the fortunate mistress

Дневные часы были так же жёстко организованы, как и ночные.       Утро было любимым временем для Элизабет. Около восьми часов она просыпалась одна в своей большой кровати — в простынях, тёплых, измятых от сна и супружеских визитов Лорда Беккета. Она каталась по широкой пустой кровати, наслаждаясь временем для себя. Иногда она погружалась в лёгкую дрёму, и её разум был полон снов о пиратах, братских судах и песчаных пляжах в очень отдаленных уголках земного шара. В других случаях она просто лежала без сна, думая обо всех и обо всём, что приходило в её сонную голову. В девять часов утра одна из служанок приходила, чтобы разбудить и одеть её, а в десять часов появлялась другая, чтобы подать ей завтрак — обычно это была каша или вареное яйцо, и чёрный чай. Элизабет просто тыкала кашу ложкой и всегда находила яйцо недоваренным или переваренным — она никогда не была большой поклонницей еды до полудня и была довольна только чашкой чая.       Элизабет не знала, каково расписание Лорда Беккета утром, он никогда не проводил с ней всю ночь, и она никогда не была в его собственной спальне, чтобы узнать. Она часто любопытничала, чем он занимался, пока она ещё лежала в постели, где он находился, когда служанка затягивала её корсет, и что он ел, когда она пила утренний чай. Она представляла, как он поднимается в восемь часов, определённо не делая никаких неторопливых движений, не свойственных человеку его статуса. Она решила, что к девяти часам он, вероятно, был вымыт, одет и побрит, завтракал в полдесятого и сидел за своим столом в офисах Ост-Индской торговой компании в десять часов. Но сегодня утром график был сенсационно сорван.       Глаза Элизабет открылись чуть позже, чем обычно, почти в девять часов. Она зевнула и подняла руки к голове, её глаза медленно привыкли к утреннему свету, проникающему сквозь занавеси. Они шевелились на слабом ветерке, и она могла слышать крики чаек где-то вдалеке. Она вздохнула и слегка улыбнулась. Ещё один день. Несмотря на то, что каждый день, проведённый ею в роли Леди Беккет, должен был быть скучным и однообразным, Элизабет надеялась, что однажды она проснется, и день будет другим, произойдёт что-то захватывающее. Точно так же, как в тот день два года назад, когда она встретила капитана Джека Воробья. Перспектива была мрачной, но втайне Элизабет не могла не надеяться на лучшее.       Элизабет стала решать, чем ей заняться в этот день, придумывать, как ей разозлить мужа. Вдруг она услышала, как кто-то тяжело дышит рядом с ней. Она моргнула и осторожно перевернулась на бок; часть кровати рядом с ней, которую она обычно находила пустой каждое утро, пустой не оказалась. Она столкнулась лицом к лицу с Лордом Беккетом — спящим. Белые простыни мягко обвивали его тело, руки лежали на подушке рядом с головой. Элизабет с любопытством проследовала взглядом по его телу, принимая во внимание всё — от цвета его кожи до его рук и плеч, слегка раскачанных от его увлечения фехтованием. Эту особенность всегда маскировала одежда. Его обычно спрятанные под париком каштановые волосы были совершенно непривычными — грязными и взъерошенными от сна, на щеках появилась щетина.       Элизабет нахмурилась. Почему он не вернулся в свои покои после ночного визита? Он никогда не спал в её постели. Несмотря на внезапное замешательство и тревогу из-за необычных, нехарактерных обстоятельств, Элизабет не могла перестать смотреть. Странно было видеть уязвимым кого-то, кто в часы бодрствования никогда не проявлял ни малейшего намёка на уязвимость. Не было ни холодных глаз, ни хитроумных ухмылок, ни навязчивых взглядов — только покой. — Прекратите, — его глубокий голос пронзил тишину.       Элизабет вздрогнула; его глаза оставались закрытыми, он не двигался — шевелились только его губы, и даже в этот момент они едва раздвигались. Лорд Беккет был мастером запугивания — настолько, что, очевидно, он мог запугивать даже с закрытыми глазами.       