Потеряны во времени и друг в друге

Он почувствовал приторно-терпкий, очень знакомый аромат чьих-то духов и на каком-то подсознании глубоко внутри скривился от этого запаха. Захотелось ничего не чувствовать, когда всё тело начало ныть и тянуть так, словно он куда-то падал. А потом свет. Резкий. Яркий. Боль — вновь, чётко по всему его телу и такая, словно каким-то новым заклинанием из него насильно высасывали всю его душу, заставляя всё тело изнывать и кричать в муках от боли. Лёгкое движение пальцев. Снова боль. Чей-то голос. Драко вновь провалился в сон, закрывая глаза. — Есть то, о чём ты не знаешь о ней, Малфой, — спустя какое-то время услышал он. Серьёзно? Он не знал о ней ровным счётом ничего. Целовалась ли она с кем-то до него? Что с её матерью и почему она никогда об этом ничего не говорила? Есть ли у неё сёстры или братья? Какой цвет её самый любимый: жёлтый, оранжевый, а, может, красный? Как часто она моет голову? Хотела ли она когда-нибудь перекрасить свои волосы в другой цвет: стать блондинкой, может быть? Снятся ли её кошмары каждую ночь, как иногда снятся ему? Спит ли она по ночам, когда лежит в его кровати? Потому что он засыпает в первые пару минут, кажется, стоит почувствовать её запах так близко или обнять её со спины. Что волнует её больше всего на свете? Потому что она волнует его. О чём она мечтает? Он мечтает о спокойствии. Снятся ли ей сны о том, как исчезает война и всё вдруг становится не таким чёрно-белым? Ведь ему снятся. Скольких людей она любит и сколько человек в ответ по-настоящему любят её? Потому что одного он знает лично, кажется. Ничего из этого всё равно не имело никакого смысла. Сегодня их дороги расходятся. Её — в светлое будущее в семье Уизли, далеко и надолго, счастливо и солнечно, без возможности увидеться или даже списаться, его — тёмное и такое же долгое, к сожалению, но совсем не счастливое. — Меня она не волнует, Поттер. Уйди с моего пути, — мрачно прохрипел Малфой, грубо отталкивая вставшего на пути парня и просто так проходя мимо него. Его голос настиг Драко через несколько секунд. — Она думает, что беременна, — одно единственное слово и застывший на месте Малфой. Поттер мог сказать что угодно. Мог крикнуть ему в спину всё, что взбрело бы его в его изощрённую голову для того, чтобы остановить Драко, но то, что он произнёс, было слишком запретным оружием. Драко медленно развернулся. — От тебя, Малфой. Гермиона подозревает, что беременна и этот ребёнок может быть только твоим. Снова яркий свет ослеплял. Ударив прямо в глаза, он заставил тут же их зажмурить и болезненно простонать. Малфой попытался прикрыть веки ладонями, но у него не получилось. Тело его не слушалось, руки тем более. Запястье загорелось от острой боли, будто прямо сейчас кто-то вонзил в него наточенный нож. И неизвестность — жуткая, пугающая, доводящая до внутренней истерики, не позволяющая успокоиться или понять хоть что-то. Мысли. Много мыслей, путающихся между собой. Воспоминания, пролетающие перед глазами настолько быстро, что сконцентрироваться на каком-либо одном было просто невозможно. А потом снова вспышка, какие-то голоса, головокружение, и новая картинка того, как его кулак ударяется прямо в глаз Поттера — так, как и хотелось ровно три минуты перед тем, как тот заявил, что Гермиона Грейнджер от него беременна. Наглая ложь. Просто невозможная. Смех, накрывший его, звучал слишком громко в пустом коридоре, наверное, но после того, как Поттер оттолкнул его от себя и буквально впихнул спиной о стену, перед глазами появились тёмные пятна и Драко больше не