Врата: Свет Великой Ойкумены.

Московская квартира, расположенная в старом районе, возведённом ещё в дореволюционные времена, не была похожа на просторные и светлые современные советские квартиры. Своими толстыми стенами и маленькими окнами, она будто бы незримо давила, что вкупе со слабым освещением создавало депрессивную атмосферу. И в этом тёмном и неприветливом жилище, казалось, таящем призраков из эпохи ушедшей монархии, собрались они, собрались люди, как никто другой тесно связанные с тем временем, которое многие из них так хотели вернуть. Не все, правда. Диссидентская тусовка принимала в свои не очень стройные ряды людей разных. Помимо монархистов и либералов, здесь были и "широколевые", по-нашему, по-простому, троцкисты, были националисты с окраин. Монархисты хотели царя и империю, в которой грезили себя благородными господами со своими усадьбами и холопами, либералы, ввиду малочисленности, кучковались вместе с ними и тоже были отнюдь не против старых порядков, но себя видели эффективными собственниками, причём все и сразу. А царь, или не царь - какая разница, были бы буржуазные отношения! Окраинные националисты всех сортов и расцветок мечтали об отделении и построении самостийной нанодержавы. Диссидентов из "центра", хотевших единой и неделимой империи, да, к тому же, зачастую, страдавших немалой ксенофобией, они не любили, но большевиков ненавидели ещё больше. Наконец, были и троцкисты. Что они там делали? Ну, как бы сказать... Все эти любители некоего особенного социализма всегда, несмотря на декларируемые взгляды, оказывались в стане реакции. Лидером всей этой движухи стал писатель-диссидент Дялибов. Писателем он себя, правда, провозгласил сам, так как не написал в своей жизни ничего, кроме пары пасквилей о Сталине да сборника стихов с рифмой уровня "рука-жопа". Правда, Дялибов в своё время прочёл статью Черникина с критикой либертарианства, где было чёрным по белому написано, что такая крайняя форма буржуазных отношений вырождается в новую форму феодализма. И "писатель", пошерудив немногочисленными извилинами, выдал свою теорию монархо-либертарианства, за счёт чего сумел объединить вокруг себя и либералов и монархистов. Идеология вышла не логичной и дырявой, зато в ней он кое-как увязал чаяния и тех и других. Другим человеком в тусовке, имевшим авторитет, был молодой психолог Столбин. Он, пусть и не имел того влияния, что Дялибов, зато был амбициозен прагматичен. Этот кадр, имея высшее образование и работу по специальности, отстаивал мнение, согласно которому всё это общество, вместо того, чтобы идти на конфронтацию с советской властью, должно было искать пути легализоваться как лояльная структура, внутри которой и организовать партию с жёсткой иерархией. Наконец, третьим важным действующим лицом этой истории был далёкий от политики, но крепко обиженный человек - почти не известный широкой публике Антон Слепнев. Слепнев, из всей диссидентской верхушки, мог похвастаться тем, что серьёзно сидел, причём его статья тянула на политическую, так как он, будучи единоличником, захотел расширить своё хозяйство, перейдя из разряда мелкобуржуазного элемента в бизнесмены, причём под это дело он многих причастных подтянул на хрустящих конвертах. Отсидев своё, он упал духом и из предприимчивого пройдохи превратился в озлобленного ворчуна. В ряды правых он попал случайно, но там его приняли в лучшем виде. Плюс, кое-какие практические познания в бизнесе сделали его человеком, с мнением которого принято считаться. Движение стало для него некой отдушиной и сегодня он приехал из-за своего 101-километра по делу. Все посвящённые ждали гостя. Остальные, кто не ждал, либо не знал о его значимости, жили своей жизнью. Кто-то стенал о разгоне