Гермионе стало трудно дышать. Она с недоумением уставилась на директора, пытаясь понять, говорил ли он всерьёз и был ли вообще в его словах смысл. Не спит ли она. И, если нет, то… что им делать дальше, ведь то, что они только что услышали, могло в корне изменить всю их ситуацию. Всё.
Абсолютно всё.
— Я не понимаю, это всё шутка какая-то? — первым заговорил Драко, вставая. — Какой, к чертям, крестраж? Этого… просто не могло произойти.
— Если ты не веришь мне, Драко, то можешь поговорить со своей матерью, — кивнул Дамблдор, снова присаживаясь на своё место и продолжая посматривать на камень в своей ладони. — Мы долго думали об этом и рассматривали все варианты. Всё действительно так. Уверен, ты понимаешь, Драко, к каким последствиям может привести эта вещь в ваших руках, поэтому…
— Поэтому, что? Вы собираетесь забрать её у нас? — вдруг сказала Гермиона. — Простите, профессор, но, при всём уважении… мы слишком долго гонялись за ним, чтобы кому-то его отдавать. Будьте уверены, мы не сделаем ничего без вашего согласия, профессора Снейпа и миссис Малфой, но также я не могу допустить, чтобы вещь, из-за которой мне приходилось десятки, сотни раз умирать, оказалась в чьих-то руках, кроме наших.
Дамблдор смотрел на неё без проблесков каких-то эмоций. Всего каких-то пару секунд, кажется, прежде чем встать и торжественно передать серый камень прямо в руки Грейнджер. Та, кинув подозрительный взгляд на Драко, почти сразу сделала шаг назад и в отчаянии прикрыла глаза, отправляя камень в карман и тут же прикрывая красное лицо ладонями. Она чувствовала, как в кабинете становилось жарко, а воздух, кажется, тяжелел с каждым молчаливым мгновением. И ей ужасно захотелось свежего воздуха.
— Я не хочу думать сейчас обо всём этом. Если это и вправду крестраж, то нам нужно разобраться, почему именно вы считаете его моим, а не Малфоя. В любом случае, от нескольких дней ничего не поменяется. Драко, твоя мама говорила тебе, сколько ещё собирается пробыть в Хогвартсе?
Её голос звучал устало. Драко посмотрел на неё и немного нахмурился, отмечая — Гермиона выглядела сонной и действительно не желающей в чём-либо разбираться. Его мама сказала ему, что уедет в самое ближайшее время, так как Люциус начинает беспокоиться и о чём-то подозревать… но, наверное, у него получится уговорить её остаться ещё на несколько дней.
— Неделя максимум, — кратко ответил тот.
— Хорошо. Я прошу три дня на отдых. Теперь мы можем нормально спать. Мне нужно подтянуть предметы и разобраться со всем, что навалилось. Я очень хочу отдохнуть от всех этих планов и переживаний. Через три дня мы встретимся с миссис Малфой и профессором Снейпом, чтобы обсудить дальнейший план и разобраться во всём побольше, ладно?
— Время — удивительная вещь. Даже когда необходим отдых, иногда стоит поторопиться, чтобы в следствии всё успеть, ведь…
— Она сказала, что хочет отдохнуть, — тут же перебил директора Драко. — Простите, профессор, но я с ней совершенно согласен. Мы обсудим всё с моей матерью, а сейчас, пожалуй…
Кратко улыбнувшись, Дамблдор слабо кивнул им в знак согласия и почти сразу отвлёкся на какую-то книгу. Гермиона простояла на месте две секунды, осматривая директора, прежде чем медленно развернуться и на ватных ногах пошагать к выходу, предоставляя Малфою возможность выйти последним и тихо прикрыть за ними двери.
Крестраж. С ума сойти.
Её крестраж. Если это было правдой, то он смог бы решить все их оставшиеся проблемы. Крестраж решил бы всё, чему раньше они не находили выхода. Задание Драко теперь казалось не чем-то «слишком невыполнимым», а жизнь вдруг проявила в себе цветные краски. Громко выдохнув, Грейнджер прижалась спиной к стене сразу после того, как вышла в коридор. Она устало прикрыла глаза и пыталась угомонить подступающий страх, теперь, почему-то, не редко приходящий к ней без каких-либо причин.
Панические атаки. Может быть. То, что потрясало её. Заставляло бояться, плакать, слишком радоваться или волноваться. Каждый раз после этого Гермиона чувствовала острое лезвие, проходящее от самой груди всё выше — к ключицам и, наконец, горлу. Это перекрывало ей путь к кислороду. Это закрывало ей глаза и снова повторяло:
«Всё ещё не закончено».
Чья-то рука, поглаживающая щёку, а также чьё-то тёплое дыхание на лице. Гермиона в панике открыла глаза и сразу встретилась с холодным, таким привычным взглядом Малфоя.
