Потеряны во времени и друг в друге

— Что ты имеешь в виду под «Не перебивай»? — Я имею в виду, что ты должен заткнуться и просто послушать всё, что я говорю! — Не думаю, что у тебя есть полномочия закрывать мне рот в месте, где хозяин я. — Ты не хозяин этого места, Малфой, это просто чёртова гостиная старост! — Когда ты стала материться? — «Чёртова» — это не мат. — Мат. — Кажется, я попросила тебя молчать! Неужели… неужели так сложно, Драко? — Вот, после слов о нашей ненависти, я вдруг снова стал «Драко»? Невыносимый. Это было то самое слово, прекрасно описывающее всё поведение Малфоя. Гермиона громко вздохнула и на мгновение прикрыла глаза, разжимая напряжённый кулак. И о чём она думала? Драко никогда не будет её слушать после всего, что они наговорили друг другу. Она даже не может понять, что именно хочет ему сказать, так зачем устроила всё это? Зачем вообще позвала его? И Малфой видел это в её глазах. Гермиона знала. Он читал её. Читал, словно книгу, которая раскрывалась лишь ему, однако, далеко не всегда. По крайней мере, не в этот момент. Она так надеялась, потому что если он прочитает её и сейчас, то и говорить потом будет нечего. Грейнджер попятилась назад, тряхнув головой и пытаясь привести себя в чувства. Стоило ли оно того? Правда была важна. Ей нужно было выговориться. Но стоило ли? — Ты прав, мне не стоило приходить к тебе. Ты ведь ненавидишь меня ещё больше, чем до этого. Я забыла, — лёгкая ухмылка. — Ну да, Грейнджер, только это твои слова, а не мои! — Да что ты! Их взгляды встретились. Почти что разъярённые. Почти. Но это было что-то другое. Гермиона нахмурила брови и попыталась успокоиться. Она не знала, почему, но даже одни лишь воспоминания о том вечере почти что заставляли грустить. Она столько сказала ему… Грейнджер сказала Малфою, что он не достоин любви. Это, пожалуй, самое лживое утверждение, слетевшее когда-либо с её губ, потому что Гермиона никогда так не считала. Даже когда они были врагами. Даже когда он называл её грязнокровкой. Ей всегда было жаль его. Она знала, что Малфой растёт без любви. Всё говорило об этом. Его поведение, поступки… даже глаза. Они твердили о том, что Драко Малфой растёт без любви, без настоящей дружбы, без всего того, чего достоин каждый ребёнок. Она ненавидела и жалела его одновременно, но с годами это всё больше проявлялось в нём. То, как вёл себя Люциус Малфой рядом с сыном. Об этом знал каждый, но никто не осмеливался говорить. А Гермиона говорила. Она даже сказала ему как-то об этом, в ответ на что получила новую порцию злобы, оскорблений и публичного унижения. Но это было так давно. Вспоминая всё это, Грейнджер не могла избавиться от мысли, что это были не они. Это были их прошлые версии. Всё это. То, что творилось с Драко сейчас, прямиком показывало его бессилие. И она всё ещё хотела узнать об этом. Что бы не происходило, Гермиона не должна была говорить то, что сказала, да ещё и в такой грубой форме. Она знала, что эти слова он запомнил. Больше, чем любые другие. — Прости. Я пошла, — после долгого, ужасно долгого молчания прошептала девушка, тут же разворачиваясь и ступая к картине. Она услышала, как проскрипел диван, с которого Малфой почти сразу вскочил. Его ладонь почувствовалась на запястье так обжигающе двусмысленно, что захотелось или прижаться сильнее, или сбросить его руку с себя. Но Грейнджер лишь продолжила стоять к нему спиной, пока Драко всё ещё тянул её на себя. — Не будь трусихой. Если ты хотела что-то сказать, то говори, потому что я не Поттер, которого можно то звать, то выгонять обратно. Собралась что-то делать — делай, — его голос звучал