You got me scattered in pieces Ты увидел меня, разбитую на осколки, Shining like stars and screaming Сверкающую, как звёзды, но зовущую на помощь. Lighting me up like Venus Благодаря тебе я засияла, как Венера, But then you disappear and make me wait Но потом ты исчез, оставив в ожидании, And every second's like torture Когда каждая секунда похожа на пытку. Selena Gomez — The Heart Wants What It Wants
Мы просто однажды проснулись и всё изменилось. Мой космос так близко, на расстоянии объятий. Я даже не помню, что потом тебе снилось. Но отчетливо помню, как ты улыбалась. Я ждал бы сто лет, только чтобы увидеть на тебе свадебное платье. Я отдал бы многие годы жизни, чтобы ежедневно видеть твою улыбку. И я отдал бы жизнь, чтобы только из твоих глаз не лились слёзы. Пожалуйста, хватит напоминать мне, что когда-то ты была в моей жизни. Каждый раз, глядя в свой телефон, на меня оттуда смотрят твои глаза, цвета лесной чащи, из-за чего мне каждый раз хочется так дотронуться к тебе. Я каждый раз представляю, как ты лежишь на моих коленях, смеёшься, перебираешь мои волосы. Я, кажется, до сих пор помню вкус твоих губ, твой звонкий смех, твои прикосновения мягкими подушечками пальцев. Увидеть хоть каплю света в темноте было практически невозможно. Если сравнить нахождение человека в коме с обыкновенным долгим сном, то это практически одно и тоже. Ты спишь, а во сне не можешь чувствовать абсолютно ничего, кроме того, что ты словно в невесомости. Просто с каждым часом погружаешься всё глубже и глубже, периодически забывая, как дышать. Ты заложник собственного тела. Хотя вряд ли можно назвать пятидневную отключку "комой". Это, скорее всего, полная перезагрузка всех внутренностей и сознания. Ведь Саше хватило бы пальцев одной руки, чтобы назвать сколько дней она не спала. Выдох. Легкие заполняются прохладным воздухом, словно в них никогда не было кислорода. На приборной доске часы; сейчас десять тридцать семь. Веки невероятно тяжелые, словно налитые свинцом. Она вряд ли могла пошевелить даже пальцем, как ей казалось, но точно могла разглядеть, что находится в больнице. Говорят, что мозг входит в кому, лишь бы не чувствовать и забыть всё плохое хотя бы на время. Жаль, что нельзя было забыть всё происходящее навсегда и начать всё с самого начала. А лучше с момента, когда всё пошло не в ту сторону. Где она ошиблась и выбрала не то, что нужно. К лицу была прикреплена трубка, для искусственной вентиляции лёгких, в которой точно не было нужды. Тело слегка ломило, что отдавалось в голове, но, приложив усилие, девушка приподнялась на локтях и сняла с себя ненавистную трубку. Ей безумно хотелось пить, так же безумно хотелось в туалет, и так же безумно хотелось спать. Первым, что увидела девушка, была соседняя койка, на которой сидела девчонка лет пятнадцати. Она читала какую-то книгу, и не очень-то была заинтересована в соседке, что не издавала ни звука. Слегка прищурившись, Саша прочла: «Великий Гэтсби» и про себя отметила, что такой литературой вряд ли интересуются современные подростки. От руки тянулась трубочка от капельницы. Не поморщившись, Паркер вынула иглу из вены и спустила босые ноги на холодный кафель. Зиму с Лондона будто языком слизало. Вместо белоснежного снега и небывалого мороза, появился мокрый асфальт, слякоть и тепло, которое так характерно для зим Англии. Саше точно казалось, что она проспала несколько часов, а не неделю. За это время нашли только её медицинскую карточку, в которой были написаны все близкие родственники, что находятся глубоко под землёй. Именно поэтому никто не знал, где она и что она, ведь телефон выпал при падении. Потянув дверь на себя, девушка вышла из палаты, оглядываясь по сторонам. Людей в холле было достаточно много, в основном это чьи-то родители и друзья, что ждут часа посещения. Саша подошла к стойке, за которой сидело две медсестры. Одна из них приветливо подняла глаза, осмотрев лицо незнакомки. — Чем могу помочь? Из какой вы палаты? — задала вопрос работница. — Я… — Паркер запнулась. Она понятия не имела, из какой она палаты, и что ей вообще нужно. Зачесав грязные длинные волосы за спину, продолжила: — Я Александра Паркер. Сколько я здесь нахожусь? Медсестра спешно поднялась и вышла из-за стойки, пытаясь хоть как-то помочь устоять Саше на ногах. — Вам нельзя вставать, — лепетала девушка, ведя рыжеволосую обратно в палату. В голове Паркер не могло уложиться, почему ей поставили такие ограничения. Обычная простуда ведь просто лечится. Она плохо помнила, что