Учредительного Собрания, кто-то плевался на тему распространения биологических мутаций и сексуальной революции, кто-то вспоминал прошлогодний мордобой, а кто-то наигрывал на гитаре старый романс о господах-офицерах, мужиках в ФОРМЕ и хрусте сладкохлебных булок. Какое-то юное дарование из числа широколевых пыталось декламировать своё стихотворение, в котором осуждалось вмешательство Советского Союза во "внутренние дела" Кестерии, сиречь, в её прямую агрессию. -"Танки идут по Садере, По демократии это! Танки идут по правде, Которая не газета..." Всё это перемешивалось с вонью табака и прокисшего кофе, во всё том же тусклом свете, оно сдавливалось толстыми стенами, объединялось в свой маленький мир, мир, поставивший себя в полную противоположность миру советского человека. Внезапный резкий звонок заставил всех причастных вздрогнуть и быстро выкатиться в прихожую. Обшарпанную деревянную дверь открыл Дялибов и на пороге появился он, агент АОНЦ Келсий Руфени, официально учившийся в Москве на экономиста. Этот крепкий и статный южанин, с русыми волосами, стриженными "под горшок", был плотно завёрнут в пальто и здоровенный шарф, так как весной на улице было ещё холодно, а для жителя Кестерии - холодно вдвойне. -Добрейший вечер, господин Руфени! - Поприветствовал его Дялибов. -Аве всем. - Коротко ответил он, после чего последовали быстрые рукопожатия и гостя провели на кухню. Он уже давно обещал Дялибову поддержку, но до того момента все контакты проходили через посредников. Для Дялибова он стал лучом надежды, в котором очень нуждался с того времени, когда как замолчали "голоса", а представители западных посольств начали его избегать. Вообще, с представителями западных посольств он пытался наладить хорошие отношения, надеясь, что те заинтересуются его непризнанным творчеством и что-то, да опубликуют, но не получилось. Сейчас нам доподлинно известно, что за "завалом" писателя стоял никто иной, как Неполживцев, не любивший конкуренции в деле сочинительства гадостей про свою страну. "Дельцом от литературы" его прозвали не зря. Из-за этого его публикация затянулась, потом он вляпался в ту нелепую историю с дракой. А потом случилось то, что случилось - поражение капиталистов на материке. Тогда радиостанции ещё во всю слали победные реляции, хотя Европа бурлила, её правительства сами сдавали позиции в пользу ОВД, а американо-британские контингенты спешили эвакуироваться, бросая всё военное имущество. А на их место приходили советские солдаты, приходили болгары, сербы, словенцы, ГДРовские немцы, венгры, румыны, поляки, чехи, словаки и албанцы... С их приходом коммунисты многих стран Европы, например, Испании и Италии, уже сразу принимались разоружать полицию и брать под контроль предприятия и учреждения местных органов власти. На Востоке шли тяжёлые бои, неуёмная мощь снарядов и ракет смешивала с землёй целый фронты и разрывала могучие линкоры. Где-то там пал Сайгон и вьетнамские солдаты торжественно водрузили своё знамя над диктаторским дворцом, можно сказать, взяли Рейхстаг своей отечественной войны. Там последние империалисты спешно укреплялись на островах Малайского архипелага, уже не в силах эвакуировать материковые части, участью которых теперь были плен или смерть. Советские и вьетнамские войска неудержимо ломились вперёд и никто больше не смог стать для них преградой. На смену ялтинской системе пришло Лекенейское соглашение, которое остановило эскалацию войны и прочно закрепило новые позиции СССР. Затем следовало вхождение Болгарии и Югославии в состав сверхдержавы... Как всё это быстро случилось? Да настолько, что он и глазом моргнуть не успел, как понял, что чаша весов биполярного мира резко склонилась в пользу коммунизма. Даже в самой