Потеряны во времени и друг в друге

Когда пик её красочного, невероятно познавательного и интересного сна, разделяющегося с Драко Малфоем, почти наступил, в нос резко ударил сладкий, слишком знакомый запах, от которого Гермиона почти сразу проснулась. Она, всё ещё не до конца понимая, где именно находится, сонно потёрла глаза и пробежалась растерянным взглядом по комнате. Девушка быстро прижала тёплое одеяло к телу, почувствовав себя без одежды. На небольшой прикроватной тумбочке стоял огромный букет ромашек в красивой жёлтой вазе. Грейнджер уж было удивлённо открыла рот и тут же потянулась пальцами к невероятному букету, ещё глубже вдыхая в себя его любимый аромат, когда прохладный сквозняк почувствовался по спине и дверь еле слышно заскрипела. В комнату кто-то зашёл. Не трудно было догадаться, кто именно. В первую секунду Драко явно опешил от того, что Гермиона уже проснулась. Видимо он, тихо зайдя в комнату в одних лишь штанах, вряд ли ожидал увидеть её широкую улыбку рядом с тем самым огромным букетом. Малфой показался удивлённым лишь в первые пару секунд, но он быстро натянул на лицо знакомую маску безразличия и окинул её внимательным взглядом. Потом он перевёл взгляд на цветы, к которым она почти прикасалась подушечками пальцев, а чуть позже уже во второй раз открыл рот и… снова ничего не сказал. — Это… прекрасно, — улыбнулась Гермиона, наконец-то касаясь цветов и на мгновение прикрывая глаза от любимого аромата. — Это… не я. Он выглядел растерянным. Нервно сглотнув, Малфой ухмыльнулся и медленно подошёл к кровати, в следующее мгновение присаживаясь рядом с девушкой. — Да? — изогнута бровью та. — И от кого же? У меня появился тайный поклонник? Драко тут же метнул головой в её сторону и хмуро посмотрел ей прямо в глаза. А потом просто пожал плечами. — Не знаю. Наверное, — он говорил почти не разжимая челюсти. Драко Малфой был слишком самонадеянным, если ожидал, что его мгновенная растерянность не бросилась ей в глаза. Что, вероятно, совсем не было бы удивлением, однако Гермиона всё равно облизнула губы в ожидании чего-то интересного, продолжая странный и, наверное, слишком глупый диалог. — О, это просто невероятно, — вновь улыбнулась Грейнджер, прижимая букет прямо к груди. — Он у тебя, наверное, спрашивал, где я нахожусь? Кто же он? Малфой непонимающе нахмурил брови, молча и недовольно всматриваясь в её лицо. — Ну, я не думаю, что каждый в Хогвартсе знает о том, что я заснула днём в твоей комнате, да? Получается, мой тайный поклонник должен был спросить у тебя о том, где я нахожусь, чтобы подложить этот прекраснейший… просто изумительный подарок. Ну, а ты, судя по тому, что этот букет всё же тут, без каких-либо проблем рассказал ему это,  — лучезарно улыбнувшись в сотый раз, наверное, Гермиона медленно положила букет на тумбочку и с такой же скоростью стала приближаться к сидящему рядом Малфою. — Поэтому у меня встал вопрос… Грейнджер почувствовала, как вздрогнул от неожиданности Драко, когда её ладонь легла на ширинку его джинс. В следующее же мгновение уголки его губ дёрнулись вверх. Слишком быстро, наверное, но улыбка уже украшала его и без того прекрасное