I hate that I love you, Ненавижу то, что люблю тебя, Don't want to, but I can't put Не хочу этого, но не могу поставить Nobody else above you. Кого-то выше тебя. I Hate U I Love U — Gnash feat. Olivia O'Brien
POV Саша Паркер
Как и планировала, на пляже я не появляюсь около четырех дней и за это время я сделала практически ничего. На второй день непосещения Велиса я хоронила маму. В Малибу очень редко бывают дожди, а если и бывают, то всё это сопровождается штормом и грозой. Но в этот раз небо разразилось ливнем, что не прекращался до глубокой ночи. Я стою одна на кладбище и вглядываюсь в бетонную плиту, на которой виднеется гравировка: «Кэйтлин Дженна Паркер — всегда будешь любимой матерью и писательницей». На большее я не спромоглась, потому что не было моих сил. Принесла саженец азалии, которые так любила мама, и посадила деревце рядом с могилой. Не простояв там и десяти минут, я ухожу, стирая с лица теплые капли дождя. Мой кабриолет заливает водой, телефон вибрирует от входящих звонков и мне приходится немедленно смахнуть вызов в сторону. — Детективы опросили всё окружение парня и привезли троих, когда вы подъедете? — Элла сдерживает слово. Я отодвигаю телефон от уха и взглядываю на время. — Через пятнадцать минут, — нажав красную кнопку, я давлю на газ и выезжаю с территории кладбища Малибу. Сказать, что я вымокла с ног до головы — ничего не сказать. Под навесом я выкручиваю волосы, с которых стекает на землю литра два воды. Спасибо, что хоть не красилась и тушь не размазалась по всему лицу. В экране телефона я выгляжу так, будто не спала целую неделю. Хотя, так и есть. Когда я захожу в отделение, Исаак по привычке подрывается с места и приставляет руку к голове, а я в который раз давлю смешок. Белая полупрозрачная блузка облепила моё тело, отчего мне становится слегка некомфортно, не говоря уже о том, как я чувствую себя в тонких кюлотах. Я толкаю дверь в комнату допроса. За столом сидит три человека, два из которых на одно лицо. Натянуто улыбнувшись, я присаживаюсь напротив них и раскрываю папку, что всё это время была в моих руках. — Рассказывайте, Джон, Кребб и Гойл, как вы убили бедного Билли? — лучший подход — это когда спрашиваешь сразу, а не издалека, как этому учат всех детективов. — Мы не убивали! — как-то по-детски вскрикивает тот, что посредине. Это Крэбб, толстый парень лет девятнадцати, у которого в голове вряд ли есть даже солома. — Честное слово. — Тогда как так получилось, что он умер и вы были с ним в момент смерти? — я не свожу взгляд с парня. Его, по-моему, даже начинает трясти. Тишина висит минут десять, что на меня очень плохо действует. Откинувшись на стуле, я наблюдаю за тремя головами, что чуть ли не упираются в стол. Чувство вины здесь бьёт ручьем. - Ну вы подумайте, дорогие, а то негоже закрывать так дело, мы же, как-никак ФБР, а не просто полиция. — Мы пошли на рыбный рынок ночью, чтобы украсть тунца, что купил самый дорогой ресторан города, — начинает Джон, что сидит справа от Кребба. — Закрой рот, нас же теперь посадят, — шипит Гойл. — Нас и так посадят, — огрызается Джон. — Билли любил травку, но дальше никогда не заходил. А тут третий день говорит про какой-то порошок, что в тысячу раз лучше кокса. Он совсем зеленым был, когда мы зашли в помещение. Уже погрузили рыбешку на тележку, а тут, бац, и Билли валяется. Мы же давай по сторонам, вдруг кто грохот услышал, погрузили быстренько его на эту рыбу. Вывезли. А уже в лунном свете видим, что пена изо рта, и вроде как не дышит. А чё мы? Мы воры, не умеем оказывать