Когда мир сходит с ума

Конечно, Неа должен был вмешаться. Аллен с огромным усилием засунул его вглубь своего сознания, но желаемый эффект Неа уже создал. Он до странного любил антагонизировать свою семью, в то же время заявляя, что любит и хочет спасти ее. Члены Ордена, конечно, это превращение не могли истолковать по-другому, только как подтверждение факта предательства Аллена. В зале воцарился хаос. Неа любил хаос, его деструктивная натура получала удовольствие от самоуничтожения, которому подвергались люди в подобном состоянии. Все же Нои, как и Граф, не были безгрешны, они просто принимали человечество со всеми его достоинствами и недостатками. Семья Ноя и была человечеством, его частью, такой яркой и странной, но настоящей. Неа любил хаос, потому что в нем раскрывалась истинная человеческая природа. В нем у человека не было времени быть кем-то другим, только собой. Аллен не имел выбора, только согласиться с ним в этом. Он слишком долго жил, чтобы спорить с кем-то настолько же древним по поводу настолько простых вещей. Не то чтобы Аллен считал людей простыми. Они были сложными, интересными и непредсказуемыми. Если, конечно, могут выйти за рамки своей ограниченности и глупости. Его опыт общения с людьми показывал, что далеко не всем это удается. В большинстве своем люди были злыми, ненавидящими и не терпящими тех, кто отличается от них. Или это в нем сейчас говорила та часть, что людей ненавидела. Ведь вообще-то они ему нравились достаточно, чтобы продолжать спасать их, помогать им, даже после очередного предательства. Каждый раз одно и то же. Выглядело так, словно история с Орденом удачно вписывалась в его обычные способы взаимодействия с людьми. Потому что стоило его глазам измениться, стоило ему снова увидеть мир собственными глазами, первым, что он увидел, было выражение предательства на лице Линали. Аллену хотелось рассмеяться, хотелось сказать, что Орден первым отказался от него. Его объявили предателем, неужели они ждали, что он будет сидеть и покорно ждать своей судьбы? Что он вернется и попросит заковать его в кандалы? – Аллен Уолкер! – взревел Рувелье. Аллен едва удержался, чтобы не закатить глаза. Если реакция Линали больно ранила, то на Рувелье ему было целиком и полностью плевать. – Приоритет Ордена – захват предателя. – Хотите его получить? – рассмеялся один из Ноев. Алчность, отметил про себя Аллен, это мог быть только он, удерживающий пленниками руководство и ученых. – Придется побороться с нами. У нас с Четырнадцатым давние счеты. У него здесь не было союзников. Аллен это знал до того, как получил сообщение Роад, до того, как ступил ногой в это незнакомое отделение Черного Ордена. Неа усложнил не только ситуацию здесь, но и их жизни, потому что выбираться отсюда будет сложно. Лучше бы Семья и дальше думала, что он всего лишь владеет Правом Исполнителя. Его взгляд упал на сосуд, в котором хранилось еле живое тело Алмы Кармы. Боль, ненависть и раздражение затопили его. Он обвел взглядом ученых и выдохнул: – Чудовища, – Линали удивленно вскрикнула. Тики пробормотал что-то невразумительное. Аллену было все равно. Он мог смотреть только на Алму. – Какие же вы чудовища. Вы отняли у него возможность упокоиться с миром, вернули его к жизни дважды. Вы ничем не лучше Графа, так же гонитесь за оружием, превращаете людей в оружие. – Как будто такой как ты может понять, – резко ответила незнакомая женщина. Аллен предположил, что именно она и есть Рени Эпштейн, руководитель проекта "Третий экзорцист". Аллен презрительно фыркнул, но не успел ничего сказать. Он заметил краем глаза манипуляции Ноя, который мог быть разве что Мудростью. Аллен не видел его лица, но готов был поспорить на Ковчег, что это именно он. Роад не пришлось объяснять подробно, что собирались сделать Нои, как они хотели пробудить Алму. Одного намека на то, что ждали пробуждения