случилось после того, как вышла из метро. Ей просто очень хотелось спать, не обязательно же так сильно обхаживать её, ведь всё это деньги. — Вы не ответили на мой вопрос, — напомнила Саша, после того, как медсестра посадила её на кровать. — Сегодня одиннадцатый день. Вы чего-нибудь хотите? — Паркер напряглась, от понимания того, что кто-то замешан в том, что к ней так относятся. — Да, я хотела бы увидеть больничный счет, который накрутился за время моего пребывания здесь, — на эти слова медсестра лишь сильнее расплылась в улыбке. Саша дернула бровью. — Всё оплачено. — Кем? — внутренности задрожали, а в висках запульсировало. Только не он. Если в этом замешан Томас, он точно был здесь и точно видел её состояние. Это не то что нужно, совсем не то. Холланд должен был быть последним, кто узнал, что она в таком состоянии. — Араоном Смитом, — без заминки отвечает девушка. — Он в холле, могу позвать его. Саша откуда-то помнила это имя. Оно было таким знакомым, словно совсем недавно слышала его. Пока медсестра вышла за этим человеком, девушка всеми силами пыталась вспомнить, что это за человек, который оплатил её лечение и имя которого было так близко к разгадке. В палате появился мужчина. Высокий, широкий в плечах, с колкими зелеными глазами и острыми скулами, которые скрыты рыжеватой щетиной. Взгляд Саши скользнул по его выправке: он не был похож на военного, и точно никогда не служил. Он более походил на какого-то бизнесмена, с которым она, возможно, когда-то спала. Всё равно его имя крутилось у неё в голове, будто говоря, что Холланд здесь не причем. Девчонка, что сидела напротив, резко заинтересовалась происходящим и, отложив книгу в сторону, начала поглядывать из-под густых черных ресниц на незнакомцев. — Я вижу в твоих глазах непонимание, — констатировал факт мужчина и, подставив стул к кровати, сел на него. — О, ещё какое непонимание! — слегка повысив тон, ответила Саша. — Какое дело незнакомому человеку к моей довольно нескромной персоне? Араон улыбнулся, приложив указательный палец к губам. Он не внушал практически никакого доверия, из-за чего девушка с каждой секундой всё сильнее напрягалась. Ей не страшно, это была какая-то странная тревожность, что возможно её счастливая жизнь вновь обрывается. — Казалось бы, у такой умной девушки, как ты, должна быть отличная память хотя бы на имена, — хмыкнул Смит, закинув ногу на ногу. — Я агент Томаса. Занимаюсь поиском работы, организационными моментами, его активностью в социальных сетях, и, от недавнего времени, тобой. Саша поджала губы, слегка поведя носом. Тогда понятно. Без Холланда ничего не происходит в этом мире, словно он является центром вселенной, который обязан знать всё и про всех. Эта его настойчивость, которая появилась сразу после того, как он уехал из Малибу, очень напрягала девушку. А теперь ещё и постоянный контроль, словно она его собственность. Кивнув, Паркер попыталась отвлечься на что-нибудь другое. — Я знаю, что произошло, — проговорил мужчина, — рассказал мне это не Томас, можешь не волноваться. Но ты должна понимать, что это видит интернет, и даже если вы не объявляли о своих отношениях, это не означает, что не находятся люди, которые строят догадки. Тебя словили папарацци начиная от Берксли, заканчивая центром Лондона. Ты местная знаменитость, хотя ничего для этого не делала, — Араон не был таким, каким себе его представляла Саша. Она думала, что это полный мужичек с тремя детьми и женой, который всегда отзывчивый и добрый. На деле — это грубоватый мужлан, что держит в своих руках пачки денег и безупречно выполняет свою работу. Когда-то и она такой была. — Холланд не знает, что ты здесь, но один звонок может изменить всё. Радуйся, что за эти десять дней комы, тебя смогли поставить на ноги. Теперь, когда ты вернешься в свою новую квартирку, не забудь, кто тебе помог. Это тебе так, плата за то, что ты смогла спасти Эллу от участи в дерьме, что устроила в Малибу Дюкасс. Саша нахмурилась. Неужели всё было настолько тесно связано, и она этого не заметила? — Элла — моя младшая сестрица, — уточнил мужчина. — Будь осторожна Саша, и пойми наконец, что тебе нужно. Сказав это, Араон поправил костюм и вышел из палаты, оставив Сашу наедине со своими мыслями. Теперь её голова не кружилась и не болела, скорее всего благодаря антибиотикам, которыми её пичкали практически всё время. Она подняла взгляд на соседку, и только сейчас заметила, что практически всё её тело покрыто огромными синяками и ссадинами. Бровь и губа