так грубо, что снова вызвал мурашки. — Или ты хотела ещё раз повторить мне о моём… — Нет, Малфой, не начинай, — тут же перебив его, Гермиона почти сразу развернулась. — Не нужно. Ты тоже наговорил мне многое, я же не смеюсь над этим, правда? — По-твоему, похоже, что я смеюсь? Я похож на юмориста, Грейнджер? — он вдруг посерьёзнел. — Мне чертовски не смешно, потому что, мать твою, ты снова испортила всё! Гермиона не верила ушам. — Я всё испортила? Позволь напомнить, именно ты не захотел всё рассказывать! Ты! Ты сказал, что «Ты же Гермиона Грейнджер», правда? И именно ты сказал, что между нами ничего нет, причём даже не думай сейчас снова говорить этот бред и внедрять мне новую ложь, потому что, Малфой, я устала от этого! Ты всегда лжёшь! Всегда всё скрываешь! — девушка ткнула указательным пальцем прямо ему в грудь, криво усмехнувшись. — Ты, но не я! — Лгу, что между нами ничего нет? Да, это правда, да, Грейнджер, я лгу! По-твоему, было бы легче что-то сказать? Что, например? — он кричал. Драко кричал так громко, что Грейнджер почувствовала, как множество иголок вонзаются прямо в голову. — О, Гермиона Грейнджер, я целовал твои губы и постоянно хочу делать это снова! О, Гермиона Грейнджер, я спал с тобой и это были самые лучшие часы в моей жизни, потому что то, какая ты, постоянно вертится в моей долбанной голове! О, Гермиона Грейнджер, ты постоянно пялишься на меня своими ебаными, тёмными глазами в коридорах, на уроках и в Большом Зале, а я, мать вашу, всегда пытаюсь не обращать на это внимания, потому что, один мой взгляд в твою сторону, и все это заметят! О, Гермиона Грейнджер, ты грязнокровка и я считал тебя таковой всю свою грёбанную жизнь, никогда не думал ни о чём другом рядом с тобой, но за какие-то месяцы… или месяц? Хер с ним! Потому что прошло так мало времени, а всё так чертовски поменялось, что я просто не могу к этому привыкнуть, не говоря уже о том, чтобы рассказывать всё это тебе или… что? Чего ты ждёшь? Признаний? Так их не будет! Никогда! Потому что я Драко Малфой, забыла? А ты Гермиона Грейнджер! — Да, я Гермиона Грейнджер, Малфой, но что это меняет? Это все твои отговорки? Глупые имена? Фамилии? Ты такой чёртов эгоист, я просто не верю! — она, в порывах ярости, зарыла руки в пышные волосы. — Ты знаешь, что всё поменялось! Я чувствую всё то же самое, что и ты! Я не прошу тебя признаваться в чём-то мне, Малфой, признайся в этом себе, потому что, знаешь, я ведь смогла, да? — Гермиона почувствовала, как по лицу расплывается румянец. — Мне ничего от тебя не нужно, просто будь собой! Таким, каким ты был на море, хотя бы… или там, в доме. Вспомни просто, Драко. Я не понимаю, почему должна всегда тебя уговаривать, потому что это мне сложнее всего, понимаешь? Но просто вспомни. Всё, что ты говорил мне тогда. Ты сказал, чтобы я не плакала. Ты сказал, что всё будет другим по возвращению… ты… ты столько всего говорил мне там, а тут, словно настоящий трус, просто всё забыл! Драко даже не думал о том, что говорить, потому что следующие слова сами вырвались из его рта. — Я помню всё это, Гермиона, я не трус, блять! Я не забыл! Ты даже, мать твою, не представляешь, что мне в разы… в сотни, тысячи раз сложнее! Ты всегда была эгоисткой и думала только о себе! — Сложнее? И в чём же твоя проблема? Дай-ка подумать! Отец, не одобряющий такое поведение, моя грязная кровь и, возможно, чёртово мнение других, которое всегда волновало тебя больше своего! — Грязная кровь?! Да я должен стать Пожирателем! Вот, что всегда убивает меня! Вот, что я скрываю и вот, что не даёт мне… постоянно… постоянно делать всё это! У меня есть