Секреты дневника

      Сакура проснулась из-за дискомфорта над лоном и посчитала, что ей срочно нужно в туалет. Осторожно, чтобы не разбудить Саске, она убрала его руку с плеча и села, обернувшись. Он мирно спал рядом, не замечая, что она выбралась из его цепких объятий: тёмные локоны растрепались, густая чёлка закрывала глаза, а нос временами дёргался, словно он принюхивался к чему-то. Сакура мягко поправила его волосы и, не удержавшись, чмокнула в приоткрытые губы. Саске походил на ангела только во сне, а в остальном был маленьким коварным чертёнком. Не желая его будить, Сакура подложила под локоть Саске свою половину одеяла, которую он тут же прижал к себе. Собственником он был, даже когда видел сновидения. Наклонившись, Сакура заметила на полу своего корги. Хао разделял желания Саске и тоже дремал, устроившись калачиком на пледе, высунув язык и дёргая задней лапой. Должно быть, ему тоже снилось что-то приятное: свежий кусок мяса, новая игрушка или очаровательная самочка. Хихикнув и прикрыв рот ладонью, Сакура поднялась и неспешно зашагала в сторону ванной комнаты.       Включив свет, она зашла в туалет, закрыв за собой дверь, но не заперев на замок. Зачем? Саске считал здесь всё своим, включая её. Какой смысл от него прятаться? К тому же она нисколько не боялась его, наоборот, считала, что он способен защитить её от всех бед и невзгод. Посмотрев вниз, Сакура провела ладонью по животу. Последнее время она странно себя чувствовала и испытывала какую-то неопределенность. Приспустив бельё, она села на унитаз. Насколько сильно изменилось её мнение о Саске? На секунду она почувствовала себя предателем своих убеждений, но быстро успокоилась, оправдавшись, что обманывалась прежде. Связь между истинными намного прочнее, чем ей казалось: она походила на единство противоположностей, глубокую привязанность и братско-сестринские узы одновременно. Теперь, узнав его чуть лучше, она осознала, что не сможет существовать без Саске. Он незаметно стал самой значимой фигурой в её мире, и с этим ничего нельзя поделать. Имела ли она на него то же влияние? Сакура сомневалась.       Поднявшись, Сакура поправила штаны и подошла к раковине, открыв кран. Раньше шум воды всегда успокаивал её, но не сегодня. То, что она увидела в зеркале, не понравилось ей: слегка отёчное после сна лицо, припухшие веки, опущенные волчьи уши. Кому она могла понравиться в таком виде? Сакура аккуратно пригладила непослушные локоны, широко улыбнувшись, но, несмотря на старания, не обрадовалась отражению. «Сплошное недоразумение: дворняжка спуталась с породистым догом», ― фыркнула она, опустив глаза. Внезапно резкий спазм заставил её согнуться пополам и схватиться за край раковины, чтобы не упасть, за ним последовал второй и третий. Кровь с бешеной скоростью застучала в голове, и её бросило в жар. Ноги перестали слушаться, и она медленно осела на прохладный кафельный пол, привычно прижав ладони к себе. До боли знакомое чувство могло означать только одно ― очередную течку. Подумав об этом, Сакура брезгливо поморщилась. Переживать такие периоды она предпочитала одна в своей комнате с горкой лекарств, хотя теперь это стало невозможным: рядом появился истинный альфа, имеющий на неё законные права, а домом скоро станет другое место.