понимал, что из этого происходило с ним наяву. —…и если бы я мог чем-то помочь ей, я бы сделал это! Поэтому я тут, Малфой! Поттер, едва качнувшись на месте, грубо оттолкнул его от себя и рукой провёл по лицу, выплёвывая кровь на пол. Драко смотрел в его глаза не больше нескольких мгновений. Прикрыл рот ладонью. Отошёл на шаг назад, а потом, почувствовав нахлынувшую истерику, медленно развернулся и простоял на этом же месте ещё минуту прямо спиной к Поттеру. А потом просто двинулся вперёд — быстро и уверенно, с надеждой поскорее скрыться за первым же углом и выплеснуть все нахлынувшие эмоции в самое ближайшее время. Его голос снова остановил Драко, когда он почти что убежал в самый конец. — Ты должен помочь ей! Если она умрёт, то её ребенок не выживет, Малфой! Эта смерть будет на тебе! Он ничего не ответил и даже не развернулся. Просто ускорил шаг. Сжал кулак. В какой-то момент, оказавшись прижатым к стене, Малфой ударил её со всей силы, когда тяжёлый всхлип сорвался из его рта. Он тут же прижал ладонь ко рту и глубоко задышал в неё, чувствуя, как каждый вдох отдаётся острой болью в лёгких, как то, что раньше он ощущал «порезами на органах» быстро и стремительно превращается во внутреннее испепеление. Этого просто не могло произойти. Не с ней. Этого не должно было с ней произойти… не с ними. Только не так. Блять! Кто-то закричал в его голове, когда воспоминания оборвались. На одно лишь короткое мгновение — не более секунды, однако этого было вполне достаточно для того, чтобы почувствовать, как сильно дрожало и горело его тело. Просто какое-то сумасшествие, накрывающее разум. Где он? Что с ним? Эти картинки в его голове не могли быть воспоминаниями. Драко мысленно зажмурил глаза и стал считать до десяти. Отдалённые знакомые голоса. Взрослая женщина и взрослый мужчина. Кем они были? Ответ, казалось, был так прост, но всё же ускользал прямо из его рук… И он вновь увидел её. — Драко? — только лишь успела прошептать она, прежде чем Малфой молниеносно оказался рядом. Звук, когда её тело с огромной силой ударилось о каменную стену, отдавался эхом в его голове и переходил в громкий звон. Он сморщился и едва тряхнул головой, приводя мысли на место. Смотреть на неё было непривычно. Так, будто он не видел её месяц или год, а, может быть, и всю свою недолгую жизнь. Будто там, в тёмном прошлом, когда его пальцы разглаживали её запутанные волосы в темноте собственной комнаты, когда её дыхание заглушало его хриплые вздохи и шлепки двух тел, когда один лишь её взгляд после этих шлепков приводил к ещё большему оргазму, но уже не физически, — всё резко превращалось в ложные воспоминания. Будто там, рядом с ним, была и не она вовсе, потому что сейчас перед ним, немного непонимающая, но всё та же уставшая Гермиона Грейнджер и вовсе не была той, кого он знал все эти годы. И это он её в такую превратил. Беглый взгляд. Покусанные до крови губы, множество оставшихся ранок и какая-то царапина под губой. Двое алых пятен на шее. Жёлтый кулон. Ключицы. Выпирающие, острые, такие, будто Грейнджер за пару недель похудела килограмм так на пять — и этого для неё было вполне достаточно, чтобы щёки превратились в скулы, небольшие тёмные мешки под глазами стали выделяться ещё больше, а глаза, ранее яркие и светящиеся, превратились в тусклые и совсем уж было тёмные. Чёрные джинсы и жёлтая майка. Скорее всего, её любимым цветом всё же был жёлтый. — Ты не смогла бы скрыть от меня этого, да? — Драко сам не узнал свой голос, когда понял, насколько сильно он хрипел и отдавал настоящей грубостью. Её взгляд не