***
Они двигались по порожнему, отчасти таинственному, коридору школьного заведения, одновременно нервно попивая апельсиновый и томатный сок в коробочках. И опять этот понедельник, нагоняет вечную тоску вперемешку с хандрой, на учеников столь***
Пятница. 17:05
— …ха-ха! — послышался закадровый смех, — Я крайне удивлён твоей выдержке, Томас! — Ох, да с таким новым товарищем как Вы, Ларссон, и не такой терпилой станешь, — «по-доброму» подшутил Томас, замечая надутую физиономию Ларссона. Для пепельноволосого стало настоящей внезапностью, получить небольшой удар по ладони от него. Торд же, победно улыбнулся уголками губ, бойко произнося: — Да, ты так и льстишь мне, не надо. И всё же, вернёмся к нашей предыдущей теме. Сейчас весь мир стоит на ушах, после недавнего вышедшего трека «Uno», и хотелось бы дать вам тоже такую возможность насладиться текущей песней, а после мы вернёмся, — добавляя, отключает микрофон. Внезапно, свет по всей студии гаснет, а поставленная песня продолжает доигрывать. — Что за чёрт? — чуть слышно прошипел Ридж, стараясь из всех сдерживать подступающую панику. — Очуметь, да ты со мной заговорил вне эфира! Пепельноволосый сердито цокнул. — Ла-а-адно... Видимо, какой-нибудь скачок напряжения. Не впервые. Придётся ждать пока техники всё наладят, — безмятежно добавляя, произнёс рогатый. Черноглазый поник. Никогда раньше, на прошлой радиостанции у него такого не было. — И что нам делать? — себе под нос пробормотал гитарист, наблюдая, как норвежец расплывается в ухмылке. — Импровизировать! — воскликнул сероглазый, видя «кислую мину» Томаса. — Только не смей говорить о наших технических неполадках.² Где-то, вне кабинета, были слышны взволнованные и перепуганные голоса, а также «семимильные» шаги, которые разносились по всему офису. Вся студия стояла на ушах. — И мы снова на волне 76.92 FM, а время 17:08 и у нас поменялись планы на некоторое время, — сказал курильщик, немного пихая в бок черноглазого, чтобы он продолжил речь за ним. — Э-э, да, мой сотоварищ прав. Мы, ха-ха, решили немного изменить ход событий. Давайте попробуем что-то непривычное, сыграв во все любимую «Правду или Действие». Вы задаёте нам вопросы с действиями, а мы, логично, на них отвечаем, — сглатывая, «пофантазировал» черноглазый. Как странно это бы не звучало, но слушатели всегда словно «ощущали» настроение ведущего. Они могли понять в ярости ли он, в печали или в неописуемом восторге. И сейчас, как бы Риджуэлл не пытался скрыть своё смятение, это всё равно выдавало его слегка дрожащий голос. — Да-а! Можете прямо сейчас начать звонить нам в студию. Но при этом, несколько правил. Первое: Вы не должны задавать действия, происходящие за пределами нашей радиостанции. Второе: никаких интимных, касающихся власти и тому подобное вопросов. Приступим же, — улыбчиво произнёс Торд. Стоило ему лишь сказать эти строчки, как в одно мгновения раздалось несколько звонков. Риджуэлл первым ответил. — Радио «The essence of London», вы эфире. — Алло, здравствуйте. Меня зовут Джоанна, и я ваша постоянная слушательница, — приветливо представилась девушка по ту сторону трубки, продолжая, — Мне бы хотелось задать действие второму ведущему Томасу Риджуэллу. Я считаю, что мне не единственной симпатизирует ваш прелестный голосок, отчего мне бы хотелось услышать его в исполнении любой любимой вашей песни! — Премного благодарен, я очень польщён. Уверен, вы более милее меня, — сделав небольшую паузу, услышав как Джоанна хихикнула, он продолжил, — Только вот певец из меня никудышный, я сомневаюсь, что смогу оправдать ваши ожидания. — Ну Томас, не тяни резину, эта восхитительная девица попросила тебя же, — немного нервически высказал Ларс. Его явно начинало раздражать то, что после появления черноглазого на студии, люди стали почти забывать о их первом и любимом радиоведущем столицы Великобритании. Хотя, Ридж же был новеньким, так что… Стоп. Он же вроде упоминал, что с опытом? — Хорошо-хорошо, я согласен, — усмехнулся Томас, набирая в лёгкие больше воздуха. Рогатый недовольно хмыкнул. — Свобода принадлежит мне и я знаю, как я себя чувствую. Это новый рассвет, это новый день, это новая жизнь, для меня, ³ — он пел на удивление таким ровным, мелодичным голосом, что аж девушка изумлённо вздохнула, — И я чувствую себя хорошо, — протягивая последние предложение, закончил он. Ларссон присвистнул. Гитарист определённо умел петь. Хах, видели бы вы лицо норвежца! У него чуть не отвисла челюсть. Джоанна ахнула, растерянно произнося: — Это просто… Великолепно! Нет, богически! Почему такие как вы, не становятся певцами? — Ох, как всегда спасибо, но я предпочитаю радио, — стеснённо пролепетал Томас. Он никак не хотел петь что-либо на публику, но раз такие сложившиеся обстоятельства вынудили его, то почему бы не раскрыть слушателям свой «талант»⁴? Не было особого смысла позориться, а так, возможно у него прибавиться те же самые поклонники. — Томас, это просто что-то с чем-то… Никогда не знаешь чего от него ожидать, хах! — потерянно пробормотал Ларссон, ошеломлённо посматривая на Риджуэлла, — Спасибо Джоанна за задание, а мы приступаем к следующему звонку. Сероглазый сбросил вызов, отвечая на следующий звонок. — Добрый день и я заранее хотел сказать, что Томас вы просто опупенно спели, даже не возражайте. Я Лео, и Торд, про вас никто не забыл. Вам, правда, банальный вопрос сразу скажу. Просто и кратко: Что для вас значит это прекрасное слово — любовь? — Лео! Как неожиданно снова вас слышать, ну что же, попытаюсь ответить на столь интересный вопрос, — сказал Ларс, произнося последнюю строчку как-то… тоскливо.Любовь? Как слащаво.