лицо, пока сам Малфой смотрел ей прямо в глаза и уже менее сильно сжимал челюсть. — …кто же он? — шёпотом продолжила она, приближаясь к парню лицом так, чтобы её губы еле-еле касались его щеки. Она слышала, как нервно он сглотнул, прочищая горло и пялясь куда-то в стену. Гермиона уже почти нависала над ним. Грейнджер жутко хотелось спросить, откуда он узнал, что ромашки. Откуда он понял, что именно они могут сделать её такой счастливой, учитывая то, что они никогда об этом не говорили. Об этом и не нужно было говорить. Гермиона не думала, что когда-либо Малфой вообще подарит ей цветы. Это то, что не вписывалось в их отношения. Внимание. Забота. Романтика. Но большой букет ромашек всё ещё лежал на тумбочке, заполняя всю комнату своим летним ароматом, а её глаза всё ещё сверкали от минутного счастья. — Кажется, он просил тебе кое-что передать, — напряжённо выдал Драко, слегка поворачивая голову в сторону девушки. Его взгляд акцентировался только на её губах, которые Гермиона, заметив это, почти сразу медленно облизнула. Она не верила, что творила всё это. Прямо сейчас открыто заигрывала с ним, лёжа в его личной спальне посреди дня вместо уроков, совершенно позабыв и позабив на все нерешённые вопросы, просто так продолжая дышать ему в скулу и облизывать губы под его тяжёлым взглядом. — И что же? — усмехалась она. Он кинул беглый взгляд на цветы и какая-то яркая вспышка озарила её сознание. Первый день в Больничном Крыле. Самое начало. Их первая пятница. На её тумбочке тогда стоял букет ромашек от Гарри и Рона, не такой большой, конечно, но Гермиона и подумать не могла, что он тогда обратил на это внимание. — Что-то вроде… — крепкая ладонь начала медленно подниматься по её телу, начиная с бёдер и талии, почти не акцентируя на них внимания, продолжая грудной клеткой и шеей, на которой ладонь Малфоя медленно сжалась. Хватка была несильная, но ощутимая. Гермиона глубоко вздохнула. — Кажется, он сказал, что ты проиграешь, — едва слышно прошептал он ей прямо на ухо, уже в следующее мгновение повалив девушку полностью на кровать и нависнув над ней. — Ты проиграешь в этой игре, Грейнджер. Если не сейчас, то завтра. Драко всё ещё улыбался, наблюдая за её неоднозначной реакцией и наслаждаясь тяжёлым дыханием девушки, которое он ощущал своей же грудной клеткой. Его волновал её ответ. Он хотел услышать… увидеть её реакцию, узнать, что она думает по этому поводу. Убедиться. Убедиться, что она действительно всё понимает, потому что даже несмотря на его ухмылку, Драко говорил совершенно серьёзно. — Мы оба проиграем, Малфой, — её голос впервые в жизни, кажется, отдавал хрипотцой так отчётливо громко, что даже когда в следующее мгновение губы Грейнджер накрыли его, втягивая в желанный поцелуй, Драко всё равно думал о том, что она сказала. Они правда проиграют, но пока что хотелось ощущать и думать: «мы уже подходим к финишу и на все сто уверены, что скоро выиграем». Потому что держать это в своей голове казалось слишком. Чем-то слишком важным. Держать и не отпускать, в надежде, что, может быть, мечты станут явью. Хотя, наверное, шанс был один на миллион. Нет. Да. Ноль из миллиона.