Мудрости, хватало, чтобы понять: они хотели покопаться в его воспоминаниях. Этого должно быть достаточно, чтобы Алма возненавидел Черный Орден, своих создателей, своих убийц и своих мучителей. Он не смог бы остановить Мудрость, просто не успел бы. Но ему не составило труда увязаться следом в путешествие по воспоминаниям Канды. Аллен не хотел этого видеть, но разорвать концентрацию Мудрости теперь можно только изнутри. Он надеялся, что ему не понадобится слишком много времени, и отделение не превратится в развалины. Неудобно будет раскапывать самого себя из кучи мусора. Впрочем, не стоило об этом переживать: Граф хотел, чтобы созданное Орденом оружие обернулось против них же. Он страшно любил драматизм, они оба любили: Неа и Граф. Аллен не мог найти в себе силы называть его Маной. Он помнил свое прошлое, но это не убило его второго "я", брошенного, презираемого всеми, принятого только одним клоуном. Он не мог прекратить любить Ману. Воспоминания Канды оказались ужасом, настоящим кошмаром. Аллен смотрел на двух детей, одиноких в своем мире, состоящем из ученых, для которых они и не дети вовсе, а только эксперимент, оружие на стадии разработки. Гнев переполнил его, он чувствовал, что вот-вот, и он выльется через край, что взорвется фейерверком ненависти, презрения и сожаления. Аллен уже не был уверен, его это эмоции или Алмы. Но он точно знал, что сам хотел бы убить всех тех, кто обрек две души на перерождение, на жизнь в чужом теле, на попытки вспомнить, ведущие к безумию. Аллену нравился Бак, но у него были феерически отвратительные родители. Рени Эпштейн считала, что он не может понять, но Аллен понимал. Понимал, что они заботились о войне больше, чем о людях. О войне, не о человечестве. "Мы должны победить Графа," – твердил Ватикан. "Пока он не уничтожил мир," – уверенно добавлял Орден, и это заставляло экзорцистом идти и сражаться. Как Сумана, который всего лишь хотел лучшего для своей дочери. Но мертвые должны оставаться мертвыми. Граф переступил эту черту, но и Ватикан сделал то же самое. А Аллен устал чувствовать ответственность за весь мир, устал ограждать его от разрушения каждый раз. Аллен был мазохистом, которому, не смотря на все зло нравились люди. Он не мог просто позволить им умереть. В конце концов он тоже был человеком, как и Роад, как и Линали. Как и Эннис когда-то. Сейчас было неподходящее время думать о потерянном возлюбленном. Сейчас он должен был подумать о Канде и Алме, ведь то, что он увидел здесь, говорило о многом. И Аллен внезапно знал, почему Канда так ненавидел его, так остро реагировал. Аллен напоминал ему Алму, его единственного друга, его потерянную любовь. Ватикан воскресил их в новых телах, Ватикан отнял у них воспоминания, но не смог разрушить связь душ. Аллена не могло не радовать, что хоть что-то Черный Орден не в силах испортить. Картина боя между Кандой и Алмой была настолько ужасной, что Аллена затошнило. До чего довели трижды проклятые ученые этих людей. Сердце Аллена разрывалось от боли и печали, когда он смотрел на изувеченное тело человека, который был самым важным для Канды, родственной душей его друга. Может, с его стороны было наивно считать Канду другом, но он не мог ничего с собой поделать. Канда спас его из плена Ордена, помог ему сбежать, хотя мог не делать ровным счетом ничего. Пусть он заявил, что его участие – заслуга Линали, но Аллену это казалось маловероятным. Последние воспоминания наконец послужили достаточно мощным толчком, чтобы Канда вырвался из транса Мудрости. Аллену даже ни капельки не жаль было старого друга, который пострадал от прямой атаки изнутри сознания. То, что сделал Мудрость, было отвратительным. Здание затрясло. Аллен активировал Чистую Силу, сдерживаясь, чтобы не закричать от боли. Чертов Неа вылез так неудачно, в теле Аллена столкнулись Чистая Сила и Темная Материя, его практически разрывало