Элизабет не знала, что делать. Закрыть глаза и сделать вид, что спишь? Перевернуться и смириться с тем фактом, что он знал, что она не спит?.. Или попробовать какое-нибудь колкое, смелое замечание? Но за время, которое ей потребовалось, чтобы решить, как действовать, глаза Лорда Беккета сонно открылись и уставились прямо на неё. Она захлопнула приоткрытый рот и моргнула. — Смотреть в упор — это весьма грубо, — сказал он, его веки всё ещё были заметно тяжелыми от сна, а голос хрипел. Элизабет нахмурилась: — Что Вы здесь делаете? — огрызнулась она, её глаза сузились. — Сплю… по крайней мере, спал, пока не почувствовал, что Вы на меня пялитесь, — Беккет изогнул бровь. — Тьфу, — Элизабет закатила глаза и повернулась к нему спиной, — Ну, быть может, если бы Вы вернулись в свою спальню после того, как вторглись в мою прошлой ночью, возможно, мой взгляд не разбудил бы Вас.       Глядя в никуда, Элизабет вздохнула и подумала, как бы это было, если бы она была замужем за Уиллом. Как бы они просыпались поздно утром в объятиях друг друга, говорили обо всём — о людях и местах, о будущем, а потом они бы целовались и занимались любовью, и всё было бы идеально, как в сказке. Реальность, конечно же, была не сказкой, а скорее трагикомедией. Жестоко и иронично. — Кроме того, разве Вы не должны быть на ногах сейчас? — Элизабет продолжила, заметив маленькие нарядные часы на краю кровати, почти пробившие девять часов, — Вы опоздаете к ежедневному разрушению невинных жизней.       Лорд Беккет легко, самодовольно рассмеялся. Хотя Элизабет не видела его лица, она знала, как это выглядит. Унизительное развлечение и то, что всегда следовало за ним, было чем-то предсказуемым. Последнее слово всегда было за ним. Его рука обвилась вокруг её талии и заставила её упасть на спину, и, прежде чем Элизабет смогла вздохнуть или произнести слово в знак протеста, он взобрался на неё и сомкнул оба запястья над её головой. Они оба были всё ещё голые, так как были слишком ленивы, чтобы надеть одежду, прежде чем уснуть прошлой ночью. Элизабет нахмурила брови, чувствуя, как он крепко прижимается к её животу — она никогда не занималась любовью (если назвать это так) утром, однако, очевидно, что это скоро изменится. Она не хотела — утро было её временем за эти несколько месяцев. Она не очень хорошо отреагировала на это вторжение в личное пространство. — Кажется, кто-то проснулся не с той стороны кровати, — сухо прокомментировал он, вес его тела давил на неё. — Кажется, кто-то проснулся не в той кровати, — Элизабет едва могла сдержать последовавшую за этим ухмылку, она никому не могла рассказать, как ей нравились их постоянные конкурирующие подшучивания.       Элизабет даже считала это немного скучным. На самом деле она никогда не видела, чтобы Лорд Беккет терял самообладание — ей всегда хотелось его подстегнуть. Она с удовольствием дразнила его и проверяла на прочность. Но она никогда не будет полностью удовлетворена, пока ей не удастся зажечь что-то в душе её мужа.       Но этим утром она не была заинтересована в том, чтобы бросить ему вызов. Она хотела провести время в одиночестве — мало того, что он вторгся в спальню поздно ночью, а теперь он ещё и хотел отобрать у неё утро? Осмотревшись, она с тревогой заметила, что время подходило всё ближе к девяти — её служанки скоро придут, чтобы одеть её и принести ей завтрак. Мысль о том, что они войдут и увидят Лорда Беккета с ней, заставила её вздрогнуть. — Пожалуйста… — она сглотнула, её руки сжались в кулачки, — Молли будет здесь в любую минуту, чтобы… — Это должно быть проблемой? — его лицо было так близко, его дыхание скользнуло по её сухим губам. Элизабет моргнула: — Если Вы хоть попробуете сделать что-нибудь, я закричу так громко, что… — её голос был настолько угрожающим, насколько она могла его таким сделать. — …что Вы будете раздражать слуг, — поправил он. Стальные глаза смотрели на неё с самодовольным выражением.       