— Мне кажется, это…Любовь! Что может быть важнее в этой жизни. Благодаря ей наша душа просыпается, ум начинает воображать прекрасные картины, а тело наполняется живительной энергией, — Практически каждая статья в глобальной сети. Так ли это? Да. И нет.
Знаешь, в последнее время ты и вправду меня затягиваешь. Соглашусь, звучит безумно и странно. Но я это понял. Я понял, что это всё не просто так. Ты слишком непонятный, непривычный, невероятный… Проклятье. Чувствую себя нелепой шестнадцатилетней школьницей. Но ведь это всё чёртова правда… Может, это некая аура вокруг тебя так завораживает? Неясно.
Почему ты не понимаешь моих прямых намёков? Не глупи. Я же понимаю, что ты притворяешься. Ты лжёшь себе.
Ты мне нужен… Не хочу тебя терять.
Ларссон, за свои долгие годы работы на радио, замешкался.— Всегда удивляли твои забавные растрёпанные пакли, в чём же твой секрет? — Глянь на свои, чудила. Ими и забодать легко, — фыркнул нахмуренный старшеклассник.
— …Э-эм.— Эй, отдай моих jente'! — пытался отобрать свою вещь ученик у второго. — Дотянись ещё, — задористо посмеялся тот.
— Чертовы семь сантиметров, да ты насмехаешься надо мной? — Может быть.
Риджуэлл пихнул того в бок, что-то злобно ему пробурчав. Но увидев бледное лицо Торда, понимая, что с ним случилась необъяснимая чертовщина, он нервно сглотнув, произнёс: — …Любовь? Любовь - это, верно, глубокое чувство привязанности к какой-либо сущности, чувство глубокой симпатии, — Томас попытался сказать это каким-то восхищённым, радостным тоном, описывая такое слово. Увы, не вышло. В его голосе очень хорошо было слышно, эдакую, напряжённость и беспокойство. Но не успел Лео ничего такого и возразить, как связь неожиданно прервалась, а свет в офисе появился.Полтора часа спустя.
— Ларссон, — тихо пробормотал черноглазый, продолжая собирать свою сумку, дабы покинуть офис. Рабочий день подошёл к концу, а выходные радостно махали ручками. Норвежец удивлённо вскинул бровь, смотря на него. — Пройдёмся вместе до дома? Сероглазый молча кивнул. Они шли в безмолвной тишине. Была поздняя осень, и вот-вот, должна её была сменить долгожданная зимняя пора. Ноябрь. Это тот самый месяц, когда день за днём сменяют бесконечные проливные дожди… Оный город дождей и туманов. Прямо как сейчас. Небо затянулось тяжёлыми, свинцовыми тучами. Скоро подоспеет ливень. Во всяком случае, тех это пока что не особо тревожило. Гитариста скорее, нагнетала вся эта странная атмосфера, ведь их молчание не было чем-то «приятным», когда двое смертных шли и быстро наслаждались друг-другом, в полном затишье. Рогатый ничего даже не съязвил и не спросил, с чего вдруг Ридж решил пойти с ним. Алкоголик не мог понять, в чём собственно загвоздка такого неведомого поведения курильщика, но и не пытался допросить его. Том перевёл свой взор с разглядывания ботинок, на парня справа… Он и вправду изменился. Только сейчас он соотнёс их рост. Норвежец, казалось, был где-то под метр с восьмидесятью сантиметрами, когда Риджуэллу оставалось тихо завидовать. Однако суть в основном не в этом. Ларс стал каким-то менее раскрепощенным, чем тогда. Да, хоть он и был ведущим, но как не удивительно, Торд стал гораздо замкнутым. Тогда у него было побольше друзей, чем сейчас. Его глаза постоянно были переполнены различными огоньками азарта. Тот всегда творил энный абсурд. А сейчас… Они такие холодные, стальные, неживые. Вымораживают душу. Какой же ужас с ним приключился за это время? — Томас? — А? — ошеломлённо вскрикнул тот, пугаясь внезапного обращения Ларса к алкоголику. — Мы уже пришли. Пепельноволосый и вправду не заметил, как те очутились около подъезда. Они благополучно поднялись на свой четвёртый этаж. Однако, когда рогатый уже собирался поднести ключ к двери своей квартирки, с целью открыть её, он услышал это: — Давай поговорим. У меня.