***

      Обняв, как он считал, Сакуру покрепче, Саске заподозрил что-то неладное. Он открыл глаза и с негодованием обнаружил, что прижимал к себе одеяло вместо предназначенной омеги. Саске резко поднялся и огляделся ― её не было рядом. Зрение альфы позволяло хорошо видеть в темноте, но, опасаясь игры воображения, он не раздумывая включил прикроватный светильник. Ситуация нисколько не прояснилась, зато по комнате волнами разливался невыносимо сладкий, даже приторный запах Сакуры. Порочный аромат струился откуда-то из коридора и заставлял Саске делать вдох чаще и глубже. Одурманенный, он повёл носом и от удовольствия закрыл глаза: нежный, чувственный и гармоничный секрет вводил его в исступление. Он был намного сильнее запаха из дневника или с прядей из конверта и поверг его в состояние эйфории. Саске готов был заплакать от счастья и эмоций, охвативших его. Он встал и, ведомый, словно пёс на поводке, последовал к хозяйке запаха и его натуры. Саске летел к ней, как мотылёк на огонь, не помня себя и вбирая носом, казалось, каждую молекулу секрета, упиваясь им и наслаждаясь. Открыв дверь туалета, он на мгновение зажмурился от яркого света и интуитивно отшатнулся.       Когда глаза немного привыкли, он увидел объект своих притязаний. Сакура полусидела-полулежала, опёршись спиной о ванну, прижав ноги к себе и опустив голову. Она не двинулась с места, когда он, словно находясь в тумане, вошёл и выключил воду, опустившись на пол рядом. Саске посмотрел в её обычно прекрасное лицо и ужаснулся страдальческой гримасе: сведённые брови, дрожащие ресницы, отпечатки клыков на губах. Коснувшись её подбородка, он заставил Сакуру посмотреть на себя. Её взгляд был невидящим и бессмысленным, видимо, глубоко внутри она боролась с чем-то и проигрывала. В прошлом Саске посчитал бы это создание жалким, обречённым и не имеющим будущего, но сейчас тоже находился в плену ощущений и ожиданий. Кто из них больше нуждался в другом? Ответ для Саске был очевиден ― он. Окинув Сакуру взором, Саске подтвердил свою прежнюю догадку: у неё началась течка. Он почувствовал это раньше, чем увидел, и не ошибся в выводах. Одновременно с тем он стал испытывать к ней необъяснимое притяжение, точно она была для него звездой или чёрной дырой, и судьба благоволила, чтобы они соединились, слившись в неделимое целое.       ― Сакура? ― едва слышно произнёс он.       Каждое движение, даже губ, давалось ему тяжело: сознание стремилось убежать на задворки личности, передав бразды правления дикому зверю.       Сакура, моргнув, кратко пропела:       ― Ты…       ― Я пришёл за тобой… ― с придыханием ответил он, сдерживая себя, ― просторная постель нас заждалась.       Усмехнувшись, Сакура кивнула через силу. Саске потянулся к ней и с лёгкостью поднял, словно она была невесомой. Покидая ванную в приподнятом настроении, он коленом нажал на выключатель и захлопнул дверь ногой.       Что испытывали альфы многие столетия до него, когда держали на руках предмет их обожания и страсти в поре? Ощущение власти, победы, превосходства над себе подобными или всё вместе? Возможно. Саске не мог описать эту квинтэссенцию словами. Его чувства и рефлексы обострились до предела, а мысли, словно перелётные птицы, устремились в одном направлении, он готов был броситься в бой и сражаться до последнего, если бы кто-то посягнул на неё. В тот момент Сакура была для него всем: воздухом, смыслом существования, любовью и вечностью. Казалось, только ради неё утром поднималось солнце, вечером восходила луна, а он до сих пор жил. Саске двигался с осторожностью, точно нёс перед собой бесценное сокровище, способное разрушиться простым порывом ветра. Перешагнув порог комнаты, он чуть не пнул Хао. Пёс проснулся, видимо, тоже учуяв запах хозяйки, и тревожно поскуливал, мельтеша у его ног. Саске быстро откинул одеяло с постели и уложил не сопротивляющуюся Сакуру. Не без труда он отвёл от неё глаза и почесал за ухом пса, пытаясь его успокоить. «Не волнуйся, я о ней позабочусь», ― сказал он псу по-мужски, как будто тот понимал его. Хао тут же успокоился и, как сфинкс, лёг у изножья постели.       