Когда мир сходит с ума

Все, что ему оставалось делать, это только смотреть, как одинокая фигура скрывается в слепяще белых Вратах Ковчега. Его последний взгляд, его такая простая и одновременно такая сложная просьба заставили сердце остановиться на какую-то долю секунды. Отголоски чужих чувств и так давно давили на него. Он все время напоминал себе, что Тики Микк – нечто большее, чем Удовольствие Ноя, что это просыпается память прошлого поколения, память человека, который любил Аллена. Тики мастерски умел врать, в том числе самому себе. Но даже так ему легко было признать, что Аллен понравился ему еще до того, как он вспомнил его, себя, их. С того самого момента, как наглый мальчишка обыграл его в поезде, с самой милой улыбкой мухлюя в покер, Тики надеялся встретиться ним снова. Он хотел увидеть другие выражения на этом не испорченном даже болезненно выглядящим шрамом лице. О, и он увидел. Боль, страх, презрение и отрешенность, на лице Аллена все выглядело прекрасно. Из-за этого Тики все больше становилось интересно, как на нем будет выглядеть экстаз, чистое блаженство, неприкрытое наслаждение. Теперь он гнал подобные мысли из своей головы, напоминая себе, что это – не его воспоминания, не его желания. Но как же хорошо выглядел Аллен сегодня. Тики никогда не видел такого чистого гнева, такой агонии и ненависти. И все это было направлено не на него, не на его семью, а на тех, кого раньше Аллен называл своей. От одного взгляда Тики бросило в дрожь. Что там говорили Шерил с Тысячелетним по поводу флирта с врагом? Потому что стоило Аллену появиться в комнате, Тики не мог отвести от него взгляда. Казалось бы, что может быть проще, чем верить ему? Аллен всегда был особенным. Но Тики не мог забыть, что он помог Неа, спас от заслуженной смерти. Даже после того, как Неа убил его. Точнее не его, прежнего его, прежнего человека, который был Удовольствием Ноя. Тики даже не помнил, как его звали. Но разве это важно? Неа убил любовника Аллена, но Аллен все равно помог ему. Разве это не говорило ни о чем? Да, подсказал ему странный голосок в подсознании. О том, что спасение мира для Аллена значило больше, чем даже самые серьезные обиды. Потому что если миру придет конец, они тоже перестанут существовать. Аллен привык жертвовать собой ради спасения людей, они же, насколько Тики помнил, не всегда готовы были отплатить ему хотя бы добрым словом. А он заслужил намного большего. Тики горько усмехнулся. Непрошенные мысли совершали революцию в его голове, а он не мог взять под контроль собственную жизнь, потому что один сероглазый мальчишка, который раньше, как бы странно это ни было, был прекрасным сероглазым мужчиной, внезапно начал занимать в ней слишком много места. И ведь не расскажешь никому, не поймут или даже решат принять меры, чтобы Тики вконец не поехал мозгами. Разве что Роад может спокойно отреагировать, но Тики бы на это не поставил и ломаного гроша. Скорее она либо примет новости с ненормальным энтузиазмом, либо попытается ему угрожать, чтобы он не смел приближаться к Аллену. Либо все вместе, Тики научился за годы не недооценивать Роад. Когда Тысячелетний понял, что Аллен ушел с Алмой и некому больше разрушать Орден, они тоже убрались. План провалился, но Тики никогда еще не был так рад неудаче. – Сотри это счастливое выражение со своего лица, – заметила Роад, проходя мимо. От нее ничего не могло скрыться. – Это не счастливое выражение, – попытался возразить Тики. Роад только закатила глаза, словно говоря, что он может рассказывать это кому угодно, но только не ей. – Я серьезно, Роад. Они ввалились в поместье Шерила, смеясь и переругиваясь, как подростки. Тики давно понял, что так легче забыть, легче не думать об Аллене Уолкере, мальчишке, который на самом деле был старше, чем Роад, вернее – это воплощение Мечты Ноя. Человеке слишком милосердном, чтобы от всей души ненавидеть, чтобы желать другому человеку смерти. Аллен был слишком хорош для этого мира, Тики, или как его там звали, считал так в прошлой жизни и не собирался отказываться от своих взглядов в этой. И слишком хорош для любого другого человека, который мог бы захотеть его. Невероятный, ненормальный мужчина в теле мальчишки. Мужчина, увидевший достаточно за свою жизнь, чтобы хотеть уничтожить человечество, но все равно желающий спасти его. Тики восхищался им. И не понимал его, потому что нужно быть святым, чтобы хотеть помочь людям, которые плюют тебе в лицо. Но Тики не осуждал Аллена за это. Он предпочитал считать, что Аллен пытался спасти нескольких избранных, близких и дорогих