первую помощь. Посмотрели в интернете, там написано искусственный массаж сердца. Гойл давай жмякать, как на видео показано, а Билли не дышит. — И кто предложил скинуть парня в воду? — встречный вопрос, и Джон обводит друзей взглядом. — Рыба сдохла, пока Билли лежал на ней. Мы вышли на пирс, и хотели скинуть только её, а получилось, что в потемках ни черта не видно, ну мы по ошибке и скинули Билли вместо рыбы. А вы же знаете, что около пирса тысяча этих морских ежей, ну мы и не рискнули нырять за ним, — пожимает плечами парень и стирает слезу с лица. — Нас теперь посадят? — Не знаю, — повторяю его действие и выравниваю осанку. — Скажите, Билли уточнял, где взял наркотики? Гойл шевелится, слегка дергая глазом. — Говорил, что толкает чувак в ларьке с мороженным, но владелец точно не он, я мужика хорошо знаю, — он определенно старше близнецов, лет на семь точно. — Спасибо за информацию, — я поднимаюсь со стула и беру папку в руки. — Агент, — ко мне обращается Гойл. — Задок у тебя зачетный, — он подмигивает, а я хмурю брови. Нет, ну теперь вас действительно притянут к ответственности, ребята. Я покидаю комнату для допроса, кивнув охране. Теперь надо заполнить бумаги и хоть что-нибудь узнать о наркоторговцах этого города, ведь какую бы жизнь я не вела, к таким веществам никогда не прибегала. Кидаю злополучную папку себе на стол и сажусь на диван. Оформлением всех бумаг буду заниматься точно не я, это дело для рядовых детективов, которые расследуют дело, не вставая с места. Хотя в данном случае я не встаю с места, но у меня есть привилегии — я работаю под прикрытием. Открыв список контактов, пишу сообщение мистеру Рэю, что является моим «куратором» и поддержкой во всех начинаниях. «Есть информация на счет мороженщика, поищу что-нибудь в закрытой сети, пока не буду его проверять. До связи.» Откинувшись на мягкую подушку, прикрываю глаза. Светлая комната посреди которой стоит фортепиано. Я перебираю пальцами клавиши, из-под которых выходят чудесные музыкальные ноты. Спросила бы у меня мама, чьё произведение играю, я бы замялась. Я не могу отличить Моцарта от Баха и других. Знала бы мама, что сейчас я вернусь в комнату, засуну наушники в уши и буду слушать попсу с матом. Худая рука матери накрывает моё плече. — Никогда не пиши, Александра, — только семья называла меня полным именем. Я же считала, что оно слишком королевское, совсем не для меня, которая бы бросила всё это и пошла бы читать очередной роман. Я киваю. Мама каждую неделю месяца уходила в себя из-за творческого кризиса, много не спала. Помню, как она по всему дому искала таблетки снотворного, что не помогали ей. В комнату зашел отец. В бежевом костюме, который стоит баснословных денег. Замечаю, что в кармане штанов пачка сигарет и мимоходом улыбаюсь. Элисия. Моя сестрица тоже тут. И все они смотрят на меня так, будто я что-то сделала. Внутри всё колыхнулось, и уже фортепиано не было. Была лишь я, в желтом платье в горошек с руками и ногами в крови. — Смотри, пуанты тебе натирают, — указывает Элисия на ноги, где пальцы в ужасном состоянии. — Смотри, музыка тебе не дается, — говорит отец. Его критика просто невыносимая для меня. — Ты очень красива, Александра, — он проводит рукой по моим распущенным кучерявым от природы волосам, — но только ты мягкотелая и слабохарактерная, — боль пронзает моё тело, папа с силой надавливает туфлей на искалеченные пальцы. Я в один момент оказываюсь в сидячем положении. И подумать не могла, что усну. Обычно под действием энергетиков, я могу не спать четверо