Спидвей

 — Здравствуйте, Лена. Что Вам нужно? — Лакруа приоткрыла дверь квартиры, критично разглядывая свою гостью. Изящную фигуру француженки скрывали безразмерные домашние штаны кислотной расцветки, а на плечах висела самая простая толстовка.  — Здравствуйте, Мадам Фаталь, я… — её вновь бесцеремонно перебили.  — Амели Лакруа, пожалуйста.  — О… — Лена замешкалась, — А-Амели, да, я… В общем! Я хотела поговорить с Вами! На лице Фаталь заиграла заинтересованность.  — О чём же? Не о предстоящем ли чемпионате?  — Нет, не о нём. То есть, да, о нём, но не совсем, я хотела сказать, что… — утомлённая скомканными репликами Окстон, Амели жестом попросила девушку замолчать и, открыв дверь, пригласила внутрь.  — А Вы уверены? — на самом деле, Лена определённо не хотела, чтобы гостеприимная француженка изменила своё решение, но спросить всё же стоило.  — Абсолютно. Раздевайся и помой руки, я как раз готовлю ужин. Сказать, что подобное отношение, да ещё и с переходом на ты, ошарашило Лену — не сказать ничего. Выжимая из себя больше скорости, чем из собственного байка, она сняла верхнюю одежду, почти умудрившись выронить из рук торт, отправилась в ванную. Отделанное светлой плиткой небольшое помещение, без сложных нагромождений или странных ярких решений, говорило о хорошем вкусе хозяйки квартиры.  — Садись, — Амели увлечённо мешала что-то вкусно пахнущее в сковороде, мельком поглядывая на Лену. — Не бойся, я не стану травить тебя.  — Спасибо, — со смешком выдавила из себя Лена. Почему-то единственной причиной подобного акта гостеприимства ей виделось только намерение убить кого-нибудь, наверняка присущее таким, как Фаталь.  — Ты принесла торт, — Лакруа накрывала на стол, когда заметила небольшой десерт в руках девушки. — Поставь, чего ты? Пластиковая коробочка с лёгким стуком приземлилась на поверхность стола. Лена предпочитала смотреть на неё, а не на Амели. Весь её запал остался в ванной, вместе с водой уплывая в канализацию.  — Итак, о чём ты хотела поговорить? — положив в тарелку гостьи почтительную порцию болоньезе, Амели вальяжно, но твёрдо уселась на соседнее место.  — В общем, я хотела сказать, — Лена, поизучав взглядом идеально чистую вилку, принялась за пасту, — во-первых, спасибо за гостеприимство, да, это очень мило с твоей стороны, правда, — ковыряния в пасте продолжались ещё более неуверенно, — я видела как ты ездишь и… в общем, я восхищаюсь тобой и, наверное, меня можно даже назвать твоей фанаткой, я…  — И из-за своего фанатизма твоя помощница всю ночь проедала мозг моей с целью выведать, где же я живу? — Амели критично подняла бровь, отправляя в рот небольшую порцию пасты.  — Нет-нет-нет! Что ты, дело не в этом! Я просто, я когда увидела, как ты на самом деле ездишь, я была в шоке. Это, знаешь, как если увидеть инженера, создающего трансформера, в то время как ты пытаешься соорудить себе механического кота. Сравнение Амели не впечатлило.  — Но это неважно! Я определённо хотела бы высказать тебе всё своё восхищение, но ты, наверняка, и сама в курсе, насколько ты… хорошая гонщица. И вообще, я не за этим изначально ехала. Я очень хотела познакомиться с тобой поближе, — и через секунду Лена поняла, что ляпнула. — Ну, то есть, я не подкатываю к тебе. Не то чтобы ты была настолько плоха, чтобы я к тебе не подкатывала, но не в этом дело, я просто, ну, мы могли бы стать подругами или просто пообщаться, не знаю там, в кафе сходить вместе, например? — бессмысленный поток словесных оправданий Лены, кажется, выдал её с головой.  — Что за торт ты привезла? — Лакруа полностью игнорировала панику гостьи.  — Тирамису. Классический, французский.  — Тирамису традиционный итальянский десерт. Французская десертная кухня отличается лёгкостью приготовления десертов и их нежным вкусом. Тирамису слишком броский для того, чтобы называться французским. —Оу… — Лена ненавидела себя из прошлого за такую глупость. — Прости, я не знала. Мне показалось, он будет неплохим вариантом.  — А я сказала, что тирамису — плохой десерт? — Амели вопросительно, но без выраженного интереса взглянула на Окстон. Та смущённо заёрзала на стуле, — Я люблю тирамису. И даже иногда готовлю его. Правда, сегодня у меня есть только твёрдые остатки безе, но, думаю, у тебя нет причин не верить мне относительно любви к сладкому, — француженка по-доброму улыбнулась.  — Ты любишь готовить? — подвернувшаяся тема как нельзя лучше подходила для того, чтобы съехать с ответа о причинах своего появления.  — Да, — Лакруа отложила приборы и сложила руки в замок, — но мы говорили не об этом. Так зачем ты приехала? Лена ещё сильнее заёрзала. Откосить не получится.  — Ну, знаешь, я думала, что мы можем найти… ну… общие темы для разговора, например? Я тоже вот готовить люблю, не умею правда, но люблю. Да и вообще, мне было бы интересно узнать что-нибудь о тебе, — девушка нервно сжимала предплечье ладонью. — Ты такая… загадочная. О тебе почти нет информации в СМИ или в интернете. Все пишут о том, что ты — просто мастер своего дела, словно у тебя нет имени…  — Ты хотела пригласить меня на свидание? — из уст Амели это звучало скорее как крышесносное разоблачение, нежели просто вопрос. Лена пару секунд откровенно тупила, не зная, что ответить на столь прямой вопрос. Да, она именно это и собиралась сделать, но как сказать об этом? Да ещё и не выставить себя глупой фанаточкой, что она, скорее всего, уже давно сделала.  — Ну, вообще, мой план был немного другой, — понимая, что тянуть больше некуда, Окстон продолжала упорно мяться. — Я хотела поспорить с тобой. Тонкие брови Амели взлетели вверх.  — Поспорить?  — Поспорить. Повисло напряжённое молчание. Поспорить?  — А почему ты вообще меня впустила? — нарушить молчание осмелилась Лена.  — Это хороший вопрос, — в голосе Амели прослеживалось искреннее одобрение любознательности девушки. — Знаешь, — она убрала свою тарелку со стола, — в тебе есть что-то такое, — женщина вернулась обратно за стол и оперлась на него, — что-то, что очень меня смущает. Твоё интервью МакКри, твоё наглое появление на моём товарищеском заезде, ты вся — один большой знак вопроса. Публика носит тебя на руках, а ты словно остаёшься где-то там, на загородных заездах с призовым фондом, собранным из взносов самих участников. И ты не такая дура, какой казалась мне изначально — ты точно понимаешь, что стоит тебе начать чуть больше улыбаться и чуть меньше разговаривать, спонсоры будут усыпать тебя деньгами, а публика — любить ещё больше, — Лакруа как-то незаметно для Лены пересела на стол возле неё. — И мне стало до жути интересно, а не пропадёт ли эта аура простоты вокруг тебя, если вместо прицела камеры и микрофона стоять перед тобой буду я сама. Лена, казалось, всем телом пыталась вжаться в узкую спинку стула.  — Ты, типа, — она старалась не сталкиваться взглядом с Фаталь, — лицемеркой меня считала?  — Вроде того. Но сейчас я вижу, что, по всей видимости, ты действительно тот редкий случай, когда простой человек попадает в непростое место. Могу поздравить тебя. Ты умудрилась меня удивить. Окстон просияла. А потом вновь поникла.  — То есть, ты знала, что я буду на том заезде? — за спиной возвращающейся на своё место Амели не было видно лица.  — Я догадалась. Особенно мне помогла в этом Ангела — моя помощница — когда рассказала мне о набеге на неё от некой Ханны Соло, — после второго повторения требование об извинениях за доставленные менеджеру неудобства уже казалось очевидным. Лена снова замялась. Ей было обидно, что смущение здесь ощущает только она одна. Но Фаталь не давала ей и шанса завладеть ситуацией, из-за чего ей пришлось подчиниться.  — Прости уж. Я не знала, как с тобой связаться, — на самом деле, Окстон действительно чувствовала вину за то, что доставила неудобства предмету своего обожания, но старалась всеми силами этого не показывать, прячась за собственными неумелыми попытками в иронию.  — Возможно, и не стоило, — Амели потеряла весь интерес к происходящему после своей речи. — И всё же. Поспорить?  — Да, точно! Спор! В общем, я хотела предложить тебе заключить пари: если в заезде выиграю я, то ты пойдёшь со мной на свидание! Как тебе? «Настолько тупой я ещё никогда себя не чувствовала» — пронеслось у Лены в голове. Лакруа молчала. Она взглядом изучала девушку, пытаясь зацепиться за что-нибудь. Окстон представляла из себя ходячий растрёпанный хаос. Давно нестриженые короткие волосы, тёмные большие глаза, веснушчатое глуповатое, но искреннее лицо. Ребёнок, честное слово. И предложения у неё были детские. Она вовремя одёрнула себя от любования девушкой. Да, этот беспорядочный комочек отличался особенно милой мордочкой, но нельзя было забывать, кем они друг другу приходятся. Они соперницы. Не подружки. «Хотя могли бы ими стать» — усмехнулась собственным мыслям Амели. Не могли бы.  — Боюсь, ты немного забылась, Лена, — француженка вновь встала и принялась расхаживать по кухне. — Мы с тобой не подружки. Мы — соперницы. И мне нет никакого смысла с тобой спорить, во-первых, потому что я выиграю, а во-вторых, потому что мне от этого спора никакой выгоды, — и тут её осенила гениальная, но почему-то показавшаяся смешной мысль. — Если только ты не… — но она тут же вновь себя одёрнула. Это было глупо. Зачем ломать карьеру ребёнку?  — Если только что? — Лена оперлась телом на стол и пристально посмотрела на Амели.  — Если только в случае проигрыша ты не покинешь большой спорт раз и навсегда, — Лакруа была абсолютно уверена, что её маленький обожатель не согласится. «Это же смешно, не так ли?» — спросила она себя в тот момент.  — То есть, ты согласна на пари, если я в случае проигрыша больше никогда не попадусь тебе на глаза? — Лена просияла, когда увидела согласный кивок француженки. — Идёт! Девушки пожали руки. Остаток вечера они проговорили, особо не касаясь темы мотоциклов и заездов. О готовке, об увлечениях, сериалах и фильмах, забавных и грустных историях. У двух гонщиц нашлось множество схожих интересов, и, когда Лене пришлось, наконец, покинуть квартиру, Амели почти что сожалела об этом.  — Вероятно, это последняя наша встреча перед чемпионатом, — решила взять на себя финальную речь Фаталь. — Я желаю тебе удачи так же, как ты пожелала мне её в своём интервью. И пусть победит…  — …сильнейшая. Амели удовлетворённо улыбнулась и закрыла дверь. Причины, по которым она не выпроводила Лену насильно после первой же фразы о споре, она не стала раскрывать.