the fortunate mistress

      Прошло чуть больше месяца с тех пор, как Стремящийся отплыл из Порт-Рояля. Они долго плыли мимо островков Карибского моря, и теперь уходили в более глубокие, тёмные воды; Элизабет решила, что она взволнована перспективой возвращения в море, вспоминая, как она каждый день с тоской глядела на бесконечный синий горизонт из окон своего дома. Поскольку сбежать с корабля было невозможно, она обнаружила, что её муж был гораздо спокойнее, чем обычно. Он позволял ей исследовать корабль столько, сколько она хотела, при условии, что она держалась подальше от определённых областей. Например, ей сказали держаться подальше от нижних палуб; от части корабля, где большинство членов экипажа жили, ели и спали. Так же её попросили не вторгаться в штурманскую рубку в течение дня, которую она назвала «тронным залом». Полностью осознавая, что ночью его любопытная жена может отправиться бродить там, где ей не следовало, Лорд Беккет обеспечил, чтобы дверь каюты Элизабет была заперта каждый вечер.       Хотя Элизабет не была такой уж свободной, как могла бы быть, она не возражала против соблюдения правил. Несмотря на её опыт жизни корабле в окружении мужчин — она не собиралась всюду совать свой нос. Жилые отсеки могли быть опасны, особенно после того, как экипажу давали алкоголь. И хотя казалось, что она снова в тюрьме, она не была против того, чтобы её дверь закрывали ночью. Для неё это был не столько запрет, сколько безопасность. Она была счастлива гулять по палубе и на носу корабля, и всегда наклонялась над перилами, чтобы посмотреть, как корабль зарывается в пенистые волны. Когда она чувствовала лёгкий ветерок и морскую соль на своих щеках, видела огромный океан вокруг, она наслаждалась. Ей казалось, она совсем крохотная в очень большом мире. «Корабль — это не просто киль, палуба, паруса. Просто корабль — Чёрная жемчужина — это свобода…»       Да. Ощущение было очень близким к свободе, как будто она снова была в приключении, на корабле, который мог взять её в любую точку мира или даже покинуть её. Но всё, что ей нужно было сделать — это взглянуть на вздымающийся чёрный флаг Ост-индской торговой компании над головой, и она снова замечала обручальное кольцо на пальце, и понимала, что она теперь не Элизабет Суонн, король Пиратского братства. Скучала ли она по той Элизабет? Раньше она любила наблюдать за командой; глядеть на разбойников в закатанных брюках, которые чистили палубу песком и мыли мачты уксусом. Стоя и наблюдая за ними, она чувствовала себя старой, хоть это было совсем не так, если только ты не стоишь у руля, крича команды, с саблей и пистолетом на поясе. Несмотря на то, что на борту на неё нахлынули воспоминания, было приятно возвращаться к ним. Но это не заняло так много времени, и ощущение новизны исчезло.       Чем дальше Стремящийся отплывал от американского побережья, тем суровее становилась погода. Сильный ветер и чудовищные волны сотрясали корабль и лизали палубу, а дождь бился в паруса. Вскоре было слишком опасно выходить на палубу, и Элизабет пришлось вместо этого смотреть на море из окна своей каюты. Не то чтобы она возражала, ей всё равно было скучно, и она чувствовала себя одинокой каждый раз, когда искала землю или другой корабль на горизонте. Но ничего не было. Один раз мимо прошёл клипер, что немного удовлетворило Элизабет, но после этого пространство вновь заполнил пустой океан. Она давно уже перестала наблюдать за командой, раздражаясь от звуков и запахов, доносившихся с нижних палуб. Вместо этого она была прикована к своей каюте, и ей ничего не оставалось, кроме как считать дни, пока они не достигнут Лондона, постоянно фантазируя о возможности нападения пиратского корабля, который взял бы на абордаж Стремящийся, и она была бы спасена. Но всё это было лишь фантазией — Элизабет знала, что бесполезно возлагать какие-либо надежды.       