суток подряд, а тут вырубило на вторых. Теряю хватку. За окном уже горели фонари, отчего я потерла глаза. Усталость просто огромная. Так ещё и в груди что-то давит, что аж дышать трудно. На стуле висит мой пиджак. Когда я его сюда принесла? Впрочем неважно. Я накидываю его на плечи и оглядываюсь. Забираю эту злополучную папку с делом и закрываю кабинет. Прохладный ветер Малибу, запах асфальта после дождя и очередная попса на радио, которая очень даже мне нравится. Моя старая шевроле колесит по оживленной улице, и я вновь погружаюсь в эту атмосферу фильма с хорошими саундтреками. От влаги мои волосы приняли привычную форму, поэтому я сейчас вряд ли выгляжу на двадцать два года. Поворачиваю на свой проулок, заезжаю на подземную парковку. Я бы сейчас не отказалась от сна длинною в вечность.***
— «Самым глупым может быть то, что ты, в свои двадцать два мыслишь, как старуха, Александра. Нам больше не о чем говорить», — я в который раз прослушиваю последнее голосовое сестры. И так, четвертый день я не выхожу из дома и занимаюсь делом. За это время Элла звонит мне с отчетами о пляжных грабежах и одном убийстве, во время последней перестрелки банд. Дело отдали хорошему детективу, но мне было даже как-то всё равно. Я сижу на диване на балконе и жду ответа очередного дилера. Я не могу выйти на этого сраного мороженщика, будто его не существует. Но я-то знала, что он есть, да и не только я. В своих кругах его так и звали «мороженщик», мне это подтвердил знаток на даркнете. В ожидании, я совсем забываю, что поставила чайник. И только когда Риччи четыре раза гавкает, я спохватываюсь выключить плиту. Да, я тот человек, который пользуется обыкновенным, а не электрическим чайником. Мне нравится хвататься за всё старомодное, за всё, кроме одежды. Собака смотрит на меня с неким интересом, пока я, что-то бормоча, переливаю кипяток в чашку. Я отдергиваю руку, как только вода начинает обжигать, вместе с этим на кафель летит моя любимая чашка. От Риччи и след простывает. Предатель. Я быстро подставляю руку под холодную воду, чтобы унять боль, тем самым наступаю на один из осколков чашки. Победитель по жизни или мой лучший день в Малибу. Когда боль в руке утихает, я сметаю осколки в мусорное ведро, а к пальцу на ноге приматываю последний кусок бинта. Дефицит нынче или это я бываю дома так редко, что не замечаю, когда и что у меня заканчивается. Кофе я не выпиваю. Попросту уже не хочу. Я возвращаюсь на балкон и облокачиваюсь на стеклянную ограду. Мимоходом бросаю взгляд вниз, где Бэн — парень соседки снизу — на асфальте розами выкладывает «Ты выйдешь за меня?». На моём лице появляется привычная ухмылка. Мне, конечно, очень хочется крикнуть, что его девушка лесби, хотя она бисексуалка, но что-то вновь сдерживает меня. Наконец-то мой ноутбук издаёт нужный звук и я возвращаюсь на диван. <ДдЗЗ> Есть любое. Если будешь брать, то около Велиса есть паренек, торгует мороженым. Там встретимся. Завтра, в три дня. — О ДА! — я вскрикиваю и подпрыгиваю. Первая победа. А ведь всего девять часов утра. Виляя бедрами и подпевая играющей в комнате песне, я иду собираться на пляж. Мне не понадобилось и недели, чтобы оправиться от потери, по крайней мере, я себя так убеждаю. Я хочу просто придти на Велис и до трех часов быть там, как отдыхающий, а не спасающий чужие задницы. Поэтому выбираю черное бикини, которое надевала всего пару раз в жизни. В этом купальнике моя грудь выглядела так, будто она есть, а в красном закрытом — ну такое. Налюбовавшись на себя в зеркало, я надеваю неизменные