менялся. — Что? О чём ты? Я… да, я немного опоздала. Мне… мне нужно было… — Ты не смогла бы скрыть от меня то… — то, что ты беременна от меня, Гермиона. То, что, блять, меняет всё между нами. —…что значительно меняет весь наш грёбанный план, Грейнджер! Теперь её взгляд изменился. Сразу — чётко и заметно, так, словно прямо перед ней Драко Малфой превратился в самого настоящего Дементора, так, словно он сказал что-то, что было таким секретным, что… Ах, ну да. — Драко, я… как ты… Его рука почти сразу оказалась на её шее, жёстко сжимая тонкую кожу и даже задевая тот же кулон. Гермиона не всхлипнула и даже не закричала, просто прикрыла глаза и сморщилась, когда её ладонь оказалась поверх его, начиная нежно поглаживать. Драко стоял так близко к ней, что ощущал своим телом её сильно вздымающуюся грудь. Когда гроза, громкая и страшная, снова послышалась так громко, что в ушах заложило, Грейнджер вздрогнула и дёрнула головой вбок. Малфой тут же отшатнулся от неё, убирая руку и сразу зарывая холодные пальцы в не уложенные, скорее даже неопрятные волосы. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Он посмотрел на наручные часы вновь. Половина двенадцатого. Полчаса. Они не смогут ничего придумать. — Мать твою! — снова зашипел он, скатившись спиной по стене на пол. Малфой прикрыл ладонями лицо и откинул голову к стене, глубоко дыша и пытаясь успокоиться или хотя бы привести все мысли воедино. Времени не было. Грёбанное время кончалось. Через пятнадцать минут вернётся Снейп. Всё закончится. Конец. Он не знал, были ли это тёмные пятна перед глазами или он всё ещё прикрывает их ладонями. Драко замер, когда её пальцы прошлись по его волосам, а потом, проводя от шеи, остановились поверх его ладоней. Грейнджер просто положила тёплые ладони на его, начиная поглаживать их и вырисовывать какие-то узоры, пока он всё ещё сидел, почти лежал на полу, не имея никакой возможности даже посмотреть на неё. — Я не проверяла. Я не могу знать точно, это… это на половину может быть просто ошибкой, — в тишине коридора её шёпот звучал оглушающе громко, вызывая мурашки. — Пожалуйста, Драко… это не повод что-то менять. Я уже всё решила. Малфой тут же убрал ладони с лица и хмуро всмотрелся в её лицо. Снова. Она не смотрела в его глаза, лишь отводила взгляд, склоняя голову вниз. Он ухмыльнулся. — Тебе плевать, — прохрипел собственный голос. — Какое удивление, Гермионе Грейнджер плевать на… — А что ты мне прикажешь делать? — вдруг слишком громко отозвалась она на его смех. — Что, Малфой? Дать умереть тебе? Профессору Снейпу? Единственной твоей семье? Я… мне ужасно плохо. С каждой приближающейся минутой я чувствую, как кусок моего сердца рвётся, я чувствую эту боль вечно и она не проходит, но я… я даже не знаю, какова возможность, что внутри меня что-то есть, ясно?! — Вот именно! Ты не знаешь, Грейнджер! Мы… как ты могла мне не сказать? Он не кричал. Наоборот — шептал. Ужасающе тихо. Она резко подняла голову и заглянула в его глаза, когда он увидел, как сильно она хмурилась, и как дрожала её нижняя губа. — Как ты могла не сказать мне об этом? Ты молчала всё это время и справлялась с этим сама. Зачем? — снова повторил он. — Гермиона, посмотри на меня. — Я думала, что это ничего не значит для тебя, — после некоторого время переглядывания с её стеклянными глазами, услышал он. — Ты сам сказал как-то. — Что? — Ты сказал, что дети для тебя ничего не меняют. Было глупо рассказывать тебе о своих домыслах. Она снова прятала от него свой взгляд и всё ещё сидела рядом с ним. — Я не говорил тебе такого, Грейнджер, — уверенно