ему людей, а человечество шло просто бонусом. Только теперь Тики не был в числе дорогих и близких, он был в лучшем случае просто знакомым, в худшем – человеком, который дважды чуть не убил Аллена. То, что они оба не помнили друг друга, было слабым оправданием. Тики до сих пор видел страх в глазах Аллена. Страх и грусть. – Ты непривычно задумчивый сегодня, – констатировал рядом знакомый голос. Тики вздрогнул. Трайд умел подкрадываться. Наверное, это было важно для Правосудия Ноя – уметь найти предателей и уничтожить их, пока они не навредили Семье. – Неожиданная встреча пробудила не самые приятные воспоминания, – нашелся со словами Тики. Полуправда лучше, чем ложь, во всяком случае с Трайдом. Он идеально понимал, когда ему врут, поэтому Тики решил не рисковать. Пусть лучше считает, что он что-то недоговаривает. В таких случаях люди просто склонны додумывать варианты, которые им кажутся самыми вероятными. Скорее всего, Трайд посчитает, что он вспомнил о своей смерти в предыдущем поколении. – Да, я слышал от Алчности, что в отделении вам повстречался Четырнадцатый. – Если точнее, он явился туда в настолько подходящее время, что я поразился его умению. – Его любовь к драматическим появлениям очень напоминает Графову, – заметил Трайд. Тики вздрогнул. Если задуматься о том, что Неа на самом деле был частичкой Графа, более вменяемой его половиной, если уж честно, то это было не лишено смысла. На секунду ему стало интересно, помнил ли кто-нибудь Графа до его странного исчезновения. Помнил ли кто-то из Семьи, как он изменился, когда вернулся? Понял ли хоть один из них, что на самом деле случилось? Скорее всего нет. Иначе, думал Тики, они бы пытались помочь Аллену и Неа. По крайней мере Тики хотелось в это верить. Он не мог сказать точно, не мог понять членов Семьи теперь, когда хотя бы часть его воспоминаний вернулась. Он помнил, и поэтому готов был даже примириться с Неа, если это будет значить, что они смогут спасти мир. Боже, какой абсурд. – Ты помнишь, откуда он взялся? – все же спросил Тики. Любопытство победило здравомыслие. В ответ на недоуменный взгляд Трайда пояснил: – Четырнадцатый. Трайд пожал плечами с выражением абсолютного безразличия на лице. – Не помню. Мы потеряли память о том поколении, все, кого он убил, – Тики знал это. Но вдруг кто-нибудь вспомнил сам? Как он после той судьбоносной встречи с Чистой Силой Аллена в Ковчеге. – Разве это важно? Он предал Семью и должен понести наказание. Ожидаемый ответ от Правосудия Ноя. Тики, конечно, не думал, что Трайд скажет что-то, что он не предполагал. Большая часть Семьи думала в строго отведенных рамках. Все же они подчинялись Графу беспрекословно, они не могли пойти против его прямого приказа. Да даже мысль о том, чтобы противиться воле Тысячелетнего вызывала у Тики дрожь. Как еще никто не додумался, что Неа не был просто одним из них, не был самым обычным членом Семьи? Пусть его вторая половина владела сущностью и большей частью силы Тысячелетнего Графа, но Неа мог просто, без любых последствий подняться против него. Как никто другой из всей их Семьи. Они все были слепыми. Он вдруг понял, что Роад все знала, что она помнила, потому что единственная из прошлого поколения осталась жива. Но она никогда никому ничего не рассказывала. Возможно, в этом она была права. Скажи ему кто еще месяц назад, что все не так, как он себе представляет, что те, кого он считал врагами, могут стать союзниками, он бы не поверил. Скажи ему кто, что Аллен – человек, которого он знал, которого он, о ирония, любил в прошлой жизни, он бы только рассмеялся. Еще месяц назад они с Алленом были врагами. Конечно, Аллен был занятным врагом, Тики нравилось играть с ним, нравилось, что его непросто убить. Да что там, ему нравился сам Аллен. Если бы у того не было Чистой Силы, они могли бы стать друзьями. Но теперь он не мог смотреть на Аллена и не вспоминать свои сны, в которых он был другим человеком. Они оба были. Ему было невыносимо интересно, зачем Аллену понадобился Алма Карма, но он не мог просто отправиться в Белый Ковчег и узнать. По правде говоря, он в принципе не мог отправиться в Белый Ковчег без помощи Роад. А она, маленькая чертовка, принялась бы дразнить его несуществующими чувствами. Чувствами из прошлой жизни. И даже если бы она открыла ему свою дверь, оставалась еще целая толпа людей, которых бы заинтересовало его отсутствие. И первым наверняка стал бы Трайд. Тики казалось, что тот давно его в чем-то подозревал. Слишком внимательно Трайд к нему присматривался, слишком много спрашивал. Большинство