Ужасная погода вынуждала экипаж постоянно быть на грани, ожидая команды «…свистать всех наверх!». Паруса постоянно нуждались в подрезке, верёвки часто надрывались, и были нужны умелые руки, чтобы безопасно провести корабль через шторм, включая Лорда Беккета, которого Элизабет едва видела, несмотря на их тесные отношения. Сквозь тонкую стенку своей каюты она слышала, как он лает команды и определяет наказания в штурманской рубке. Она предполагала, что получит от него гораздо больше внимания в столь долгом морском путешествии — но когда она обнаружила, что ошиблась, она удивилась тому, насколько одинокой стала. Без привычной служанки для компании и разговоров — видя, как её муж настаивал на найме новых сотрудников для нового дома, когда они прибудут в Лондон — Элизабет ничего не оставалось, как проводить долгие дни за сном, чтением, едой, вздохами, мыслями и мечтами. Она чувствовала себя бесполезной.       Элизабет растянулась на своей кровати с полуоткрытой на груди книгой, и наблюдала, как фонарь над ней раскачивается взад-вперёд в такт качке. В течение трёх часов с тех пор, как кок принёс ей неаппетитный обед из солёной говядины, сомнительной каши из сушёных овощей и бокал вина, Элизабет была безмолвна — без энтузиазма читая скучную книгу, пока не пришло время потушить свет и лечь спать. Сон был облегчением — это был способ ускорить время. Но дни, проведённые без дела, накопили в ней бодрость. Неспособная уснуть, она разочаровалась в книге и с громким вздохом бросила её на грудь. Она поджала губы и наблюдала за фонарём со странным очарованием — следила за его танцем, тем, как пламя свечи мерцало и удлинялось, когда фонарь двигался. Возможно, хоть это убаюкает её? Может быть, её веки отяжелеют, и, прежде чем она это узнает, она проснется завтра утром — на ещё один день ближе к Лондону. День за днём, день за днём, и вот мы застряли, ни дыша, ни двигаясь, будто нарисованный корабль над нарисованным океаном… — шептала она себе, подбирая слова в ритм покачиваниям фонаря. Пам-пам, пам-пам, пам-пам… бла, бла, бла… скучно, скучно, скучно.       Она застонала и потёрла глаза, когда поняла, что всё ещё не спит. Почему я до сих пор не уснула? — спросила она себя. Я в самом деле начинаю сходить с ума от скуки! Громко вздохнув ещё раз, Элизабет повернула голову на подушку и оглядела свою каюту. Официально это была одна из трёх комнат, составляющих капитанскую каюту. Предполагалось, что это столовая, соседняя комната — штурманская рубка или «тронный зал», а за ней — личная каюта Лорда Беккета, то есть, спальня капитана. Элизабет решила, что он, очевидно, не хотел, чтобы она мешала, или постоянно путалась под его ногами, и поэтому решил отгородить её — позволить ей быть в её собственной каюте в течение дня, а затем запереть её на ночь. Готовясь к путешествию, он полностью отремонтировал «столовую» — решив, что нет причин, по которым он не сможет пообедать в своей спальне. Большой обеденный стол на шесть человек был разбит на части и помещён в трюм вместе с соответствующими стульями и серебряным сервизом. Большая кровать из красного дерева с мягкими белыми простынями была помещена под окнами новой каюты. Небольшой умывальник и комод поставили у левой стороны, а набор сундуков и шкатулок с вещами Элизабет выстроился вдоль стены рядом с дверью, ведущей в «тронный зал». На маленьком столике в центре каюты стоял обед Элизабет — наполовину съеденный; свет свечей отражался от пустого бокала. Она снова повернулась к качающемуся фонарю. Хотя каюта, несомненно, была уютной, она начинала ненавидеть её. — Тьфу! Не могу больше терпеть! — отрезала она, сбрасывая книгу с груди и выбираясь из простыней.       