— Просто дыши, — прошептал он ей прямо в губы, всё ещё продолжая нежно гладить её щёку указательным пальцем. — Ты не можешь так волноваться из-за этого каждый раз, Грейнджер. Это убьёт тебя.
— Это уже убивало меня и продолжает убивать, Драко, — одними губами прошептала она, кажется, даже почти не произнося слова вслух.
— Я рядом с тобой, — продолжил он. — Это наш выход, понимаешь? Это может тебя спасти. Ты сможешь жить, Гермиона.
Она не верила, что он растаял перед ней. Что рядом стоял действительно Драко Малфой.
— Я так устала от всего этого, — слёзы почти вырвались из глаз, — Я знаю, что ты тоже устал. Ты разговаривал с матерью по поводу того, чтобы куда-то меня отправить. Зачем? — нахмурившись, Гермиона всмотрелась в его в миг очерствевшее лицо, ожидая ответа. Но его не последовало. Драко лишь опустил взгляд, продолжая стоять рядом с ней. Его рука исчезла с её щеки. — Ты не можешь жертвовать собой и своей семьёй ради моей безопасности. Твой отец не простит тебе этого. Сам-Знаешь-Кто не простит. И я. Я тоже не прощу тебя, слышишь?
Его глаза снова и поднялись и он громко фыркнул, отдаляясь и отходя на шаг назад.
— К чёрту мне ваше прощение, если речь идёт о жизни и смерти. Твоей в частности. Ясно? — выплюнул он.
— И как давно тебя стало волновать лишь это, Малфой?
— Ты знаешь, как давно, Грейнджер.
В его взгляде было презрение.
— Серьёзно?
— Да, серьёзно. Подумай об этом перед тем, как снова раздвигать передо мной ноги в пустом коридоре.
Она опешила на мгновение прежде чем тут же завестись.
— А по-моему, я не знаю ничего, потому что даже то, что происходит между нами, не имеет никакого названия. Это просто «что-то». Перепихон в коридоре или в твоей комнате. Глупое волнение друг за друга. Вечные взгляды. Мысли. Глупые мысли, не дающие покоя. Понимаешь?
— Нет, не понимаю, потому что я не думаю о том, «как же мне, блять, это назвать»! Я думаю о том, как спасти всех! Тебя! Мать! Отца! Вашего грёбанного Мальчика-Который-Выжил! Всех! Я должен думать об этом и я даже готов жертвовать собой ради этого, Грейнджер! Постоянно… постоянно, мать вашу, думать о том, как мне спасти всех и сразу, а не кого-то одного, как всё уладить и что делать потом, как угомонить тупые слухи о тебе по всему Хогвартсу, как не убить тупого Поттера, вечно крутившегося возле тебя, как оставить всё в секрете, но, уж прости, у меня нет времени думать о том, как мне назвать ту херню, из-за которой я заварил всю эту кашу! Как назвать ту херню, благодаря которой моя жизнь превратилась во всё это дерьмо!
Громко.
Слишком громко, наверное.
Драко Малфой не умел держать свои эмоции под контролем. И не хотел вовсе. Отступив от девушки на ещё один шаг назад, он всё ещё смотрел на неё бешеным взглядом и улавливал в её реакции всё — удивление и какой-то непонятный шок в глазах, желание подойти к нему поближе и сделать, сказать хоть что-то. Она хотела. Он знал. Понимал, что не стоило.
Никогда не стоило. Все года не стоило. Кричать. Оскорблять. Унижать. Просто не стоило. Но это всегда имело место быть. Просто потому что он —
Малфой. Просто потому что она —
Грейнджер.
— Какие слухи про меня ходят в Хогвартсе? — тихо спросила она, неуверенно заглядывая в его глаза.
— Что, прости?
— Слухи. Я слышу о них во второй раз и вижу взгляды других. Что обо мне говорят?
Он нервно сглотнул и запустил немытые руки в белые волосы.
К чёрту.
— Неправду. Это достаточно для того, чтобы ты не обращала на это внимания и думала о другом, ясно?
Гермиона смотрела на него пару секунд. Сделала шаг вперёд. Улыбнулась.
— Люди недооценивают тебя, — всё ещё улыбаясь, сказала она, кладя руку на его плечо. — Все недооценивают. И всегда будут недооценивать. Никто из них не знает, через что ты прошёл и на что способен. Я тоже не знала об этом, Драко.
— Блейз волновался о тебе.
— Что?
— Он попросил о встрече завтра. Я думаю, никаких преград больше нет и он просто подойдёт к тебе на завтраке или обеде.
— Кто-то знает о нас с тобой? — вдруг спросила она.
Он прикусил губу.
— Пару человек. Они не должны рассказывать об этом кому-то, — напряжённо ответил он.
