***
Несколько часов спустя дверь спальни со скрипом открылась. Половые доски прогибались при каждом медленном шаге. Шорох ткани, снимаемой одежды. Элизабет ничего не слышала, погружённая в крепкий сон, пока не почувствовала, как он соскользнул в кровать рядом с ней, как его холодная рука коснулась её теплой кожи. Она пошевелилась, осторожно открыв глаза, почувствовав дрожь от руки, лежащей на её голом бедре, скользящей вверх по позвоночнику и к затылку, она почувствовала чьё-то горячее дыхание в волосах. Она моргнула, быстро просыпаясь и перекатываясь на спину, чтобы увидеть, кто был её нарушителем. Было слишком темно, чтобы видеть, но она обнаружила его каменные глаза, его короткие каштановые волосы, которые днём прятались под париком, его знакомый запах — французский бренди, табак и чернила. — Вы представляете, который час? — сонно сказала она, нахмурившись и перевернувшись на бок, к нему спиной. — Знаю, разумеется, — раздался шёпот в её ухе, когда он прижался к её обнажённой спине, провёл холодными кончиками пальцев по её бедру, изгибу её туловища. Элизабет покраснела, внезапно почувствовав жар его кожи. Он был голым. Её живот скрутило в узел, во рту пересохло, в горле образовался ком. Её тело немедленно отреагировало на его прикосновение — оно было готово к большему вниманию. Сглотнув, она изогнулась и крепко сжала бёдра. — Пожалуйста, уже поздно — я устала, — умоляла она, изо всех сил стараясь отстраниться от него, но его рука быстро двинулась к её плечу, прижимая её к себе, — Слушайте, если Вы ожидали, что я удовлетворю Вас согласно «договорённости», возможно, Вам следовало прийти вовремя, — Элизабет огрызнулась, пытаясь снова отодвинуться от него, но это было бесполезно, он, казалось, наслаждался ситуацией. Как только слова сорвались с её пухлых розовых губ, она мысленно пнула себя. Она перестала ёрзать, так как не хотела, чтобы он догадался, что она ждала его. — Ах… — прошептал он, — Я заставил Вас ждать, не так ли? — Конечно, нет! — громко парировала Элизабет. Она почувствовала его тихий короткий смех. — Не беспокойтесь, я не оставлю Вас в ожидании, — прошептал он. Она хотела воспротивиться, но замолчала, почувствовав, как он сжал мягкую плоть её бедра, а затем скользнул по её животу вверх, чтобы ласкать грудь. — Скажите мне… — прошептал он, скользя кончиком своего носа по её шее к уху, — Почему Вы раздеты? — Было жарко, я… я не могла уснуть, — ответила Элизабет, слегка задыхаясь, когда она почувствовала, как он накрыл её грудь ладонью, теребя сосок пальцами. — Хммм, — гул его глубокого голоса наполнил её уши, словно звук виолончели. Он ей не поверил. Беккет схватил её за запястье, выдернул руку из-под простыней и поднес пальцы к носу. Он вдыхал её запах, мгновенно обнаружив сладко-горький аромат женского вожделения. Элизабет покраснела до пальцев ног, когда он опустил её руку, чтобы снова прикоснуться к ней. — Интересно, кто мог быть объектом столь страстного желания? — проворчал он, вяло ухмыляясь ей в спину, одна его рука всё ещё обхватывала её талию, а другая ласкала её грудь, — Мистер Тёрнер? — насмехался он, частично с удивлением, частично с отвращением. Или это была ревность? — Джек Воробей? — Нет… я… — заикнулась Элизабет, огорчённая происходящим. — Возможно, Ваш бывший жених? — он продолжил, его дыхание колыхало волосы на затылке, пока его рука разминала её грудь. — Пожалуйста, Лорд Бек… — умоляла она, не желая терпеть более это унижение. — Или, может быть, смею заметить — кто-то, кто находится в этой самой комнате прямо сейчас? — соблазнительно прошептал он ей на ухо, пока его рука не спеша скользила вдоль её туловища и зарывалась между её ног. — Да, — застонала она скорее в отчаянии, чем в подтверждении того, что он сказал, она почувствовала, как покраснели её щеки, и между бёдер образовалась тёплая влага, когда его пальцы дразнили набухшую плоть. Беспомощная, она выгнулась ему навстречу. — Скажите это, — тихо потребовал он, поцеловав её ухо и слегка прикусив его, его пальцы на мгновение окунулись в неё. Она нахмурилась в странной смеси удовольствия и гнева. — Вы — высокомерный ублюдок, — ответила Элизабет, — И я ненавижу Вас, — добавила она затаив дыхание, чувствуя его ухмылку. — Ваше тело умоляет об этом… Ваша гордость рушится, как карточный домик, когда я едва