джинсовые шорты. Ввожу пароль на сейфе и достаю пятнадцатипатронный пистолет. Не знаю, но чуйка у меня есть, что надо брать именно его, а не восьмипатронный. Небольшая сумка на плече, куда кидаю этот же пистолет, документы, деньги и телефон. Господи, будто на спецоперацию собираюсь. В моей машине вновь играет музыка, правая рука свешена за дверь и я вновь еду на Велис, будто за эти пять дней ничего не произошло. Как всегда бросаю охраннику ключи от машины и захожу на пляж в непривычной для меня форме. Избавившись от шорт, я быстро двигаюсь к свободному шезлонгу, где кладу свои вещи. Океан сегодня переливается всеми цветами голубого. Поэтому я спешу окунуться в родную воду Малибу и проплыть пару метров от берега. Пальцами попробовав океан, убедилась, что можно с разбегу нырнуть. Вода оказалась холоднее, чем я думала — соответственно, долго не купалась. Подставившись жаркому солнцу и вновь надев очки на переносицу, я листаю ленту инстаграмма, и всё бы хорошо, но через полчаса воздух разрезает выстрел и на пляже послышались выстрелы. Я смотрю на время. Слишком рано. Оборачиваюсь и вижу мужчину, что сверху вниз смотрит на женщину, что собой прикрывает ребенка. Рядом стоят два парня, что пытаются усмирить мужчину. Стреляют вверх. Я быстро снимаю очки с лица и одним движением натягиваю шорты, куда и засунула пистолет. Я медленно подхожу к стрелявшему, спасибо расстояние позволяло. Щетина, желтые от табака зубы, ему лет сорок, но выглядит куда старше, и явно сидел на наркотиках, а может что и похуже. Выставив руку вперед, пытаюсь жестом указать, чтобы опустил пистолет, но он только ещё сильнее сжимает его. — Ты ведь этого не хочешь, — смотрю ему прямо в глаза, но он, кажется, лишь смеётся. — А черта ты знаешь, чего я хочу, — итальянский акцент. — Я не знаю, но уж точно не этого, — не опуская руки, я делаю медленные два шага. Он не двигается. Кидаю взгляд на парней, что закрывают собой женщину и ребенка. — Если они рыпнутся — я пристрелю всех вас, — скалится. Меня таким не напугаешь. — Хорошо, они не двинутся, — вновь кидаю взгляд на парней, которые только сильнее закрывают пострадавших. Я делаю ещё один шаг. — Поверь, тюрьма плохая клетка, — он приоткрывает рот, пытаясь сформулировать предложение. Мне это на руку. Делаю последний шаг и выхватываю пистолет, откидывая его куда-то подальше. Курсы захвата и самообороны я прошла с отличием, поэтому заломать ему руку, а потом ногой подбить его ноги — мне не составило труда. Дело лишь в скорости выполнения. Когда преступник лицом в песке, я прижимаю коленом его руки, так как наручников у меня не оказывается. Спасибо, что хоть кто-то додумался позвонить в полицию и она вовремя приехала. Патрульные и один следователь. — Мисс Паркер, спасибо большое, — начал тараторить следователь. — Моя работа — это ваша работа, — наигранно ответила я и убрала колено с рук мужчины. Его повязали, и только теперь я взглянула на лица парней. И опять эти двое. — Самоотверженно, но до ужаса глупо, парни, — менее фальшивая улыбка. Мне они кажутся знакомыми, по крайней мере, красивые в Малибу только знаменитости, а эти были настоящими красавцами. Готова поспорить на сотню баксов, что либо актеры, либо модели. И ни с теми, ни с теми я не вожусь. — А сама-то, что героиня или супергеройских фильмов насмотрелась? — вперед поддается блондинистый парень. От него так и веяло этой уверенностью, что захотелось его немного опустить. — Для обделенных умом, напомню, что в этой ситуации ты должен благодарить меня. Безоружным закрывать женщину — самое глупое решение, — со стороны можно увидеть, как в моих глазах загорается огонь. — А ты-то, что, с оружием? — парень прищуривает глаза, а я еще более наигранно улыбаюсь. Из-за пояса я достаю пистолет, который вовремя положила в шорты. Его лицо резко меняется и он делает шаг назад. — Видимо, тут ты пересмотрел супергеройских фильмов. Не бойся, у меня есть на него разрешение, а так же разрешение на всё оружие в участке, — он опешивает и взглядывает на друга. Я поднимаю ладонь вверх в знак прощания. — Удачного дня, ребята. Я разворачиваюсь по направлению к своему лежаку. О черт, время. Через пятнадцать минут встреча с дилером и, наверное, именно из-за этого меня слегка потряхивает. Я даже не замечаю, как ноги приносят меня к забору Велиса, в двух метрах от которого стоит этот фургон с мороженым. Я всё чаще гляжу на время, но неприятное предчувствие остается, будто что-то обязательно должно случиться. И такая хрень каждый раз. Три. Я оглядываюсь по сторонам, но в глаза попадается лишь рука мороженщика, что протягивает рожок покупателю. Перестав облокачиваться на ограду, я обычным шагом прохожу к фургончику и встаю в очередь из трех человек. Сначала, я думаю мне показалось, ведь не заостряю внимания на обыкновенных людей и разговоры. Но вновь что-то заставляет поднять глаза на продавца. Красная точка появляется на его лбу и слегка ходит ходором. Я быстро оборачиваюсь назад, чтобы увидеть стрелка. Толкаю людей, стоявших передо мной, со всей силы так, чтобы они попадали на землю. — Имя дилера! — кричу я, хватая мужчину за воротник рубашки, что он едва ли не вываливается из фургончика. Но он, видимо, ничего не понимает, его лицо шокировано. А в следующий момент я не успеваю дернуть. Выстрел прорезает воздух, пуля будто в замедленной съемке входит в тело продавца и тот, словно камешек, вываливается из окна машины, падая около моих ног. Блять. От стрелка уже и след простыл. Перешагиваю труп, благо я в кроссовках, и со всей скоростью несусь на крышу здания. В академии нас всегда учили, что смысла догонять стрелявшего киллера нет, а вот пойти на место, откуда он стрелял — самое полезное и нужное, ведь в спешке часто и густо можно многое забыть или обронить, тем самым накликать на себя кару Божью. Металлические ступеньки только выкрашены, поэтому я тщательно смотрю под ноги, чтобы ненароком не стереть следы преступника. Желтая краска отпечатывается на руках и шортах. Но когда оказываюсь на крыше, я понимаю, что лучше я бы там не оказывалась. Сумка с арсеналом все ещё остается на месте, а значит и стрелок тоже. Мне не страшно, скорее в крови выделяется адреналин, из-за которого и поддаюсь вперед. Я не трогаю сумку, ведь научена — это же улика. Но вот записку поднимаю. «Я стрелял не в него, а в тебя». Текст напечатан, тем самым ещё сильнее усложняет работу. Я поднимаю глаза. Какого черта? Сумки и след простыл, хотя я стою в двух шагах. Либо меня накачали, либо я впервые не обращаю внимания на детали. Я поворачиваю голову в сторону шороха. Не настолько я потеряла хватку. Сумка привязана к темному канату, а из неё вываливается пара пакетиков порошка. Так значит наш дилер ещё и киллер. Господь, какая чудесная рифма. Но меня ужасает тот факт, что этот человек знал, что я поднимусь сюда. Я оборачиваю записку другой стороной. А как же… «Ты очень умна, Александра. Поэтому ты последняя. И поэтому мы тебя не убьём.» Миленько. Но что значит последняя? Больше всего в мире я ненавижу эти дрянные загадки, а уж тем более если их оставляет убийца-дилер. Мне придется