задание, если я его не выполню, то… моя семья… мать… ты просто, блять, представить себе не можешь, каково это, поэтому просто заткнись и ни слова об этом больше! Гермиона и вправду не могла ничего сказать. В горле пересохло. Это не могло быть правдой. У неё были сотни догадок… что угодно. Его могли шантажировать или угрожать, но Грейнджер не могла подумать, что всё настолько серьёзно. Он ведь ещё подросток. В рядах Пожирателей не было никого, младше двадцати лет или даже ещё старше. С чего бы Тёмному Лорду хотеть забрать Малфоя к себе? Неужели ему не хватало Люциуса, который, она была уверена, служил ему с самого начала, продолжая и по сей день? Его глаза были мокрыми. Драко резко провёл по ним рукой, убирая слёзы, нахлынувшие на него, а потом повернул голову вправо. Так, чтобы больше не видеть её. Её взгляд. Потому что она выглядела так, будто была виновата во всех его проблемах. Так и было, но, конечно, Грейнджер об этом не знала. Гермиона, пошатнувшись, слышала, каким громким было её дыхание, когда она медленно ступила на шаг ближе к нему. Она даже не могла подобрать слов. Мерлин. Всё было намного серьёзнее, а в голову просто ничего не приходило. — Я… э-э, Драко, — её ладошка легла на большое плечо, отчего Малфой еле заметно вздрогнул, всё ещё не поворачиваясь в её сторону. — Нужно что-то сделать. Ты… Дамблдор знает? Гермиона даже не хотела спрашивать, что за задание ему задали. Вероятно, отравить кого-то или проклясть. Это было очевидно. И если она спросит его об этом, то, вероятно, может просто спугнуть. То, каким он открылся ей сейчас, было слишком редким явлением. Нельзя было это упускать. — Знает, — кратко ответил он после, наверное, минуты раздумий. — И что? Он не может вам помочь? Я… я не знаю… взять вас под защиту, подключить Министерство или… Он резко развернулся. Они стояли близко. — Я говорил, что этот старик не будет помогать, Грейнджер. Даже не нужно спрашивать. Не спрашивай. Ты же хотела уйти, да? — ком в горле. Вздох. — Так иди. И она не могла уйти. Гермиона знала это, она прекрасно знала, что после всего этого… после того, что он рассказал ей, она просто не сможет уйти. И она делает шаг к нему. Один шаг, разделяющий их, позволяющий ей подняться на носочках и в это же мгновение притянуть его к себе за шею. Их лица разделяли каких-то пару сантиметров. Она смотрела в его глаза. В них всё ещё были капли слёз, но взгляд Малфоя был немного увереннее, чем минуту назад. И всё же, он и вправду был растерян. Она так долго гадала об этом. Искала ответ. И вот, он был прямо перед ней. И что сделать с ним, решать было только ей. И Грейнджер сделала. Она потянулась к его губам. Как только Драко увидел её намерения, его губы первыми накрыли её. Гермиона сразу закрыла глаза. Это был тот поцелуй, никогда не сравнивавшийся с поцелуем Гарри. Это было по-настоящему. То, что делало их другими. И, кажется, впервые за всё время, между ними не было этого. В воздухе, в поцелуе впервые не летало это отчаяние. Нет. Это было что-то другое. Что-то, знакомое ей с детства. От родителей, бабушки или появившихся в Хогвартсе друзей. Именно оно и ничто другое. Гермиона улыбнулась сквозь поцелуй, мгновенно получив за это небольшой укус. Драко расположил руки чуть ниже поясницы, медленно спускаясь к бёдрам. Она чувствовала от него это. Он чувствовал то же самое. Это было впервые, когда Грейнджер не сомневалась в чём-то, касавшемся его, потому что то, как он целовал её, не могло означать ничего другого. Малфой томительно медленно провёл языком под её верхней губой, вызывая мурашки, медленно спускавшиеся всё ниже по телу. За всё время их