рассечены, лицо припухло, что более было похоже не на заспанность, а на то, будто её душили. Это было правильно подмечено. Длинные русые волосы были чистые и собраны в хвост, а слишком худощавая фигурка облачена в футболку, что скрывала все изгибы молодого тела. — Ты похожа на какую-то актрису, — проговорила Саша, глядя на то, как тонкие пальцы пытаются что-то найти в книге. Девчонка испуганно подняла глаза на собеседницу и искренне улыбнулась. Она была в одной футболке, что доставала до колен, и в носках, на которых были рисунки уточек. Поднявшись с кровати, соседка прошла к Паркер, держа в руках небольшой пакет, и села на кровать. — Я — Лин, полное имя Алина, — протянула руку девушка. Саша улыбнулась, легонько сжав пальцы новой знакомой. — Ты действительно знакома с Томом Холландом? Саше захотелось закатить глаза, но вместо этого, она лишь пожала плечами и кивнула. — Ты в аварию попала? — задала вопрос Паркер и сразу увидела, как сильно изменилась в лице Лин. В глазах промелькнул страх, отрицание, а следом грусть. Её слегка начало трясти, что совсем не понравилось Паркер. Они познакомились несколько минут назад, но что подсказывало девушке, что новая знакомая в свои, сколько ей там, лет натерпелась достаточно. — Мама передала врачам, что я упала с лестницы, — прошептала Лин, опустив взгляд на пальцы. — Но, я не падала. Саша подалась вперёд, заключая девушку в объятия. Она прикрыла глаза, вспоминая, как её тогда обнимал Томас, когда она рассказала о семье. — Мой отчим… — всхлипнула Лин, — мама не поверила мне. Он начал домогаться меня, лез, трогал, я начала говорить о том… о том, что расскажу всё матери, о том, что мне неприятны его действия, но он говорил, что я грязная непослушная шлюха, и что он… — Саша сильнее прижала к себе девочку, аккуратно поглаживая по спине. — В защиту я поцарапала его лицо, но лучше бы не царапала. Он озверел… схватил за волосы, впечатал в стенку. Я закрывала лицо руками, поэтому попадало больше по спине, ногам и животу. — Что сказала мама? — просила Саша, когда слёзы более или менее перестали катиться по щекам девчонки. — Сказала, что не верит мне. И быстрее избавиться от меня, чем от него… — это вызывает ещё большую волну истерики и Лин, — она же моя мама… Иногда лучше не иметь матери, чем иметь такую. Саша никогда в жизни никому не позволяла поднимать на себя руку. Если бы это когда-нибудь случилось, этот человек вряд ли бы остался в живых. Это был приоритет. Сейчас, у неё два глубоких шрама, которые не перекрыть никакой татуировкой, и это шрамы, которые оставила она себе сама. Что было бы если бы их оставил другой человек. Саша, наверное, никогда в жизни не поймёт какого это, когда выбираешь свою новую любовь, вместо ребенка. Ты вынашивала эту девочку девять месяцев, терпела огромные муки, и теперь будешь говорить, что быстрее избавишься от неё, чем от своего нового хахаля? Это какой-то нескладный бред. Лин была ещё слишком молода, чтобы чувствовать на себе такую тяжелую руку жизни. Ей категорически нельзя разочаровываться в мужчинах только из-за одного неправильно сделанного отчима, которому не было куда присунуть свой детородный орган. — Я думаю, если мы отпросимся на часик прогуляться, ничего не станет, — проговорила Саша. Она знала, что нужно было пойти в полицию и дать показания. — Не выпустят… — качает головой Лин. — Мама подписала документ, из-за которого меня не выпускают из здания. Саша нахмурилась. У семьи девушки явно были особые проблемы с головой, которые привели к тому, что их ребенок сейчас сидит в больнице без возможности выйти. Саша поднялась с кровати и подошла к окну. Решеток не было, и, по счастливому стечению обстоятельств, палата находилась на первом этаже больницы. У Паркер ещё слегка першило в горле, что сообщало о недавней болезни, но она понимала, что сама Лин вряд ли сможет что-то сделать. Пройдя к небольшому шкафу, Саша обнаружила там свою чистую одежду и запасной комплект, который выдавали в больнице всем бездомным. Видимо, мать Лин отлично позаботилась, чтобы дочь не сбежала, ведь её одежды тут не было. — Я ещё никогда не сбегала из больницы, — восхищенно произнесла Саша, протянув девушке свитер и джинсы. Лин подняла заплаканные глаза на Паркер. — Не смотри на меня так, я так грехи замаливаю. Самым сложным оказалось не сбежать, а вернуться. Кто же знал, что родителям Лин приспичит навестить её и сделать вид, что ничего не произошло. Девушки вернулись в палату ровно через два часа. Всё оказалось немного сложнее, чем