Она прошла через каюту — её босые ноги шлёпали по полу — и швырнула книгу в одну из открытых шкатулок. Страницы жалобно надорвались. Чтение этой книги ничем не порадовало — конечно, из множества книг, которые могли быть доставлены в её каюту, Лорд Беккет выбрал самые унылые. Книги по истории, книги по географии, книги по науке, книги по математике, Библия! Элизабет приходила в отчаяние! Как насчет её любимых романов? Приключения, которые она могла бы читать снова и снова? Где была «Памела»? «Фанни Хилл» и «Прекрасная наложница»? Хоть Беккет и позволил ей прочитать их снова — Элизабет поморщилась, вспомнив, через что ей пришлось пройти, чтобы получить их — они, очевидно, были заперты в трюме, подальше от беспокойных женских пальчиков. Элизабет остановилась, ухмыляясь от внезапной мысли, и деликатно закусила губу.       Она подошла к зеркалу в полный рост рядом с комодом, посмотрела на своё отражение, и улыбнулась женщине, которая смотрела на неё в ответ. Она заигрывала с ней, дразня волнистые светлые волосы, спадающие каскадом по плечам — сверкая тёмными глазами, лёгкие изгибы просвечивались под тонкой хлопковой рубашкой. Она засмеялась, заметив розовый румянец на щеках, появившийся от выпитого вина. Она вдруг почувствовала свою привлекательность, и отчаянно захотела поделиться ею с кем-то. Но с кем? Возможно, её одиночество было прекрасной возможностью провести некоторое время с собой, и если у неё не было её любимых «настольных» книг, то, возможно, ей просто придётся полагаться на своё воображение. И это могло бы быть идеальным лекарством от бессонницы. Но сначала нужно выпить — чтобы расслабиться. — Выпить… хм, всюду вода, и ни капли алкоголя… — вздохнула она, взяв пустой бокал для вина, опрокинув его и наблюдая за тем, как последняя капля устремилась к полу.       Без серванта с напитками и с запертой дверью, где она могла взять выпивку? Но это была не единственная дверь в её каюте, и Элизабет точно знала, что другую дверь всегда оставляли незапертой. Боковая дверь в её каюте вела в «тронный зал» и была открыта исключительно для намерений её мужа, чья каюта была на другой стороне. Элизабет точно знала, что у её мужа был хороший запас алкоголя в небольшом шкафу возле его стола, и, зная, что он давно удалился в свою спальню, Элизабет быстро накинула на плечи мятный халат и открыла боковую дверь.       Дверь до конца не открывалась. Она была почти полностью закрыта портретом её мужа, который он, без сомнения, намеревался повесить где-нибудь в новом доме, когда они доберутся до Лондона. Элизабет протиснулась через небольшую щель, обнаружив, что дверь закрывалась под весом портрета. Она отступила назад и на мгновение посмотрела на него, насмешливо подняла бровь и ухмыльнулась бесстыдно возвышенному изображению своего мужа.       В комнате было темно и тихо, фонари давно потускнели. В углу богато украшенные часы были близки к полуночи, а настольная карта с её модельными фигурками — миниатюрный флот с миниатюрным Беккетом — была покрыта тенью. Она подошла и осторожно подняла своего крошечного мужа большим и указательным пальцами, улыбаясь его раскрашенному вручную лицу и представляя, что игрушка была живой. Вообразив, что на этот раз она была гигантом, имеющим силу. Мгновение она обдумывала, не забрать ли его в свою каюту и не поджарить ли его над открытым огнём, наблюдая, как он медленно тает. Она улыбнулась, но всё же положила фигурку обратно на стол, во главе игрушечного флота.       