контактов Гермиона всё ещё не привыкла к этому давящему ощущению внизу живота, которое снова и снова заставляло её дрожать от возбуждения прямо под ним. Почувствовав это, Драко отстранился на пару мгновений и облизал сначала её верхнюю губу, а потом чуть правее, в районе щеки. — Драки, — то ли с усмешкой, то ли от возбуждения промычала она. Это было даже смешно. — Детка, — почти сразу улыбнулся он. И до чего же это было иронично. Малфой почти не смотрел в её глаза. Потянув её на себя, он уже спустя минуту прижался спиной к стене, а уже спустя пару секунд развернулся и прижал Гермиону, снова нависая сверху неё. Он был выше и это всегда казалось в мальчиках чем-то милым для Грейнджер. Теперь же она знала, что это слишком неудобно для «милого», потому что за каждым поцелуем приходится тянуться, а он в любой момент мог просто выровняться и лишить её этого удовольствия. Мог, но не сделал. Это был тот момент, который обоим хотелось растянуть на долгое время. Гермиона издала полустон, когда горячие губы Драко коснулись её шеи, покрывая её мокрыми поцелуями. Он снова поднялся чуть выше. Лёгкий поцелуй за ушком. Он так любил это, а Грейнджер даже не знала причины. Усмехнувшись, она тоже потянулась к его шее. Ей так хотелось этого. Она ужасно хотела целовать его больше, чем до этого, больше, чем было бы возможно в принципе. Её нежные поцелуи в районе шеи, ключиц и скул были такими томительными и развратными, что Драко был готов кончить всё просто сейчас. Здесь. У стены. Мать вашу, только бы наконец-то сделать это, почувствовать всё, что было между ними. Он замер, когда одна её рука залезла ему в штаны, издавая томное мычание. Не сдержавшись, Малфой двинул бёдрами вперёд, тем самым давая девушке почувствовать его возбуждение не только рукой, но и в районе её же бёдер. Гермиона вздрогнула прямо в его руках. Это действие настолько пробудило его, что Драко сжал кулак у её лица, продолжая мягкие поцелуи. Её ладонь, резко сдавившая в штанах член, почти что отправила его в Ад без очереди. — С-сука… Всё, что мог Малфой, так это закатить глаза от блаженства, что окутывало всё тело. Это было что-то между Раем и Адом, потому что всё, что он чувствовал, нельзя было отнести ни к одному, ни ко второму. Драко знал, что хотя бы ещё одно движение её прохладной ладони в его штанах, и он будет готов раздеться прямо в эту же секунду. По лицу Гермионы расплылась хитрая улыбка. Рука, всё ещё сжимавшая его, стала медленно, чертовски томительно поглаживать его. О. Мой. Бог. И Малфой не смог. Он в эту же секунду дёрнулся, вынимая её руку и тут же поднимая девушку на руки. Удерживая лёгкую Грейнджер за бёдра, он быстрым шагом поднялся по лестнице, ведущей в его комнату. Как можно скорее. Сейчас же. Или просто не вытерпит. Гермиона вскрикнула, но в следующую же секунду снова стала целовать его шею, пока Драко продолжил нести её. Не в первый раз, кажется, да даже не во второй. И всё же, всё было быстро, потому что, каким-то образом, они уже очутились без доли одежды на его мягкой кровати. И мягкой она была только потому, что они лежали на ней оба. Ощущение, словно тебя разрывает на части. Нет. Просто невозможно. На Земле просто не бывает такой формы блаженства, потому что, если бы была, он бы давно знал об этом. Малфой узнал бы об этом вместе с другой девушкой. Любой другой, но не Грейнджер. Это было совершенно неправильно — ощущать это, сжимать кулак, запутанный в её и без того взъерошенных волосах, рычать ей что-то на ухо и, в полной степени реального удовольствия, кусать каждый миллиметр её кожи. Какая же она вкусная. Какая же