Полгода назад:
— Прошу, Драко… Блять. Драко чувствовал каждую тёмную часть проклятия, застрявшую в его рёбрах. Он хотел раскрошить их и сделать хоть что-то, когда продолжал чувствовать, как быстро тёмная магия поглощает все его чувства, желания и даже собственную магию. Он мог лишь продолжать всё сильнее сжимать свою палочку, почти разламывая её в ладони, чувствуя, как немеет рука, но, тем не менее, не даёт ему возможность сдаться. В этот раз магия отца была очень сильной. Он не знал, даже не мог догадываться, чем ему это стоило и как именно Люциус добился такого результата. Это было намного сильнее, чем когда-либо до этого. Его рука задрожала. Она буквально дёргалась вверх и вниз, когда он вылавливал последние частички имеющейся силы для того, чтобы хоть как-то противостоять неизбежному. Он не мог допустить этого. Он не мог так быстро сдаться. Он обещал, что не сможет сдаться — не так быстро, по крайней мере. Не без боя. Малфой должен был сделать всё, что было в его силах. Он продолжал смотреть прямо в глаза Грейнджер и чувствовал, как его палочка медленно начинает опускаться с такой приложенной силой, что дышать уже было просто нечем. Драко не мог бороться с Империо и одновременно вдыхать кислород, поэтому ему приходилось задыхаться. Всё, что было в его силах. Всё, что он мог. Ради неё. Ради всех. То, что от него требовалось. Он даже не знал, почему махал головой из стороны в сторону, дрожащими губами пытаясь что-то выговорить. Драко продолжал чувствовать, как что-то давит на его лёгкие, но это было последним, что его волновало. — Убей её, Драко. Прямо сейчас! Она не простит его. Никто не простит, если он не сможет сейчас побороть это. Он не был слабым. Отец всегда говорил, что Драко был одним из самых слабых людей, которых он только знал, и впервые в жизни ему захотелось доказать обратное — не словами, выкрикнутыми в спину, а настоящими поступками. Его отец был монстром. Его отец был монстром. Он не заслуживал жизни. После всего, что он делал с ним и его матерью, Люциус не заслуживал ни одного шанса даже на такую жизнь. Драко не сказал Убивающее заклинание вслух. Он не хотел говорить его, чтобы потом слышать это в каждом своём кошмаре. Он и не мог сказать с отсутствием кислорода внутри. Малфой оказался лицом к лицу перед своим отцом и не сказал ему ни слова перед тем, как этой же палочкой — той, на покупке которой отец настоял в его одиннадцать лет, убил его. Моргнув, Драко в одно мгновение почувствовал, как воздух возвращается к нему, как и собственные силы. Тёмная магия, окутавшая мгновение до этого, почти что сломившая Драко, исчезла ровно в тот момент, когда тело отца упало на пол. На его лице читался открытый ужас и непонимание. Его глаза оставались открытыми. Проклятия из разных сторон начались буквально в следующую же секунду. Со стороны Пожирателей Смерти, в основном. Нарцисса поставила перед ним щит за мгновение до того, как какое-то заклятие чуть не попало в его плечо. Драко отбросил чьё-то тёмное заклинание, летевшее прямо в Грейнджер, когда узы, державшие её руки, резко пропали, и она почти что упала на пол. Мужчина, стоявший недалеко от неё — Трэверс, кажется, защитил её от ещё одного летевшего заклинания, когда в зал резко вбежали Поттер вместе с Забини. Северус не становился на их сторону и тоже кидал в них проклятиями, но совсем незначительными и скорее показательными — вероятно, у него была своя стратегия, по которой пока что он не должен был раскрывать свою настоящую сторону. Поттер тут же поднял Грейнджер с пола — Драко успел заметить это перед тем, как Жалящее проклятие или что-то ещё хуже попало в его левое плечо. Он громко зарычал и отправил ещё одно ответное в ту же сторону, повалив Пожирателя смерти в маске. Почти все что-то кричали. Звуки летающих проклятий