В шкафу розового дерева слева от стола Беккет хранил небольшой запас алкоголя. Сверху на серебряном подносе лежала коллекция бокалов — два бокала для коньяка, два бокала для вина, четыре маленьких бокала для шерри и хрустальный бокал для портвейна. Элизабет осторожно взяла один из бокалов для коньяка, мысленно напоминая себе не забыть вернуть его, и неуклюже присела, чтобы открыть дверцу шкафчика. Она протянула руку и обошла различные бутылки — убедившись, что стеклянная посуда не звякает в тишине. Бренди был любимым напитком Лорда Беккета, и Элизабет не удивилась, что бутыль наполовину опустел, когда она нашла его. Но когда она проверила нижнюю полку шкафа, то обнаружила, что её ждёт нераскрытая бутылка. Нужно дать ему узнать — подумала она лукаво.       Когда она закрыла шкаф и встала, прижимая бокал для коньяка и бутылку с бренди к груди, она услышала, как скрипнула дверь, и за стеной вдруг раздались голоса. С любопытством она подкралась к двойным дверям, которые вели в спальню её мужа. Она пересекла свет свечи, который просачивался из щели, и заглянула в комнату.       Она быстро нашла Лорда Беккета, сидящего за маленьким обеденным столом — похожим на тот, что был в её собственной каюте — потягивая чай и глядя на какие-то бумаги. Он снял свой пиджак и повесил его на спинку стула — в жилетке и рубашке было наверняка удобнее. Она наблюдала за ним, когда он оторвал фарфоровую чашку от своих губ и с лёгким ударом положил её обратно на блюдце, даже такое простое действие показывало его высокомерную натуру. Затем он опустил бумаги, взял перо и что-то набросал на каждом — возможно, подписи — между тем, чтобы перекинуться парой слов с людьми, стоящими напротив. Когда Элизабет перевела взгляд, она узнала их; Лейтенант Гроувз стоял у главной двери, ведущей из спальни на Верхнюю палубу, и, конечно же, кем ещё мог быть другой человек, кроме Мёрсера? Элизабет нахмурилась и закатила глаза — кто, как не он? — Полагаю, на палубе всё в порядке? — спросил Беккет, уронив перо и откинувшись на спинку стула. — Ничего необычного, сэр, — ответил Мёрсер, — Все фонари потушены… экипаж спит, но двое были найдены пьяными. — Бриг, — просто сказал Беккет, делая ещё один глоток чая. — Уже сделано, милорд. — Хорошо, — продолжил он, — …завтра каждый получит девять ударов плетью. — Милорд, — Мёрсер кивнул, ухмыляясь. — …мяу, — сухо протянул Беккет — выражение его лица было каменным.       Элизабет поморщилась, когда увидела, что лицо Мёрсера заметно осветлилось. Девять ударов — это было ужасно! Она и раньше видела это удовлетворение в глазах Мёрсера, когда он смотрел, как горячая кровь течёт из разодранной спины его жертвы. Это было пугающе, ужасно. Она тогда стояла возле своего мужа, морщась от каждого крика, сопровождающего удар, и не в силах вынести этот кошмар, закрыла руками лицо. — Откройте глаза, — прошептал Беккет, протягивая руку к её ладоням. — Пошёл ты, — выплюнула Элизабет, прежде чем отстранить его руку и броситься в свою каюту.       Её воспоминание было прервано, когда часы позади неё пробили полночь — мелодичные звуки поразили её на мгновение. Звук был отчетливо слышен в другой комнате, когда Беккет внезапно оглянулся на часы над кроватью. — Как моя жена, мистер Мёрсер? — спросил он, изогнув бровь. Мёрсер бросил маленькую связку медных ключей Беккету, тот поймал их и осмотрел на ладони. Элизабет сузила глаза. — Заперта, сэр, — ответил Мёрсер с лёгкой ухмылкой. — Хорошо, — Беккет мрачно улыбнулся, — Спит? — Вероятно. — Простой вопрос, Мёрсер, который требует простого ответа. Так она спит или нет? — добавил Беккет. — Я не смел войти, милорд, — улыбка Мёрсера исчезла, — Но внутри всё было тихо, когда я запер её дверь. — Очень хорошо. Каково текущее состояние, лейтенант? — спросил Беккет, допивая чай и поглядывая в сторону Гроувза, тот резко кивнул. — Идём по заданному курсу, Мой Лорд. — Прекрасно. В таком случае, дайте сигнал ночной вахте, — приказал Беккет, закрыв глаза и потирая переносицу — было уже поздно, и он явно устал. —Да, сэр… ещё приказы? — осторожно спросил Гроувз. — Нет, это всё… — ответил Беккет, — …можете идти, оба, — он махнул им одной рукой, продолжая тереть переносицу другой.       