преемники главнокомандующего. Но увы... С самоконтролем у шевалье было плохо, а репутация среди солдат была отвратительной. Откровенно говоря, воины не жаловали любимчика королевы. А после «дуэли» с новобранцем и вовсе боялись, но продолжали тихо ненавидеть... Ещё бы! Собственно, как и предполагали советники королевы — уже через день после сражения отряда с варварами был прислан отчёт о поражении. Главнокомандующий был готов провалиться сквозь землю от стыда. Кого он вообще обучал?! Доверенная Клементу армия была разбита, а выжившие отступили вглубь лесов. Лилиан порывалась вернуть подопечного обратно в столицу, но Гюнтер не был готов вот так просто прощать поражение. — Ваше величество, вы и сами прекрасно понимаете, что на данный момент юг молчит... Если мы потеряем север из-за варваров, это будет крах! — главнокомандующий ударил кулаком по столу, и чернила расплескались по бумагам. Лилиан приложила руку к груди, болезненно нахмурившись. Дышать стало тяжело. — Но он... — Прекратите его опекать! Его репутация среди солдат и так неважная, а если вы его позорно призовёте обратно, высшие должности вашему любимчику будут закрыты! Армия — это вам не детские игры! — Гюнтер скрипнул зубами, смотря прямо в лицо королевы. — Мужчины с оружием — не ваши цветочки... Эльфийка ещё больше помрачнела. Глубоко вздохнув, она взяла бумагу и перо:«Королевский указ. Клементу де Лютану Приказываю: Отряду в составе трёхсот копий под командованием командира роты Клемента де Лютана выбить раваров из захваченных земель. Вне зависимости от потерь, прошения о подкреплении будут отклонены. Заверено, одобрено советником Её величества и главнокомандующим королевской армии графом Гюнтером Акстом. ХХ числа ХХХХ года от явления Анджелики»
Клем окоченевшими пальцами скомкал пергамент. Он должен разбить действительно сильного противника, когда в подчинении осталась лишь половина солдат... А подмоги ждать не откуда. Шевалье был растерян, но не хотел унывать. Это был великолепный шанс показать себя. Пускай первое сражение он проиграл, но у него ещё есть бойцы! Пора было вспомнить всё, чему его учили, и поступить правильно. Клем встал с места, запахнул плотнее плащ и вышел из палатки. Армия смогла устроиться в уже разграбленной раварами деревне, где можно было согреться и отдохнуть перед новым боем. Командир пошёл вперед под недовольными взглядами солдат. Обведя взором немногочисленный отряд, юноша глубоко вздохнул. Некоторые из бойцов точили и чистили оружие, кто-то залечивал раны, полученные в бою, кто-то занимался готовкой. Огонь костров мало чем помогал, практически не согревая продрогшие тела. Клема волновало, что те, кто не будет убит в бою, замёрзнут на незащищённой земле. Юноша протянул руку, воззвав к магии хаоса. Кисть почернела. Будь у него светлая магия, он мог бы сотворить защитную руну и согреть людей. Порой казалось, что магия хаоса безнадёжна и бесполезна. Хотя в бою она помогала. Клем усмехнулся, вспоминая, как шарахнулись варвары, попав под взрывную волну. Однако до полного доверия было ещё далеко. — О, идёт, щегол, — хмыкнул мужчина, который монотонно помешивал похлёбку. — Да ладно тебе... как он этих обезьян подпалил, а? — другой зашивал порванную рубаху, забавно высовывая язык. — И что это решило? Всё равно был приказ отступать! — повар взмахнул поварёшкой, расплескав еду. — Как крысы, разбежались по лесу. — Да если бы не отступили, то и нас бы положили! — не согласился товарищ. Клем остановился на небольшой возвышенности, посмотрел на отряд. Все они до сих пор не устроили бунт лишь потому, что защищали свои семьи и глубоко уважали Гюнтера. Клемент — лишь жалкий посредник. Поражение довольно сильно разозлило его, и проиграть снова он был не намерен. Пускай никто больше не придёт... Полководцы её величества могут понадобиться в любой момент на южных границах. А они понадобятся, несомненно. Клемент прекрасно знал, что Мусад рано или поздно отправит войска, пока на другой стороне Рокдена бесчинствуют варвары. «Армия» Клема должна справиться самостоятельно и вернуться домой с победой! Он знал, что Лили бы никогда так не приказала, ей пришлось под давлением советников, — а точнее, лично Гюнтера — отказать в пополнении. Юноша улыбнулся, вспоминая второе письмо, адресованное не командующему королевского войска, а ему — Клему.«Дорогой Клем. Не сочти меня коварной. Я была вынуждена пойти на жестокий шаг — оставить тебя без поддержки. Но все это лишь официальный фарс. Я никогда от тебя не откажусь. В случае крайней необходимости и жестокости врага, не подвергай свою жизнь опасности. Беги как можно дальше к горам. В башне магов тебе будет пристанище. Главное, чтобы остальные сочли тебя погибшим. Твоя Лили».
«Твоя... Она так написала» — его вновь обдало жаром. Клем не обижался на госпожу. Она верила в него, хотя могло показаться иначе. Просто для Лили было важнее, чтобы её дорогой Клемент остался жив, и пускай для всех остальных он был бы предателем короны. Письмо, адресованное ему, наоборот, подстегнуло сделать все возможное, чтобы победить врага. А если не удастся — то лучше сложить голову в бою, чем позорно убегать в горы под защиту магов. — Помощи не будет... — начал речь Клемент.