касаюсь его, — произнёс он глубоким шепотом, вызвавшим у неё дрожь, — Скажите это, иначе я не стану продолжать, как бы мне ни хотелось. Элизабет нахмурилась, её злило, когда мужчины говорили только ультиматумами, но её разум был неспособен функционировать, когда его пальцы дразнили её, её изменническое тело корчилось от желания. Требование было простым, но её гордость стояла на пути. — Я… — прошептала она, стон сорвался с её губ, когда он прижал её тело к своему. — Продолжайте, — его голос был глубоким, требовательным, пока его пальцы исследовали её. — Я думала... о Вас, — застонала она, покраснев при этих словах. В тот момент, когда Элизабет предала свою гордость, он скользнул в неё сзади одним длинным мучительным выпадом, вызвав у неё глубокий стон удовлетворения. Он вонзился в неё, и его руки продолжили дразнить её грудь и соски. Его губы шептали грубые, эротические слова ей на ухо между каждым его рваным стоном, разжигая внутри неё озорной огонёк, превращающийся в жаркое пламя. Её дыхание стало прерывистым, когда его рука вернулась к тому месту, где их бёдра соединялись, и его медленные, но сильные толчки начали стремительно приближать её к развязке, разрывая её тёплую, сладкую плоть. Она застонала, когда глубоко в ней всё задрожало. Как, чёрт возьми, мужчина, которого она ненавидела, мог разжечь в ней такую страсть?! Она вдруг удивилась. Как она могла так ужасающе и пугающе возбудиться с таким садистским обращением? Лоб Элизабет напрягся, когда она почувствовала нежный трепет между ними, и её тут же свела сладкая судорога. Его пальцы вонзились в её бёдра, приглушенные стоны и беспорядочные поцелуи покрывали её затылок, пока он не совершил последний толчок. Элизабет лежала там, довольная, её конечности были восхитительно ватными. Вскоре они оба уснули. Рука мужа всё ещё покоилась на её талии.night
11 апреля 2020 г. в 23:02
Вечера, которые Элизабет проводила взаперти в Доме губернатора Порт-Рояля, казалось, тянулись дольше, чем дни, что было необыкновенно, поскольку дни были гораздо длиннее ночей. В те времена, когда она была дочерью губернатора, вечерние часы были временем, чтобы побыть наедине с собой, и делать всё, что она хочет. Будь то чтение одной из её любимых книг, наблюдение за тем, как её отец перелистывает документы, которые он подписал в тот день, беседа с одной из служанок или она могла просто свернуться калачиком в постели с чашкой горячего шоколада — великолепный подарок её отца, который пришёл из Англии. Но после возвращения с её пиратских приключений всё изменилось. Лорд Беккет вёл строгую домашнюю и деловую жизнь — следил за тем, чтобы персонал работал в сжатые сроки, чтобы всё шло гладко. Хозяин дома возвращался всегда к восьми часам, к тому времени ужин должен был быть накрыт на стол, готовый к употреблению, и Элизабет должна была ужинать вместе с ним. Ужин всегда состоял из сытного мяса (обычно птицы или свинины) и нескольких гарниров (бобы, картофель или морковь), из напитков — красное вино. Лорд Беккет всегда спрашивал, чем занималась Элизабет в течение дня — и Элизабет всегда отвечала каким-то саркастическим замечанием. Всё остальное время муж и жена сидели в гробовой тишине.
После этого Лорд Беккет шёл в свой личный кабинет, чтобы работать, курить табак и читать. Обычно он заказывал чай в десять часов вечера, и бренди часом позднее. Тем временем Элизабет была в библиотеке, читая книгу за книгой или с тоской глядя в окно — в тёмные джунгли и на звездное небо. К одиннадцати часам ей обычно становилось достаточно скучно, чтобы отправиться спать — она тратила полчаса, чтобы снять свою тяжёлую одежду, прежде чем она могла зарыться в простыни. В полночь её муж присоединялся к ней в постели; и в полночь Элизабет делала вид, что крепко спит.
Всё это было умопомрачительно скучно. Всегда та же самая рутина, никогда не меняющаяся, и Элизабет это надоело. Каждый день был одним и тем же — каждый из них сливался в один. Унылое существование. Мысль о том, чтобы быть запертой в её собственном доме, терпеть одно и то же каждый день «пока смерть не разлучит нас», сводила её с ума. Она почти не бывала на улице с тех пор, как вернулась домой со свадьбы. Её кожа, когда-то бронзовая от солнечных лучей, снова стала молочно-белой, а светлые пряди в её волосах медленно исчезали.