Элизабет нашла этот маленький жест утешительным. Она часто думала о своём муже, как о каком-то опасном орудии, которое просто пёрло напролом. Ведь Лорд Беккет не болел и не уставал - не так ли? Она продолжала наблюдать, как Мёрсер и Гроувз поклонились, а затем быстро вышли из комнаты, оставив её мужа одного — или так он по крайней мере думал. Элизабет знала, что ей следовало отступить, но вместо этого из-за непреодолимого любопытства она прилипла к щели в двери. Ей не часто приходилось наблюдать за своим высокомерным мужем самостоятельно. Каким он был, когда вокруг никого не было? Что он делал? Она подумала, возможно, у него была какая-то неизвестная ей сторона — и поэтому просто не могла отказаться от подсматривания.       Она затаила дыхание и прижалась лицом к двери, пристально наблюдая, как её муж пробирался от маленького обеденного стола к главной двери — он сдвинул засов, и тот негромко щёлкнул. Затем он подошёл к маленькому шкафу рядом с большой и роскошно убранной кроватью, где он достал бокал и наполовину полный графин с бренди. Фарфоровый чайный сервиз был отодвинут в сторону, хрустальная крышка графинчика удалена, и в бокал хлестнула янтарная жидкость — нежно светящаяся в свете свечи. Элизабет сглотнула, представив вкус бренди на языке, наблюдая, как её муж наливает выпивку, кружит бокал в руке, а затем делает небольшой глоток. Она втянула воздух, когда он оторвал блестящие губы от стекла, и задержала дыхание, когда он аккуратно облизнул нижнюю губу.       Он поставил бокал обратно на стол, и глухой стук заставил её вздрогнуть, но она продолжала подсматривать за ним, когда он начал снимать свой малиновый жилет, осторожно дразня каждую пуговицу. Элизабет закатила глаза, когда он дважды сложил жилет и пересёк комнату, чтобы аккуратно положить его на ширму, расписанную вручную. Свободный, он вернулся к столу и, казалось, был очень счастлив сесть — он упал на стул и мгновенно расслабился. Но после тихого мгновения, когда он просто смотрел на бокал бренди перед собой, казалось, что он всё ещё не чувствовал себя достаточно комфортно, и внезапно он наклонился, чтобы снять натёртые до блеска ботинки. Каждый легко оторвался от стопы, и он с удовольствием вытянул носки. Она зачарованно наблюдала, как он откинулся на спинку и развязал платок, аккуратно перевязанный вокруг шеи, и небрежно бросил его на стол перед собой. Следом за ним, но гораздо осторожнее, приземлился напудренный парик.       Элизабет никогда не обращала внимания на эту трансформацию. Обычно она упрямо отворачивалась, когда он крался в её спальню и снимал с себя одежду, она каждый раз чувствовала себя девственницей, никогда не зная, чего от него ожидать. Она пугалась и чувствовала себя уязвимой, и отворачивалась; и, как ребёнок, думала, что если она не сможет его увидеть, он не сможет причинить ей вред. Но теперь, когда она неторопливо наблюдала за ним, она была приятно удивлена.       Он был нормальным. Без парика и красивой одежды. Он провёл пальцами по коротко стриженным каштановым волосам и снова потянул бренди — Лорд Беккет был таким же, как любой другой человек. Элизабет улыбнулась, когда он вытянул ноги под столом и скрестил босые стопы, а затем закатал рукава рубашки с рюшами до локтей. Ей было легко забыть, кто он на самом деле, и пришлось подавить смешок, когда он поднял чайную ложку и использовал её, чтобы рассмотреть щетину на подбородке. Она была почти удивлена, обнаружив его человеком.       