* * *

Два часа спустя Гермиона тихо приоткрывала двери комнаты и осматривала большой коридор. То, каким голосом Драко просил её сидеть тихо и не высовываться, вероятно, вполне точно должно было её остановить… Должно было. Драко ушёл ещё полчаса назад по просьбе профессора Снейпа. Гермиона не знала, о чём именно тот хотел с ним поговорить, но спустя двадцать минут ожиданий она поняла, что просто не может сидеть на месте, когда время ускользает у них из рук. Малфой просил дождаться его. Он почти по сумасшедшему уверял её не выходить, но, наверное, недостаточно для того, чтобы она действительно его послушалась. Это был последний день перед тем, что случится завтра. Её почти последние сутки в Хогвартсе. По крайней мере, в ближайшее время. А, учитывая всю рискованность их плана, то и, возможно, не только в ближайшее. И она просто не могла вот так просиживать его в тихой безлюдной комнате в одиночестве, считая минуты до прихода парня и надеясь, что Паркинсон случайно не перепутает комнаты… — Гермиона? Всё нормально? — удивлённо прошептал ей под нос Фред, когда она, летя со всех ног, врезалась прямо ему в грудь. Грейнджер попыталась отдышаться и успокоиться. Чёрт, как же их много… как же их чертовски много… Слишком много проблем, решение которых она не находила и больше, кажется, не имела достаточно сил для того, чтобы сделать или решить хоть что-то… Это… это просто поглощало её в вязкое болото по самое горло, с каждой секундой втягивая всё ниже… — Эй? Приём? Она прогуляла сегодня много предметов и это меньшее из того, что должно было её волновать. — Гермиона, тебе не хорошо? Если ты мне не ответишь, я подумаю, что ты сломалась, — всё ещё настаивал Фред, придерживая её за плечи. И как она вообще почувствовала его ладонь? Первое — она может быть беременна. Самое страшное и самое главное, наверное, учитывая то, что этот совершенно маленький пунктик мог разрушить весь их план и поставить под угрозу всё, что должно быть произойти в ближайшее время. — Фред… — Да, я очень рад, что ты научилась различать нас с Джорджем, но мне кажется, что с тобой… Если она беременна от Драко, то это была катастрофа. От Драко Малфоя. Гермиона Грейнджер беременна от Драко Малфоя — будущего Пожирателя Смерти, ненавидящего всё, что связано с магглами, презиравшего её все года Хогвартса и, как сообщают новости, убившего её в ночь с восемнадцатое на девятнадцатое апреля. Мерлин! Ночь на её День Рождения… Гермиона почувствовала, как задыхается от этих мыслей. День Рождения. Она совсем забыла об этом, а никто из её друзей не напомнил… Малфой убьёт её в День Рождения. Пожиратели Смерти окажутся в Хогвартсе в её День Рождения. Её возможный ребёнок умрёт вместе с ней… в её День Рождения. Зелёное болото уже доставало до губ, когда голос Уизли послышался снова. — Блять, — недовольно зашипел Фред, в последнюю секунду успев удержать падавшую Гермиону за локоть, поднимая и прижимая к себе. — Гермиона! Она даже не понимала, как ей точно узнать, была ли она беременна. Её цикл закончился почти месяц назад, а беременность может быть как раз пару-тройку недель. Возможно, были какие-то изучающие заклинания, которые могли бы показать какие-либо изменения в организме при беременности, но Гермиона о таких не знала. Она очень сомневалась в том, что в библиотеке Хогвартса можно будет хоть что-то об этом узнать. Это был совершенный тупик. Перед глазами снова вернулись цветные пятна, когда рука на её плече уже перестала ощущаться. Он убрал её или она больше ничего не чувствует? — Пойдём, придерживайся, ладно? В нашу гостиную. Чёртова Помфри не в Хогвартсе! Ей нужно было кому-то рассказать об этом. Джинни. Да, может быть. Девчонка знала почти о всём, учитывая их прошлый общий разговор с остальными, когда Гермиона выложила примерно половину карт и рассказала об особенности той ночи. Сказала, что им не нужно будет волноваться. И ещё одно. Она сказала им, что Драко Малфой не такой, каким он им покажется. Гермиона не могла не сказать. Не могла не упомянуть, что всё, о чём они услышат — ложь. Каждый из них не верил. Она не объяснялась. Гарри. Она бы так сильно хотела поговорить с Гарри, но, вспомнив всё, Гермиона сразу поняла, что этот вариант самый неудачный. Боль. Она приносила ему лишь боль. Забини. Да. Нет. Драко. Она могла бы рассказать всё Драко, рассказать ему хотя бы для того, чтобы ей не пришлось думать обо всём в одиночку… могла бы. Но она знала, что для него это не будет иметь значения, когда дело идёт о жизни и смерти его родных людей. Драко Малфой был для неё человечным и теперь не имел в себе ни грамма той ненависти, бесчеловечности и темноты, которые она всегда в нём замечала, но даже он из всего этого выберет родителей. Она знала, потому что видела, как именно он смотрел на свою мать и редко, очень редко на крёстного. Это всё не имело никакого значения. — Гермиона?! Драко заставят стать Пожирателем Смерти. Его жизнь составится на угрозу. Угроза. Он будет жить с этим каждый день. Непонятно, встретятся ли они когда-нибудь ещё раз. Болото полностью перекрыло ей кислород, поднимаясь выше носа. Дышать было почти нечем. — Мы почти пришли, Гермиона… Очнись, если не хочешь, чтобы мне пришлось приводить тебя в чувства пощёчинами, ладно? Глаза болели. В горлу подступила отвратительная тошнота. Четвёртый и последний пункт. Гермиона подумала о том, что если беременность настоящая, то ребёнок внутри неё действительно погибнет. И Драко не узнает об этом. Тупая боль резала по горлу, обжигая всё внутри разъедающей жидкостью. Теперь перед ней стоял выбор — жизнь её возможного ребёнка либо жизнь человека, в которого, так внезапно и неожиданно, как она думала, оказалась влюблена. Он и вся его семья либо их ребёнок. Их. Его и её. — …в отличии от вас, тупые болваны! Всё. Край. Болото, кажется, накрыло её с головой, когда Грейнджер сдержала приступ рвоты. Ей показалось, что то, что она чувствовала прямо сейчас, было в сотни, миллионы раз хуже. Ей просто хотелось конца. Забраться под одеяло к маме и рассказать ей всё, пожаловаться на всё и всех, как маленькая девочка, как когда-то в первые каникулы после учебного года в Хогвартсе, когда Гермиона впервые рассказала ей про белобрысого мальчика, назвавшего её грязнокровкой. Как когда-то, когда она его всё ещё ненавидела.