и запах чёрной магии прорезали горло. Драко продолжал бросать заклятия во все стороны, пока Нарцисса почти всегда ставила на него щит и отбрасывала проклятия, летящие в сына. Они прятались за углами и арками, всей имеющейся мебелью и друг за другом. Трое Пожирателей Смерти аппарировали спустя пять минут борьбы. Ещё восьмеро остались сражаться, не считая Снейпа и Трэверса, почему-то вставшего на их сторону рядом с Нарциссой. Забини, стоявший чуть впереди него, поразил одного из Пожирателей, кинувшего проклятие прямо в Грейнджер, Сектусемпрой, в ответ на что уже в следующую секунду прямо на его глазах получил неизвестным проклятием в правую руку. Драко ошарашенно уставился на его руку, пытаясь не попасть под летящие заклятия и разобрать в тумане хоть что-то. Блейз громко закричал, падая на пол и захлёбываясь ужасными воплями. — Мама, прикрой нас, — чёрствым голосом крикнул Малфой прежде, чем опуститься на пол рядом с Забини и суетливо начать осматривать его руку. Он обжёгся, когда дотронулся до неё. Рука не горела. По крайней мере, снаружи. Она была ужасно красной, вскипала от кипящего огня, которого даже не существовало, в то время как кожа практически начала с неё слазить. — Чёрт, я не знаю, что за дерьмо прилетело в тебя! — метнувшись взглядом к его лицу, прокричал он, ещё сильнее сжимая скулы. — Забини, не смей отключаться, идиот! Ты слышишь меня? Оставайся в грёбанном сознании! Было похоже на то, что его рука горела изнутри. — Иди, — сжимая зубы, рычал тот, продолжая ужасающе громко мычать от убивающей его боли. — Помоги им. Я… смогу. Драко окинул взглядом то, что происходило вокруг них. Мать стояла ближе остальных и что-то кричала ему, явно пытаясь донести, что её силы на щиты уже почти закончились. Поттер постоянно нагибался вниз к сидящей на полу Гермионе, глаза которой открывались раз в несколько минут, наверное, постоянно пропуская летящие в них проклятия. Трэверс хладнокровно отбивал каждое и уже успел обезоружить двоих Пожирателей и убить ещё одного. Пятеро самых сильных Пожирателей Смерти против истощившейся Нарциссы, отвлекающегося Поттера и их одного ненадёжного сторонника. Драко на мгновение положил ладонь на плечо Забини, быстро оттащив его в ту сторону, где сидела Грейнджер, и буквально заставил себя не остаться стоять рядом с ней. Он не доверял Поттеру и потому встал прямо впереди него, отбрасывая все проклятия, летевшие в их сторону. — Предатель! — кричал кто-то из оставшихся противников. — Драко, они должны аппарировать, — отбиваясь от ещё одного, кричала Нарцисса. — Они не могут. Грейнджер и Забини нужно привести в чувства. Аппарировав, они умрут. — Пусть Гарри Поттер приведёт их чувства. — Он не умеет. И слишком много проклятий. Малфой не совсем осознавал, как у них получилось отбиться от практически всех Пожирателей. Среди оставшихся он узнал Сивого и Беллатрису, которая отчаянно кидала проклятиями в сестру. Когда Нарцисса отбивала их и бросалась ответными, попав лишь единожды, Беллатриса удивлённо открыла рот и уставилась на неё, не в состоянии в это поверить. В её груди была кровоточащая рана, когда Беллатриса познала поражение и аппарировала одна из последних. Ещё двое оставались на месте, но, пользуясь доверием и стоя у них за спиной, всего за три секунды Снейп заставил упасть замертво обоих. Драко смотрел на это, не в состоянии поверить в их практически невозможную победу. Пожирателей Смерти было значительно больше их. Те, кто убежали, вероятнее всего успеют рассказать Тёмному Лорду то, что было на самом деле, поставив под удар жизни Малфоя, матери и Северуса. Сейчас он не мог думать об этом. Поттер буквально умолял Нарциссу и Северуса привести Гермиону в чувства. Они не могли трансгрессировать до того момента, пока она не будет в порядке. Аппарировать