Элизабет уставилась на него, по-детски надув щёки, будто вот-вот расплачется. Глаза Лорда Беккета были нечитаемы, как всегда. Элизабет потеряла фокус и всё расплылось перед её глазами, когда его приоткрытые губы потянулись к её собственным. Все ещё крепко сжимая её запястья над головой одной рукой, он стиснул её бёдра другой, что заставило её не отстраняться. Жестокая пульсирующая боль отдалась в её животе, требуя внимания. Светлые кудри Элизабет рассеялись на подушке, словно ореолом окружив её сонную голову. Она коротко и неловко выдыхала, срываясь на стоны, когда мучительное желание между её бедрами превратилось в неотложную необходимость это желание удовлетворить.       Он уткнулся лицом в её шею, обведя языком изгиб её ключицы — кусая, облизывая и всасывая горячую кожу, вдыхая аромат сна и смутного желания, ощущающегося в этой точке. Элизабет с тревогой уставилась на дверь — просто ожидая, когда она резко раскроется. Её тело сжалось в тревоге — волнение и страх смешались с удовольствием. Это было захватывающе, но положение было не слишком приятным… если не считать вес тела Лорда Беккета на ней. Он вдавил её в кровать, затрудняя её дыхание. Её ноги выпрямились, колени затекли, ладони вспотели, плотно сжатые в кулаки, пока он держал её запястья над головой. Пытаясь устроиться удобнее и ускорить ситуацию, Элизабет сумела освободить ноги, раздвинув их, её бёдра раскрылись, удобно обвившись вокруг его талии. Мягкая, чувствительная плоть её лона поприветствовала его, когда он, наконец, сильно ударил и погрузился в неё.       Ебля (ведь это была именно она, не так ли?) в дневное время так сильно отличалась от того, как это было ночью. Не было искусственного освещения, чтобы смягчить видимость — свет свечи добавлял золотистую, магическую атмосферу. Не было темноты, чтобы отгородиться от реальности или дать разуму возможность фантазировать о чём-то другом — представить себе другие лицо и тело. И спать лечь было нельзя — не было возможности забыть и притвориться, что это был сон. Утро сделало всё таким чётким, реальность была неизбежна. Свет из окна затопил комнату и кровать, черты Беккета были ясны — никакие свечи не смягчили их, и темнота не могла их скрыть.       Сопротивление длилось недолго, её тело взяло верх, наслаждаясь всем: руками, прижимающими её к кровати, трением их тел, и самим моментом. Никаких свечей, фантазий или сказок. Просто животная страсть и всё, что с этим связано. Это было безумно эротично.       Ошеломляющее удовольствие вскоре нахлынуло на неё быстрым, сокрушительным потоком криков, сопровождающих его последний глубокий толчок, положивший конец всему этому. Они смотрели друг на друга — Элизабет была парализована, Лорд Беккет всё ещё держал её запястья над головой, но его хватка ослабла. Он тяжело дышал, его грудь прижималась к её груди с каждым порывистым вдохом. Затем он сделал самое любопытное. Он поцеловал её — внезапный, мягкий поцелуй, который удивил её. Элизабет лежала неподвижно, её глаза были широко открыты, когда она наблюдала, как он целует её, грубая щетина на его губах натирала её губы и красный кончик носа. Она следила за ним, когда он, не глядя на неё, просто перекатился в сторону и выскользнул из простыней без единого язвительного комментария. Она села на кровати, кутаясь в простыни и расчёсывая волосы пальцами, наблюдая, как он поднимает халат. Он надел его и подошёл к двери, затем взялся за ручку и на мгновение заколебался. — Ужин будет подан в девять часов вечера, — сказал он, глядя на ручку двери, — Не опаздывайте.       Элизабет была совершенно ошеломлённой, когда он открыл дверь и вышел. Как только дверь закрылась, она снова со скрипом отворилась, и две её утренние служанки быстро вошли внутрь. Их головы были опущены к полу — обе не хотели смотреть на свою хозяйку, их щёки были красными, а губы сжались. Чтобы удержаться от хихиканья возможно? Они услышали, решила Элизабет, и порозовела от этой мысли.