* * *

— Ты должен понимать, Драко, что я говорю это не потому, что хочу каким-либо образом надавить на тебя. То, что произойдёт, минимально убыточно для мисс Грейнджер. Не стоит. — Не стоит, что? — раздражённо кинул он. — Рушить всё. Нарциссы не будет тут, сегодня вечером сразу после нашей общей последней встречи она уезжает. Тебе больше не на кого будет надеяться, кроме меня. Всё будет чётко по плану. Драко обошёл тёмный кабинет в сотый раз по кругу, кажется, словно по кругу Ада. Пытаясь привести раздражённость к нулю, он судорожно сжимал кулаки, пряча их в карманах чёрных брюк. — Тёмный Лорд не потерпит этого. Будь благодарен, что твой уровень Легилименции достаточен для того, чтобы скрыть от него информацию о твоих… похождениях, но риск раскрыться будет всегда, насколько ты понимаешь, — сталь голоса Северуса отражалась даже в его взгляде. Малфой уверенно развернулся. — Не сомневаюсь, профессор, что вы знаете об этом намного больше других. — Что? — строго и чётко спросил тот. Тогда Драко подошёл ближе к нему, пока заметная ухмылка появлялась на его лице и чувствовалась, как спасающий камень. Камень, который всё же мог потянуть его на дно. — Если Тёмный Лорд решит раскрыть меня, профессор… — с улыбкой продолжил он, смотря прямо в глаза Снейпу, прямо в его уверенность и непоколебимость, вечно неизменные даже такой перепалкой, — …то, вероятно, он узнает и о том, что на самом деле вы не шпион в Хогвартсе… — Мистер Малфой, если вы смеете… — Что на самом деле вы шпион там, рядом с ним. Но никак не тут. И тогда на дно пойду не только я… профессор, — несколько секунд или даже минута глаза в глаза, после чего Снейп резко развернулся, специально метнув своей чёрной мантией. Он молча стоял в другом углу кабинета и серьёзно смотрел на крестника, пока Драко облокотился о ближайшую парту и, кажется, совершенно ни о чём не волновался. Ложь. Наглая ложь, потому что волноваться было о чём и он волновался так сильно, что… Его голос послышался вновь. — Я говорю это не для того, чтобы ты угрожал мне, Драко, — злость явно была слышна, но Малфой лишь молча продолжил слушать, смотря в совершенно другую сторону. — Я убью мисс Грейнджер не из личной прихоти. Даже если эта заносчивая девчонка могла меня раздражать, я обязан убить свою студентку перед твоими глазами. Она выживет. Она выживет, в отличие от тебя и Нарциссы с Люциусом, если всё пойдёт не по плану. Меня. Ты должен быть благодарен хотя бы за это. В Хогвартс ты не вернёшься, как и она в этом году. Достаточная ли это плата для тебя? Жизнь твоих родных в обмен на разлуку с минутной слабостью? — Она не моя слабость! — вдруг громко крикнул Малфой, за минуту подходя снова к профессору. — Вы, грёбанные эгоисты! «Ты должен быть благодарен, Драко!», «Ты должен быть рад»! Должен?! Кому, а, главное, за что?! Мне семнадцать! Семнадцать! Я должен стать Пожирателем Смерти! Я убивал эту девчонку не раз в своих снах и один раз в реале! Я видел, как убивали людей! Я, чёрт возьми, даже видел, как Тёмный Лорд заставлял свою змею сжирать те остатки знакомых мне людей, которые он оставлял после пыток над ними! Я хотел быть с ним и это самое худшее из всего этого, так ведь? Я был так глуп, что слепо надеялся на власть и славу… на внимание… но кому оно нужно, когда все вокруг тебя умирают? Особенно когда он, вашу мать, живёт у тебя в доме! В доме с твоей матерью, которая переживает это каждый день своей жизни! И я встретил… Она… она не заслуживает того, что её убьют, дело даже не в минутной слабости, профессор, даже учитывая то, что она грязнокровка! Я думал, вы должны меня понимать! Даже такая, как она, не заслуживает этого в свои шестнадцать, неужели не ясно?! Снейп смотрел в его глаза, наполненные кипящей лавой так долго, что у Драко был шанс успокоиться, кажется, но даже его молчание не могло выплеснуть гнев и заменить это спокойствием. Ничего не могло сейчас, наверное, как успокоить его, так и сделать ещё более злым, чем в данную минуту. — Я знаю, Драко. Я… Сильные, яростные стуки в двери кабинета прозвучали так неожиданно, что Малфой даже вздрогнул. Он тут же повернул голову в сторону двери и проследил за недовольным взглядом Снейпа. — Профессор Снейп! Профессор Снейп! Малфой, мать вашу! Драко не имел возможности узнать этот голос. Тот, кто стоял за дверью, был ему едва знаком, наверное. И это была девушка, кажется. — Вы не ставили заглушающее заклинание? — непонятливо прошептал Малфой, пялясь на профессора. — Ставил. Драко показалось, что Северус должен был ответить что-то, по-типу: «А вы что, сомневаетесь в моих способностях, Драко?», однако даже он был так удивлён, что, наверное, решил удержаться от этого. Дверь по его желанию распахнулась и уже в это мгновение он увидел перед собой… Чёрт. Конечно, это была Паркинсон, кто же ещё? Он не был удивлён, что она всё ещё его преследовала. — Чего теб… Та перебила Малфоя почти сразу. — Малфой, быстро! Она… она и старший Уизли в коридоре, два этих придурка оглушили их… или её… я не знаю. Ты меня слышишь?! Ей хреново! — Мисс Паркинсон, объясните спокойно, пожалуйста. И если из ваших уст я услышу ещё хотя бы одно слово, подобное… — Грейнджер! Крэбб и Гойл, Вейзи вместе с ними, я не… не знаю, кто ещё. Седьмой этаж. Недалеко от гостиной Гриффиндора. Они оглушили Уизли и забрали её. Малфой, ты должен… Он говорил, что ничего не сможет сделать его настрой хуже, да? Ошибся. Он грубо оттолкнул её с порога и в это же мгновение вылетел в коридор. Быстрый путь к лестнице и яростно сжимающиеся кулаки, в одном из которых крепко зажата волшебная палочка. Шаги позади. Какие-то голоса. Снейп и Паркинсон, наверное. Он ступил на лестницу и она почти сразу двинулась, пока эти оба остались на месте и не успели к её движению. Драко скривился, увидев, что не успел только Снейп, в то время как Паркинсон в последний момент прыгнула и удержалась, выстояв на самом краю. — Драко, стой! — единственное, что услышал он от Снейпа, когда уже стоял на движущейся лестнице. — Стою, профессор, — сквозь зубы прорычал он, быстрее поднимаясь и передвигаясь на другую лестницу.