хорошенечко подумать об этом на досуге. Сумка исчезла, пакетики остались. В этот раз я дала ему уйти, но даже если бы стала его ловить, то победу бы точно не одержала. Какой бы я сильной не была. Сирены, громкие разговоры вмиг наполняют улицы. Зевак немного, ведь все знают — для этих местностей это норма. Я так же аккуратно, как и поднималась, спускаюсь вниз. На меня тут же смотрят детектив и следователь, а Элла приветливо улыбается. — Классный купальничек, — девушка взглядом указывает на открытое декольте, в то время как и она, и работники парятся в костюмах и халатах. Я протягиваю ей два маленьких пакета, и её лицо сразу же изменяется. — О-о, если это те препараты, то половина дела раскрыта, я отправлю их на экспертизу, — Элла кладёт их в серый чемоданчик. — Это Джим, Майор, пятьдесят три года, в базе данных не числится, кто же его так… Мороженое было просто замечательным. — Стрелок, он и оставил наркотики, — я засовываю ладони в задние карманы шорт, тем самым проталкивая записку как можно дальше. — А больше он ничего не оставил? — Элла выравнивается и окончательно закрывает чемоданчик. Я приподнимаю бровь, мол, что ты имеешь ввиду. — Я шучу, — она машет рукой и подносит фотоаппарат к глазу. Я прохожу к следователю и детективу, что косо на меня смотрят, но мне их косой взгляд, как до жопы дверца, как говорила моя мама. — Опросите свидетелей, составьте отчет, жду рапорт, — я разворачивалась и спешила к машине. — А что, дело опять ваше? — окликает меня детектив. — В этом городе все дела мои, разберитесь как-нибудь с бандами, а потом лезьте в серьезные дела, всего хорошего.<POV Том Холланд>
Я всегда знал Харрисона, как придирчивого парня, что всегда получает то, что хочет. В тот вечер в клубе, он определенно видел мой взгляд, но абсолютно ничего не говорил. Ни словом не обмолвился про девушку и про мою «ржачную физиономию». Он либо молчал, либо заводил речь о том, куда мы пойдём завтра. Вот и сегодня. Мы вновь на пляже, и он вновь говорит, что нужно посетить все клубы побережья. Вот только взгляд его был устремлен на ту же вышку, что и мой. В какой-то момент он замолкает и проводит взглядом очередную «невероятную красотку» соблазнительным взглядом. Я лишь откидываюсь на лежаке. Но Остерфилд ударяет меня в бок, и всё же мне приходится посмотреть в ту сторону, куда смотрит и он. О да. Это была она. Только не в красном закрытом купальнике и не на вышке. Сейчас она обыкновенная посетительницей пляжа в ужасно откровенном бикини. Не те мысли сразу закрадываются в голову, именно поэтому мне приходится мотнуть ею. Но черт, девушка просто сногсшибательная. Она даже двигается, будто в замедленной съёмке, и этим ещё сильнее притягивает к себе. Во всем мире есть миллионы таких же девушек, но меня притягивает именно эта, странности которой для меня закрыты. В тот момент, когда она стоит напротив Харрисона, я ничего не могу сказать, ведь их словесная перепалка лишь словесная, в которой она бы одержала победу, хотя Остерфилда довольно сложно переговорить. Она одерживает победу, со слишком ироничным говором. Ведь мы-то с Хазом не только смотрели супергеройские фильмы, а ещё и снимались в них. И тут до меня кое-что доходит. За время пребывания в Калифорнии ко мне подошло более сотни фанатов, но она — нет. Она смотрит на меня так же, как и на любого в этом городе, она не называет меня по имени и даже автограф не просит, чем ещё больше меня заинтересовывает. Нам не удается прямой дорогой попасть в отель — дорога перекрыта, поэтому приходится делать круг. Во время