с теми повреждениями, что были у неё, в принципе было практически обречённым на смерть. Драко не знал, что ему делать. — Я наложил заклинание, которое приведёт её в сознание и на какое-то очень недолгое время уберёт боль. Это немного повысит вероятность аппарировать без таких серьёзных последствий. — «Без таких серьёзных», профессор?! — яростно повторил Поттер. — Последствия будут в любом случае, мистер Поттер. Отличие в том, будет ли оно решающим в рассечении между жизнью и смертью. Кто-то спросил, сколько у них было времени. Кто-то ответил, что не больше пятнадцати минут перед тем, как другие Пожиратели Смерти окажутся тут с подмогой и, вероятно, вместе с Тёмным Лордом. Малфой почти ничего не слышал. Он чувствовал, как пульсировала его голова и как всё ещё дрожали руки от того количества тёмных проклятий, которые он сегодня использовал. Во рту было сухо. Он почти падал с ног от усталости, но продолжал стоять сверху неё и смотреть за тем, как даже в отключенном состоянии дрожало всё её тело. Из-за него. Забини был в сознании и Нарцисса уже успела как-то обезвредить заклятие, попавшее в его руку. Она всё ещё была в ужасных кровавых ожогах и, наверняка, доводила до безумия, но он почти точно будет жить. — Вы должны отправляться сейчас же. Я разберусь со сбежавшими Пожирателями и Беллатрисой. Сделаем так, что именно они начали этот бунт из-за того, что хотели сами убить мисс Грейнджер, — быстро, грубо и чётко говорил Снейп. В основном с Нарциссой. — Я подправлю их воспоминания и сделаю всё, что в моих силах. — Я должен поговорить с ней, — едва слышно прошептал Драко Поттеру, который потянулся к Гермионе сразу после того, как её глаза открылись. — Ты что, не слышал? У нас нет на это времени! — Я обязан поговорить с ней. Это не займёт больше, чем три минуты, Поттер. Это не просьба. У него почти заканчивалось терпение. — Я сказал нет, ты, урод! Посмотри, что ты сделал, Малфой, это всё сейчас только из-за тебя и твоей грёбанной семьи! Эти трупы и то, что происходит с ней! Мы даже не уверены, что она сможет аппарировать! Посмотри на неё — она выглядит, как живой труп, да я вообще не знаю, как она всё ещё жива! Драко стоял, замерев на месте, даже когда Снейп силой увёл Поттера в другую комнату. Трэверс взял на руки Забини и также увёл его вместе с Нарциссой, а Северус, вернувшийся обратно, встал прямо у выхода и одними губами чёрство оповестил о том, что у них ровно три минуты. У него не было столько сил, чтобы повернуться в её сторону, потому что он знал, что она уже в сознании и наверняка на него смотрит. Может быть, ненавидит. Желает проклясть. Яростно хочет убить. Драко думал, что у него действительно не было этих сил, но он медленно повернулся в ту сторону, где она сидела, и опустил взгляд к полу. Грейнджер действительно выглядела так, как описал Поттер. Он не верил, что это возможно. Секретное заклинание Снейпа привело её в чувства и забрало боль на некоторое время, поэтому она и её взгляд выглядели немного несовместимо с тем, как выглядело её тело. — Ты… должен убежать с нами, — вдруг сказала она. Он не знал, послышалось ли ему или его состояние дошло до слуховых галлюцинаций. Драко подал ей руку, когда она захотела встать, и продолжал удерживать её за талию. Мерлин. Она выглядела просто паршиво. — У нас нет времени. Я не могу. Она медленно кивнула, будто удостоверившись в чём-то. — Зачем тогда ты попросил… остаться наедине? — её голос был сорван и сильно дрожал, но Драко почти читал по её губам. — Я хотел попрощаться с тобой, — едва слышно ответил он, не отводя взгляда с её глаз. — Ты убил своего отца… Мерлин, ты убил своего отца… Её глаза наполнялись слезами. — У меня не было выбора. — Ты теперь всегда будешь ассоциировать это со мной, правда? — громко всхлипнув, прошептала