сказал Малфой, оттягивая её за плечо ближе к себе и заставляя смотреть на него. А потом, застыв всего на мгновение, повторил: — Я не говорил тебе ничего подобного. Откуда ты… Почему-то яркая вспышка воспоминаний пролетела в его сознании так резко, что голова закружилась. — Что, если бы я забеременела, Малфой? — Ничего, Паркинсон. Ничего. Он говорил это Пэнси. Месяц или два назад, когда после очередного секса она задала этот странный вопрос. Всего лишь вопрос. Без намёков или даже каких-то подозрительных взглядов — Драко даже не подозревал, что в тот момент это могло что-то означать. Он озадаченно перевёл взгляд на Грейнджер и молчал, пока она, несмело встречаясь своим взглядом с его, не ответила на немой вопрос: — Да. Она была от тебя беременна, Малфой. Это… это многое дало мне осознать. Малфой не мог ничего произнести или даже двинуть кончиком указательного пальца. Его ладонь всё ещё придерживала её плечо. Он всё ещё смотрел в глаза Грейнджер, когда эти её слова эхом отзывались в собственной голове. Была от тебя беременна, Малфой. Была. Как же он ненавидел эту долбанную жизнь. Драко знал, чувствовал эту ненависть к жизни, но он и представить не мог, что она ненавидит его не меньше. — Я сказал это ей, а не тебе, Гермиона. Ты должна была понимать, что в этом случае всё совсем по-другому. Даже его взгляд изменился. Спокойный. Внимательный. Гермиона всмотрелась в это и едва слышно усмехнулась, подкладывая колени под себя. Он продолжал за ней наблюдать. Что-то щемящее в груди возрастало с каждой секундой. — Уверен, что по-другому? — едва слышно прошептала она, когда Малфой только сейчас заметил, как близко были друг к другу их лица. — Я не… я что-то придумаю, ладно? — собственный шёпот казался неслышным, но Грейнджер, кажется, прекрасно понимала каждое его слово. — Я обязательно всё решу. Он встал с пола так быстро, что Гермиона почти что упала на то место, где он сидел. Драко сразу двинулся с места в направлении кабинета Дамблдора, когда её голос, а чуть позже её рука на плече, всё же его остановили. — Всё кончено, Драко. Пожиратели Смерти будут тут меньше чем через полчаса. Мы уже должны начинать. — Мне плевать. Я придумаю что-то. Мы… можем убить кого-то вместо тебя и… — Что? Ты слышишь себя вообще?! У меня крестраж! Я выживу, чёрт возьми! — Да? А он? Он тоже выживет? Грейнджер всхлипнула, когда взгляд Драко упал на её живот. Она тут же завертела головой и сжала пальцы на его пиджаке ещё сильнее, сглатывая подступающие слёзы и продолжая в истерике что-то шептать: — Я переживу это, ясно? Я смогу прожить это! Этим ты… ты просто всё разрушишь, Драко… — голос так дрожал, что она сама от этого поморщилась. — Неужели ты готова идти на такие жертвы ради меня? Убийство? Во что ты превратилась, Грейнджер? — Я превратилась в человека, который чувствует что-то к тому, кто готов стать убийцей! И, о Мерлин, ради чего? Ради меня? А во что ты тогда превратился, Малфой? — Я ни в кого не превращался, я всегда был таким! Он грубо скинул с плеча её ладонь и развернулся, тяжёлыми и сильными шагами проходя мимо стен, когда её голос прозвучал снова. В этот раз уверенно и чётко. Без дрожи. Без всхлипов. — Пожалуйста, Драко. Уже поздно. Услышь меня. Всё окончено, — оглушительно раздалось где-то в самом дальнем углу в голове. А потом снова, резко и также больно: — Мы ничего не сможем сделать. Прошу тебя, давай… просто обними меня, ладно? Я умру прямо сейчас, если ты меня не обнимешь. Драко правда больше ничего не слышал. Он простоял на месте долго. Просто смотрел на неё, смотрел в её