этого «путешествия» Харрисон практически не вылазит из телефона, из-за этого я толкаю его в плечо. — Томас, — пытается отмахнуться Хаз, но я не перестаю. — Я в отличии от тебя, сегодня спать буду точно не в отеле. — Неужели тиндер решил тебя порадовать? — язвлю я. — Он самый, и только посмотри на это личико, — друг показывает мне экран телефона, с которого на меня глядит миловидная блондинка. Остерфилд всегда себе подобных выбирает, почему я не удивлен, что её зовут Лили? Я одобряюще киваю. — Всё друг, ты как хочешь, а через полчаса меня здесь не будет, — Харрисон спешит вперед, оставляя меня наедине со своими мыслями. Если все туристы Малибу в гугле ищут лучшие заведения, то я же пытаюсь найти заведения с самым маленьким рейтингом в центре города, где смогу в одиночке посидеть, поесть и отдохнуть. А может мне просто хочется найти приключений на одно место. Не знаю. Итак, после двадцатиминутных поисков, я нахожу всё-таки кафе под названием «Green pear». Отзывы хорошие, но заведение не популярное среди туристов. Поэтому переодеваюсь в светлые штаны и синюю тенниску. Если бы здесь был хоть один из моих стилистов, он бы похвалил сочетание и дал бы затрещину. С помощью гугл-карт я довольно быстро нахожу это кафе. Дергаю на себя пластиковую дверь и оказываюсь в помещении с неоновой зеленой подсветкой. По углам стоят разные растения, а на барной стойке находится именно эта зелёная груша, в честь которой и названо кафе. Мужчина лет пятидесяти пяти приветливо улыбается. Американцы не любят британцев, поэтому здесь в Малибу на тебя всегда будут косо смотреть. — Приветствуем в кафе «Зеленая груша», Вы здесь впервые? — он тоже британец. Акцент выдает всех, я выдохнул и прошел к стойке. — Да, я… — Боги, вы не могли бы подписать фотографию для моей дочери? — значит я продолжаю выглядеть всё также и меня продолжают узнавать. Лицо мужчины озаряет улыбка. Я киваю и быстро провожу рукой с предоставленным маркером по красочной распечатке. — Вы уж простите, здесь редко кто бывает из знаменитостей, — от этого мужчины так и веет добром. Я оглядываюсь. Всего один посетитель, и то, она может подумать, что я её преследую. Наверное, я слишком долго на неё смотрю. — А-а, Саша, — протягивает мужчина. Благо девушка в наушниках и что-то делает в ноутбуке. Теперь я знаю её имя. — Она здесь постоянный гость, вон, Гарри с первого дня фотографирует её, — работник кивает на стопку газет на краю барной стойки. Я машинально тянусь к ним. Газет много, но практически все открыты на рубрике «Люди». Первый выпуск, который мне попадается под руку, оказывается экземпляром, которому было восемнадцать лет. На том же месте, где сейчас сидит Саша, сидит семья, рыжеволосая девочка, такая же мама, а вторая девочка и отец темноволосые. Они едят мороженое и абсолютно счастливы. Далее выпуск, которому двенадцать лет. Я готов поспорить, что это семья Саши и она. Здесь у неё нелепая челка, я невольно улыбаюсь. Следующий — выпуск семилетней давности. Теперь сидят только сестры и мама, менее счастливые. Трехлетней давности — только сестры, лицо Саши без улыбки. Тоже трехлетней давности и только Саша. И все оставшиеся выпуски — только она с неровной ухмылкой. За мной всё это время наблюдает работник, и когда я наконец-то отрываюсь от просмотра, тот поджимает губы. — Ты не первый, кто пытается разгадать её историю, — я слегка хмурюсь, не понимая о чем он. — Она смотрит на всё по-другому и доверяет только себе. — Откуда вы столько о ней знаете? — я вновь кидаю взгляд на девушку, что неотрывно что-то