Улыбнувшись, Саске присел рядом с Сакурой. Запах, исходивший от неё, выводил его из равновесия, свергая разум и подчиняя сердце альфы. Но эпицентром аромата, местом, где он зарождался и расцветал, был её пах. Он не удержался и наклонился к её бёдрам, втянув носом как можно больший его объём. Божественное искушение. Саске закатил глаза и с нежеланием выдохнул: её секрет на время стал частью его, и он не хотел с ним расставаться. Не в силах сопротивляться, он подался к её спелым, припухшим губам и припал к ним, оценив их нежный вкус. Как жить без этого дальше ― он не представлял. Жаль, что так много альф не нашли своих истинных. Саске мягко коснулся её щеки и осознал, что она замёрзла, сидя на холодном полу. Ничего, он согреет её своим теплом и наполнит жаром. Сакура, податливая, как размягчённый воск, покорно смотрела на него в ожидании продолжения, позволяя делать, что ему вздумается. Обхватив её лицо руками, он заботливо чмокнул Сакуру в кончик носа, проведя рукой вниз до талии и вернувшись к груди. Нащупав через одежду вставший сосок, Саске затеребил его, обрадовавшись, как быстро её тело реагировало на него. Сжав её грудь, он услышал, как она сдавленно охнула. Это был первый, но далеко не последний звук, которым она его наградит.       Саске снова взглянул в бездонные глаза Сакуры, жаждущие его, как он её. Барьеры с треском рушились между ними, демонстрируя то, что всегда скрывали непоколебимые стены: надежды, страхи, мечты. Он поцеловал её, оттянув нижнюю губу и прикусив. Возможные комбинации и варианты сводили его с ума. Саске отпустил её и облизнул, на этот раз проникнув в рот и задев языком влажную от слюны внутреннюю поверхность, стройную линию резцов и небольшие клыки. При резком соприкосновении зубы клацнули, и он отстранился. Сакура простонала: ему льстило, что ей нравилось. Опёршись на локти и перенеся на них часть веса, он наклонился ниже, опасаясь причинить вред этому хрупкому созданию. Саске внимательно разглядывал её, как торт, собираясь откусить самый лакомый кусочек, но решил, что десерту не хватало украшений. Он осыпал её лицо невинными поцелуями, лёгкими, словно прикосновения лепестков цветка: в щёки, в скулы, рядом с ухом и у линии роста волос. Запах, распространявшийся оттуда, стал для него откровением: пряди Сакуры пахли лавандой, целым полем распустившихся бутонов. Он даже открыл глаза и с недоверием посмотрел, нет ли лиловой цветущей веточки на её голове. В тусклом свете разметавшиеся по подушке локоны Сакуры отливали фиолетовым, вторя растению с запоминающимся ароматом.       Создавалось впечатление, что тело Сакуры источало везде немного разный запах, словно она использовала больше одного парфюма, но в каждом месте Саске наслаждался его оттенками и полутонами. Он не хотел упускать ничего, поэтому с гордостью поставил на её шее, чуть ниже уха, пока ещё розоватый засос. «Этот будет держаться долго», ― уверенно решил он. Все должны увидеть эту печать, его герб, знак чувств и привязанности, знать, что она его собственность. Он без усилий приподнял её голову за подбородок, словно она была марионеткой в его умелых руках, и запечатлел на шее ещё один символ любви. Через равные промежутки он делал подобные отметки, продолжив, оттянув книзу воротник. Кофта мешала его дальнейшим планам и вызывала раздражение у Саске. Он недовольно выдохнул, фыркнув. В комнате была комфортная температура, и от него тоже исходило тепло. «Она не простудится», ― решил он и, с помощью Сакуры, легко стянул с неё бесполезную часть пижамы, которая полетела в сторону взвизгнувшего Хао. Саске сел и, расслабившись, взглянул на неё. Сакура была без белья: плавно очерченная грудь, набухшие розовые соски, изгибы рёбер и плоский живот ― великолепный вид. Словно школьница среднего звена, едва достигшая созревания, она заставляла его извращённую фантазию работать на полную.       