членов Семьи не лезли к нему вообще, Шерил разве что постоянно пытался навязать чрезмерную заботу, и Роад повисала на нем, как мартышка на дереве. Но сегодня, после большого представления Графа, которое с треском провалилось благодаря Аллену, он знал, что любое странное поведение не пройдет мимо чужого внимания. Раз уж улизнуть не получится, он предпочел бы тихий вечер в углу библиотеки с бокалом вина и не слишком унылой книгой. Возможно, что-то из того, что обычно читает Трисия. У его невестки был хороший вкус. Но странное оживление в одной из гостиных дало понять, что его планам не суждено сбыться. Его предположение подтвердили чересчур возбужденные близнецы, начавшие что-то наперебой тарахтеть и тащить его за собой. Тики даже не пытался разобрать. Узы были непонятными в лучшие дни, а сегодня был явно не один из них. Они потянули его за собой в гостиную, где собралась, кажется, большая часть Семьи. Все, за исключением Графа и Майтры. Даже пострадавший в противостоянии с Алленом Вайзли был здесь, удобно устроился в кресле с компрессом на голове. Остальные столпились вокруг чего-то, и Тики стало чуточку любопытно, что же их так заинтересовало. Он позволил дотащить себя до небольшого дивана возле камина и заглянул через плечо Лулу. Увиденное серьезно удивило его: на диване рядом с Фидлером сидел старый Историк. Во втором кресле оказался его рыжий ученик, болезненно бледный и уставший. Судя по неприятной улыбке Фидлера, от которой даже у Тики шел мороз по коже, паразиты Гниения уже попали в тело ученика Историка. Тики отвлекся на секунду на Роад, и она быстро повела глазами в сторону двери, давая понять, что они поговорят об этом позже, когда останутся одни. – Тебе лучше рассказать нам, старик, – настойчиво посоветовал Шерил. – Пока твоего ученика можно спасти от паразитов, которых Гниение запустил в его тело. Ты же не хочешь, чтобы с ним произошло что-то непоправимое. – Мне нечего вам сказать, – тихо ответил Историк. Судя по раздражению на лице Шерила, он говорил это не в первый раз. Но Шерил не просто так был политиком. – Неужели ты не хочешь спасти парнишку? Тики видел, отчетливо видел, что старик хотел спасти своего ученика. Но в то же время он не собирался сдавать свои позиции перед врагом. А именно врагами они и были. Интересно, как отреагирует Аллен, когда узнает об этом. В том, что он узнает, Тики был уверен. Роад хоть и умела держать язык за зубами, пользовалась этим крайне редко. Следствия заключения сознания на сотни лет в теле двенадцатилетней девочки. Скорее всего она просто решит рассказать Аллену, чтобы посмотреть на его реакцию, и Тики хотел быть рядом, чтобы увидеть. Или нет, потому что память вдруг подкинула ему картинку из прошлого. Разгневанный Аллен был зрелищем, которым невозможно налюбоваться, но попадать под его руку в такой момент было опасно. Странно, что ему даже в голову подобное пришло, ведь он, член Семьи Ноя, и сам был в чужих глазах чудовищем, кровожадным монстром. Историк молчал. Собравшиеся смотрели на него в ожидании, но он явно не хотел отвечать на вопрос, интересующий Шерила. С чего все это началось? Они хотели узнать о делах Ордена? Надеялись, что старик что-то знает о Сердце? Вдруг Тики поймал хитрый взгляд Роад и понял, что все это время она смотрела на него. Ей не терпелось рассказать ему о происходящем, а значит – это было связано с событиями прошлого поколения. Но Тики даже представить не мог, что же такого важного знал старый Историк. Наверное, очень много всего. Ему, должно быть, тоже несколько сотен лет. Маги могли прожить очень долго, правда Тики не до конца понимал природы их долголетия. Если у Семьи все дело было в генах Ноя, то маги с помощью своей силы поддерживали жизнь в своем теле. Аллен как-то называл это, но он не помнил. Шерил начинал терять терпение, судя по тому, что он принялся барабанить пальцами по спинке дивана. Роад театрально вздохнула. Еще немного – и они смогут убраться отсюда, заявив, что допрос не удался и смотреть на это неинтересно. – Я повторю свой вопрос. Что ты знаешь о Четырнадцатом? – Мне нечего вам сказать. – Как он связан с Алленом Уолкером? Голос Историка не дрогнул, ни одним движением он не выдал себя, повторяя: – Мне нечего вам сказать. Тики даже жаль стало его ученика, потому что мальчишку заживо съедят изнутри паразиты Гниения, если старик продолжит отказывать Шерилу. Или его братец найдет способ заставить того страдать еще больше в попытке развязать язык Историку, например переломает каждую, даже самую маленькую, кость в его теле. – Скука, – прервала