Гермиона, приближаясь к его лицу. Драко напряг скулы и продолжил молча на неё смотреть. Он не знал, что ей ответить. Тогда Грейнджер подняла дрожащие руки с засохшей на них кровью, медленно обхватывая ладонями его лицо. Он ненадолго задержал взгляд на её запястье с вырезанными буквами со словом «Грязнокровка». Гермиона резко вздрогнула, открыв от удивления рот после того, как тоже заметила это, но уже спустя несколько секунд снова посмотрела на него. Её ладони приблизили его лицо к себе. Он видел, как сильно дрожали её бледные искусанные до крови губы. — Мне… мне кажется, что я влюблена в тебя, — одними лишь губами прошептала она, не сводя внимательного, больного взгляда с его серых глаз. Спустя мгновение Грейнджер улыбнулась. — Вот… я сказала тебе это. Смешно, правда? Я просто прошу тебя… я прошу, Драко, вместе с матерью убегите с нами… С коридора послышался возмущающийся крик Поттера, но Гермиона даже не посмотрела на дверь. Драко на мгновение встретился с взглядом Снейпа и снова повернул голову в её сторону. Она вздрогнула от его взгляда. Малфой хотел разобрать, для чего она говорила ему это, и ответ был прямо перед его глазами. Гермиона совершала последние, отчаянные попытки уговорить его в том, что ему нужно бежать с ними. Она была готова на всё. — Мне всё равно, чувствуешь ли ты то же самое, Драко. Даже если нет. Я хочу, чтобы ты убежал с нами. Малфой хотел обдумать свой ответ или промолчать, но у них оставалась ровно минута. Он не мог. — Иногда этого недостаточно, — холодным голосом прохрипел он, обхватывая ладонями её холодные ладони на своём лице, — любви недостаточно, — добавил Драко, поднося ладони Грейнджер к своим губам, прислоняя их к себе, слыша, как громко она всхлипывает и почти падает, пока он снова не удерживает её руками. — Я… твой отец… я не виновата… — Я знаю, — закивал он, — знаю, — лёгкая улыбка и пару сантиметров между их лицами. — Но я не смогу быть с тобой, Грейнджер. Это не то, на что мне хватит сил. Всё и так слишком затянулось. Я просто хочу, чтобы ты сбежала и спокойно лечилась. Без меня. С возможностью жить спокойно. Драко прижался к её губам своими, даже не ощущая никакого ответа. Гермиона, дрожащая и рыдающая в его руках, лишь продолжала обнимать его руками, ближе прижимая к себе, когда её слезы стекали по их губам. Это был лёгкий поцелуй в губы. То, что он обязан был сделать перед тем, как уйти. Поттер вбежал в комнату вместе с остальными за его спиной. Он силой разъединил их, повторяя о том, что времени больше не было. Грейнджер прикрывала рот рукой и дрожала, больше не в состоянии стоять на ногах. Она висела в руках Поттера в нескольких метрах от него, когда рука матери легла на его плечо, а Северус утвердительно кивнул им в знак того, что они должны были трансгрессировать. — Никогда не прощай меня, — смотря прямо в её глаза, сказал Драко, с ужасной силой сжимая кулак за своей спиной. — Я не прощу, — завертела головой Гермиона, буквально за секунду до того, как Поттер вместе с ней аппарировал всего за мгновение.Спустя полгода:
Она боялась, что у них ничего не получится. Выступая первый раз на собрании Ордена, Гермиона в первую очередь боялась осуждения со словами о том, что, отлежав полгода войны в безопасном месте, она не имеет права отправляться на такой риск из-за того, в чём не была до конца уверена. Грейнджер боялась, что тогда, так давно, поняла всё неправильно и теперь вела Гарри на верную смерть. Она боялась недоверия, проигрыша… и встречи с его серыми глазами. Если, появившись во втором доме Малфоев ради поиска крестража, им придётся один на один встретиться там с ним, Гермиона вряд ли сможет это пережить. Впервые в жизни она боялась больше не за кого-то, а за себя, потому что встреча с этим человеком, вероятно, вполне смогла бы её убить. Орден