В то время, когда альфы обычно начинали встречаться, Саске думал, что родился омегой. Он рано возвращался домой, кропотливо делал уроки, не пропускал занятий и ждал наступления первой течки. Всё поменялось с тех пор, и он считал это компенсацией за упущенные возможности подросткового периода.       Придерживая её за талию, Саске наклонился к ней, начав с того места, где остановился. Подолгу втягивая тонкую кожу в рот, зажимая её между резцами и чередуя с причмокиванием, Саске не удержался и промычал. Несмотря на то, что он не любил сладкое, как брат, она была его особым пирожным со взбитыми сливками и свежими ягодами. Медленно Саске опускался по доступной шее, беззащитному горлу к неровным линиям ключиц и невыраженной бороздке между грудей. Отстранившись, он, как художник, оценил свою работу. Темнеющие пятна отметин, следы слюны и пальцев, где он в порыве нажал чуть сильнее, чем следовало, блестящие бисеринки пота ― признаки похоти и разврата. Сакура, с вожделением смотрящая на него, не высказывалась против, и он довольствовался полученной над ней властью хозяина. Впрочем, у омеги в период течки нет сил на сопротивление альфе, тем более истинному. Все её чувства обострены, накалены до предела в ожидании проникновения, желание, доходящее до безумия, проявляется намного сильнее. Саске даже представить не мог, насколько сложно омегам сопротивляться в этот период, и по-настоящему сопереживал им. Он хотел показать ей, насколько она дорога для него, его готовность защищать её и считаться с интересами. Трясущейся ладонью Сакура коснулась его руки. Мягко обхватив её, он поцеловал тыльную сторону, приглашая её, как принцессу, в его объятия.       ― Чего ты хочешь? ― спросил он, заранее зная ответ.       ― Тебя… ― Она потянулась к его груди.       Саске немедленно скинул с себя кофту и положил её руку на область сердца. Оно билось часто и неровно и намеревалось выпрыгнуть из грудной клетки, как необузданное животное или птица. Сакура пошевелила пальцами, успокаивающе поглаживая его сосок. Её прикосновения ему тоже нравились, казались естественными и необходимыми. Интересно, она чувствовала это так же? Оголодав, он хищно поцеловал её, проник в рот и завладел им. Шершавым языком он изучал её изнутри, бороздил малоизвестные просторы, создавал карту местности. Когда воздуха переставало хватать, он прерывался, чтобы сделать живительный глоток, и упрямо возвращался в райский уголок, где требовалось его присутствие. Мысль о том, что совсем скоро он посетит другую сокровенную, даже сакральную территорию, грела и воодушевляла. С пошлым звуком они расцепились. Сакура тяжело дышала, восстанавливая ритм, а Саске триумфально улыбался. Это была настоящая музыка для его ушей и эго.       Не сводя с неё глаз, он спустился к её груди, к твёрдым соскам, ждавшим его внимания. Большими пальцами он описал ореолы, нежно массируя подушечками кожу вокруг. Сакура дёрнулась. Её плоский напряжённый живот беспрестанно вздымался ― она страшилась этого и желала продолжения. Он мягко коснулся вершин и, не удержавшись, облизнул с таким видом, словно собрал языком крем с десерта. Сакура жалобно проскулила, робко притронувшись к его голове, не давая ему возможности отстраниться. Она с трепетом коснулась его волчьих ушей, как у неё, бархатных на ощупь, коротких волос у их основания и запустила пальцы в его взъерошенные пряди. Саске остановился, ловя удовольствие от спонтанного массажа, и продолжил с другим соском, скользнувшим между его губами в рот, начав сосать. От чувственных, лёгких прикосновений он плавно перешёл к осторожным укусам, оставляя отпечатки зубов на её теле. Спускаясь ладонью посередине живота, он обвёл пупок когтем и погрузил в него кончик пальца. Дыхание Сакуры участилось. Она смотрела на него из-под опущенных ресниц поверженно, в ожидании активных действий. Понимание этого, озарившее сознание Саске, заставило его улыбнуться ― она хотела его, так же как он её. Мысленно Саске ударился лбом об стену: как бы сильно он этого ни желал, ей требовалось больше времени на психологическую подготовку. В ней по-прежнему было много сомнений, и ему не хотелось сломать то, что долго и кропотливо выстраивал.       