Другая вероятность прошлого

Она грустила в дождь и боялась грома он отгонял тучи ветром от ее дома если заводили в угол судьбы дороги он открывал для нее все новые ворота если корабль ее жизни попадал под шторм он был для нее спасительным маяком помогал подняться, когда она падала она не знала что это, но догадывалась что не одна вовсе, и ее не бросили и кто-то там, на небесах, о ней заботится и каждый раз, когда проносились мимо беды подняв глаза вверх, благодарила небо Те,кого мы потеряли, кого не стало Стали ангелами и следят за нами за своими семьями, родными и близкими помогая в трудные минуты жизни это просто сказка, полет моей фантазии но я уверен, что чудеса случаются но только с теми, кто верит в них искренне чье сердце - пламя, или хотя бы искры в нем - Мне пора. - с искренним сожалением проговорила Лисса и отстранила меня. В её темно-синих глазах блестели слезы, и одна слезинка все же скатилась по её щеке. Я подняла правую руку и стерла её, погладив кожу. - Все нормально, мама... - последнее слово я произнесла почти не слышно, но она его услышала. Улыбнувшись самой доброй улыбкой, отчего на душе у меня стало светлее, она встала и поцеловала меня в лоб. Я потом долго ощущала прикосновение её губ к моей коже. Потрепав меня по голове, она исчезла в серебристой дымке. Сама того не осознавая, я тупо пялилась в пространство. Боль. За этот час я почти забыла о ней. Зияющая рана в моей груди, кажется, на время заросла, покрылась коркой льда, притупив её. И сейчас этот лед медленно, но верно таял. Отец подошел сзади и положил свои руки мне на плечи. Его слегка грубоватые пальцы нежно сжали их. Я повернула своё лицо и посмотрела ему прямо в глаза, улыбнувшись так же, как и маме. - Спасибо, ты самый лучший. - Ласково сжав его руку, произнесла я. Даже мой голос стал звучать не так слабо, как обычно. Я редко разговаривала. Только с Мираклом, который был моим учителем. Он обучал меня искусству часового зодчества и не только. Я его уважала и считала его лучшим другом. Он не считал меня слабой, а относился ко мне так же, как к остальным. Хоть иногда и кидал на меня изучающие взгляды. Лицо отца просветлело. Дальше все было как в тумане. Я точно не помню, как мы добрались до моей комнаты, и только увидев знакомую деревянную дверь, я осознала, что мы на месте. Нортон-старший ввез меня в комнату и покатил к кровати. -Я уйду? - спросил слегка смущенно глава семейства Огневых. -Да, конечно иди. Не волнуйся за меня. - сказала я. Он кивнул, и, кинув беспокойный взгляд в мою сторону, покинул комнату. Плод материнской любви, исчез из моего сердца и на его место пришла боль. Зудящая, не дающая мне покоя. Я подъехала к столику и посмотрела на фотографию. Его фотографию. Тогда мы вместе смотались на Осталу и пошли в парк аттракционов. У обоих сияла беззаботная улыбка, а глаза светятся. В руках я держала две порции мороженного и протягивала одно из них ему. В этот момент нас и сфотографировала Захарра, находившаяся в этот момент с нами. Сейчас, она вместе с Ником живет в Лазоре. Они пара. И часто звонят и хотят приехать, но я отказываюсь. Не хочу, чтобы они видели меня такой... слабой. Немощной. Никчемной. Огромная волна боли накатила на меня, когда я вновь начала смотреть на черты его лица. Голубые глаза, преследующие меня на каждом шагу. Закрывая глаза, я постоянно вижу их. Нежные, четко очерченные губы, целовавшие меня и произносившие моё имя как молитву. Сильные и нежные руки, обнимавшие меня за талию и прижимавшие меня к себе. Легкие сдавило. Мне стало плохо дышать. Боль. Она стала совсем уж невыносимой. Кошмар. Кошмар наяву. Казалось, мою грудную клетку разрывало на части, а в грудь вонзили ржавый и, с очень тупым лезвием, кинжал. И начали медленно вытаскивать его, цепляя за чувствительную материю. Я разозлилась и кинула фото об стенку. Звон. Это разбилось стекло. Слезы не текли по моим щекам. Это только внутренняя борьба. Борьба с собой. Понимая что я наделала, я поехала и начала подбирать фотографию, порезав об осколки свою руку. Наконец, вытащив фото, поехала к тумбочке. Колесо зацепилось, и коляска упала. Я вывалилась из неё прямо на забинтованные ноги и руки, испытав при этом новую волну боли, вот только боль была физическая. Никого не было рядом, только я...