В этот же момент Гермиона увидела чей-то силуэт вдали, почти сразу резко отстраняясь от Малфоя. Это была Полумна и ещё какая-то девчонка из её факультета. Лавгуд кратко улыбнулась Гермионе, проходя мимо неё, совсем ненадолго задержав свой взгляд на Малфое. И ушла. Сразу после этого Грейнджер обняла себя руками, снова делая один шаг в сторону Драко.
…Но теперь уже он отступал.
— Драко… тогда, в Больничном Крыле… я… я должна была сделать это. Ещё не время. Пойдут вопросы, понимаешь?
Он громко усмехнулся, снова от неё отворачиваясь. Его взгляд задержался на пустой стене.
— Забей, Грейнджер. Поттер сошёл бы с ума, не так ли?
— Это не только из-за него. Я и вправду волнуюсь из-за Гарри, но дело не только в нём. Вопросы. Реакция всех. Это только усложнит всё, ты же понимаешь? Мы сначала должны разобраться во всём. Драко?
На его лице появилась лёгкая ухмылка. Малфой, повернувшись в её сторону, легонько улыбнулся, пряча от неё свои глаза.
— Конечно, Грейнджер.
Я всё понимаю.
* * *
Гермиона окинула парня недоверчивым взглядом и в, казалось, сотый раз за последние пять минут, она чувствовала бешеное биение сердца.
Он был спокойным. Факт того, что прямо сейчас она идёт с ним по улице, того, что каждый, абсолютно каждый человек не упускал возможности на них поглазеть, того, что уже через несколько минут Гермионе придётся представить его всем своим друзьям… ну, как минимум, пугал. Да что уж там. Шокировал. Злил, потому что более глупой идеи они не могли придумать. И немного.
Каплю. Совсем немного радовал.
Она скучала по нему. Грейнджер ловила себя на мысли, что скучала по всем своим друзьям — Джинни, Гарри, Фред, Невилл, Джордж и другие. Даже Рон.
Рональд Уизли. Она ужасно скучала по нему. По его глупой улыбке. По вечной еде вокруг него. По неуместным и нелепым шуткам. По его поддержке. По всему. Скучала и злилась — дико, неописуемо, скорее.
Все они теперь казались ей чужими. Определённо. Никто из них не знал и малую часть того, что с ней происходило в последнее время. Все до единого, кроме Гарри. И хотя в этом абсолютно не было их вины, Гермиона всё равно нервничала при их присутствии. Да. Это точно также пугало, как и то, что теперь им придётся познакомиться
с ним.
— Ты… уверен, что мы поступаем правильно? Я… Я…
— По-моему, из нас двоих не уверена лишь ты, — усмехнулся тот. — Если честно, мне всё равно. Я могу сейчас развернуться и уйти, если хочешь.
Гермиона кинула на него раздумчивый взгляд. Это… это было бы облегчающе. Ужасно некультурно, невежливо, грубо и противно, но, тем не менее, так было бы намного проще. Грейнджер лишь раздумчиво открыла рот, в надежде заставить себя сказать хоть что-то, прежде чем не почувствовала на себе чёткие взгляды.
И им просто пришлось подойти к тому столику, за которым сидели остальные.
— Гермиона, — улыбнулась Джинни, сразу накидываясь на неё с объятиями. — Послушай, у нас для тебя новость…
— Нет, это у меня для вас новость, — неуверенно начала она.
И кинула взгляд на парня. Джинни сделала то же самое. До этого момента девушка, видимо, не переводила взгляда с Гермионы и не видела, кто именно зашёл с ней в бар. Её лицо вмиг стало серьёзным, почти таким же, как у Джорджа и Фреда, сидящих рядом с ней.
— И? — недовольно промычала Уизли, кидая взгляды то на подругу, то на парня возле неё. — Что он тут делает?
— Джинни, Джордж, Фред… я знаю, что мы должны были сегодня всей компанией тут посидеть, но я очень давно хотела вас с ним… эм… познакомить, если так можно сказать, потому что, на самом деле, я прекрасно понимаю, что вы с ним знакомы, но не так хорошо, как я, поэтому я даже не знаю…
— Мерлин, а я говорила тебе, Фред! Я говорила, что у неё что-то с Забини! — завизжала Джинни только после минуты удивлённого взгляда, радостно пялясь на брата. — Я говорила! А ты не верил!
— Эм, нет, вы, по-моему…
— По-моему, мне нужно выпить, — тут же выдал Блейз, сразу падая на свободное место за столиком и заказывая первое попавшееся под глаза пиво.
— Что? Я что-то не так сказала?
— Джинни, я и Блейз очень давно… приятели. Мы дружим. Я хотела познакомить его с вами. Не верю, что ты могла о таком думать и не говорить мне…
— Вот видишь, — улыбнулся Фред. — Я, как и всегда, оказался прав. А ты, сестрёнка, как и всегда ошиблась.
— Поддерживаю, — встрял Джордж.
В это время Блейз уже начал пробовать заказанный напиток, кидая на всех троих спокойные, изучающие взгляды.
