Кто их знает...

День рождения Бокуто проходил на удивление тихо и в самом ближайшем кругу друзей. С командой он отметил вчера и, пожалуй, это была главная причина, почему в этот день так тихо. Повторения той вакханалии не хотел даже такой энергетический монстр как Котаро. По Акааши и Акинори и говорить нечего, до сих ходят с лицами зеленоватого отлива. Тетсуро же сидел с явно недовольным и скучающим здоровым лицом. Его-то в Фукуродани не приглашали – ехидничал Сугуру.        - Слушай, а как называется их пара? - тихо спрашивает Куроо, выразительно смотря на Дайшо и Коноху. Удивительно, как он затесался в их узкий круг, но да, он тут вот. Лежит себе довольно, ноги об Акинори греет.        - Дайоха? - с интересом предполагает Бокуто, - Конайшо? Тетсуро тихо ржёт и Дайохи и выдвигает свой вариант:        - Лёха. Алоха.        - Аллах, - подключается с кресла Кенма, не отрываясь от приставки. Куроо ржёт до слёз. Бокуто, как брат по разуму, тоже. А потом кто-то из них хрюкает и даже Акааши прячет лицо в книге, сотрясаясь в беззвучном смехе.        - По-моему, пора вызывать санитаров, - почти безобидно язвит Сугуру.        - Ты как из дурки сбежал, придурок? - хохочет рядом Акинори, вызывая новую волну смеха, и Дайшо смотрит на него как на предателя.        - Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему, - с трагическим отчаянием вдовы заявляет Сугуру и показательно вынимает ноги из-под тёплых колен.        - Ну Дайшо.        - Нет у меня больше мужа, - отворачивается парень.        - Дайшо, - тепло улыбается Коноха, но Сугуру не поддаётся. Он, вытирая несуществующую слезу молвит:        - Но я всё ещё иногда слышу его голос. Если Дайшо называли подлым, то эти люди просто не встречали Коноху Акинори. Тот слишком нагло заваливается на Сугуру, обнимает и около самого уха шепчет, вызывая табун мурашек:        - Да ладно тебе. Совсем не пошлая фраза. Но хуй считает иначе. Дайшо с хуем не согласен.        - Уединитесь уже, - хрипит с пола Куроо, через раз хихикая. Бокуто рядом с ним поддакивает. Картина: пьяные истерички. Винсент ван Гог. Картина маслом. 1876 год. Национальная галерея. Вот только уже с Куроо Сугуру согласен. Возможно впервые в жизни.        - Завидуешь, да? – ехидно скалится Коноха.        - Дайшо, ты плохо на него влияешь, верни нашего хорошего мальчика Коноху Акинори, - не всерьёз наезжает кошак в ответ. Сам же Дайшо и не думает отвечать этому идиоту, его больше беспокоит куда это его ненаблядный руки тянет. Бокуто с пола осуждающе ноет:        - Друзей на сиськи. Конохааа, как ты мог.        - У меня не сисек, - блёкло отзывается Сугуру.        - Сиськи, - Котаро с важным видом показательно «поправляет грудь» - Они у всех есть. Выпендрёжник. Акааши, не смотри таким влюбленным взглядом, не переходи на тёмную сторону как один индивидуум. Акааши, нет.        - Но твои лучшие, бро.        - Оя?        - Оя оя.        - Оя оя оя. Сугуру закатывает глаза до боли в висках и несильно бьёт Коноху по запястью. Ну не при всех же, ей Богу.