стеклянные глаза, не отводил взгляда и даже не моргал, кажется, в то время как ниточка, ранее натянувшаяся внутри него, с треском порвалась в один единый момент. Он не понимал, что держало его на месте, но ноги не слушались и уйти больше он так и не смог. Коридор окутал туман, а всё, что он видел — это её сожалеющий взгляд и её пальцы, вытиравшие собственные слёзы с похудевших щёк. Он понял, что уже стоит рядом с ней и прижимает её к своей груди, когда почувствовал знакомый сладкий запах, а волосы Грейнджер защекотали лицо. Кажется, Драко даже не дышал. Тепло её тела грело. Малфой всё ещё был не в себе. Темнота. — Нарцисса, его жизненная энергия заканчивается. Я не могу с этим ничего сделать, это… — Нет, Северус, ты сделаешь что-то! Ты должен сделать! Ты был за него в ответе, Северус, а теперь мой единственный ребёнок умирает прямо перед моими глазами, а ты говоришь, что не имеешь возможности ему помочь? Свет. Он не знал, что должен был чувствовать. Не успел узнать. Было одиннадцать пятьдесят, когда рядом с ним оказался явно взволнованный профессор Снейп. Он начал что-то говорить. Стоял рядом и грубо хрипел что-то, что явно было чем-то очень важным, если судить по едва узнаваемому тону и страху в глазах, но Драко просто не слышал. Не мог слышать. Его глаза смотрели лишь на неё — Гермиону Грейнджер, стоявшую в метре от него, смотрели в её красные глаза, находя в них что-то, чем хотелось вырвать прямо в унитаз и поскорее избавиться от этого. Выпить чёртово зелье от того, что он чувствовал, потому что терпеть это было уже просто невозможно. — Драко? Малфой всё ещё смотрел на неё, не моргая. Кивнул. Воздух тяжелел всё быстрее, кажется. — Ты бы смог всё бросить? Если у нас было бы время, ты бы смог придумать что-то ради нас? Ради того, что могло бы быть? Ради будущего? — он слышал, как нервно она вздохнула, медленно заправляя пару выпавших прядей снова. — Моего и твоего будущего? Драко, ты бы… ты бы хотел смочь? Он слышал, как дрожал её голос в этот раз и точно был уверен, как сильно она хотела услышать ответ и как много он для неё значил. Но не ответил. Лишь отвёл взгляд к стене и сам задумался над этим, сильнее сжимая челюсть и скрывая своего, вероятно, очень заметного отблеска в глазах. Когда профессор Снейп ушёл, Малфою даже показалось, что его тут и не было, если бы не звенящий голос в его голове. Грейнджер каким-то образом снова оказалась рядом, потянув его за рукав куда-то по коридору и продолжив что-то говорить или шептать. Он всё ещё не слышал. Он всё ещё пытался избавиться от чувства, заставляющего задыхаться, от надоедливого звона и ощущения перерезанного горла. И крови. На руках. Шее. На лице. Кровь ощущалась на каждом участке его тела, но… но её не было. — Всё поменялось, Драко. Я должен буду сопровождать Пожирателей Смерти. — Ты меня слышишь, Драко? Я не смогу сам убить мисс Грейнджер. — Драко, это должен будешь сделать ты. — Не подведи всех. — Помни о своей матери, Драко. Она нуждается в тебе. Какого чёрта всё это снова продолжалось? Каждый раз, когда, держав её дрожащими руками рядом с собой, он думал, что хуже больше быть не может, боль, щемящая в груди просто не может увеличиться ещё сильнее — ведь сильнее просто некуда, — всё вновь наносило удар прямо в грудь. Почему? Он чувствовал, как начал трясти головой. Или ему так казалось, но то, что он видел, просто не могло быть чем-то реальным. Драко чувствовал, как почти что последние капли чего-то очень важного с тягучей болью в груди покидают его тело, как сердце становится биться всё медленнее, а всё тело пылает