— Пиво тут вкусом, как сладкие отходы зверей Хагрида. Это отвратительно!
Гермиона могла бы по одной фразе угадать, кто именно это сказал. Она кинула на него обозлённый взгляд и тоже уселась за столик, прямо напротив близнецов. По правый бок сидела Джинни. Грейнджер облизнула обсохшие губы и попыталась угомонить неприятное ощущение в груди, растущее с каждой молчаливой секундой за этим дурацким столом.
— Ты хотела ей что-то сказать, — первым заговорил Блейз, громко делая ещё новых пару глотков и чётко смотря на Джинни.
Звуки были странные.
— Что? — повела бровью она.
Взгляд Блейза всё ещё был прикован к Джинни, как и её к нему. Какое-то странное напряжение летало над столом. Для всех. Но не для этих двоих, кажется.
— Ты сказала Гермионе, что у тебя для неё новость, — скучающим тоном пробурчал он, откидывая голову назад и складывая ладони на затылке.
— О! Точно!
Сразу встав с места так, что она даже ударилась ногой о стол, Джинни как-то странно махнула рукой, смотря куда-то за их спину. Гермиона нахмурила брови и тоже развернулась, замечая подходящих к столу ещё двух парней.
— Что он тут делает? — недовольно буркнула Грейнджер, судорожно сжимая ладони в кулаки.
— Гермиона, просто выслушай его, — сразу сказал подошедший к столу Гарри, перекрывая ей выход.
— Что? Нет! Я не собираюсь его слушать, Гарри Поттер!
Гермиона быстро посмотрела на Рона. Он стоял рядом с Гарри. Первая мысль —
такой же. Не изменился. Его лицо выглядело хмурым и недовольным, таким, словно он либо обижался на неё за что-то, либо обижался сам на себя и действительно сожалел. В какой-то степени Рональд выглядел уставшим.
Потухшим.
— Гермиона, пожалуйста, — прошептала Джинни.
— Пожалуйста? Джинни, ты прекрасно знаешь, что он говорил обо мне! А я после этого к нему подходила! Он молчал! Ноль реакции! Ничего!
— Я знаю, дорогая, знаю. У него были причины, — Уизли-младшая положила ладонь ей на плечо и тут же перевела взгляд на брата. — Не молчи, придурок! Объясни ей всё!
— Я не пойму, это он назвал тебя шл… — начал Блейз, хмурясь. Он остановился на полуслове, почти сразу получив от Гермионы положительный кивок. — О, нет, идиот, если она не хочет тебя слушать, то не будет!
Рон перевёл взгляд на него. Гермиона заметила, как сжался кулак парня. Это же заметил и Гарри, который почти сразу протянул руку перед Уизли, тут же его останавливая.
— Гермиона, — спокойно начал Рональд. — Мне правда нужно тебе объясниться. Позволь.
— Она уже сказала, придурок, что не хочет, — снова встрял Блейз.
— Ты, идиот! Я не понимаю, ты-то сюда зачем лезешь?! Лучше уйди с моего пути! — в этот раз голос Рона больше не был таким спокойным, как в прошлый.
— А то что? — усмехнулся тот.
Уизли окинул взглядом друзей. Вздохнул. Его лицо было хмурым и злым, что также доказывало его неприкрытую ярость. Он тут же поднял руку и толкнул ею Забини в плечо, отчего тот почти что упал на спину.
— Эй, Рон, стой! Джинни, придержи Забини, мать вашу, — кричал Поттер.
— Рональд! Не смей!
— А ты позволь мне объясниться! Тогда, может, не трону твоего очередного…
— Позволить, что? Ты исчез из моей жизни! Ты хоть немного знаешь о том, что со мной происходило? Ты навестил меня в Больничном Крыле? Ты сказал хоть что-то, когда я неоднократно подходила к тебе и просила объясниться? Ты сказал мне хоть долю того, что говорил другим, оскорбляя и унижая меня за моей же спиной, Рональд?! И теперь ты появляешься тут и толкаешь моего друга! Того, кто, в отличии от тебя, был со мной всё это время!
— Ты не понимаешь, я… всё это время, на меня было наложено…
— Ответь на вопросы, чёрт возьми!
— Гермиона, выслушай, это важно, — серьёзно сказал Фред.
— Рональд,
ответь на мои вопросы, — почти сквозь зубы прорычала Грейнджер.
Она заметила на себе хмурый взгляд Забини, который продолжал стоять совсем рядом и наблюдать внимательно за ситуацией.
— Нет. Нет, я не делал всего этого… но… но я, я правда не мог! Если бы я подошёл к тебе, с тобой бы…
— Нет? Мой ответ такой же, Рональд Уизли, — последнее, что сказала Гермиона, прежде чем развернуться.