печатает. — Ещё задолго до переезда, они сюда всей семьёй на курорт приезжали, и я видел, как она менялась. Ты и сам заметил по газетам, — морщин на лице мужчины стает в раз больше. — Приготовьте что-нибудь на свой выбор, только без лука, — я двигаюсь к тому самому столику. Саша не поднимает на меня взгляда, когда я присаживаюсь напротив. На ней был надет длинный серый кардиган, всё те же шорты, белоснежная футболка и кроссовки. Она сидит на одной ноге, а второй что-то вырисовывает в воздухе. Я ожидаю, когда ей надоест сидеть под моим пристальным взглядом, ведь мало кому нравится, когда на них непрерывно пялятся. И да, она сдается. А может и нет, просто заканчивает работу, потому что девушка опускает крышку ноутбука и вынимает наушники, обращая на меня своё внимание. Она поднимает ещё одну ногу и сидит на диване по-турецки, слегка ссутулившись. — Где друга потерял? — вот и ухмылка возвращается на лицо. Я пожимаю плечами. — Саша, — она протягивает мне руку через стол. — Том, — пожимаю её в ответ. — Ну что же Том, молодец, раз решился не просто пилить меня взглядом, а познакомился, — улыбка на лице становится ещё более чеширская. — Я же не виноват, что ты настолько изворотливая, — говорю я, а она облокачивается на спинку дивана, меняя положение ног. — Так ты брита-анец, — протягивает, будто пробуя на вкус. Когда она это делает, я слышу знакомый акцент. — Одна кровь, Томас, — она дергает бровью и кладёт в рот остывшую картошку фри. Что же, разговор был довольно бессмысленным, и что бы я у неё не спрашивал о семье, она все переводила в другое русло, что-то вроде такого я и предполагал. — Почему именно спасатель? — за разговором, я не замечаю, как на небе давно находится Луна. — А ты хотя бы предполагаешь, как круто спасать симпатичного парня, который потом тебя отблагодарит на месяц, — я не могу отличить где она говорит правду, а где сочится сарказмом. Я улыбаюсь. — О чёрт, ты время видел? Я бросаю косой взгляд на время. И правда, что-то мы засиделись. — Тебя провести? — спрашиваю я, когда мы выходим на улицу. «Да можешь и на ночь остаться», — мелькает в голове Саши, но озвучивать она это не решается. Девушка кивает. И я иду за ней. Тишина и людей совсем нет. — Держись, — говорит Саша и поворачивает в квартал. Я сглазил. Многолюдно и шумно, со всех уголков слышна музыка; и туристы, и местные каждую ночь проводят так, ведь это Малибу, Калифорния. Я чувствую, как Саша берет мою ладонь в свою и прибавляет скорости шагу, а после и вообще начинает бежать сквозь толпу. Я слышу её смех, потому что и там, и тут, люди поднимают стаканы с пивом и приходится изворачиваться, чтобы этот напиток не был опрокинут на нас. Клянусь, так светится в общественных местах для моего агента — это самое большое преступление. Но почему-то я об этом сейчас не хочу думать. Еще один поворот, и вновь тишина, в которой Саша выпускает мою руку. Мы переходим дорогу и она подходит к высотному зданию. — Не попадай под пули, Том, — она произносит моё имя совершенно не так, как другие. Из уст других это звучит как обычное имя, а из её — будто произведение искусства. — Только если ты дашь мне свой номер телефона и инстаграм аккаунт, — я подмигиваю Саше, и она живо убирает широкую улыбку с лица, меняя ту на обычную ухмылку. Она протягивает руку, куда я вкладываю свой разблокированный телефон. Девушка минут пять вводит данные, после чего протягивает мобильник обратно. Подняв ладонь в знак прощания, Саша разворачивается на пятках и спешит в светлый подъезд, оставляя меня смотреть ей вслед.