согласился. Ей пришлось солгать о том, откуда она знает информацию по поводу крестража и его местоположения. Гарри знал секрет и поддержал её ложь. Они стояли на кладбище за пять минут до того, как придётся аппарировать. Гарри предложил проведать могилу Полумны и Гермиона не раздумывая согласилась. Она боялась, что он наверняка будет не в себе, если пойдёт туда сам. А ещё Луна была её близкой подругой. Гарри знал о её страхе. За последние полгода у Грейнджер появился целый список разных страхов — начиная от повышенных тонов, криков и темноты, заканчивая запахом сырости и касания рук. Этот список постоянно увеличивался. Целитель, который с ней работал, постоянно использовал на ней новые методы лечения головного мозга и психической нестабильности, в том числе панических атак и заикания. Она ненавидела это. — Луна меньше кого-либо другого заслуживает это, — мрачно, без лишних эмоций произнёс Гарри, делая ещё один шаг в сторону её могилы. Это был какой-то маленький городок. Старое кладбище. Здесь была похоронена её мать. Этот город был родным городом Полумны Лавгуд — там, где она родилась. И теперь её не было. — Она была важна для тебя… я знаю, Гарри, — её голос предательски дрожал. Гермиона не могла без слёз вспоминать умерших людей. Она подошла поближе к другу и подняла руку, почти касаясь его плеча, но не до конца, задерживая руку в воздухе, продолжая стоять прямо за его спиной и просто надеяться на то, что в этот раз Гарри сможет уйти отсюда сам. В прошлый пришлось вызывать Грозного Глаза. — Гарри, Луна сама приняла решение спасти тебя. Если бы она не сделала этого, война давно была бы окончена. И не в нашу сторону уж точно. — Это ещё один человек, который отдал свою жизнь за меня, Гермиона, — не разворачиваясь к ней, едва слышно хрипел Гарри. — Эта чёртова война заставляет всю мою грёбанную жизнь всех близких мне людей жертвовать чем-то ради меня! Она заставляет их! Я… так ненавижу это… Гермиона смахнула скатывающуюся по щеке слезу, жёстко поджимая губы. Она немедленно подошла к нему сбоку, без каких-либо слов прижимая парня к себе. Глубоко дыша, Грейнджер уткнулась прямо ему в плечо, чувствуя тёплое дыхание Гарри где-то в районе шеи, когда он положил подбородок ей на плечо и устало опустил голову. Кажется, даже закрыл глаза. Эта война забрала силы у каждого из них. Дамблдор мёртв. Хогвартс захвачен. Некоторые их союзники перешли на сторону Пожирателей Смерти после этой новости. Несколько людей из Ордена и тех, кто воевал за их сторону, погибали после каждой битвы. Про каждую смерть Гарри узнавал лично. Гермиона вечно надеялась, что он не вешает гибель других людей на свои плечи, но в какой-то момент самообман превысил всевозможный груз и заставил увидеть реальность. Вот, что было на самом деле. Вот — Гарри Поттер опустил голову ей на плечо и буквально всхлипывал на нём, явно не от чего-то хорошего. Ей пришлось поцеловать его для того, чтобы он смог успокоиться и они аппарировали на одно из самых важных заданий за последнее время. В щёку, само собой. Очень близко к губам. Аппарация прошла спокойно для Гарри и сложно для неё. Её организм был слабым. После всего, что произошло, даже обычная аппарация проходила в осложнённой форме. Это был тот самый дом. В нём абсолютно ничего не поменялось. Разве что газон не был покошен — снег покрывал всё довольно сильно. То самое крыльцо. Ступеньки. Дверь. Гарри держал её за руку для того, чтобы у Гермионы не началась очередная паническая атака. Она подавляла желание закатить рукав и взглянуть на правое запястье, буквально горевшее от тепла. Вероятно, та самая рана от рун так действовала на это место. — Итак… я рассчитываю, что у нас не больше двадцати минут перед тем, как чары, перекрывающие обнаружительные чары Малфоя, потеряют свои способности. Ты