диссидентской среде многие разочаровались в своих взглядах, просто потому, что куда уютнее было уйти в стан ликующих победителей, а не плавать в обществе сторонников терпящей поражение за поражением системы - проще уже было не противиться, а расслабиться и получать удовольствие. А потом с ними связались спецслужбы АОНЦ, имевшие разветвлённую агентурную сеть в КеССР. На них работало немало противников новой системы, которые, разумеется, нашли точки соприкосновения с таковыми среди людей с "большой земли". И Дялибов не мог не радоваться, что хоть кто-то был готов протянуть ему руку помощи. Он ведь почти отчаялся - в условиях постоянного экономического роста страны, у КПСС не было достаточного количества непримиримых врагов. Да, было полно желающих поворчать на кухне, но этим всё и ограничивалось. А таких, кто был готов вести борьбу, не хватало. Дялибова и его компанию постоянно слали на три буквы, так что он уже хотел распускать свою тусовку, чувствуя, что новое, социалистическое общество его усилий не заметит, как слон Моську. И не придаст значения даже если он с соратниками на него плюнут. И то, стоит этому самому обществу плюнуть на них, они захлебнутся. Всеми забытые и никому нахрен не нужные, стёртые из будущего, будущего, в котором всё распланировано, которое не обернётся назад, чтобы их вспомнить. Оно пойдёт по своему пути, не считаясь с мнением тех, кто провалится в небытие. -Если честно, я даже не знаю, с чего начать, господин Руфени... - Заговорил Дялибов. -С чего? Хотя бы с того, каковы ваши силы и что вы можете сделать сейчас. - Произнёс Руфени. - Нам нужна внутриполитическая нестабильность как можно скорее, ведь до начала советского вторжения остаётся совсем немного. Поэтому, мы должны расписать порядок действий и просчитать количество выделяемых мною денег на мероприятия. При последних словах Слепнев резко изменился в лице, на котором до того будто бы застыло то выражение безнадёжности, которое появилось, когда за ним пришла милиция. Внутри Слепнева всё наполнилось живительной теплотой и доморощенный атлант сразу расправил плечи. -У вас есть конкретный план действий по организации беспорядков среди плебса? - Спросил агент и Дялибова этот прямой вопрос поставил в ступор. -Ну... Ну, у нас есть... У нас есть план, но... -Все наши планы, господин Руфени, формируются в соответствии с нашими возможностями. - Заговорил за него Слепнев. - Во всяком случае, если вы гарантируете нам реальную поддержку, вы решите наши технические вопросы на годы вперёд. -Я внимательно слушаю. - Сказал Руфени и посмотрел на Слепнева. -Недовольство тоталитарным однопартийным режимом сейчас растёт и высоко, как никогда! Люди устают от войны, а Европа не довольна насаждением коммунизма и всё вот-вот вспыхнет. Нам нужна только финансовая поддержка, которая позволит создать типографии, радиостанции и наладить связь, плюс... Плюс к этому, нам нужны средства на финансовое обеспечение всех наших многочисленных ячеек на время протеста! Дялибов приохренел, но счёл нужным помолчать. -Хорошо, что у вас есть ячейки. - Сказал Руфени. - Это очень обнадёживает, однако... Какой конкретно план действий? -План у нас такой! - С гордостью объявил Слепнев. - Мы действуем резко и решительно! Разом поднимаем все ячейки, распространяем листовки, включаем вещание радиостанций, сами выходим на улицы! У нас уже достаточно сил для блокировки дорог около рынков. Там народа много и там нас услышат первыми! Там толпа формируется очень быстро и массовые драки будут обеспечены! Большевистская власть давно отвыкла от организованного сопротивления ей и в первые часы не будет знать, что ей делать, а уж там... -Звучит интересно... А что вы планируете потом? -Оо, это надо смотреть по