в таком жаре, что, наверное, он просто мог бы лежать в настоящем огне. Заживо сгорать. То, как Малфой мог бы описать своё состояние, потому что по-другому эту боль он назвать просто не мог. Глаза снова закрылись, а когда у него хватило сил их открыть, то он снова видел то, чего так боялся. Он стоял на Астрономической Башне, а палочка уже была зажата в его правой руке, когда истерические всхлипы Гермионы донеслись до него. И крик. Она кричала о чём-то ему. — Ты слышишь? Пожалуйста, Драко, — держа его лицо в обеих своих руках, шептала, кричала, молчала Грейнджер, прижавшись к нему лбом и, казалось, из последних сил пытаясь до него достучаться. — Пожалуйста, Драко, ты мне нужен тут, ты слышишь меня? Посмотри на меня. Посмотри… Дрожа, он перевёл тёмный взгляд прямо на её губы, задерживая на них всего на каких-то пару мгновений перед тем, как посмотреть в её глаза. Не испуганные. Не злые. Глаза Гермионы Грейнджер, наполненные уверенностью и осознанностью, самой что ни на есть настоящей храбростью и отвагой. — Твоя мама надеется на тебя, помнишь? Твой крёстный доверяет тебе. Просто подумай о них и сделай это, ладно? У нас… у нас всего три минуты и… — Если ты беременна, то я убью своего ребёнка, — вдруг вырвалось у него, когда звук ветра почти заглушал его голос. Молния блеснула на небе именно в тот момент, когда Драко это произнёс. Гермиона молча смотрела в его глаза, всё ещё придерживая парня за плечо и поглаживая одной ладонью его мокрое от пота лицо. Эта ночь казалась седьмым кругом Ада — нескончаемой и страшной, открывающей миллион новых злых тайн и разные оттенки настоящей, Адской боли, начиная от самых светлых и заканчивая тёмными. В этот раз Малфой поднял правую ладонь и тоже стал гладить её щёку, поглаживая любимое место за ухом. — Прости, — снова произнёс он, почти крича ради того, чтобы она действительно его услышала. — Всё не должно было так произойти, Грейнджер. Всё должно было быть по-другому. Изначально мы шли на провал, но теперь… это в сотни раз хуже, чем просто очередная яма проблем. Я не… я не думаю, что я смогу… — Выбора нет, Драко, неужели ты не видишь? Всё заканчивается, тут и сейчас, может ты и прав, что всё должно было быть не так, но правда в том, что всё уже произошло. То, чего не должно было быть, но какая уже разница? Если меня не убьёшь ты, то придут и убьют твои приятели, разве нет? Ты знаешь, что выбора нет, но ты настолько слаб, что не можешь всего лишь поднять эту чёртову палочку! Она лгала. Грейнджер никогда не считала его слабым. — Я не могу поднять её перед тобой, Грейнджер! — Да? По-моему, ты уже так делал, м? — Нет! Тогда я… тогда всего этого дерьма ещё не было, всё не было таким! — Каким? — он не слышал её голоса на этом слове, но, наверное, просто уже читал по губам. Гермиона тяжело вздохнула и на мгновение устало прикрыла глаза, снова кидая нервные взгляды на лестницу, а потом сделала пару шагов в его сторону и остановилась совсем рядом. — Две минуты, Драко… Она потянулась к нему на носочках и едва коснулась губами его губ, когда мощная вибрация раздалась по всему зданию, а резкий запах чёрной магии ударил в нос так неожиданно, что это почти что вскружило голову обоим. И это подействовало на него. Тут же. Он оттолкнул её от себя так сильно, что Грейнджер с грохотом упала на пол, опустив голову и зашипев от ощутимого удара коленкой. Она невозмутимо провела по ней ладонью и уже в следующую секунду подняла голову, откидывая запутавшиеся от безумного ветра волосы назад, удерживая их одной рукой, а другой удерживаясь о деревяшку. Только