казалось младшей. Саше пришлось долгое время утверждать о том, что на этого человека должно быть открыто как минимум два дела. Но, как оказалось позже, на него уже открыто четыре. Он вор, и делает липовые документы таким же как он. Миссис Браун оказалась довольно солидной женщиной, вот только почему она так ведет себя с собственным ребенком — оставалось огромной тайной. Завидев дочь, она тут же начала говорить на повышенных тонах, словно ещё несколько дней назад не говорила о том, что избавится от неё. — Но я не буду молчать! — проговорила Алина, ухватившись за край кровати. — Ещё как будешь, иначе ты уже из комы не выйдешь, — прошипела женщина. Саша не могла усидеть на месте. Поднявшись с койки, она встала между матерью и дочерью, прикрывая последнюю. — Напишите отказ, миссис Браун. Иначе дело откроют и на вас, — спокойно произнесла Саша. — Ваш муж последнее отребье, я Вам это говорю, как офицер. Он вор, и замешан в стольких аферах, что Вам и не снилось. Ваша дочь была избита, морально унижена, а Вы продолжаете считать себя хорошей матерью? — хохотнула Паркер. — Да если бы моя мать при жизни такое сделала, она уже давно не была моей матерью. Советую Вам пересмотреть свои приоритеты, а только потом говорить с Лин. У меня всё, показать где выход? Челюсть матери Лин затряслась. Она чуть не взорвалась, скрипнув зубами, покинула палату, громко хлопнув дверью. Саша знала, что посеяла зерно сомнения в её огород, а значит миссис Браун переосмыслит все свои действия. Это была неправильная любовь, что затмила разум женщины, и уже скоро все вернется в нормальное русло. — Спасибо, — прошептала Лин, обнимая Сашу. В комнате раздался звонок телефона, на который Паркер тут же обратила внимание. Обернувшись, она увидела, что вызывала Анна. — Ты пропала на две недели! — звучало на том конце трубки. Кажется, сестра была в сильной истерике. — Я обзвонила всех, кто хоть где-то мог видеть тебя. Я звонила в больницы, морги, полицейские участки. Скажи, ты жива? — Жива, Анна, — на выдохе ответила Саша. — Я просто под дождём промокла и заболела. — Ты же не переносишь простуды… — начала Неманн. — Я знаю, знаю, — перебивает её Паркер. — Я уже собираюсь домой. — Хочешь я поделюсь своим счастьем? — в голосе слышалась улыбка. — Джорджи очень за тобой соскучился. — Подъедешь к центральной больнице Лондона? — Куда я денусь…***
— Лин, ложись в спальне, ты не стеснишь, — проговорила Саша, когда наконец оказались дома. — Тебе стоит отдохнуть. Джордж оглянулся по сторонам и уселся на диван в гостиной. Он практически сразу заметил Риччи, что спокойно лежал головой на подушке и был потревожен шаловливыми ручками брата Саши. Паркер никогда не думала, что станет настолько благодетельной. Сначала подставляет себя пуле, теперь чужих детей к себе домой забирает. Жизнь никогда не станет прежней. Заняв место с Джо, Саша откинула голову на спинку дивана и начала сверлить взглядом потолок, что, конечно, было замечено братом. — Я не эксперт во взрослых делах, но точно могу сказать, что тебя что-то гложет. Можешь рассказать мне, я всё равно не пойму. Саша улыбнулась. У них в крови было умение выслушать, вот только она им не пользовалась. Джо был слишком взрослым для своих восьми лет. Ему не нужно рассказывать и объяснять, он всё понимал с первого раза. И за это Саша его так полюбила. Всего восемь лет жизни, а уже такой сильный. — Томас сказал слова, которые очень меня обидели, — пожав плечами, ответила Саша. Джо принял сидячее положение и покачал головой. — Я никогда ни на кого не обижаюсь, — обернувшись говорит мальчишка. — Люди не стоят того, чтобы на них обижаться. В особенности взрослые. Я вообще вас не понимаю. Вы так красиво говорите о любви, а потом блокируете друг друга везде, где только можно. Вы женитесь, а через год разводитесь и не можете поделить детей. Вы ссоритесь, говоря о гордости. Это странно. Я этого не понимаю, — Джордж так красиво рассуждал, что каждое его слово проникало глубоко внутрь, налаживаясь словно пластырь на открытые душевные шрамы. — Если уж вы поссорились, то это не значит, что это конец. Я где-то слышал, что ссора — укрепляет любые отношения. Нет, конечно, тебя можно понять, ты не виновата, но я бы переосмыслил, стоит ли держать на него злость. А вообще, я спать. Саша улыбнулась. Джордж потянул на себя плед и, уткнувшись носом в шерсть собаки, погрузился в сон. Удивительно, что дети так хорошо рассуждают. Они мыслят слишком чисто, чтобы обдумывать все причины и обстоятельства. Им совершенно