красивая. Какая. Же. Мать. Вашу. Идеальная. Почему он не знал об этом раньше? Почему они потеряли столько времени? Нет. Гермиона Грейнджер была не просто идеальной. Она была таковой только для него. И Драко знал это, он знал, что никто другой не может увидеть этого в ней. Не потому что он особенный. Потому что Гермиона не позволит. Потому что она позволяет видеть это в ней только ему. И чем он заслужил это? Впервые этот вопрос звучал в нужном ключе, а не в том, как до этого. Малфой остановился в ней лишь на одно мгновение, но этого было достаточно для её реакции. Великолепной. Идеальной. Всё. Всё в ней идеально. Грейнджер тут же жалобно захныкала и сильно сжала его локоть, наверное так, что даже останутся следы. Плевать. — Ты сказала, что ненавидишь меня… Пелена перед глазами от всего удовольствия была такой огромной, что Драко даже не сразу понял, что именно он сказал это. Гермиона перед его глазами ненадолго застыла. Сглотнула. Вновь взгляд в глаза. Вот этот её коронный, от которого всё внутри застывает, а волк, живущий где-то далеко в нём, во всю жалобно скулит. — Н-нет. Конечно, нет, Драко, — её голос дрожал. Она дрожала, лёжа прямо под ним. — Это… не то. Это что-то… совершенно противоположное… Я не знаю, понимаешь ли ты, потому что это нормально, если… Малфой двинул бёдрами и снова вошёл в неё, отчего Гермиона, задержав дыхание, моментально напряглась. Драко снова нагнулся к ней. Лёгкий поцелуй в щёку. В шею. Взгляд прямо в глаза. Мурашки. Жар. — Расслабься, — тихий шёпот прямо на ухо. — Я понимаю тебя. Я знаю всё это, Грейнджер… Толчок. До такой степени медленный, что пронзает каждую частичку изнутри. Гермиона начинает дрожать, чувствуя, как ноги млеют, а перед глазами начинает появляться темнота. Но нет. Она хочет видеть его. Вот такого его, который лежит прямо сверху, целует её, обнимает, так, как делал очень редко. Но оно того стоило. — Потому что в каком мы бы ни были дерьме… — недолгая пауза. Новый толчок, а потом ещё. Драко чувствует, как девушка напрягается, как что-то, приносящее самую искренню в мире улыбку надвигается на него и на неё тоже, а Гермиона, застыв, практически со слезами продолжает двигать бёдрами ему в такт. Томительный. Выносящий мозг. — Мы в нём вместе. Какой бы хер не пошёл на нас… этот хер пойдёт против обоих. Услышав эту фразу где-то посреди коридора, Гермиона просто засмеялась бы. Драко Малфой. Чёртов Драко Малфой, просто не умеющий выражать свои чувства. Но то, с каким взглядом он говорил это, на мгновение заставило её окаменеть и просто с чувством огромного удивления уставиться на него. В ожидании. В шоке. Это было то, что вызвало в ней это. Что закончило всё. Фонтан, изнуряющий, до трепета глубоко внутри приятный, до ужаса незнакомый и до искр в глазах ожидаемый, позволил им сделать это вместе. Стон, вырвавшийся изо рта Гермионы, почти заглушал его громкое мычание, наполовину с произношением её имени. Раз за разом, снова и снова. Гермиона, Гермиона, Гермиона, Гермиона… Драко. Драко, Драко. Спустя полчаса они всё ещё лежали вместе. Грейнджер была отвёрнута, но рука Малфоя уверенно обволакивала её за спину и бедро, накрепко прижимая её спиной ко своему телу. Даже эта поза не давала Гермионе спать. Драко тоже не спал. Они лежали в темноте с закрытой дверью и всё тем же громким дыханием. Слова и не нужны были. Они молчали не из-за того, что боялись сказать что-то. Впервые за долгое время говорить и вправду было нечего. Всё и так было видно. По его голове, которую он повернул так, чтобы прижиматься к её спине, чтобы нос утыкался в нежную кожу, не позволяя ему забыть её запах. И, конечно, по её громкому дыханию. По глазам, налитыми слезами. Были ли причины? Конечно, были. Но, кажется, это больше не было проблемой. Ничто из всего, что происходило с ними, больше не казалось такими глобальными ужасами, потому что теперь, после того, как скрывать больше было нечего, Гермиона знала — всё наладится. Может, спустя неделю или две. Месяц. Два. Какая, к чертям, разница, если Драко всё ещё лежал рядом с ней? Это было. И это было по-настоящему. Заснули они одновременно.