бы… ты не смогла бы вспомнить, какое крыло дома связано с крестражем? Камин. Он не был разожжённым. Диван. Всё тот же мягкий диван. Гермиона медленно присела на его спинку, пытаясь вспомнить весь спектр эмоций, ощущаемых тут когда-то. Он целовал её на этом диване. Они даже уснули как-то на нём. — Иди сюда, — Драко медленно погладил свои колени. Она непонимающе всматривалась в него. — Просто подойди и сядь, — уже немного грубее сказал парень. У Гермионы совершенно не было сил и желания спорить с ним. Она подошла к нему и не очень уверенно присела на край кресла, но Драко заставил её приподняться и усадил к себе на колени, словно ребёнка. Грейнджер выжидающе всматривалась в его глаза, будто знала, что сейчас его старая версия снова вернётся, он отбросит её, уйдёт отсюда… но Малфой лишь положил свою голову ей на грудь и закрыл глаза. Грейнджер с дрожью смотрела на это, а потом тоже опустила голову, сильно желая поспать. — Гермиона? Она метнула головой, ощущая, как сильно задрожали её руки. Гермиона почувствовала, как холодные пальцы Гарри быстро расстёгивают пару последних пуговиц на её блузке, позволяя коже дышать. Она вскочила с дивана, сильно сжимая ладони в кулаки, в надежде прекратить дурацкую нервную дрожь. — Дыши, ладно? Эй, ты могла бы подождать меня снаружи, если хочешь, — голос Гарри звучал взволнованно и очень тихо. Грейнджер молчала несколько секунд, наконец-то чувствуя, как кислород наполняет лёгкие, и руки перестают дрожать. — Я… я думаю, что это левое крыло дома. Оно с той стороны, на втором этаже, — взглядом метнув туда, указала Гермиона, выдавливая успокаивающую улыбку. — Всё хорошо. Я тоже поднимусь туда. Я бы… я бы хотела кое что посмотреть. В комнате Драко больше не было кровати. Той самой кровати, которую она так боялась увидеть, там больше не было. Когда холодными руками Гермиона раздвинула ящик тумбочки, не замечая там ничего, кроме присущей пустоты, к её горлу что-то подступило и она едва ли успела добежать до туалета. Это была всё та же привычная тошнота. Она не могла избавиться от всех побочных эффектов психического расстройства. Раньше Грейнджер никогда не слышала об этом, но, поговорив с целителем, она узнала, что многие люди, страдающие от неуравновешенной психики или любых других психических расстройств, сопровождаются так же проблемами с пищеварением. Она не была беременна. Она никогда не была беременна и уж тем более не убивала своего ребёнка. Это было тем, что Гермиона напоминала себе каждый раз, сидя на полу ванной комнаты. Единственное, что могло её… радовать? Едва. — Похоже, что это кольцо больше всех защищалось магией. Я почти уверен, что это оно. В любом случае, времени нет и нам нужно идти, — только заметив её в коридоре, начал Гарри, быстро спускаясь по лестнице. — Ты… нормально себя чувствуешь? — Мне кажется, что я предала его. Это неправильно. Мы просто ворвались в его дом и забрали то, из-за чего потом он получит наказание. Что, если его убьют за потерю крестража, Гарри? Он остановился прямо у дверей, медленно разворачиваясь к Гермионе. Его взгляд нашёл её глаза, и он тихо вздохнул, кладя ладонь ей на плечо. — Шесть месяцев назад, после смерти Люциуса Малфоя, ответственность за сохранение этого крестража перешло на Беллатрису Лейстрендж. После долговременной потери памяти она многое пропустила и поэтому это дело перенесли на неё. Снейп рассказал мне об этом, — улыбнулся он, поглаживая её плечо. — Малфой не несёт за это ответственности. Он просто, как единственный наследник после смерти матери, чувствует чарами присутствие всех, кто здесь находится. Это всё. Гермиона чувствовала улыбку облегчения, когда открывала двери и переступала порог дома. И она почувствовала ужасный укол в сердце, когда лицом к лицу встретилась именно с ним. Драко ошарашенно смотрел ей прямо в глаза — его лицо было бледным и исхудалым, как и её, наверное. В его глазах читался страх перед чем-то, что она не смогла различить, потому что уже в следующую секунду Гарри схватил её за плечо и ухватил вместе с собой в аппарацию. Всё было точно также, как и полгода назад. Аппарируя, она всё ещё смотрела в его серые глаза — уже не такие серебренные, как раньше, а настоящие серые глаза, наполненные одной болью, мучением и разочарованием.* * *