не важны слова человека, им важен сам человек, ведь по одному поступку нельзя судить личность. А всё что делала Паркер — это рассуждала, нужно ли ей это. Она ведь прекрасно знала, что заблокировав Холланда везде, что оборвав связи, она не сделает добра ни себе, ни ему. Но это было таким необходимым маневром для того, чтобы показать ему, какой он козёл, мудак, и всё плохое в этом мире. Другого выбора у неё не было. Но, листая фотографии в галерее, где они вместе, внутренности Саши невольно сжимались, а дыхание перехватывало. Она скучала по нему. Скучала по белозубой улыбке, по непослушным кучерявым волосам, по шершавым пальцам, по губам, что так жадно её целовали. Хотелось почувствовать это снова и снова. Томас же просто перебрал с алкоголем, а она раздула из мухи слона, вновь доверяя голове, а не сердцу. Она и сама бы так поступила, подвернись ей такая возможность, ведь показать себя с такой стороны всегда хотелось, хоть и выглядело это не лучшим образом. Саша бы сорвалась и позвонила, если бы не сон, который уже давил на неё всем своим весом, даря неизменное чувство эйфории воспоминаний. 11 октября 2019 Это было осеннее солнечное утро, во время которого не происходило абсолютно ничего. Томас проводил последние дни в Лондоне вместе с друзьями и Сашей, которой наконец удалось хоть как-то избавиться от работы. И это был один из самых счастливых дней, что выпадали в жизни Паркер. В памяти Саши давно не помнилось таких моментов, когда она просто отдыхала душой. Ей хотелось улыбаться от вида спящего Томаса, хотелось танцевать под песни Бруно Марса, и совсем не хотелось вылезать из кольца рук парня. Удивительно, не было дождя и было невероятно тепло. То утро они пролежали в обнимку практически до двенадцати, говоря об обыденном и таком простом, что в воздухе пахло ванилью. Лишь белоснежная постель квартиры Холланда, приторные сладкие духи Паркер, и чуждая романтика. Но Саша готова была за это душу продать. Тело покрылось мурашками, когда парень провел кончиками пальцев линию по оголенному животу. Она была в его футболке такой настоящей и красивой. Но эти прикосновения были лишь прикрытием для настоящей пытки, что и заставила подняться девушку. Остановившись на ребрах, Томас, сверкнув взглядом, начал беспощадно щекотать Сашу, вырывая звонкий смех из её уст. Рыжие пряди колыхнулись, а следом послышался сильный хлопок, который сопутствовал громким ойком и хохотом. На полу оказалось и одеяло с подушкой, которые девушка потянула за собой. — Боже, Саша, тебе больно? — Томас свис с кровати, подавая руку девушке. — Нет, а вот тебе — да, — с этими словами, Саша дернула парня на себя, заставляя и того в свою очередь упасть с кровати. Как только Томас оказался рядом, девушка прижала его к нагретому солнцем паркету. Она осмотрела его, словно впервые видела, а следом прильнула к таким родным губам. Томас тут ей ответил на поцелуй, переплетая их пальцы и потянув Сашу на себя. Он готов был проводить каждое своё утро, лишь бы постоянно чувствовать такое тепло. Худые пальцы девушки зарылись в длинные волосы парня, слегка оттягивая их. Ей нравилось обводить контуры его тела пальцами, пытаясь запомнить каждую шершавость и неровность. Нравилось каждый раз отстраняться и осматривать его лицо, покрытое маленькими веснушками, нравилось тереться носом о нос, — это вызывало такое приятное ощущение внизу живота, а сердце трепетало. Ради этого стоило жить. Они молоды и красивы — большего не нужно. Томас заправил рыжую прядь за ухо девушки и, обхватив её лицо руками, начал покрывать его мелкими поцелуями, заставляя Сашу чуть-ли не мурлыкать от удовольствия. Она безумно ему нравилась. Её острые выпирающие ключицы, её от природы большие губы, родинка в виде сердечка на плече, шрам, который она пыталась перекрыть татуировкой, зеленые глаза, что на свету казались бирюзовыми, рыжие волосы, которые после мытья были кучерявые, тонкий нос, что постоянно морщился, маленькую грудь, которую он любил целовать. Он любил Сашу лишь за то, что она существовала, за то, что она стала частью его жизни. Притянув девушку к себе на колени, он прокладывал дорожку мелких поцелуев от мочки уха к ямочке между ключицами. Если бы у него была возможность, он бы поцеловал каждый миллиметр её тела, упился бы запахом её волос. Каждый раз дотрагиваясь до неё, Томасу казалось, что это было впервые. Будто впервые он проводил пальцами по позвоночнику, слегка надавливая, тем самым заставляя её выгнуться, остановился на шраме, обвёл его