* * *

— Грейнджер? Ветер. Короткий кивок и почти сразу расплывшаяся по лицу улыбка. Драко, заметив это, тут же опускает палочку и за одно лишь мгновение оказывается рядом с ней. Протягивает руку. Гермиона принимает и встаёт с коленей. Неловкая пауза, которая, очевидно, была таковой только для неё. Как и всегда. — Я предлагаю пройтись к речке. Хер знает, что тут ещё можно делать, — Малфой пожал плечами, хмурым взглядом осматривая окрестность. — Речку? Хочешь покупаться в такую… погоду? — Конечно, Грейнджер, я же грёбанный морж, кончаю в трусы от холодной воды под молнию с громом! — громкая усмешка. Секунда, и Драко замер. Развернувшись в её сторону, Малфой снова вздохнул, после чего его лицо, наконец, расслабилось. — Прости. Меня заебали эти сны, вот и всё. Просто хочу пройтись. Грейнджер это знала. Она разбиралась в нём, но теперь, после всего, что с ним случилось, Гермиона могла лишь догадываться о его поведении в будущем. Драко Малфой был, словно испуганный зверёк. В любой момент его настроение могло меняться. Теперь, когда Гермиона знала о его тайне, знала, что его семье угрожает опасность, она могла понять причины. Он боялся. Это так логично. И Гермионе хотелось как можно скорее помочь ему. Сделать всё, что было в её силах, потому что сидеть на месте она, конечно, не собиралась. Они шли молча и достаточно близко друг к другу. Впервые за долгое время молчание не было тяжёлым или неловким. Драко иногда кидал на неё быстрые взгляды, но в основном смотрел перед собой и шёл впереди. Он просматривал им тропинку и, когда нужно, помогал пройти в затруднённых местах. — Грейнджер, аккуратно! Ветка, — резко выкрикнул Малфой, указывая взглядом на её ноги. — Спасибо. Гермиона даже не посмотрела, куда ей нужно было наступить. Драко удивлял её этим вечером всё больше и больше. Он, кажется, не собирался язвить, к тому же, вёл себя очень спокойно и вежливо. Если на него подействовал их разговор и секс, то, вероятно, следовало так делать почаще. — Грейнд… Малфой даже не успел договорить, потому что Гермиона, оступившись, прямо в этот момент споткнулась об эту большую ветку, перегораживавшую путь, и тут же начала лететь вниз. До её лица остались считанные сантиметры, когда острый кончик ветки мог насквозь проткнуть её правый глаз, но рука Драко поймала девушку прямо за руку настолько резко, что мир пошатнулся. Грейнджер глубоко вздохнула и почувствовала, как тело пылает от жара и пота, которые охватили её за одно лишь мгновение. Малфой, что-то буркнув себе под нос, мигом поднял её наверх. Всё ещё держа Гермиону в своих руках и накрепко прижимаясь телами, Драко хмурым взглядом всматривался в её глаза. — Скажи, Гр-ейнд-жер, ты слышишь голоса? — шёпот. Их губы так близко. Краткий, беглый взгляд на них, и у Гермионы кружится голова. Что? — Эм… Малфой? — Потому что ты сумасшедшая! — резко выкрикнул он, отходя на шаг назад. — Я же сказал тебе, аккуратнее! — Ну уж прости меня, я просто окаменела от твоего вежливого тона, всего-то! — Вежливого тона? — спародировал он. Чёрт. — Я имела ввиду, что обычно ты делаешь всё это в грубой форме, — тут же объяснилась девушка. Он молчал секунд