Она кинула предупреждающий взгляд на Гарри. Поттер прекрасно знал, какова бывает Гермиона Грейнджер в ярости. Он знал, какие могут быть последствия. И не хотел испытывать их на себе, поэтому, грустно улыбнувшись, он почти сразу отступил назад, освобождая ей проход.
Она вылетела из бара настолько быстро, насколько это вообще было возможно. Блейз простоял на месте ещё секунд десять, кажется. Он окидывал взглядом остальных и уже допивал заказанное пиво.
— Что ж, — подытожил он, — Было приятно познакомиться, эм… Джордж… — протягивая ему руку для пожатия, буркнул он, улыбаясь.
— Вообще-то, я Фред, — самодовольно отозвался он.
— Да, он Фред, а я Джордж!
— Да плевать, с обоими было приятно, ребята, — протягивая парням сразу обе свои руки, сказал Блейз. И сразу после пожатия повернулся к Джинни. Его улыбка расширилась. — С вами особенно, женщина.
Он красиво поцеловал её руку и также кивнул Гарри, прежде чем всё-таки выйти из бара вслед Гермионе.
* * *
Она не хотела никого видеть. Она не хотела ни с кем разговаривать. Ей не хотелось рассказывать Блейзу о том, что именно произошло между ними с Роном. Ей не хотелось вообще говорить с кем-то. Одновременно со всем этим Гермиона вытирала слёзы с щёк и пыталась успокоить нарастающее ощущение внутри себя, снова и снова повторяющее ей:
«Он был твоим другом. Ты должна была его выслушать, Гермиона».
Должна ли была?
Возможно. Ей не хотелось даже думать об этом, потому что сейчас Гермиона не рассчитывала то, как бы ей следовало поступать. Она чётко знала лишь одно — этот человек игнорировал её многие дни. Он показал, насколько она ему безразлична. Он разрушил не только их дружеские отношения, но и то, что ощущалось между ними все последние года — то, что оба скрывали и не показывали, но точно ощущали внутри себя. А потом он всё разрушил. Потом появился Малфой. И он тоже всё разрушил.
Гермиона с горечью осознала, что все её мужчины рушат её жизнь. Звучит прозаично. На самом деле это осознание медленно и постепенно разрушало её внутреннее понимание дружбы. Отношений. Грейнджер с горечью отмечала — рядом с этими людьми ей больше не так привычно. Они всё ещё её друзья. Она всё ещё их любит, особенно после того, как быстро они простили её за те ужасные слова, тут же, как только она оказалась в беде. И также она знала, что они любят её. Это было истинной правдой.
Но также правдой было то, что, сидя рядом с ними, она не могла ничего рассказать. Все её мысли были о другом.
Драко. Его задание. Повторяющиеся дни, которые они вместе прошли. Её смерть. Их странные сны. Её смерть снова и снова. Существо, что так загадочно и быстро исчезло. Слухи, шедшие о ней. Странное поведение Драко. Всё это, но, Мерлин, ничего из того, о чём разговаривали её друзья.
Гермиона уже подходила к гостиной Старост.
Ужасная идея. Ужасная идея, Гермиона Грейнджер. Вздох.Сказанный вслух пароль, известный ей от Малфоя.
И почти сразу попавшаяся под глаза Паркинсон, сидевшая на диване. Гермиона тут же развернулась и уже хотела прошептать пароль картине снова… и не успела.
Громкий голос Паркинсон прозвучал, словно гром в её ушах, практически оглушая.
— Экспеллиармус!
Прямо в спину.
Палочка Грейнджер тут же вылетела из кармана на пол. Гермиона дёрнулась и хотела снова её схватить, однако Пэнси почти сразу оказалась рядом, забирая её палочку себе и уверенно направляя свою прямо на девушку.
— Я говорила Малфою, что давать пароль от нашего жилья кому-либо — заранее проигрышный вариант.
Она улыбалась.
— И что ты сделаешь, Паркинсон? Убьёшь меня?
— О, поверь, у меня нет никакого желания помогать ему, — шипела та, всё ещё угрожая палочкой.
Она говорила о задании Драко. Пэнси Паркинсон знала о задании Драко Малфоя. Это было немного неприятно, но даже несмотря на это Гермиона понимала, что ей ни в коем случае не нужно было подавать виду. Нельзя было показывать, что и она всё знает. Вполне вероятно, что после этого Паркинсон побежит стучать на них, а весь их план закончится, даже не начинаясь.
— Ты бредишь, Паркинсон, — наигранно улыбнулась Гермиона.
В ответ как и всегда — злая ухмылка. А потом чей-то шёпот по другую сторону картины и почти сразу ошарашенный Забини. Он посмотрел сначала на Гермиону. Его взгляд метнулся по её всё ещё мокрым щекам и опухшим глазам. Потом Блейз медленно перевёл взгляд на Паркинсон, всё ещё стоявшую в метре от Грейнджер с палочкой.
Его рука тут же метнулся в карман.