Когда язык занял место рук, его пальцы потянулись к резинке её штанов. Сакура быстро сжала согнутые в коленях ноги. Саске засмеялся: «Вот упрямая». Наклонившись к её лицу, он заговорил:       ― Долго будешь сопротивляться мне?       Сверля её взглядом, Саске настырно приближался к её промежности, не сдаваясь, и даже поцеловал, надеясь, что момент неожиданности сработает. Безрезультатно. С невинным видом Сакура поджала губы, кивнув.       ― Я вот-вот кончу только от одного твоего вида.       Удивившись, она выпучила глаза, но тут же смутилась, покраснев.       ― Да-да, именно так.       Положив руку на плечо Саске, Сакура невольно сжала его.       ― О чём ты думаешь? ― спросил он, устав гадать и пытаться прочитать по лицу.       ― Боюсь.       ― Меня? У тебя есть повод?       Он лениво наклонился к её волчьему уху и подул на кисточку на нём. По коже Сакуры побежали мурашки: она недовольно поёжилась, обхватив ладонями грудь.       ― Нет. Того, что будет.       ― А что будет?       ― Ты и я…       ― М-м, ― Саске отрицательно покачал головой. ― Не ты и я, а мы… ― последнюю фразу он сказал очень тихо, почти таинственно или благоговейно. ― Что может быть прекраснее союза альфы и омеги? ― Он переплёл пальцы их рук. От слишком резкого движения когти поцарапали его кожу, но Саске не убрал ладонь. ― Мы рождены друг для друга. Какая разница, в какой день мы сольёмся воедино в первый раз? Так почему не сегодня?       Саске коварно улыбнулся.       ― Ты же хочешь меня, и твоё состояние красноречивее слов это подтверждает. Позволь нам быть вместе, мы же этого достойны, нет?       Кивнув, Сакура стыдливо отвела глаза.       ― Что? ― недоумевал Саске.       ― Пожалуйста, разденься.       Он с пристрастием посмотрел на неё и продолжил:       ― Я всегда знал, что ты извращенка гораздо бо́льшая, чем я.       Сакура закрыла руками глаза и помотала головой, словно не она только что предложила ему это.       ― И ведь никакого стыда, Сакура.       Она по-детски захихикала.       Без капли смущения Саске стянул с себя пижамные штаны вместе с бельём, демонстрируя подтянутое тело и эрегированный член. Головка была влажной, раскрасневшейся и набухшей, и Сакура ахнула, осознав действительность: у него начался гон.       ― Ну… А ты мне не верила.       ― Это из-за меня или гона? ― спросила она, приподнявшись на локтях.       ― Наконец-то дошло.       Прикрыв рот руками, Сакура пробубнила под нос:       ― Тогда сопротивляться бесполезно.       Улыбнувшись с прищуром, как лис, он положительно мотнул головой.       ― М-м-да!       Снова нависнув над ней, Саске клацнул зубами.       ― Подожди… ― Сакура упёрлась ему в грудь.       Он без особых усилий толкнул её на подушку, отчего волосы снова сетью разметались по ней.       ― Успокойся: вдох-выдох. А лучше закрой глаза. Представь, что это твой эротический сон. Ты не можешь им управлять, только получать удовольствие. Согласна?       ― Да, ― несколько недовольно подтвердила она.       ― Вот и умничка.       Он сел у её бёдер и, помедлив, стянул с неё штаны, а затем трусики. Неспешно Саске раздвинул ноги Сакуры, которые она тут же попыталась свести.       ― Мы же договорились?       ― Прости, ― она пошла на попятную. ― Я не специально.       ― Знаешь, чего ты дождёшься?       ― Не-а, ― наивно и глупо пропела она.       ― Я поставлю тебя на четвереньки и трахну, как уличную сучку, только ради себя. Ты ведь этого не хочешь, правда?       ― Мг.       ― Хорошая девочка. ― Саске провёл по её голени. ― Давай, сделай это ради меня.       