контур, пытаясь не сделать Саше больно. Она нравилась ему без одежды. Такой какой была. Для него она была самой идеальной, и он готов был смотреть на её движение вечность. Томас стягивал с девушки футболку оставляя её лишь в одних трусиках, влюблённо осматривал, каждый раз подмечая про себя, насколько же красивой она была. Неровная ложбинка меж грудями, к которой он тут же припал, оставляя небольшую красную отметину, которые так не нравились Саше. Проводил пальцами по двум бедренным точкам, которые девушка всегда оголяла на пляже, целовал возбужденную молодую грудь, кусал соски, вырывая томные вздохи из горла девушки. Холланду не нужно было говорить о том как он её любил, ему достаточно было прижать Сашу к себе, сцепить в кольцо своих рук, поцеловать в лоб, и на её душе становилось так легко и спокойно, будто чайки летают над морем. Он любил, когда её сердце на мгновение замирало. Любил чувствовать её дыхание. Любил чувствовать её. Такую родную и настоящую. Любил слушать её сбитое дыхание, томные вздохи, громкие крики. Пальцами оттягивал локоны спутанных кучерявых волос, языком обводил все неровности кожи. Для них поцелуи стали намного интимнее, чем были раньше. Теперь это что-то связывающее, особенное. Вдавливая Сашу в себя, наслаждался её расширенными зрачками, в которых плясал вечный яркий огонь. Подцепив резинку оставшегося нижнего белья, он стянул его в девушки, и швырнул куда-то на кровать, вызывая приглушенный смех Паркер, а следом тихий стон. Потираясь своими бедрами о её промежность, он готов был поклясться, что никогда не променял бы эту девушку на кого-либо другого. И дело не в сексе. Томас точно знал, что до него у Саши было много партнеров и ни с кем у неё не затягивались отношения. Он был первым. Тем кто притянул её не только физической возможностью. Саше хотелось кусочка его души, а получилось, что она забрала всё без остатка. Толкнувшись в её тело, лицо Холланда озарила улыбка, ведь уши так ласкали её стоны. Он был так чертовски влюблён в неё, будто впервые чувствовал это. Том не чувствовал боли от ногтей девушки, что впивались в его плечи. Он готов был войти на пик только от одного вида её трясущегося тела, что так красиво двигалось на нём. Томас видел в ней всю вселенную. Видел в ней огонь, воду, землю, воздух — все стихии, которые только известны человечеству. Там, где соприкасались их тела, оставались заветные места, что наливались огнём и горели. Неистово горели, напоминая о каждом случайном касании. Александра была его космосом, который властвовал им. Её тихие стоны, её зеленые глаза, что каждый раз закатывались, говоря о скорой концовке, губы, которые она так искусала, что вот-вот прокусит. Худощавый изгиб тела, который был идеален со всех ракурсов, ногти, что царапали его спину, ягодицы, хлопающие о его бедра. Продал бы он за это душу? Определенно! Томас был той самой спичкой, а она была его искрой, распаляющей его из самых глубин. Мог бы он представить, что когда-нибудь полюбит девушку совсем не своего типажа? Нет! Ведь практически всю жизнь типажом Томаса были блондинки с небесно-голубыми глазами, и скромностью до костей. Саша больше подходила Харрисону. Стервозностью, вызывающей внешностью, целеустремленностью. Но это было слишком ошибочным мнением. Она же теперь всецело его. Последний громкий стон вырывается из груди девушки, а следом заканчивает и парень, наслаждаясь чудесным видом Паркер, что откинула голову назад и пыталась отдышаться. В лучах утреннего солнца, Томас подметил, что всё тело Саши покрыто маленькими веснушками, которых он раньше не замечал. О с каждым днём узнавал её всё больше и больше. — Я люблю тебя, — шептал Томас, поддерживая Сашу за спину. Её глаза засветились ещё больше, а лицо озарила искренняя улыбка. Она чувствовала себя живой, когда слышала эти слова. — Я люблю тебя, — ответила той же фразой и притянула парня в мягкий поцелуй. 