сейчас он увидел слёзы, беззвучно льющиеся из её глаз. Гром напоминал о надвигающейся буре, дождь сочился сквозь деревянный потолок, а ветер, казалось, дул настолько сильно, что даже продувал все его кости. Драко пытался угомонить дрожь в ладони и сделать так, чтобы палочка, зажатая в руке, не дёргалась из стороны в сторону, но, почему-то, у него просто не получалось. Он услышал чей-то крик где-то снизу. Не так далеко, как могло бы показаться на первый взгляд. Метнул головой в сторону лестницы и снова вернул взгляд к Гермионе, уже, каким-то образом, стоявшей на одних лишь коленях через три метра от него. Три метра над уровнем дна. Три метра над их общим надгробием. — Пожалуйста, — тихо прорыдала она, смотря прямо ему в глаза. Прямо в чёртовы глаза. Её глаза были красивыми. Вот такие — стеклянные, настоящие, искренние и даже немного испуганные. Но не за себя, кажется, потому что Грейнджер в последний раз метнула взглядом к деревянной лестнице и в какой-то момент прикрыла глаза, переставая на него смотреть. Она не хотела видеть, как ты будешь убивать её, Малфой. Ты бы смог всё бросить? Бросить ради нас с тобой, Драко? — Нет, Грейнджер. Не смог бы. Мой ответ нет, — проговорил вместо него чужой, грубый голос, наполненный жестокостью и холодом. Гермиона была с закрытыми глазами перед ним — вот и хорошо. Прекрасно, Малфой, она даже не смотрит на тебя, просто взмахни ёбаной палочкой и произнеси эти слова, пока это же не сделали на тебе пришедшие Пожиратели, ясно? Это просто девчонка. Просто Гермиона Грейнджер. Она возродится, помнишь? Она будет жить, Малфой. Ну же. Он в последний раз окинул её самый внимательным из своих взглядов. Драко не знал, звенело в его ушах или это такой странный звук от грома… он просто продолжал смотреть в её нахмуренное лицо, благодаря всё на этом свете, что она сейчас не смотрит на него. Запоминая её. Вот такой. Стоящей перед ним на коленях, не той улыбающейся девушкой, сидевшей на его коленях во втором доме Малфоев. Не той, которая топтала его замок у солёного моря. Не той, которая излечивала каждую его рану и вставала перед ним, когда отец нападал на него в их втором доме. Драко просто хотел забыть это. — Неужели Драко всё ещё не справился, Северус? Эту грязнокровку могу убить я, — услышал он сумасшедший смех настолько близко, что резко вздрогнул, оборачиваясь. — Беллатриса, я не думаю, что эта идея удачна. — Драко, доброй ночи, — улыбнулась ведьма сразу как только увидела его, а потом, отступив, перевела резкий взгляд на Грейнджер. Драко заметил пару человек из Пожирателей за её спиной, а также профессора Снейпа, спокойно осматривающего всю ситуацию. — Грейнджер… грязнокровка. Что ж, если Драко не может выполнить такое простое поручение, я, к великому счастью, буду очень рада ему с этим помочь… Малфой напрягся, когда Беллатриса неожиданно вытащила волшебную палочку из кармана и тут же направила её на девушку. Он кинул на Гермиону мимолётный взгляд и практически на себе почувствовал её нахлынувший страх. — Тётя Белла, не стоит. Я в состоянии закончить начатое, — подал голос он. — Твой голос дрожит, Драко! Посмотри на свою руку! Ты не сможешь! — вдруг закричала она, подходя всё ближе. Женщина почти что подошла к Грейнджер, угрожая ей той самой острой палочкой. — Он прав. Это его задание. Тёмный Лорд будет недоволен твоим неповиновением, Беллатриса, — снова голос Снейпа. — Да убейте её уже кто-то! Времени нет! — Её убью я! Беллатриса стояла прямо позади Гермионы, почти касаясь палочкой её головы, когда та, прикрыв глаза, громко всхлипывала и не двигаясь