* * *

— Это было тупо! Не знаю, как у нас получилось сделать это днём, но это тупо! — Ты, придурок, зачем его отключил?! Это должно было быть заклинанием, а не кулаками, идиот! — Вылечится. — Вылечится?! Мы планировали просто отрубить его, влить зелье этой и потом вернуть её, а теперь… — Ты слышал, что он мне сказал? Этот уёбок назвал меня тупым! Меня! — Да-да, согласен. — Я тоже согласен, дебилы. Но не с вами, а с этим «уёбком». Гойл, положи на место, блять! — Это что? Развлекушка для грязнокровки? — Это палка, которую я засуну тебе в жопу, идиот! Гермиона поморщилась от резкого запаха сырости и боли в груди, тут же попытавшись убрать с лица раздражающий волос и осмотреться. Первое не получилось. Что-то сильное и неприятное сжимало её плечи и руки, отчего и болела грудная клетка, которую, проснувшись, Гермиона так напрягла тяжёлым дыханием. Что за фигня? Она проморгалась и осмотрелась. Это был заброшенный кабинет на шестом этаже, находившийся в самом конце коридора. Грейнджер была тут пару раз, когда им с Гарри нужно было найти кого-то из Слизерина. Она даже не помнила, кого именно, потому что они все всегда веселились именно здесь. Об этом знали Макгонагалл и профессор Снейп. Догадывались, по крайней мере, уж точно. Но она всё ещё была здесь, а значит, никто из них ничего с этим не сделал. — И что вы собираетесь с ней делать? — чей-то знакомый голос раздался в её голове. Что? Чуть прищурившись, Гермиона увидела несколько фигур впереди себя. — Убить её, — отозвался второй, менее знакомый. Но она однозначно слышала его раньше. Два разных смеха разрядили тишину в тёмном кабинете, отчего Гермиона вздрогнула, тут же сильно тряхнув плечами в надежде вырваться. Когда зрение пришло в норму, она уже увидела перед собой чёткие три мужские фигуры, но свет от окна слишком слепил глаза и не позволял их разглядеть. — Да шутим, шутим, — снова продолжил второй. — Она всего лишь должна поплатиться за своё существование. Мы… мы подумали, что зелья хватит, но уже не уверены… — Пиздец, — засмеялся первый, и в этот раз его голос звучал намного ближе, чем в тот. Когда Гермиона снова беззвучно повернула голову в их сторону, то увидела, что он направляется к ней и останавливается на расстоянии метра. — Приве-ет, — тут же заулыбался он, протягивая ей руку. — Чёрт, прости. Ты же не можешь пожать мне её в ответ… какая жалость… Ей не нужно было смотреть ему в лицо, чтобы догадаться, что это Вейзи. Чёртов урод Вейзи, от которого воняло так сильно, что Гермиона даже удивлялась, как не почувствовала этого сразу. Это тот запах, который она заметила ещё в самом начале, но спутала с серостью и чем-то ещё похуже. Грейнджер сморщилась, пытаясь отодвинуть голову назад или хотя бы отвернуться. Он, нагнувшись, дышал ей прямо в губы. — Новые духи. Нравятся? — усмехнулся тот, резко сжав руки на её затылке, сильно сжимая также и волосы, с ещё более сильной хваткой притягивая за шею к себе. Он заставлял смотреть ему прямо в глаза на расстоянии десяти сантиметров между их лицами. Отвратительно. Гермиона почувствовала, что её вырвет, если она продышит этим ещё хотя бы минуту. — Да, просто