на части. Ленты Коронованного Клоуна подхватили Линали и Канду, другие зацепились за балки, на которых держался потолок. Оставалось надеяться, что они выстоят, что разрушения не затронут эту часть, что ни Аллен, ни его друзья не полетят в обломки здания. Его бросило в дрожь, когда над свалкой, над остатками незнакомого Аллену отделения Черного Ордена раздался высокий, холодный голос. – Ненавижу. – Что это? – испуганно спросила Линали. Аллен бросил на нее быстрый взгляд. Она словно забыла, как ее облегчение быстро сменилось удивлением и страхом, когда ее глаза встретились с золотыми глазами Неа. Аллену больно было видеть эти изменения, но он не мог винить Линали. Ему хотелось, чтобы она доверяла ему, но Линали была в Ордене с детских лет, ее научили думать определенным способом. Она видела в Семье Ноя врагов, и это было совершенно не странно. Они никогда не давали повода думать по-другому. – Ненавижу Черный Орден! – прервал его мысли пронзительный крик Алмы. – Уничтожь своих мучителей, Алма Карма! – радостно воскликнул Граф. – Позаботьтесь о людях, – бросил Аллен Линали и Канде. – Я смогу остановить Алму. Линали не нужно было говорить дважды, она активировала Чистую Силу и стрелой бросилась вниз. Зато Канда не отреагировал так спокойно на его предложение. Он окинул Аллена подозрительным взглядом и заявил: – Не думай, что можешь приказывать мне, ноевский стручок. Аллен скривился в ответ на отвратительное прозвище. – Я не приказываю тебе, я просто хочу всем помочь. – Твой Ной, как я понимаю, тоже хочет всем помочь? – скептически спросил Канда. Конечно, Аллен понимал, почему он относился к ситуации с недоверием, но невеселый смешок все равно сорвался с его губ. – Ты даже не представляешь, Канда. У него не было времени объяснять. Разрушительная волна, возглас Линали и безумный смех Графа подсказали, что он и так слишком долго болтает здесь. Он пришел сюда, чтобы спасти Алму. "Неужели?" – спросил в его голове ехидный голос. "Помолчи, Неа", – так же мысленно отозвался Аллен. Неа рассмеялся. Его смех был не безумным, а радостным, практически по-детски невинным. Аллен скучал по этому звуку, скучал по своему другу, которого последние десятилетия своей жизни даже не помнил. Но сейчас звонкий смех служил напоминанием теплых дней на веранде одного из домов Семьи, когда они шутливо препирались, Роад с Марибель плели венки, а Эннис дремал, устроив голову у него на коленях. Аллен попытался прогнать эти мысли из своей головы. Какая разница, что было раньше? У них впереди война, в которой могут быть потери. В которой будут потери… Вторая волна была еще сильнее. Аллен едва удержался на ногах, но Канда, который успел освободиться от Коронованного Клоуна, не смог. Смотреть, как знакомый, близкий человек падает в пропасть, в средоточие хаоса и разрушения, было больно. Пусть Канда вряд ли умер бы от падения с такой высоты, учитывая проклятый камень в его груди, который помогал исцеляться даже после остановки сердца, после несовместимых с жизнью травм, но позволить ему упасть Аллен не мог. Он едва успел поймать упрямца, хоть и был одарен в ответ таким взглядом, что на секунду захотелось отпустить, и пусть себе летит, раз ему так нравится боль. Внезапно Канда нахмурился, словно его голову посетила особенно сложная и неприятная мысль. Аллену реально было интересно, что случилось, но у него не было времени. Пока они будут здесь препираться, Алма разнесет все вокруг. В процессе пострадают люди, его близкие, которые были теперь по обе стороны этой проклятой войны. Нет, Аллен точно скучал по старым денькам, и не только потому, что тогда было спокойно, и солнечно, и рядом был любимый человек. Тогда все было настолько проще. Решив не тратить еще больше драгоценного времени, он забросил Канду на более-менее устойчивую конструкцию и рванул вниз, туда, где бушевал Алма. То, что он увидел, не