Но сегодня было иначе. Всё шло по сценарию до полуночи. Элизабет нахмурилась, сев на кровать. Она смотрела на золотые французские миниатюрные часы, стоящие рядом — часы пробили час ночи. Лорд Беккет опаздывал.
Элизабет яростно выдохнула, демонстрируя пустой комнате то, как она так раздражена. Время сна не было самым ярким событием её дня — это было ежедневное испытание, и её вердикт всегда был одинаковым. Предатель. Почему она просто не легла спать? Она могла бы получить удовольствие от того, что кровать была целиком в её распоряжении. Но она не могла спать, постоянно просыпаясь. Она пришла к выводу, что она настолько привыкла к жёсткому графику, который установил Лорд Беккет, что теперь она растерялась. В её голове вальсировали всевозможные странные и абсурдные оправдания того, почему Беккет опаздывает. Может быть, его убили? Может, он отравился чаем? Может, он пьян? Нет, нет, конечно, нет. Может быть, он работал, или, может быть, он просто решил не навещать её сегодня вечером?
Элизабет уставилась на дверь с хмурым взглядом, наконец сдавшись и решив, что она просто глупая. Какое ей дело до того, что её тюремщик решил не делать ежедневных свиданий, чтобы унизить её? Она перевернулась на бок и задула свечу возле своей кровати, заметив, насколько она уменьшилась в сравнении с тем, когда была зажжена в одиннадцать часов. Белый воск пролился на серебряную подставку и тумбочку из красного дерева. Она наблюдала, как серый дым вьётся в темноте её комнаты, когда она зарылась в простыни, поднимая одеяло до подбородка.
Но было слишком жарко.
Как только она улеглась, она тут же вспоминала о карибской жаре. В течение недели не было дождя, и каждую ночь происходило сражение между липкими простынями и свежим открытым окном, но которое впускало кусающих насекомых. Элизабет нахмурилась и сердито откинула одеяло, прохладный воздух от взмаха простыней опалил её липкую кожу. Но это было лишь короткое удовольствие, воздух вокруг неё был спёртым — её ночная рубашка прилипла к животу, и это было невыносимо. Она раздражённо села и решила раздеться, чтобы уснуть.
Она стянула хлопковое ночное платье через голову, внезапно осознав, что волосы у её шеи противно прилипли к коже, и швырнула платье на пол. Обнажённая — она вылезла из кровати, шлёпая ногами по приятно прохладным половицам, и подошла к балконным дверям. Она осторожно раздвинула кружевные шторы, повернула замок и широко распахнула двери балкона. Белое кружево ворвалось в комнату, когда ветерок обдал прохладой её обнажённую кожу. Она бросила взгляд на гавань — тёмный горизонт, звёзды разбросаны по небу и далекий звук звонящего колокола где-то в тихом городе. Удовлетворённая, она на цыпочках прошла через всю комнату и заползла обратно в свою кровать, обмотав белые хлопковые простыни на груди и заправив их подмышками.
Но она всё ещё не могла спать.
Ей просто было не комфортно — несмотря на огромное пространство, которое она имела в большой кровати, её голова была полна мыслей. Но больше всего было напряжено её тело — оно не хотело расслабляться и поддаваться дремоте. Оно так привыкло к тому, что его трогали и удовлетворяли по ночам, а теперь ему вдруг отказали — оно вопило, чувствуя себя опустошённым. Ей не хотелось это признавать, но, хотя она раздражённо закатывала глаза и хмурилась каждый раз, когда Лорд Беккет заходил в её комнату поздно вечером, но он всегда оставлял её удовлетворённой. Как бы она ни ненавидела своего мужа, она не могла отрицать, что этот мужчина знал, что делать за закрытыми дверями и под простынями.
Элизабет перевернулась на спину и представила, что подумает её муж, если он найдет её спящей голой. Она провела рукой по обнажённому животу, такое простое движение и сопровождающая его мысль вызвали трепещущую боль между её бёдер. Вскоре она обнаружила, что её пальцы опускаются вниз и ласкают горячие шелковистые складки. Что бы подумал её муж, если бы он вошёл? Что бы он сделал? Она размышляла об этом, когда дразнила своё тело.
Она будет ненавидеть его навсегда за отпечаток, который он оставил на ней, за контроль над своими чувствами. Но никому не нужно знать, как ей это нужно. Поскольку никто не мог прочитать её мысли, этот секрет принадлежал только ей и тёмной комнате.
Потребовалось немного времени, чтобы напряжённость внутри растворилась в неглубоком, резком выбросе. Всё кончилось быстро, но этого было достаточно — Элизабет почти мгновенно погрузилась в сон, забыв обо всём и поддавшись своему истощённому телу.