Ежедневный Пророк гласил: «Гарри Поттер — полученная победа или история маленького мальчика, на протяжении всей своей жизни спасающего каждого из нас. Читайте дальше: после долгой войны между светом и тьмой, наконец-то получена победа. Жители магического Лондона крайне недовольны полученными…» Гермиона разрывала каждый кусочек ненавистной газеты, переступая огромные шишки. Свежий, чистый запах леса пробирал насквозь и позволял дышать глубоко. Грейнджер давно не могла дышать так глубоко и спокойно. На войне всегда нечем было дышать. Она не могла дышать, когда кто-то из их команды отправлялся на новую битву, и она тем более не могла дышать, когда на битву отправлялся Гарри или Рон. Это всегда перекрывало путь к лёгким и оставляло маленький, едва заметный туннель, по которому воздух практически не проходил. Она могла глубоко дышать грудью, но не вдыхать почти ничего. Панические атаки накрывали её постоянно. Гарри запрещал ей участвовать во многих битвах, но на некоторых она появлялась сама. Когда Гермиона узнавала о том, как у Малфоя и Снейпа получилось скрыть всё, что было тем вечером, она не могла поверить, что каждый возможный свидетель был убит. Кроме тех, кого они подставили. Оставалась единственная Беллатриса — та, чья память «магическим» образом стёрлась до самых молодых лет. Её восстановление было, по слухам, долгим, но не дольше, чем восстановление Грейнджер. Те, кого они выставили убийцами и своими спасателями, были жестоко наказаны и убиты Тёмным Лордом. Пожирателей Смерти оставалось крайне маленькое количество, но с каждым днём их становилось больше. Как, например, вступление к ним в ряды Драко Малфоя — главная сенсация того месяца. «Юный наследник Малфоев, в свои восемнадцать лет оставшийся сиротой, считается одним из самых незамеченных Пожирателей Смерти на протяжении всей войны. Многие предполагают, что его вступление в ряды тёмных волшебников было принудительным из-за тогда ещё живой матери. Документаций по-поводу его убийств не было найдено». Она пыталась не вспоминать это. Ей рассказали, что, когда Гарри аппарировал с ней в безопасное место к уже ожидающим её целителям, её сердце уже не билось. Она была мертва. Каким образом Гермиона осталась жить — никому не было известно. Она не помнила, чтобы слышала чей-то волшебный голос или видела пролетающие воспоминания перед глазами. Грейнджер умирала столько раз, что уже даже не боялась — это она знала точно. Но что-то внутри неё впервые подействовало на то, что после трёх минут смерти её сердце снова начало пропускать удары. Она не могла ходить первые три месяца. Не могла есть самостоятельно первые полтора. Не могла видеть без специальных чар так чётко, как раньше. Все её органы были внутренне повреждены. Она была истощена и не говорила ни с кем первые два месяца. Просто потому что не хотела. Гермиона помнила, как на записке попросила Гарри проведать её маму и отправить по возможности ей нужные лекарства. К тому времени, как он смог навестить её, миссис Грейнджер уже была выписана из больницы. Кто-то отправил ей волшебного целителя, с помощью магии вылечившего её болезнь. Она догадывалась, кто именно. В лесу было тихо. Тут даже не было птиц. По крайней мере, она никого не слышала. Иногда Гермиона останавливалась на месте и садилась у одного из деревьев, облокачиваясь