— Достанешь, Забини, и ей крышка, — злобно прохрипела Пэнси, услыбаясь. — Тебе не кажется, что кто-то немного лишний? У нас тут женская компания, как видишь.
— Да ладно, Паркинсон, ты блефуешь.
— Проверим?
Кончик её острой палочки уже коснулся шеи Гермионы. Она вполне могла бы её выбить… если бы не идеальная подготовка Паркинсон, о которой Грейнджер была так хорошо наслышана. Попытаться всё равно стоило… но не сейчас.
— Блейз, всё отлично, — напряжённо выдала Гермиона. — Драко, я так понимаю, нет. Придёшь к нему позже, л-ладно?
— Я за тобой шёл, дура. И не нужно мне тут лгать! Паркинсон, ты же понимаешь, что тебе будет, если ты…
Палочка больно двинулась вперёд, сильно уткнувшись в шею и, кажется, оставляя неприятный след. Почти порезав кожу.
— Значит, тогда в коридоре под невидимкой была ты, сучка? — прошипела она, пока её взгляд бегал из стороны в сторону.
— В точку, — улыбнулась Гермиона.
Голос немного дрожал.
— Я должна была догадаться. Как у этой дуры Эммы могла появиться мантия? Только у тебя, знаменитой подружки тупого Поттера, — новая ухмылка и палочка, с болью впивавшаяся в кожу. — …Кстати, как тебе моя речь тогда? Произвела впечатление?
— Безумно. Если честно, еле-еле сдержала рвотный рефлекс, — взгляд глаза в глаза. — Ну это так, если между нами, подружками.
— Да. Пожалуй, очень смешно.
Гермиона почувствовала, как заряд тока прямо из палочки со всей силы ударил её по шее, разносясь по всему телу. Она вздрогнула и её сразу откинуло назад. Грейнджер упёрлась спиной в стенку и глубоко задышала, прижимая ладони к шее, что так сильно жгла.
— Паркинсон, не провоцируй! Малфой тебя убьёт! — прорычал Забини.
— Да? За что же? За
это? — она указала палочкой на Грейнджер и тут же громко засмеялась. — Не смеши меня. Ему плевать. Ты знаешь, ради чего он с ней.
— Да? Ради этого же он бросил тебя и Гойла с Крэббом? Это ты не смеши меня. Он больше не с вами. Вы без него. Без нас с ним. Он запретил вам рассказывать и отказался от вас, как от мусора, ясно? Ты знаешь это. Знаешь, что он сделал это из-за неё, поэтому так злишься. Поэтому ты такая сука, Паркинсон.
Гермиона видела, как сильно напряглись скулы Паркинсон. В это же мгновение Блейз попытался достать палочку. В эту же секунду разряд тока снова ударил Грейнджер, но на этот раз уже в грудь. Она слышала, как Пэнси что-то кричала.
—… тебе понятно, идиот? Ложь! Наглая!
— Бл-лейз, пожалуйста. Оставь нас, — отдышавшись, прохрипела Гермиона.
— Ну уж нет, Гермиона…
— Да. Да, Блейз. Я смогу с ней справиться, если ты не будешь её провоцировать.
Забини не ушёл бы, если бы не то, что он увидел в её глазах. Гермиона видела, что он сомневался. Его кулак сжимался, а взгляд нервно бегал из стороны в сторону.
Тогда она ему улыбнулась, взглядом указывая на выход. И прошептала лишь одно слово. Губами. Беззвучно.
Он медленно развернулся, кинул на неё последний взгляд и повторил Пэнси, что, если что-то случиться, она ответит по полной. Картина за ним закрылась, а Гермиона пыталась успокоить дрожь в пальцах и сдержать громкое дыхание.
Драко зачем-то отказался от своих друзей от неё. Что могло случиться? Они узнали? Паркинсон тоже знает, поэтому сейчас они тут? Почему он ей не рассказал? Всё это как-то связано со слухами, шедшими про неё?
— Вот мы и вдвоём, красотка, — снова улыбалась та. — Честное слово, я не так рада, как выгляжу. Меня совсем не радует твоё присутствие… однако, факт твоей безоружности… заманивает, понимаешь?
Молчание и противный, просто сумасшедший взгляд Паркинсон, который Гермиона ощущала на себе почти физически. В голове она уже начала строить небольшой план, раскладывая каждый пункт по полочкам.
— Знаешь ли ты, сколько существует степеней настоящего болевого порога? И как их вызвать? Чем, точнее?
Гермиона судорожно вздохнула. Ей нужно было отвлечь её.
— А я знаю, — её палочка снова начала гладить её по шее. — Тебе в кошмарах не снилось столько боли, сколько я испытывала…
Грейнджер не сдержалась и ухмыльнулась.
— По крайней мере, ты не умирала, Паркинсон.
— М?
— К сожалению, — добавила она.