тишину Роад своим лучшим голосом капризной избалованной девчонки. – Тики, поиграй со мной! – Может хочешь поиграть с папочкой, Роад? – с готовностью откликнулся Шерил, не дав Тики сказать и слово. Роад словно задумалась на несколько мгновений, а потом покачала головой: – Нет, папочка, – она ослепительно улыбнулась Шерилу. – Ты же должен выбить признание из этого старика. А когда он наконец заговорит, ты же позовешь меня? Конечно, Шерил был готов пообещать ей все, что угодно. И так они ускользнули от остальных, хотя Тики для виду поупирался немного, не желая давать кому-нибудь (в частности Трайду, потому что интерес Правосудия был пугающим) причин для подозрения. Когда они наконец оказались в комнате Роад, перед Тики выросла знакомая дверь, и он с готовность ее открыл. К его разочарованию они оказались в одном из кукольных миров Роад, где царили странные игрушки и повсюду висели ее излюбленные свечи. Впрочем, ему не стоило надеяться, что она вдруг откроет дверь в Ковчег. Он подождал, пока Роад займет кресло в центре комнаты, мягкое и удобное на вид, и сам опустился в соседнее. Здесь не хватало вина или хотя бы кофе, что-то подсказывало Тики, что то, что собиралась рассказать Роад, будет непросто переварить. Когда акума в костюме горничной поставила на столик между креслами стакан сока для Роад, вазочку с конфетами и кружку кофе, он удовлетворенно вздохнул. Как же хорошо, когда кто-то тебя понимает. – Ты знал, – без предисловий начала Роад, – что историки не всегда были на стороне Ордена? – Вот как, – протянул Тики. Это было очевидно, ведь они пришли в Орден относительно недавно, но он не понимал, почему это важно. – Раньше, до происшествия с Неа, они вели дела с Семьей. Тики чуть не поперхнулся кофе. Значит, старик мог знать более чем достаточно, раз они были знакомы раньше. В этот раз Шерил знал, у кого спрашивать. В то, что его брату просто повезло, Тики абсолютно не верил. А еще чувствовал, что за всем этим крылась серьезная история. История с историками – звучало как плохая шутка. – Тогда у него был другой ученик. Они, конечно, не были на нашей стороне, но Граф позволил им понаблюдать за происходящим, записать настоящую историю. – Ничем хорошим это явно не закончилось, – пробормотал Тики. Роад бросила на него строгий взгляд. – Не перебивай! – Тики послушно кивнул. Роад это удовлетворило, и она продолжила: – Вскоре после этого Граф пропал. Мы отложили поиски Сердца и начали искать его, а историки в это время занимались своими делами. Им было не до нас с нашими проблемами. Тики удержался, чтобы не прокомментировать последнее горькое замечание. Как будто Семья позволила бы чужим людям помочь. Но что-то в голосе Роад подсказывало, что историки были не просто чужими людьми. – Граф вернулся с Неа, и мы все были настолько рады, что не спрашивали лишний раз о том, где он пропадал двадцать лет. А за эти годы случилось много всего. Историки вернулись, ведь услышали об основании Черного Ордена. Впервые у Семьи появился реальный враг. – Я бы не назвал их реальным врагом, – не удержался от шпильки Тики. Роад закатила глаза. Конечно, Орден и сейчас, со всеми их возможностями и количеством созданного из Чистой Силы оружия трудно было назвать серьезными врагами. За все годы своего существования они умудрились убить одного только Скина, и то потому, что его противником был искусственный экзорцист. – Так или иначе историки вернулись, ведь старик предполагал, что война станет куда более жестокой, – в голосе Роад ему послышался сарказм. – И он не прогадал: Граф начал создавать акума. – Только не говори мне, что его замучила совесть. Роад хмыкнула. – Все куда проще. В своих странствиях младший историк встретил девушку. Они начали тайно встречаться, но не долго: она стала жертвой войны, за которой они наблюдали, – Тики начинал понимать, к чему все шло, и ему это не нравилось. Роад потянулась к вазочке, взяла одну конфету и принялась вертеть в руках, шелестя яркой оберткой. – Он так скорбел по ней, что не смог отказаться, когда Граф предложил ему вернуть ее к жизни. Она стала одной из первых акума. И, конечно, Историк, узнав, винил своего ученика, но также винил и Графа, который воспользовался простой человеческой слабостью. Значит, Историк знал не только о Четырнадцатом, он знал Семью до преобразования Графа. Если он рассказал Ордену, Ватикан имел достаточно информации о них, чтобы превратиться из небольшого раздражителя на угрозу. Но, судя по всему, до недавнего времени эта информация была засекречена. И если ее раскроют, у них появятся проблемы.