десять, пока они уже почти подходили к речке. Ветер дул достаточно сильно. Сильнее, чем у дома. — Я подумал, что в грубости больше нет смысла. Гермиона повернулась в его сторону и на мгновение остановилась, но почти сразу снова ускорила шаг. Драко шёл в паре шагах от неё. — А в чём есть? — тон подводил её. Малфой остановился и развернулся в её сторону. Почти что резко, если бы Гермиона заранее не знала, что он так и сделает. Их взгляды встретились, а молния, кажется, метнула прямо в этот момент. Зловещие мурашки. — Ни в чём больше нет смысла без тебя, — медленным, протяжным тоном прохрипел Драко, после чего смотрел в её глаза ещё пару мгновений, и, кратко улыбнувшись, пошёл дальше по песку. Гермиона почувствовала, как быстро стала дышать. И громко. Малфой, определённо, был ненормальным, потому что ещё пять минут назад он называл её сумасшедшей, а теперь говорит это. То, что окончательно выводит из себя, но уже не в такой форме, как раньше. Ничего больше не имеет смысла без тебя. Что бы это могло означать? — Ты будешь там стоять? О. Драко уже стоял на еле ощутимо мокром песке. Холодная, как она предполагала, вода, касалась его уже голых ног. Грейнджер дёрнула головой и постаралась прийти в себя. Быстро стянула туфли и тут же встала рядом с ним, но так, чтобы вода её не касалась. И без этого было слишком холодно. — На самом деле, это место раньше было немного красивее, — начал он. — Мы с мамой любили ходить на другой берег в последние разы, потому что там не было людей. Тут же были несколько раз до этого. — А где мы с тобой лепили замки? Его глаза нашли её, с минуту изучая. Снова отвёл взгляд. — Тут, — кратко кивнул парень. — Не понимаю, зачем Малфоям дом в маггловском мире. У вас же был Малфой-Мэнор. Это огромная крепость, вряд ли кто-то смог бы пробраться туда, если вам и вправду нужна была защита… — Малфой-Мэнор не был идеальным раньше. Да и сейчас тоже. Особенно не сейчас, — на его лице появилась кривая ухмылка. Драко всё ещё смотрел на гладь воды. — Мама не доверяла всему этому. Это была её идея, на самом деле. Отец просто согласился, так как выбора не было. А сейчас… сейчас этот дом иногда используют Пожиратели. Наш. Мой. Оба дома. У Гермионы было много вопросов. Например, отчего они прятались. В года их детства, насколько она знала, не было почти никакой опасности. Хотя, это же Малфои. Не стоило даже спрашивать. Воспоминания. Это вполне вероятно могло бы его расстроить. — Я не помню ничего даже из того, что прочитала. Это так странно. Теперь я знаю, что на мне использовали Обливиэйт… и, думаю, я бы даже не узнала об этом, если… — Ты не потеряла ничего. Грейнджер в детстве была всё такой же назойливой и странной. Гермиона засмеялась, тут же уставившись на него. — Странной? То есть я, по-твоему, странная? — В своеобразном ключе, да, — он просто пожал плечами, продолжая: — Ты постоянно болтала о книжках и родителях. Даже ни слова о друзьях или школе. Тебя это, кажется, не интересовало. Конечно, её это интересовало. Грейнджер почувствовала, как по спине снова пробегают мурашки. Эта тема не была той, которую она хотел обсуждать, но выхода, кажется, не было. — У меня просто не было друзей, Драко. И я была уверена, что в школе тоже не появятся, — голос был напряжённый. Страшный гром разрядил обстановку. Гермиона пошатнулась и подошла чуть ближе к нему. Ей было интересно, не чувствовал ли он холода. Вода, скорее всего, была очень холодной. — Ну, кажется, ты ошиблась. Вы с Поттером и Уизли, вроде, что-то на подобии друзей или типа того, да? «Что-то на подобии друзей или типа того», — вряд ли так можно было описать их