— Не в твоём положении шутить, Грейнджер, ты это ещё не поняла? Ты ведь в курсе, что вчера мы с Малфоем снова переспали, да? — Гермиона судорожно напряглась, что было чётко видно по её открытой шее.
Нет. Нет. Она лжёт. — О, сладкая! Ты не знала? Чёрт. Не хотела рушить ваши отношения также, как ты разрушила мои. Понимаешь, да? Это совершенно
не было в моих планах.
Острая палочка надавила на горло. Снова. Глубокие вздохи.
— А я предупреждала тебя, красотка. Я говорила, какой он урод! Или нет?
Ожидая ответа, Паркинсон сильнее надавила палочкой на артерию, отчего острая боль прошлась по телу.
В любой момент заклятие могло выстрелить прямо по коже Грейнджер.
— Д-да. Говорила. Говорила.
— А ты послушала? Хоть кто-то слушает, когда я их предупреждаю?!
— Зачем тебе это?
Ты не вернёшь его, — голос почти звучал уверено.
Пэнси засмеялась, медленно, очень медленно убирая палочку от шеи Гермионы.
— Я не понимаю, почему все считают меня за девчонку, вечно бегающую за этим придурком. Он спит с другими. Постоянно. Он не считает меня кем-то особенным. Очевидно, думаю. Но и я, Грейнджер, не осыпаю его любовными письмами, — впервые Паркинсон, кажется, говорила спокойно и серьёзно. Незаметно Гермиона кинула взгляд на свою палочку в её руке. — Я не хочу его. Не хочу терпеть всё это дерьмо. Как и он не хочет меня… но, почему-то, он захотел тебя.
— Тебя это огорчает, Паркинсон? — без каких-либо эмоций спросила Гермиона, делая шаг к ней.
— Огорчает? О, нет… мне плевать. Я уже сказала. Я просто хочу, чтобы ты поняла, что человек чувствует, когда кто-то лезет к чему-то или к кому-то, являющемся для тебя «своим». Ты сделала это. И я ненавижу тебя. Как и его. Но на данный момент мне уже плевать.
Ещё один шаг.
— Что тогда мы тут делаем, скажи? — снова вопрос. — Он никогда не любил тебя. Любил ли кто-то другой?
Паркинсон посмотрела на неё так, словно думала о чём-то слишком серьёзном. Её взгляд остановился прямо на её глазах. Пару секунд, не больше. Что с ней? Зацепила за живое?
— Ты выглядишь человеком, которого никто никогда не любил. Каково это, скажи? Мне очень интересно, Паркинсон, потому что я такого не знаю. Твоя жизнь такая сложная. Я прям вижу. Самая большая жизненная проблема:
«Новый парень променял меня на другую». Самое большое разочарование: «Моя грудь не выросла, а Малфой в меня не влюбился».
Мгновение. Пэнси опускает голову и кидает палочку Грейнджер прямо в руки девушки. Волосы прикрывают её лицо.
Гермиона пыталась понять, что тут вообще происходит.
— Паркинсон?
— Вали отсюда, Грейнджер, — дрожащим голосом прохрипела она ей, всё ещё скрывая лицо.
Мерлин. Ей просто нужно было идти. Палочка была в её руке. Гермионе просто следовало сделать пару шагов, сказать пароль и поскорее выйти отсюда. Что. Угодно. Но только не остаться на этом месте. Только не сделать ещё один шаг в сторону Паркинсон.
Нет.
— Ты… ты что…
Язык не поворачивался сказать Пэнси Паркинсон это предложение.
«Ты что, плачешь?». О, нет.
— Нет.
Она подняла голову и уже в следующую секунду Гермиона увидела красное лицо Паркинсон. И слёзы на глазах.
С ума сойти. Грейнджер растерянно проморгалась и отступила назад, пытаясь понять, что ей нужно делать. Разум не работал. Мозг в принципе. Она не могла сложить и предложения даже в своей голове.
— Мне не нужна любовь, Грейнджер. Это не то. Я… я просто… просто заткнись и уйди, ладно? Я не буду рассказывать тебе слёзную историю о том, через что я прошла и прохожу по сей день. Точно не тебе,
грязнокровка.
— Хорошо. Ты можешь поговорить с самой собой. Вслух. Я послушаю тебя.
Пэнси смотрела на неё мгновение прежде чем громко засмеяться, откидывая волосы назад и пятясь в её сторону.
— Ты? С какой стати, мать твою, ты думаешь, что я буду тебе изливать душу? У меня есть кому, поверь, — кривая ухмылка и улыбка.
Всё та же. Слишком ненастоящая.