прекрасные, — враждебно улыбнулась она, наконец поднимая взгляд и смотря ему прямо в лицо. — Как никогда описывают тебя и твой внутренний мир. — О, да? Я знал, детка, они просто… — Пахнет гнилью и кислотой, — кривясь, продолжила Грейнджер, делая улыбку ещё шире. Он смотрел в её глаза две или три секунды, прежде чем его ладонь резко отпустила её шею, но не просто, а с огромной силой толкнув назад. Головой она ударилась прямо о стену. Ну вот. Теперь она знала, что сидит на полу у стены. Шестой этаж. Заброшенный кабинет. Ненавистный Вейзи и ещё два парня с ним, явно не уступающие по ярости и нервозности. Прекрасно, Грейнджер. Пока он что-то кричал ей в лицо, Гермиона задумалась о том, как она сюда попала. Драко. Комната Драко. Коридор. Мысли… мысли… проблемы… Фред. Точно. Она шла с Фредом, когда истерика накрыла её. И, кажется, упала в обморок после того, как Фред кинул какую-то шутку в сторону проходящих парней, уже в следующую секунду падая на пол. Она тогда упала вместе с ним. Разница была лишь в том, что потом Фред всё-таки встал, насколько она помнила… а Гермиона очнулась уже здесь. — Я предлагаю выжечь ей лицо. Малфой не посмотрит на неё, если она будет ещё более уродкой, чем сейчас, — снова смеялся тот, второй. Это был Крэбб. Осознание пришло так резко, что почти захотелось кричать. Осмотрев третью фигуру, Гермиона сразу догадалась, что это был Гойл. Крэбб и Гойл вместе с Вейзи. Ещё более прекрасно, Гермиона, ты понимаешь это? — Я не знаю, что вы тут устроили, но я в любом случае расскажу потом об этом профессору Макгонагал и, в силу моего статуса, уверена, вам потом… Тело загорело так резко, что она завизжала. В первую же секунду. С силой открыв глаза, Гермиона поняла, что никакого огня не было. Её кожа жгла просто так. Возможно, какое-то неизвестное ей заклятие. Или известное, учитывая, что всё, о чём она сейчас могла думать — горящая кожа, пылающая в огне, которого на самом деле даже не существовало. Ну нет. Пожалуйста. Не сейчас. Не когда остался один день в Хогвартсе. Это такой огромный риск. — …это тебе понятно, Грейнджер? Всё прекратилось. Боль ушла на задний план, но не до конца. — Да жги её по-настоящему! Она заслужила этого! Из-за неё Драко больше не с нами! — Вы, придурки, а мне как с ней веселиться после этого? Прикажете трахать её с обгоревшим лицом?! — голос Вейзи. Гермиона даже не сомневалась, что её уже ищут. Не понимая, почему, но это ощущение растеклось по ней словно сладкая сгущёнка, приятно успокаивая страх. У неё не было ни единых сомнений в том, что Гарри или Рон найдут её вовремя. Забини. Может даже Драко. Мало ли. Кто-то из них уже ищет её и найдет в самое ближайшее время — это Гермиона ощущала так чётко, что на её лице появилась уверенность. — Что, ликуешь? Рада ранним приключениям? — усмехнулся Вейзи, снова подходя к ней и сильно, почти до самого конца наматывая её длинный волос себе на палец. Рада тому, что скоро вам достанется, придурки. Главное — всего лишь подождать. Главное — быть в этом уверенной. Гермиона сжала кулак и мысленно начала разговаривать с Драко. Так, как бы она с ним говорила, если бы сейчас он был здесь.