дружбу, но, в данный момент, Драко был как никогда точен. Гарри. Одна мысль о нём отдавала колким ощущением в груди. Ей не ответить ему взаимностью, а он, кажется, всё-таки что-то чувствовал. Рон. Даже говорить не о чем. Всю неделю или то время, пока они не общались, он провёл с Лавандой или изредка с Джинни. Гермиона даже не знала, вернётся ли их общая дружба втроём на прежнее место. Вздох. — А у тебя? Кто твои друзья, Драко? — после недолгой паузы спросила она, решив перевести тему с неё. Гермиона почти ощущала его напряжение, а резко сжатый кулак это подтвердил. — В детстве ты была такой же занозой. — Мы будем прыгать через темы? — Почему нет? — усмешка. Пауза. — Я и друзья, Грейнджер, серьёзно? Ты задаёшь мне такой же вопрос, как и девять лет назад. Это даже смешно. Она громко хмыкнула. Драко развернулся на этот звук. — Что именно я тебе задавала? — О друзьях. О семье. Об учёбе. О сёстрах или братьях. О палочке. Мы с мамой даже думали, что ты под оборотным и на самом деле передо мной не маленькая девочка, а… — Что ещё я делала? — Грейнджер заглянула в его глаза, улыбнувшись. — Мне очень интересно. Это так… странно. Всё это. Драко недолго подумал. Что они делали? Он пытался от неё избавиться. Она лезла и задавала вопросы. Пыталась с ним подружиться и всё такое. Это было давно, а воспоминания были не слишком чёткими. Малфой шагнул к ней и прикусил нижнюю губу. — Ты показывала, как твои родители собирают палатку. В воздухе учила меня плавать. Рассказывала про странные штуки, о которых я даже не слышал. Также много болтала и… кажется, постоянно твердила о вишнёвом торте. На лице Гермионы за мгновение появилась улыбка. — О да, я обожаю его! Это самое… самое… — Ещё ты назвала меня другом и подарила тот камень. Глупая фигня. Не знаю, как он оказался в комоде, правда… — Ты сказал, что его подарила тебе мать, Малфой! — тут же возмутилась та, удивляясь. — Да ладно тебе, какая разница? Ещё ты спрятала что-то в песок. И постоянно говорила мне улыбаться. Гермиона улыбнулась ещё шире. Она не помнила ничего из этого, но даже по его описанию узнавала себя. Девушка сделала два шага к Драко, который всё ещё мочил ноги под холодной водой. Морщась, Грейнджер обходила мокрый песок, надеясь не намочить ноги. Она остановилась прямо возле него. За спиной. Тонкие пальчики прошлись острыми зарядами по крепкой спине. Драко почувствовал, как всё тело вздрагивает. Он закрыл глаза и стал думать только о её пальцах, нежно гладящих спину. Улыбнулся. Гермиона, в конце концов, приложила к нему ладонь, чувствуя, какими лёгкими пульсациями отдаёт знакомое биение его сердца. Вздохнула. Слишком громко, кажется. Тёплый. Холодная погода и ветер, но он всё ещё был тёплым. Улыбнувшись самой себе, лишь на мгновение представив маленького, ещё совсем не озлобленного Малфоя, Грейнджер убрала руку и встала впереди него. Драко почти сразу открыл глаза, под которыми были заметны мешки. Ладонь Гермионы тут же потянулась к ним, мягко поглаживая, нежно и слишком ощутимо. Малфой вдруг перехватил её запястье и снова притянул девушку к себе, слишком неожиданно, кажется. Грейнджер тихо вскрикнула, но не вырвалась. Его ладонь крепко держала за запястье, а лицо утыкалось прямо в ухо. Она почти физически ощущала его хмурое выражение лица и совершенно точно горячее дыхание на своей шее. — Я серьёзно, — его голос всегда так хрипел? Малфой шептал это прямо ей на ухо. — Ничего из того, что у меня есть, больше не имеет никакого смысла без тебя. Это чёртова правда, Грейнджер. Вот что. Тёплая, даже горячая вода речки вдруг коснулась ног Гермионы, когда Драко потянулся к её губам.