было похоже ни на человека, ни на акума. Что-то посредине, что-то достаточно не такое, чтобы святоши из Ордена с чистой душой сказали: “Это только оружие”. Во славу Бога, ага. Но какая разница, человек это или нет, Аллен увидел его и понял, что он прекрасен. Даже в своей ненависти, в своем желании разрушать, сеять хаос, Алма был прекрасен. Чувство, затопившее Аллена в тот момент, когда он посмотрел в голубые глаза Алмы, было не жалостью, а восхищением. Он хотел спасти Алму ради Алмы, ради того, чтобы настолько искреннее, настолько чистое существо, акума или человек, какая разница, осталось жить. И если Алма захочет покинуть этот мир, Аллен поймет его и поможет, но если нет – он имеет право прожить свою жизнь так, как захочет сам. – Ненавижу Орден! – Они поступили с тобой несправедливо, – легко согласился Аллен. Алма посмотрел на него с недоверием, с сомнением. О чем бы он не думал, что бы не пришло в его голову, этого было недостаточно, чтобы остановиться. Он атаковал Аллена, и, с одной стороны, это было опасно, потому что столкновение Чистой Силы и Темной Материи в закрытом пространстве могло вызвать взрыв, но, с другой, Аллен не мог стоять и надеяться, что сможет достучаться до Алмы. “Аллен забывает, что вариантов всегда больше, чем два”. “Помолчи, Неа”. Огрызаться было легко, так естественно, что Аллен не мог понять, как жил без этого годы. И это было не как с Кандой, который просто пытался побольнее обидеть, оскорбить Аллена, и которого Аллен просто оскорблял в ответ, потому что казалось, что Канда просто не понимает другого языка, другого способа общения. С Неа у них было что-то особенное: понимание, легкие издевки и мягкое порицание. Им всегда было комфортно так, с того самого времени, как Граф вернулся в Семью и привел с собой незнакомого Ноя, которого назвал своим братом. Но Неа был прав. В некотором роде. Аллен готов был подумать о том, чтобы позволить Неа защищаться от Алмы. Темная Материя не могла навредить Ною так сильно, как экзорцисту, а пока они делили это тело, им приходилось вместе заботиться о выживании. Но, с другой стороны, просто позволить Неа взять контроль сейчас было бы неосторожностью. В конце концов, Канда мог напасть при одном виде Ноя. Превратив левую руку в меч, Аллен понесся на Алму, надеясь, что не сильно навредит ему. Большинство акума высокого уровня легко переносили несколько ударов его Чистой Силой. Если бы только Аллен мог подобраться достаточно близко… Вдруг Алма остановился, на его лице появилось потрясающе живое и в то же время ужасающее выражение: нежность, ненависть и гнев. Сердце Аллена зашлось в бешеном ритме: он знал только одного человека, на которого мог быть обращен этот безумный вихрь эмоций. – Юу, – на выдохе произнес Алма, глядя поверх плеча Аллена. Канда, конечно, нашел их не для того, чтобы поговорить. Но Аллен надеялся, что Алма для него все еще что-то значит, что Канда не станет атаковать без предупреждения. По правде говоря, он не знал, для кого предназначался удар активированным Мугеном: для него или Алмы. Но он успел сориентироваться, оттолкнуть Алму и парировать удар, как он делал множество раз до этого. Они с Кандой дрались слишком часто, Аллен мог предугадать практически все его движения. К тому же он был почти уверен, что Канда не станет серьезно вредить ему. – С дороги, стручок! – Вот еще. Чтобы ты убил его? И снова на лице Канды промелькнуло то самое странное выражение. Словно он не мог решить сложную задачку. Аллен воспользовался его секундной заминкой, чтобы проверить Алму. Тот и не думал останавливаться, а сам бросился на Канду, словно позабыв о существовании всего вокруг. В некоторой степени Аллен мог его понять: Алма сделал все, чтобы спасти Канду, пошел на предательство, на убийство. А чем отплатил Канда? Ужасными ранениями, готовностью убить его, непониманием и отвращением. Аллен хорошо