* * *

— Малфой, остановись! Их уже нет там, ты думаешь я бы оставила?! — Закройся, Паркинсон. — Не тупи, идиот! Они забрали её и нужно искать по местам, а не коридорам! Он ещё сильнее ускорил шаг и был впервые рад, что его ноги намного длиннее. Паркинсон в жизни его не догонит. Пролетая по коридорам, словно пуля, Драко осматривал каждый угол и вслушивался в каждый голос в кабинетах. Шёл урок. Уже да. В коридорах лишь два раза встречались опоздавшие ученики и постоянно разговаривающие в кабинетах преподаватели. На этом всё. Ничего, что бы могло указать на неё. Он не мог догадаться, как этим уёбкам пришло в голову красть Грейнджер посреди белого дня. Не вечер. Даже не ночь. Драко сжал челюсть, скрипя зубами, вспоминая свои слова о том, что ей нужно оставаться в комнате. Конечно, она его не послушала. Блядь. На месте, на которое указала Пэнси, никого не было. Даже дебила Уизли. Драко остановился лишь тогда, когда резкий жар почувствовался по всему телу. Он встал на месте и осмотрел тело, пытаясь понять, что с ним происходит. Огонь, охвативший всё изнутри, с каждой секундой увеличивался сильнее, отчего уже в следующую минуту Малфой упал на колени, зажмурив глаза и глубоко вдыхая пропавший кислород. Он не знал, какого хрена вообще происходит. В голове послышался чей-то женский крик. Когда агония и жуткие боли резко прошли, так, словно их и не было, Драко тут же вскочил с колен и быстро осмотрелся. — Драко! Что… что случилось?! Ты жив? Какого… — Ты слышала? — голос звучал так, словно он только что сбежал с Мунго. Чертовски по-сумасшедшему. — Паркинсон, ты слышала?! Ты его слышала?! Он схватил обеими ладонями её лицо за щёки так сильно, что она недовольно всхлипнула. Посмотрел ей в глаза, снова крича: — Отвечай! Слышала её голос? Где… где он?! — Ты что, с ума сошёл? — воскликнула она, отбрасывая его ладони от себя. — Никакого крика не было! Ты упал на колени и я подумала, что ты споткнулся. Догнала тебя. В коридоре тишина, ты что, не слышишь? Кажется, он действительно сошёл с ума. Злобно фыркнув, Драко снова продолжил шаг, в нервозности осматривая пустые стены. Он убьёт их. Он убьёт их, если увидит, что они что-то сделали. Слишком неожиданно Малфой понял, что убьёт и её. За непослушание. За то, что она всегда втягивает их в какое-то дерьмо и сама же от него страдает. Дура. — Дура! — снова крикнул он. — Имей уважение, Малфой, — недовольно пискнула Паркинсон, всё ещё бежавшая за ним. Она не знала, что он говорил совсем не с ней. Коридор. За углом. Ещё один. Кабинеты. Голоса. Какой-то мальчик из Гриффиндора. Девчонка Когтеврана. Громкие шаги. Нехватка кислорода. Бормотание Паркинсон за спиной. А потом резко голос Грейнджер.

Просто не верю, что сижу сейчас здесь! Если бы тут оказался Малфой, я бы скорее попросила его пожениться на мне, чем продолжила бы чувствовать это отвратительный запах. Меня сейчас вырвет. Какие-же они идиоты.

Драко нахмурился, снова развернувшись к Паркинсон. Та удивлённо кинула на него беглый взгляд и пошла дальше, осматриваясь и крича фамилию Гермионы. Ясно. Она ничего не слышала. Что это за хуйня? Ответ пришёл через десять секунд, которые Драко продолжал стоять на месте и пялиться в окно.

Прекрасно, Гермиона, ты настолько сошла с ума, что в твоей голове голоса. Может, это какой-то яд? Со мной точно что-то не так. Срочно нужно искать выход и…

В следующее мгновение Малфой почувствовал жуткую боль в голове. Так, словно кто-то потянул его за волосы, но даже в таких случаях Драко не мог представить, что это может быть так больно. Волос же почти нет. Он прижался спиной к стене и попробовал выровнять дыхание. Безумие могло его охватить, если он действительно слышал её голос в своей голове, но стоило попробовать.

Ублюдки. О, Мерлин, как же больно!

Давай, Драко. Грейнджер? Ни единого ответа. Малфой нервно сглотнул и ещё глубже вдохнул кислород. Охренеть. Он разговаривает сам с собой у себя же в голове. Я слышу тебя, Грейнджер. Не знаю, что это за хуйня. Безумие. Это не могло сработать. Это невозможно. Невозможно читать мысли друг друга на таком расстоянии. Вообще читать мысли. Малфой закатил глаза и уже рванул с места, когда её голос послышался вновь.