о его дуб и закрывая уставшие глаза. Потери в Ордене были, но не такие масштабные, как могли бы. Гарри и Рон были живы. Северус мёртв. Как и Фред. И Лаванда. Сириус. Добби. Её родители всё ещё были живы — они не помнили её, больше нет, но у Гермионы было ещё два года для того, чтобы вернуть им память. В отличии от умершей матери Драко. Это случилось очень трагично, как рассказывал Снейп. Нарцисса Малфой погибла, защищая собственного сына. Никто не мог бы подумать, что её смерть могла быть не ради Драко. Сил больше не оставалось. Гермиона упала на колени, всего пару метров назад выйдя из леса. Она ходила там весь день и вечер. Уже стемнело. Ей не хотелось возвращаться никуда, где бы она снова чувствовала приторный запах этих смертей и отчаяния. В Хогвартсе повсюду пахло смертью. У неё никогда не было никакого места, где она смогла бы побыть сама в полном спокойствии. Кроме этого. Гермиона метнула палочкой и тихо пробормотала заклинание отпирания дверей. Не поддалось. Тогда она сказала его снова — более чётко и громко. Снова ничего. Она смотрела в деревянную дверь около минуты, прежде чем сморгнуть слёзы и упасть на крыльцо, усаживаясь на любимую третью ступеньку лестницы. Было достаточно прохладно, но она наконец-то смогла дышать. Всё тело ныло от боли и усталости. Гермиона опёрла голову руками и наклонилась вниз, на какое-то мгновение прикрывая жутко болевшие глаза. Ей показалось, что не прошло больше ни секунды, перед тем как дверь за её спиной громко заскрипела. Она сразу поняла, что сзади стоит он. Гермиона надеялась, что его тут не будет. Нет. Не так. Всё, на что она надеялась — сегодня он будет именно тут. И он был. Грейнджер поднялась, нервно отряхивая одежду от того, в чём она и вовсе не была испачкана. Она боялась разворачиваться назад и встречаться взглядом с тем, кого постоянно видела ночами в кошмарах. Гермиона увидела, как сильно задрожали её руки прямо перед глазами, поэтому тут же сжала их в сильные кулаки и судорожно спрятала в карманы. Дыши, дыши, дыши, дыши… Какое-то время они просто смотрели в глаза друг друга. Гермиона пыталась уловить в нём то, что не видела никогда раньше. Если не считать той секунды встречи шестнадцать месяцев назад, то в последний раз они с ним виделись больше чем год назад. Почти два года. Два чёртовых года. Его скулы выделялись в тысячу раз больше, чем когда-либо. Несмотря на то, что он был худее, кажется, Драко был более массивен, чем до этого. И факт, который она не могла не учитывать — от него буквально веяло тёмной магией. Это было похоже на приторный запах одного из её страха. Серости. Чёрной дымки над головой. Ультразвука. — Впустишь? — улыбнувшись дрожащими губами, спросила она, не отрывая взгляда от его внимательных глаз. Она боялась, что он ничего не ответит или закроет двери перед её носом. Драко схватил её за шею, впечатывая в твёрдую арку двери, остановившись всего в нескольких сантиметрах от её лица и изучающим взглядом всматриваясь в её тёмные глаза. Их носы соприкасались. Как и всегда. — Прости, — тут же произнёс он. Когда его голос стал таким хриплым? Он охрип из-за болезни или Драко так погрубел? Она почувствовала, как её ноги подкашиваются, и если бы не вторая рука, которой он так продумано придерживал её, Гермиона бы уже, вероятно, давно упала вниз. Их глаза были прикованы друг к другу. Грейнджер наконец-то чувствовала его запах. Это было тем, что могло убить её… одновременно с тем, что спасало. — Я пытался, — одними лишь губами прошептал он, когда она взглядом следила за ними, читая по ним, вдумываясь, вздыхая. — Я пытался жить без тебя, но у меня не получилось. Гермиона так сильно скучала по его губам. Никто в мире не умеет так сильно скучать. Никто, за исключением одного человека, целующего в этот момент её губы.