продолжала стоять на коленях. Драко показалось, что всё вокруг остановилось, когда палочка Лестрейндж повисла в воздухе, а всё в женщине говорило о том, что прямо сейчас она убьёт Грейнджер на его глазах. Палочка по какой-то инерции нарисовала в воздухе тяжёлый знак молнии, а всё тот же чужой голос, казалось, навсегда теперь засел в его голове. Когда он сделал это, её глаза открылись и она посмотрела на него. Прямо в его глаза — с лёгкой улыбкой и всё тем же серым камешком, зажатым в правой руке. Зелёная вспышка ослепила всю Астрономическую Башню, снизу послышался скрип и громкий знакомый голос… Поттера, но что он тут делал? Малфой отступил на шаг назад и прижался к деревянной арке, чувствуя, как силы истекают из него при светящемся свете, а звук грома оглушает так, что он не слышал теперь даже безумного смеха Беллатрисы. Он не видел, как огонёк исчезал из её глаз, потому что правда в том, что никакой огонь не гаснет. Глаза просто остаются такими, как и до этого, просто теряют свет и заполняются настоящей тьмой. Драко смотрел ей в глаза, когда она упала на бок, а грохот от её веса заглушил грохот грома и подействовал, как громкий выстрел прямо над ухом. Как не странно, кулак с камнем всё ещё был зажат, когда безжизненное тело Гермионы Грейнджер свалилось почти что ему под ноги. Малфой держался на ногах и пытался сдержать всхлип боли, когда на Астрономическую Башню поднялся кто-то ещё. Отец? Всё, что ему хотелось — упасть на колени перед её телом, проверить её пульс и лежать с ней на этом мокром деревянном полу до тех пор, пока она, наконец, не придёт в себя. Быть уверенным в том, что она действительно придёт, потому что ошибиться они просто не могли. Он кинул предупреждающий взгляд на Поттера, прятавшегося внизу, в тот момент, когда густой туман уже окутал всё вокруг и в одно мгновение держаться на месте стало просто невозможно. Драко понял, что прошли всего считанные секунды после её смерти. Тьма окунула его с головой и он упал прямо рядом с ней, в последний момент, кажется, даже коснувшись ладонью её всё ещё тёплой руки. Тьма. Свет. Ещё ярче свет. Вновь боль в глазах. — Нарцисса, Драко сам должен прийти в себя. Он сам должен найти дорогу обратно и найти путь, я не могу помочь ему с этим. То, что с ним происходит — не в наших силах. Он фактически умер. Малфой почувствовал, как горло разрезает тяжёлый ком. Нарцисса… его мать, но почему они говорили о нём так, будто?.. — Я… Северус, я не знаю, что с ним будет, когда он узнает о том, что случилось с Гермионой Грейнджер. Он будет… он будет в ярости, будет страдать, ты понимаешь это? — Никто не виноват в том, что мы не успели рассчитать. Твой муж непредсказуем, Нарцисса. Чудо, что мы сейчас можем разговаривать и Драко всё ещё дышит. — Это не чудо. Это конец, Северус. Я чувствую, что это конец для всех нас. Он пытался двинуть хотя бы пальцем, но боль, щемящая в груди, отвлекала его настолько сильно, что всё перед глазами плыло и Драко даже не мог увидеть, где он лежал и кто сидел рядом с ним. Боль увиденного и услышанного ударила сильнее, чем её взгляд в самом конце, снова размазывая все воспоминания и отдаляя его от тех голосов, что он слышал. Заставляя вновь упасть в эту бесконечную яму. Драко попытался вспомнить в голове ее образ. Вспомнил. Всё, до единой детали, до единого мелкого момента, когда она смотрела прямо на него. В какой-то момент Драко Малфой понял, что знает о ней намного больше, чем просто «ничего». Наверное, он знал о ней больше, чем любой другой человек в этом мире, но какая уже разница? Всё окончено.