— А мне так не кажется, — уверенно начала Гермиона, продолжая наблюдать за девушкой. — Мне кажется, что тебе совершенно не с кем поговорить. Ты ходишь и злишься на всех. Подражаешь Малфою, потому что не видишь никого, кому ты была бы нужна. Из тебя льётся ярость. Темнота. Всё самое плохое. Так бывает, когда у людей нет рядом других людей. Ненавидеть — легко. Ты ненавидишь меня. Я, мягко говоря, недолюбливаю тебя. Но это не запрещает тебе сказать мне что-то, кроме: «Как же я тебя ненавижу, грязнокровка». Это не так работает. Даже враги обсуждают стороны друг друга и к чему-то приходят, понимаешь?
Гермиона не знала, что заставляло её всё ещё стоять здесь и говорить эти слова. Возможно, взгляд. Паркинсон впервые стояла перед ней такой, какой её не видел никто, наверное. По крайней мере, Гермиона Грейнджер — точно. Красные глаза и такой ужасно обречённый взгляд, от которого по коже идут мурашки. Гермиона всегда всех жалела. Малфоя, когда между ними ещё ничего не было. Она спасала его. Шла на компромиссы. Слушала. Всегда. Даже чувствуя привычную ненависть и злость за все ужасные года, за всё, что он сделал и сказал им… несмотря на это, продолжала помогать.
Потому что она знала, что все люди меняются. Она знала, что несмотря на то, кем для тебя является человек, ему всегда не помешает твоя помощь. Потому что потом этот человек поможет тебе. Может, завтра. Может быть, спустя десять лет.
А может она была слишком наивна и глупа.
Скорее всего.
Паркинсон уже сидела на диване, подпирая голову руками и глубоко дыша. Гермиона села напротив неё и продолжала молча ждать. Минуту. Две. Три. До тех пор, пока не придёт время.
— Я была беременна, — вдруг оглушающе прозвучало от неё, — От
него. В тот момент, когда он начал крутить с Фоул и тобой тоже. Я спросила его как-то, что бы было, если бы я забеременела. Он ответил просто.
Ничего, — сквозь слёзы Пэнси улыбнулась, кивая. — Да. Да, Грейнджер, он ответил «ничего». Пустота. Для него это ничего бы не изменило. Ему было бы плевать.
— Паркинсон…
— Нет, не нужно, — она резко вытерла ладонью все слёзы с лица. — Засунь своё сожаление себе в жопу, ясно? Я не какая-то девка, отчаянно надеявшаяся выйти за него замуж. Я знала, на что иду. Он был нужен мне когда-то. Потом это был просто секс. Всё ещё слишком нужный. А потом просто «Привет». Потом то, что сейчас. И я понимала, что… ребёнок не нужен никому. Я бы не смогла быть ему достойной матерью, так ведь?
Гермиона неосознанно прошлась взглядом по животу Паркинсон. Он был плоским. Шок охватил её сознание.
Нет. Невозможно.
— Пэнси, не нужно…
— Да. Я убила его. Убила своего ребёнка. И я не жалею. Я знаю, что, родись он на свет, его бы ждала ещё более ужасная участь. Война. Такие родители. Да, родители Малфоя женили бы его на мне. Но зачем? Чтобы я жила с тем, кого ненавижу? Кто ненавидит меня? Чтобы мой ребёнок видел ненависть родителей каждый день?
Она уже не рыдала, но её глаза всё ещё были наполнены этим.
Пустотой. Сожалением. Паркинсон говорила, что не жалеет, но её глаза говорили совсем о другом.
Гермиона прикрыла рот рукой и замахала головой, пытаясь успокоиться. Эта новость была шокирующей.
Пэнси была беременна от Драко. Возможно, совсем недавно. Неделю назад или ещё раньше. Она убила своего ребёнка. Избежала женитьбы с Малфоем. И никому. Никому обо всём этом не сказала. Даже ему.
— Почему ты не рассказала ему? Вы бы… вы бы что-то решили…
— Нет. Не решили бы. Узнав, Малфой сказал бы мне сделать то же самое. Но тогда… он бы…
Нет. Я бы не сказала ему никогда.
— Мерлин…
Гермиона просто пересела на диван рядом с ней. Молча. Без слов.
— Засунь своё сожаление в уже известное тебе место, Грейнджер, я повторяю, — уверенно прошептала она, пока ладонь Гермионы всё ещё поглаживала её плечо. — И Малфой не спал со мной вчера. Я бы не смогла… после этого.
Они просидели недолго. Всё казалось иллюзией. Паркинсон и Грейнджер перекинулись ещё несколькими предложениями, прежде чем Пэнси всё же встала с дивана и молча ушла к себе в комнату. Ей больше не было дела до Гермионы. До того, сидит ли она в их с Драко гостиной. До того, кто сидит с ней. Паркинсон, кинув последний взгляд на некогда высшего врага, скрылась за первым же углом комнаты.
Всё закончилось, когда такой знакомый голос послышался по ту сторону картины. Когда уже в следующее мгновение в гостиную зашёл Малфой, в глазах которого виднелся не скрытый страх. Злость. Очень много чёртовой злости. И огромное, невероятное желание узнать все подробности.