Но его выражение было всё тем же; его глаза всё ещё были холодными, безжалостно агрессивными — и вскоре её улыбка поблекла, когда он аккуратно, невротически аккуратно положил чайную ложку на поднос и допил остаток бренди.       Элизабет уже собиралась уходить, все ещё сжимая в руках бокал и полную бутылку бренди, когда услышала, как его стул скрипнул. Она быстро вернулась на своё место и продолжила наблюдение. Он встал и обошёл вокруг стола, потянув руки за голову и взявшись за ворот рубашки. Она следила за хлопковой тканью, пока та поднималась вверх по его позвоночнику, обнажая спину. Элизабет едва могла моргнуть, её глаза были прикованы к внезапно обнажённой плоти, излучающей тестостерон. Мужская спина была её слабым местом, и Лорд Беккет ничем не отличался от других. В этом было что-то непреднамеренно сексуальное. Форма. Движение лопаток. Он стянул рубашку через голову, его широкие лопатки сжимались и двигались при этом — контуры мышц становились видимыми с каждым движением, на его плечах и руках. Внезапно осознав, что её рот открыт, Элизабет облизнула свои сухие губы и закусила нижнюю.       Сила, которую может принести плоть. Будь то во время боя на мечах или во время секса. Она обдумывала, как ей нравилось проводить руками по его спине, когда он лежал на ней сверху, плотно сжав. Эти последние, быстрые, настойчивые толчки, прежде чем он стонал и на мгновение застывал, а затем откатывался. Ей нравилось впиваться ногтями в его лопатки, сжимать его кожу перед тем, как кончить.       Элизабет встряхнула головой и отвлеклась от мыслей. Она следила, как он пересёк комнату и положил рубашку на туалетный столик, а затем повернулся и пошёл назад — невольно показывая свой обнажённый торс женщине за дверью, которая стояла с прикушенной губой, чтобы подавить ухмылку. Когда он шёл к столу, она позволила своим томным глазам побродить по его туловищу — визуально касаясь каждой его части, начиная с шеи, далее по его груди, задержав взгляд на покрывающих её волосах, спускающихся к пупку, и заканчивая его стройными бёдрами. Он зевнул и потянулся, а она выдохнула, осознав, что почти всё время стоит не дыша. Она хотела потрогать его, хотела пнуть дверь и соприкоснуться с тёплой плотью, запустить руки… всюду — но она не была уверена, что сделает её муж, если он узнает, что она подсматривает за ним. Живот мучительно сжался, и внезапно она почувствовала влажность между бёдер. Её щёки вспыхнули.       Когда его руки опустились и начали расстёгивать бриджи, Элизабет почувствовала, что всё её лицо стало ярко-красным. Часть её не хотела смотреть, и знала, что она должна бежать прямо в свою каюту — но другая, и гораздо большая часть, хотела остаться. — …о, Боже… помогите, — прошептала она про себя, с тревогой наблюдая, как его пальцы невинно стягивают бриджи — совершенно не подозревая, что у него есть озорной зритель.       Когда корабль внезапно покачнулся и заскрипел, она была совершенно неспособна удержаться на месте и неуклюже грохнулась на стол рядом с ней — бокал для коньяка, который она держала, упал и разбился о пол. — Дерьмо! — ахнула она, в ужасе уставившись на осколки дорогого хрусталя на полу.       Элизабет перевела взгляд с разбитого бокала на дверь. Её выбор был прост, она не хотела остаться и быть обнаруженной — она быстро на цыпочках перешагнула через разбитое стекло и побежала обратно в свою каюту, как можно быстрее закрыв за собой дверь. Она швырнула халат на стул и нырнула в кровать, натянув одеяло до шеи.       В своей каюте Лорд Беккет прищурился и медленно направился к двери своей спальни — подняв бровь, когда обнаружил, что рубка пуста. Он посмотрел вниз, увидел разбитое стекло на полу и заметил слабый огонёк в двери каюты Элизабет. — Не спит, — пробормотал он, его губы изогнулись в мрачной ухмылке.