12 октября 2019 — Это что, на постере ты? — удивленно проговорила Саша, когда в её руках были два билета на фильм. — Ты ещё громче об этом заговори, — шикнул на неё Томас, натягивая кепку сильнее на лицо. — Не, я не хочу. Я не люблю тебя в плане актёра, — сморщила носик девушка, и тут же состроила гримасу. — Этот фильм не со мной! — воскликнул Холланд и дотронулся пальцем кончика носа Саши, на что та закатила глаза. — Вот и славно. Саша осмотрелась по сторонам. Людей было достаточно много, а вот очереди за попкорном не было, поэтому девушка потянула его именно туда. Последний раз в кино она была в четырнадцать, когда мама убедила, что фильм является продолжением какого-то старой ленты, которая нравилась Саше. Но, после того, как Паркер узнала, что всё было обманом, и они лишь хотели всей семьёй сходить на комедию, она зареклась никогда в жизни больше не ходить в кино. В этот раз Паркер была взята на слабо Холландом, ведь по-другому не соглашалась пойти смотреть то, что её не привлекало даже в душе. Она считала, что, когда фильм снят с душой и без всяких спецэффектов, он показывает настоящее действо и можно погрузится с головой. Мнение Томаса значительно отличалось, ведь он всеми силами защищал кинокомпанию, на которую работал. — Как можно есть этот сырный попкорн? — ужаснулся парень, когда Саша, фыркнув на его «два карамельных», купила самый большой сырный, который, видимо Холланд не любил. Саша подошла ближе к Томасу и попыталась снять с него кепку, из-за чего ему пришлось отступить. — Чего ты сегодня такая не спокойная? — сложив руки на груди, спросил Томас. — Даю сотню баксов, что нас уже заметили. — Вы только посмотрите на него. Я конечно еле влезла в эти джинсы, но на фоне парня в кепке, которая натянута чуть ли не до носа, я выгляжу просто суперски. — хохотнула Саша, закинув в рот пару кукурузин. — Долго ещё там стоять будешь? Уже люди заходят. Можно сказать, что в таком кинотеатре Паркер была впервые. Здесь пахло кассетами, с которых крутили фильмы, в некоторых местах на полу рассыпан попкорн, а люди уже были в предвкушении предстоящего фильма. Саша слегка поморщилась, когда со стороны услышала слово «мелодрама», и кинула недовольный взгляд на Холланда. — Ну вот могли же пойти на твоих «Мстителей», — вздохнула Паркер, садясь на бархатное кресло. — Не смотри на меня так, я не собираюсь рыдать на этом бреде. Моя жизнь сплошная мелодрама, а ты в ней и есть тот отец, что появился спустя десять лет, немного в другом контексте, но всё же. Томас подавил улыбку и снял с себя капюшон синей толстовки. Вряд ли он собирался смотреть фильм, который уже посмотрел краем глаза, эту ленту дома. Ему было намного интереснее смотреть на реакцию Александры, которая на дух не переносила новые фильмы. Как бы она не отрицала принадлежность к своей семье, что так любила все старое и винтажное, она всё-таки переняла некоторые особенности в своих предпочтениях. В особенности Холланд хотел увидеть, как изменится в лице Саша, когда увидит фильм про рыжую девушку с гитарой, так ещё и мелодраму. Их отношениям нет ещё и года, но за это время они не смотрели вместе ни одного фильма. Они даже на нормальное свидание не сходили. Все чередовалось погоней за преступниками, ссорами, примирениями. И Паркер это вполне устраивало, ведь она знать не знала, какого быть в отношениях. Томас дарил ей подарки, уделял немало времени, зачем тратить деньги на какие-то посиделки в ресторанах, которые наводили на Сашу лишь напряжение. Но Томас отлично воспитан и чудесно знал, что даже обыкновенная прогулка по городу являлось свиданием, хоть и не таким затратным. Собственно, именно поэтому самым нейтральным вариантом оказался поход в кинотеатр. На ряду они сидели не одни, хотя будь воля парня, он бы снял весь зал, его остановило лишь недовольное лицо Саши, которая каждый раз напоминала ему об обыкновенной бренной жизни, и наплевать, что его лицо знает полмира. На тот момент в её голове не было даже подозрения о том, что она станет новой авторшей песен для группы, которая много лет назад взяла перерыв. Она была обычным окружным прокурором и агентом, целью которой была поимка преступника. Это был то самое затишье перед бурей, которое ей так нравилось. Свет в зале погас и на экране появилась надпись: «Основано на реальных событиях». Саша была в ожидании чего-то стоящего, ведь всё что действительно когда-то происходило довольно сильно интересовало её. Есть за что зацепиться, поразмышлять, упустив тот момент, что это мелодрама, где люди глотают слёзы. С самого начала девушка не сильно обратила внимание на схожесть с главной героиней, и даже не вникала в суть диалогов, хотя, стоит отдать должное, картинка ей нравилась. Саша медленно жевала попкорн, не отводя взгляда от экрана, пока Холланд искоса наблюдал за тем, как напрягались жевалки на девичьем лице. Он потянулся к её ведерку попкорна и украл целую ладошку кукурузин, на что Саша лишь наградила его презрительным взглядом. У него же была своя порция, зачем лезть к ней? Но, ничего не сказав, девушка продолжила смотреть фильм уже искоса поглядывая на Холланда. Но Томас не