Попытка изменить мир

Тем временем наступило время экзаменов. В каких-то предметах я был полностью уверен (о мое любимое зельеварение), в чем-то я все еще испытывал затруднения (ох уж это необходимое воображение), но экзамены по крайней мере были очень обыденным явлением, и подготовка к ним помогла мне успокоиться после страшной ночи в запретном лесу. Я по-прежнему ждал неприятностей, которые мне подготовит заботливый аноним, но мысли о них заглушались теорией трансфигурации и чар. И как ни удивительно за все время сессии со мной не произошло ни одного странного происшествия. Кроме того, мы успешно завершили важный этап нашего исследования: нам удалось найти общий участок у всех растительных магических белков и со следующего года мы планировали начать их поиск у человека. Но даже эти успехи не могли полностью удовлетворить меня, потому что в глубине разума сидела мысль, что до следующего года я могу и не дожить. И действительно в первый день после окончания экзаменов неприятности возобновились. И начало им положила Гермиона. Я не рассказывал ей о своих мыслях по поводу камня, поэтому меня удивило, когда однажды вечером в библиотеке, она прошептала мне, что, по ее мнению, камень скоро украдут. В ответ на мой удивленный вопрос о том, как она пришла к этим выводам, она рассказала о своей части подталкиваний. Оказывается, она тоже побывала в запретном коридоре, а про Николаса Фламеля ей рассказал «проговорившись» Хагрид. Он же рассказал ей, что рассказал подробнее о цербере, охраняющем вход в коридор, о том что он засыпает от музыки (так вот откуда взялась часть мифа об Орфее). Но самым важным было то, что Хагрид по-видимому рассказал то же самое какому-то незнакомцу, у которого выиграл драконье яйцо. Это открытие и подтолкнуло Гермиону к тому, чтобы рассказать все мне и посоветоваться. Я рассказал ей свою историю и заверил, что защита камня в любом случае не наша проблема, но, если уж она так переживает, Дамлдор отлично со всем справится. Но если уж ее так волнует, что Дамблдор не знает про проговорку Хагрида она может завтра сказать ему о ней. Но нам с ней в любом случае стоит держаться от третьего этажа подальше. Наконец, мне удалось успокоить Гермиону и она, пообещав, не совершать поспешных действий, а поговорить завтра с директором ушла к себе. Меня же не покидало ощущение того, что, несмотря на все мое сопротивление мне придется учувствовать в этой истории. К сожалению, так и случилось. На следующий день, когда я как обычно сидел в библиотеке, ко мне подбежал круглолицей гриффиндорский первокурсник, которого кажется звали Невилл. — Гермиона просила передать тебе, что она пошла за ним — прокричал он отдышавшись. Поняв, что худшее случилось и попросив Невилла сообщить преподавателям, куда мы отправились, я побежал на третий этаж. Дверь в запретный коридор была приоткрыта, внутри усыпленной музыкой из зачарованной шкатулке лежал цербер. Пройдя мимо него, я подошел к люку и посветил вниз. К счастью, высота была небольшой, а внизу росли так хорошо знакомые мне дьявольские силки. Поняв, что опасаться кажется нечего я прыгнул в люк, предварительно наколдовав люмос. Скрываясь от света растения «разбежались» в стороны открыв мне площадку для приземления. Не теряя времени, сразу же после прыжка я устремился в следующую комнату, в которой лежала пара метел, а воздух был наполнен ключами. Однако дверь уже была открыта предыдущим человеком, поэтому не теряя времени я устремился в следующую комнату. В ней была огромная шахматная доска, а фигуры преградили мне путь. Видимо полагалось сыграть партию, но не желая терять времени я взял метлу и перелетел через доску. В следующей комнате лежал оглушенный тролль, мимо которого я пробежал не останавливаясь. Однако, когда я прошел через очередную дверь путь вперед (да и назад) преградило пламя и мне пришлось потратить время на решение логической задачи. Быстро определив, зелье которое позволит мне пройти вперед, и запомнив, на всякий случай, то что пропустит назад я вбежал в очередную, на этот раз последнею комнату. Первое, что бросилось мне в глаза была связанная Гермиона. Потом я увидел далеко не самого очевидного кандидата в воры — профессора Квирелла. Впрочем, и воры и камень интересовали меня сейчас куда меньше, чем спасение подруги. К сожалению, я не успел предпринять почти никаких действий, потому что, заметив меня, профессор невербально связал меня такими же веревками. Ситуация была плохой, но то что мы пока были живы оставляло надежду. Невилл предупредил преподавателей, а значит они скоро должны быть здесь. Конечно, было очень глупо с моей стороны бежать сюда неподготовленным, но я надеялся перехватить Гермиону до того, как она встретиться с вором и убедить вернуться. А теперь единственное, что мне оставалось это лежать и по возможности тянуть время. Я пытался вовлечь профессора в разговор и мне даже удалось заставить его потратить несколько минут на восхваление себя, но этого казалось было мало. К счастью у него никак не получалось получить камень, который по-видимому был спрятан в знакомом мне зеркале желаний, и он решил использовать меня. Поняв, что это шанс я сказал, хоть и без особой надежды, что смогу помочь, только если он развяжет Гермиону. К моему удивлению он сделал это видимо камень для профессора был важнее наших жизней. Посмотрев в зеркало, я пожелал найти камень и в ответ отражение показало его в моем кармане. Крепко схватившись за руку Гермионы я отбросил камень подальше и побежал к выходу. К счастью, Квирелл бросился за своей добычей, и мы успели проскочить за пламя. Не желая проверять есть ли способы пройти через него без зелья, я схватил пузырек выпил, заставил выпить, находящуюся в шоке Гермиону и потащил ее за собой назад. Спокойно пробежав через все комнаты, мы наконец выбрались из запретного коридора и столкнулись с Дамблдором. Конечно, сохранность камня интересовала меня куда меньше спасения Гермионы, но все же я быстро рассказал директору о Квирелле и о том, что произошло. Кивнув Дамблдор побежал к люку, а я потащил Гермиону в больничное крыло, мечтая спросить, зачем же она полезла к камню.