Сакура нехотя развела стройные ноги, и Саске переместился поближе к ней. Ему представилась великолепная картина: не развратная и вульгарная, а прекрасная и естественная. Её суть первобытным образом раскрывалась, а условности и стереотипы исчезали. Он прикоснулся к её гладкой промежности ― омега течет несравненно сильнее любой беты ― и, не удержавшись, провёл пальцами по влажным половым губам, слегка сжимая и разжимая их, не проникая глубоко в чувствительные складки и едва задевая клитор. От прикосновения его ладони, накрывшей эрогенную зону, она вздрогнула, как от холода.       ― Нравится?       В ответ Сакура промычала.       Несколько раздвинув губы, он проник фалангами в преддверье — там она была ещё влажнее: смазка размеренно сочилась из неё. Мыслями Саске уже был в ней, в тёплом укромном месте, которое, несомненно, доставит ему бурю эмоций и цунами наслаждения. Он всеми фибрами души хотел оказаться в ней, забыться, отдаться первородным инстинктам: сгореть в пламени страстей или утонуть в безбрежных водах, ― и его член, согласившись, дёрнулся. Сдерживать неблагородные, но соблазнительные порывы было непросто, и, чтобы отвлечься, Саске вернулся в реальность. Легко и непринуждённо он поцелуями проделал путь к её угловатому колену и ниже к стопам. От удовольствия Сакура поджала пальцы ног, которым тоже досталось немного внимания. Вернувшись, он задержался на клиторе. Осторожно лаская увеличивающийся орган, Саске едва мог удержать на месте Сакуру. Она крутилась, вздрагивала, ворочалась и стонала. Растягивая удовольствие и оттягивая неизбежную победу, Саске покорно, как мазохист, терпел все удары по его самолюбию, смело надеясь, что получит своё, несмотря ни на что. Напряжённый член изнывал от желания.       ― Придётся изменить правила игры…       ― Что? ― опешив, выдала Сакура.       ― …и позу.       Не дожидаясь её ответа, Саске без труда перевернул её, поставив на четвереньки.       ― Но я… ничего не нарушала, ― запротестовала она, посмотрев через плечо, наверняка вспомнив, как он обещал её жёстко отыметь.       ― Знаю, но мне интересны все ракурсы. Теперь стой так.       Он слегка надавил на её спину, так что Сакуре пришлось прогнуться, и приподнял ягодицы повыше.       ― Идеа-ально.       ― И на кого я теперь похожа, Саске?       ― На звезду с обложки мужского журнала или порносайта.       ― Всегда об этом мечтала, ― съёрничала она, фыркнув.       ― Что ж… мечты сбываются.       ― Это был сарказм. ― Сакура переместила вес с одного колена на другое.       ― Я заметил. Замри. Обещаю, я не зайду далеко в своих экспериментах.       ― Хотелось бы верить. У меня, конечно, началась течка, и я не в полной мере за себя отвечаю, но из ума пока не выжила.       ― Доверься мне. Закрой глаза. Помнишь: ты можешь только чувствовать меня.       Саске встал на колени и придвинулся к ней. Сакура интуитивно отвела хвост, как было заложено её инстинктами, и попыталась расслабиться. Он коснулся членом её мокрой промежности и едва не простонал от наслаждения. Она была полностью готова к соитию: вот к чему он планомерно шёл всё это время, преодолевая себя. Он обхватил её за талию, заставив спиной прильнуть к себе, и потянулся к её шее. От несильного укуса Сакура негромко вскрикнула и невольно опустилась, прогнувшись, как кошка. Саске ухмыльнулся. Он провёл острым когтем по её позвоночнику, вызвав мурашки на белой коже, а следом оставил на этом месте линию отпечатков губ. Ноги Сакуры затряслись, она тоже сдерживалась с трудом, сохраняя последние капли рассудка. Её пушистый хвост радостно вилял, и с этим она ничего не могла поделать: природа брала своё. Упиваясь этим зрелищем, Саске на мгновенье высвободил голодного хищника и укусил Сакуру за ягодицу. Она ойкнула.       ― Всего раз. ― Он улыбнулся, оправдавшись, и погладил место со следами его зубов.       Он возвратился к ней, нависнув сверху, и обхватил её груди, перебирая пальцами и ублажая Сакуру. Он жаждал взять её, как животное, приручить, словно дикую лань, не сдерживаться, разрушить все оковы приличий, навязанные обществом, любить без условностей, как внутренне понимал и с чем безоговорочно соглашался. Саске тёрся пахом о Сакуру, даже слишком влажную, и слушал её тихие стоны, похожие на мольбу о пощаде. Это то, что он упускал долгие годы, то, что теперь больше всего на свете боялся потерять. Саске навёрстывал упущенное, сильнее прижимая Сакуру к себе, так что между их сосредоточиями страсти не оставалось места для чего-то ещё. Он поглаживал её напряжённый живот подушечками пальцев, изредка задевая когтями, а от нетерпения сжимал вставшие соски. Отстранившись, Саске направил член к её влагалищу. Из головки медленно вытекал предэякулят, впрочем, с течной омегой тот был лишним. Он провёл самым краем своей плоти по её клитору вперёд-назад, предвкушая момент. Сакура не могла долго оставаться на одном месте: кожа коленей, видимо, саднила, ноги сотрясались в частых конвульсиях ― её движения походили на своеобразный танец, позабавивший Саске. Она принадлежала ему и подчинялась, без намерения убежать.       Дикое, необузданное, непреодолимое, вечное желание. Саске хотел её всю, без защиты: только так она могла полностью принадлежать ему. На ящик, где лежали контрацептивы, он даже не взглянул. В тот момент ему было всё равно, насколько это нечестно по отношению к ней: удовольствие превыше всего.       Саске перевернул её на спину, и Сакура, не сопротивляясь, упала на постель почти без сил.       ― Готова?       Не в состоянии ответить что-то внятное, она хлопнула ресницами и, засмущавшись, отвела взгляд.       ― Быстро я тебя переубедил?!       Он склонился над ней, приставив орган к её входу, и добавил:       ― Медленно, Сакура, хорошо?       Она кивнула и, потянувшись к нему, обняла за шею.       ― Только не задуши меня, я на такой секс не подписывался.       Он осторожно продвинулся вперёд, внимательно следя за реакцией Сакуры. Лёгкий дискомфорт на её лице подтверждал, что она находилась в поре и готова к совокуплению. Ткани были не так сильно напряжены, в сосудах бурлили половые гормоны, и болевой порог изменился.       ― Очень больно? ― поинтересовался он, преодолев плеву и лишив её девственности.       ― Не так чтобы очень.       Дорога в рай была ещё лучше, чем представлялась вначале: нежные тугие стенки влагалища, набухшие от притока крови, сдавливали его член со всех сторон. Пока он без затруднений скользил, прокладывая себе путь, Сакура недовольно жмурилась, прижимая его к себе, и иногда, забываясь, впивалась в него когтями, подливая масла в костёр эйфории Саске. Почти полностью поместившись в ней, он радостно подумал, что со временем она подстроится под него.       ― Ты как? ― спросил он, подув на свою чёлку, прилипшую ко лбу.       ― Необычное ощущение. Честно, думала, что будет хуже.       Саске одобрительно поцеловал её в губы.       ― Мы ведь не предохраняемся, нет? ― полюбопытствовала она, прикусив палец.       Он сделал невинное ангельское выражение лица, словно был абсолютно ни при чём.       ― Кто бы сомневался в твоей порядочности.       ― Я не планировал тебе изменять. Вряд ли это вообще возможно, твой запах, он… ― Саске снова глубоко вдохнул. ― …умопомрачительный.       ― А то, что во время течки риск заберем…       Саске прервал мысль Сакуры, положив палец поперек её уст.       ― Обещаю, что позабочусь о тебе, даже если ты станешь бегемотиком, ― закончив, он улыбнулся и погладил по её животу.       ― Вот спасибо, комплимент хоть куда. Конечно, не тебе же рожа…       На этот раз Саске заставил её замолчать, вовлекая Сакуру в долгий страстный поцелуй.       ― Не думай сейчас ни о чём: я твой альфа, ты моя омега. Что бы потом ни случилось.       Он вновь опустился к её шее и укусил, подчиняя остатки здравого смысла, протестующие в ней. Отдавшись, Саске заметил неглубокие следы его клыков, которые не сразу исчезнут и будут безмолвно свидетельствовать, что у неё есть альфа. Впрочем, зная Сакуру, он не сомневался, что она наденет кофту с высоким воротником ― один из символов клана Учиха. Может, для этого их и изобрели? Он плавно двинулся вперёд, а затем назад. Ощущения, охватывавшие его, напоминали погружение в бесконечный океан с головой, в непобедимую стихию, пьянящее чувство любви заполняло его с ног до головы, и он надеялся, чтобы она воспринимала это так же. Эмоции кипели в нём, едва сдерживаемые телесной оболочкой. Всё это начинало походить на какой-то культ, поклонение природе омеги и естественному замыслу творца. Стремясь к эпицентру своего счастья, он убегал от реальности в красочную фантазию. Казалось, жизнь расцветала в этом танце страсти, который беты справедливо бы назвали одой безумию.       Если бы Сакура не пряталась столько лет, они сделали бы это намного раньше. С другой стороны, он не смог бы заметить отчётливую разницу между ней и остальными девушками. Она была не просто рождена для него, сейчас Сакура представлялась ему его неотъемлемой частью, жизнь без которой не имела смысла.       Он вторгся в её рот, как в ещё одно святилище, намереваясь присвоить его сокровища. Сакура не сопротивлялась: она принимала его там и ниже, позволяя ему чувствовать себя господином. Между влажными властными поцелуями он иногда прерывался, чтобы вздохнуть, но стремление проникнуть глубже и дальше вновь возвращало его к ней. С этой же целью он сжал её бедро и закинул себе на спину. С каждым движением Саске чувствовал себя увереннее и стал замечать, что Сакура тоже. В ней говорила омега, получившая свободу: её стоны стали громче, а поведение ― раскрепощённее. Он убыстрялся: ритм толчков сменился на более хаотичный, Саске хватал Сакуру за руки, прижимал к кровати, придавливал телом, подчиняя и завладевая. Сдавшись его напору, она не возражала. Он боялся, что упустит этот миг свободы и полёта, не достигнет, несмотря на все усилия и переживания, и незабываемые и неповторимые ощущения просто рассеются, как туман поутру.       В последний раз он направился к ней и излился в её лоно. В глазах Сакуры стояло непонимание. Он совместил их ладони и коснулся её щеки: всё-таки они были слишком разными.       ― Саске?! ― тихо произнесла она.       ― Только не волнуйся, думаю, это будет немного необычно для тебя.       ― О чём ты?       Сакура опустила глаза и заёрзала, почувствовав дискомфорт.       ― Что это?       ― Узел, ― немного обречённо ответил Саске.       Она поморщилась: в уголках глаз появились слёзы. Осмелев, Сакура ударила его в грудь, отталкивая. Саске заставил её посмотреть на себя.       ― Всё в порядке, не напрягайся, ты делаешь только хуже.       ― Но я…       Сакура замотала головой, словно желала освободиться от этого распирающего чувства внутри. Он сжал её запястья вместе и поднял над головой, напоследок укусив губу, чтобы отвлечь от боли внизу. Сакура вскрикнула и замерла. Не отпуская её, Саске устроился на груди Сакуры, переживая очередной оргазм.       ― Да, это я и имел в виду… Омеги чаще испытывают оргазм, когда в них формируется узел, хотя это поначалу и вызывает боль.       Лицо Сакуры стало совершенно спокойным, а взор устремился в никуда. Она выглядела так, словно в знойный летний день лежала на ковре цветущих трав под лучами полуденного солнца, её волосы окончательно растрепались, а губы украсила лёгкая полуулыбка. Саске провёл пальцем по её скуле и нежно поцеловал. Она никогда не была так прекрасна…