собирался останавливаться. Ему нравилось смотреть, как Саша раздражалась, оттого, что он не даёт ей нормально смотреть фильм. Ей, как ни как, было интересно, что же в этом жанре такого интересного. Протянув руку к рыжим волосам, он запустил в них пальцы, мягко перебирая, а следом провёл линию по скуле девушки. Саша дернула плечом, предупреждая о возможных последствиях. Но Холланда это ещё больше забавляло. Убрав руку от лица девушки, он взял в руки одну кукурузинку и запустил её в зрительный зал, тут же непринужденно оставаясь в кресле и выдуманным взглядом глядел на Сашу, словно это она только что это сотворила. Саша громко втянула воздух. Она точно сидела с двадцатитрёхлетним парнем в кино? Парень повторил действие, только в этот раз попало не только зрителям, но и Паркер. Девушка сняла с кофты частицу попкорна и отправила её в Томаса, который не очень-то ожидал обратной реакции. На тот момент прошло уже больше половины фильма и некоторая романтическая растянутость в некоторых моментах порядком надоела Саше, поэтому она поняла, чем занимался Томас. Выбрав кукурузины покрупнее, девушка кинула их куда-то вперёд и тут же послышались недовольные улюлюканья со стороны зрителей. Том, подумав, что Саша на его стороне, повторил её действие, и вовсе не думал, что сейчас она бросит и в него довольно большую горсть попкорна. — Молодые люди, вы в общественном месте, прекратите творить беспорядок! — послышался голос какой-то недовольной женщины. Саша скорчила гримасу и, аккуратно и как можно тише придвинувшись к ней, погрузила ей на волосы липкую карамельную попкорнину. Томас хохотнул в кулак, после чего набрав в грудь побольше воздуха, закричал: — ГЛАВНАЯ ГОРОИНЯ УМРЁТ В КОНЦЕ! — и, с этими словами, не дожидаясь ответной реакции зала, выбежал из помещения, оставляя Сашу слышать недовольные возгласы зрителей. — Придурок! — Ну и зачем? — Советую вам от него избавиться! — Бесстыдник. Саша прикрыла рот рукой, дабы не засмеяться от таких обзывательств и, схватив недоеденное ведерко с попкорном, побежала вслед за Томасом, что ждал её у входа. — Какой же ты дурачок, Том, — проговорила Паркер, опустив ведёрко в мусорное ведро. — Ты хочешь сказать, что было не весело? — приподняв бровь, спросил Холланд, обвивая талию девушки руками. — Я думала, что смотреть фильм намного интереснее, чем заниматься подобными нарушениями правил, — в самые губы ответила Саша. — Но ведь нарушать правила так круто, — парень накрыл губы девушки своими, мягко затягивая в поцелуй, якобы извиняясь за то, как он «испортил» просмотр фильма. Саша резко раскрыла глаза и тут же поморщилась от яркого солнечного света. Ей уже порядком надоело каждый день просыпаться от картинок, которые ей подкидывал мозг. Но это лучше, чем кошмары, хотя воспоминания намного сильнее давили на грудь. Она в который раз не позволяла своей гордости переступить границу дозволительного, именно поэтому лучшим её решением было игнорирование всех и всё, что связанно с Томасом. Но парень в свою очередь всеми силами пытался выйти на контакт. Он откуда-то узнал новый адрес Саши, и отправил курьером цветы с небольшой запиской, в которой он просил о встрече. Что же, желания парня не совпадали с желаниями Паркер. Девушка вручила курьеру эти же цветы, только без записки, и отправила парня подарить букет своей девушке (не выкидывать же). Томас промахнулся. Он чуть ли не каждый день присылал ей бумажные письма, в которых умолял её о разговоре, но Саша их даже не читала, лишь складывала в дальний ящик, не позволяя сердцу завладеть разумом. Но день свадьбы Анны с каждым днём всё приближался, а это готовило Сашу ко встрече лицом к лицу с Холландом. И вроде бы за метушнёй и помощью сестре она периодически забывала о происходящем в личной жизни, об этом каждый раз напоминала Анна, которая дарила Саше лишь улыбчивые взгляды, словно что-то знала. И вот он день. Два месяца жизни в полном одиночестве, разбавляемые лишь компанией Лин и Джо, а также Анной, которую трясло от предвкушения. Это было первое марта. Первый день весны. Первый день чистого будущего. Саша не ожидала гостей с утра, ведь ещё вечером сестра уехала в отель, где её будет готовить, а всех младших забрал дядя Джон, посчитав, что Саше тоже стоит отдохнуть. Но мало ли что может случиться. Спросонья, Паркер не глянула в глазок, а сразу открыла входную дверь, в которую громко постучали. Сначала, она думала, что ей привиделось, а следом — ровные черты парня, что стоял перед ней стали ласковее. — Ну привет, Саша.