знал, как больно, когда в ответ на преданность получаешь ненависть. В сотый раз это так же больно, как и в первый. Быть щитом между двумя бывшими друзьями, бывшими возлюбленными, если учитывать то, что он увидел в воспоминаниях, оказалось выматывающе. Они реально готовы были поубивать друг друга, и Аллену пришлось тратить много сил на то, чтобы прикрывать их от ударов, что могли бы оказаться фатальными. Он рискнул взглянуть по сторонам. Вверху Линали сражалась с Тики. Хотя, скорее это выглядело, словно Тики играл с Линали, позволяя ей ударить, но не слишком сильно. Создавал впечатление серьезной схватки, чтобы потом у руководства Ордена не возникло вопросов к экзорцистам. Честно говоря, Аллена это удивляло. Он думал, что Тики все еще злился на него и не собирался помогать им с Неа. Возможно, у него все же был здравый смысл. Аллен настолько отвлекся, что когда Муген все же пронзил его в области живота, из него будто весь воздух выбили. Он задрожал, чувствуя слабость в ногах. Все же ноевская сущность внутри него не готова была к атаке Чистой Силой. А в следующий миг он словно со стороны наблюдал за происходящим. Бразды правления перенял Неа. Он ухмыльнулся, окидывая взглядом остатки отделения, и соскользнул с лезвия. Ошарашенный Канда смотрел на него во все глаза, Алма, чувствуя Ноя, не решался напасть. – Спасибо за помощь, Канда Юу, – ехидно заметил он. – Без тебя я еще долго бы пытался пробудиться полностью. "Лжец", – резко бросил Аллен. "Помолчи, Аллен", – едко ответил Неа. И, не позволяя никому привыкнуть к своему внезапному появлению, сконцентрировал большое количество Темной Материи и отпустил в сторону Канды. Аллен в ужасе уставился туда, где стоял Канда, где только что прогремел взрыв. Он попытался активировать Чистую Силу, надеясь, что это вытолкнет Неа назад в дальний уголок, вернет ему контроль над его телом. Он мог доверять своему другу раньше, но после стольких лет взаимодействия с Чистой Силой Неа, возможно, на самом деле сошел с ума. Как можно было просто позволить этому любителю хаоса и деструкции напасть на Канду. "Успокойся. Больше шума, чем реального урона". Аллен вспомнил исключительную живучесть Канды и попытался последовать совету. Совсем скоро Линали выбьется из сил, Тики не сможем больше изображать напряженный бой. Пока все заняты, им стоит разобраться с Алмой. Неа был с ним согласен, он беспрепятственно приблизился к все еще ошарашенному Алме. Темная Материя в его израненное теле откликнулась на Ноя, он подался вперед и позволил Неа погладить его по щеке, как послушного ребенка. И тут Аллен почувствовал, как к нему возвращается контроль. Он сложил пальцы второй руки в практически забытом жесте и произнес заклинание. Теперь понятно, почему так знакомы были черепа, создающие из сотрудников Ордена подобных себе. Голубые глаза закрылись, и Аллен осторожно подхватил тело Алмы, в то же время открывая Врата Ковчега. У него не было времени, он не мог оставаться здесь, пока Алма был в нестабильном состоянии. Вместе они были беззащитны, поэтому оставалось только исчезнуть. Но все равно он не мог не обернуться на прощание. Линали опустилась возле Канды, которого впечатало в остатки стены. Судя по тому, что он был в сознании, Неа действительно больше создавал отвлечение, чем пытался причинить вред. Его взгляд поймали не только они оба, но и Тики, остановившийся на возвышении над ними. Все пошло согласно плану, и совсем скоро он сможет все объяснить. Сейчас важно было спасти Алму, и он знал, кто ему в том может помочь. Спасибо Мудрости за восстановленные воспоминания. Сам того не зная, он сыграл на стороне Аллена. Конечно, он раскрылся, и теперь только вопрос времени, когда его раскроют, но он и не собирался вечность прятаться и ждать, пока мир не будет лежать в руинах. Выдерживая все три взгляда, Аллен улыбнулся и одними губами проговорил: – Верьте мне.