Я что, сошла с ума?

Тогда я тоже сошёл. Мы оба, Грейнджер. Я предупреждал.

Ты просто плод моего воображения. Я должна глубоко вздохнуть и…

Я стою на седьмом этаже в самом конце правого крыла и не знаю, как тебя найти. Просто скажи, где ты находишься, Грейнджер. Слишком сложно для тебя? Мгновенная пауза.

Шестой этаж. Двое твоих бывших дружков и Вейзи. Они хотят влить в меня какое-то зелье.

Рванув с места в новый раз, Драко побежал в сторону лестницы, слыша позади громкий бег Паркинсон. Лестница начала двигаться и в этот раз Пэнси успела намного быстрее, подбегая к нему и, тяжело глотая воздух, крича: — Куда мы? Они должны быть тут или… или… Но он не слышал Паркинсон, потому что в его голове снова послышался её голос.

Драко, они обезумели.

Уже можешь готовиться делать мне предложение, ладно? И снова боль, но на этот раз отдалённая и почти незаметная. Драко слышал, как колотилось его сердце. Он не понимал, как она умудрилась встрять в это за день до того, что должно будет произойти, но всё, что ему сейчас хотелось — это оказаться рядом с ней. Как можно быстрее.

* * *

Когда Гермиону вырубило, она провалилась в какой-то подвал прямо на пол. Во сне, кажется, потому что то, что она увидела в следующее мгновение, вряд-ли могло бы показаться ей реальностью. Это была Астрономическая Башня. Ночь, учитывая почти что кромешную темноту. Темно, но не настолько, чтобы не увидеть перед собой… себя. Потому что перед Грейнджер стояла Гермиона Грейнджер. Сидела. На коленях. Она подпирала ладонями лицо и её грудь снова и снова вздымалась, в то время как изо рта вырывался тихий писк. Мог бы быть крик, но это просто был визг, почти что оглушающий её. Гермиона не могла понять, что происходит. Сон. Это был её сон — совершенно точно. Но почему она видела всё от третьего лица и что вообще, блин, происходило? Потому что даже во всех снах Грейнджер была логика. Здравый смысл. Всегда. Грейнджер каждый раз, вспоминая все свои сны, разбирала их и все действия там, всё, что видела каждой ночью, особенно в последнее время, когда сны наконец-то к ней вернулись. И сейчас, проанализировав ситуацию, Гермиона могла бы сказать, что «вторая она» в истерике. В точной, абсолютной истерике. Когда вторая Гермиона Грейнджер убрала с лица ладони и медленно подняла голову, всё тело покрыли мурашки. Что ж… Видеть себя со стороны было непривычно. Грейнджер развернулась в ту сторону, куда смотрела её копия, продолжая всхлипывать и положительно качать головой. — Пожалуйста, — рыдала она, смотря прямо ему в глаза. Драко Малфою. В её сне Драко Малфой стоял перед ней и безжалостно направлял на неё свою волшебную палочку. Его белый галстук был в крови. Его глаза не выражали каких-либо эмоций. Его рука дрожала. Ветер дул так сильно, что раздувал волосы обеих Гермион, пока Малфой всё ещё стоял в нескольких шагах от неё и продолжал равнодушно наблюдать за вздымающейся грудью девушки и отчётливой дрожью. Грейнджер не могла понять, в чём была причина такого сна. Даже от одного представления о том, что Драко мог бы снова стоять перед ней с направленной палочкой, паника вызывала дрожь по телу и какое-то странное ощущение неведанного страха в груди. Комок. Такой привычный комок прямо у горла, горький и болезненный. — Нет, Грейнджер. Мой ответ нет. На всё. Кто-то поднимался по ступенькам. Его палочка метнулась и Башню озарило ярким зелёным светом, ослепляющим настолько сильно, что захотелось кричать. Боль ощущалась по всему телу. И да. Гермиона кричала. Она не могла понять, как узнала об этом, но даже спустя пару секунд или пару минут девушка всё равно слышала громкий женский крик в ушах. Свой крик. Она оказалась в реальности, прикованная невидимыми цепями к кровати Малфоя прямо посреди ночи. Цепями, соединявшими обе их кисти друг с другом. Цепями, которые в какой-то момент заржавели и рухнули прямо перед её глазами, когда Гермиона, смотря ему прямо в лицо, вспомнила всё, что ей только что приснилось. Этими цепями оказались его серые глаза, пленившие её разум.