тому, как развернутся события! Если они успеют подавить беспорядки быстро, то у нас будет время на эвакуацию, а если нет... Если нет, мы поведём борьбу с большевизмом дальше! -Не слишком ли это... -Не слишком, нет, нет, нет! Мы отдаём себе отчёт в том, что не сможем победить с первого раза, но это лишь начало! Наша цель - усадить большевиков за стол переговоров и заставить их считаться с требованиями креативного класса! Во всяком случае, это ваш шанс отложить войну хотя бы до того времени, пока партийные лидеры не будут вынуждены умерить аппетиты! -Довольно красиво звучит. - Заметил Руфени. - Но вот реализуемость плана, она вызывает вопросы. -Нам так уж много не потребуется! - Тут же бросился заверять его Слепнев. - Всего, по моим прикидкам, около 10 миллионов рублей. -Скока?! - Глаза шпиона округлились даже при всех его попытках не терять самообладания. -Ну а вы, господин Руфени, что хотели? Здесь нам так просто не купить всё необходимое - придётся либо брать втридорога, либо умасливать кого надо! -Не слишком ли... -Вовсе это не слишком много! Это не больше того, сколько нам нужно, но вы подумайте над тем, что шансов у вас и так мало, тогда как мы - единственная сила, которая готова страдать за идею! У нас шансов тоже мало - может, нас всех завтра арестует КГБ и отправит в ГУЛАГ? Мы все рискуем, но если не хотите с нами сотрудничать, то это ваше право! Риски здесь большие везде, мы все ходим по краю. Так и скажите, но ни я, ни господин Дялибов, никто! Мы все разделяем данное мнение и будем тверды до конца! -Хорошо, мне нравятся ваши слова, я готов с вами работать. - Сказал Руфени, пожимая руку Слепневу. -А я рад рассчитывать на вашу помощь! -Да... -Тогда мы договорились? -Тогда мы договорились начать сотрудничество. - Уточнил шпион. - Полного согласия на финансовую помощь я не давал пока что. -Я не собираюсь торопить события. - Ответил ему Слепнев. - Но, в любом случае, я слабо представляю, чем ещё вы можете помочь нам. -Правда ваша. В таком случае, мы налаживаем связь и можем расходиться. -В таком случае, да. Когда диссиденты проводили взглядом бредущего вдаль от их дома Руфени, они поняли, что расслабляться рано. -Ты чего ему наговорил? - Вскричал до того молчавший Дялибов. - Ты... -А чего я ему должен был сказать? Чего ты ему мог сказать! Что нас мало, у нас нет ни денег, ни людей, что о нас даже петухи ноги вытирают! -Да? Ну, ну скажи, при помощи чего мы всё это осуществим? -Если у нас будут деньги, я сделаю нам хорошую массовку! -Массовку? -Да! Положись на меня, я с деньгами всё сделаю, как надо! -Как? -Как... Кто из нас коммерсант, я, или ты? -У тебя бизнес-план уже как-то дал трещину... -А тебе в прошлом году в заду чуть трещину не сделали! - Парировал осмелевший Слепнев. - Я уже просчитал основные действия! Всё пройдёт гладко! Мы ещё пойдём на парад, я - на белом коне, и ты - на белом коне! -А сумма в десять миллионов? - Не отставал Дялибов. - Это же так много! -Всё правильно. Лучше сразу попросить десять миллионов, чтобы они дали хотя бы три. Попросим меньше - вообще ничего не дадут. -А куда они с такими запросами, они же тогда... -А зачем они нам ещё? - Почти закричал Слепнев, резко развернувшись. - Поймите меня правильно все! Раньше мы для красных были просто горсткой городских сумасшедших, на нас им было плевать! Но теперь, когда мы вступаем в сговор с иностранными разведками, мы становимся врагами народа! Нам этот АОНЦ - не медаль на шее, мы сами себе подписали путёвку на лесоповал, а раз так... Раз так, либо мы имеем с них деньги, либо не общаемся с ними вообще, чтобы нас в шпионы не записали. Проживём без их горячей моральной поддержки! И... Я, как коммерсант, скажу, что тут, как в бизнесе, риск должен быть оправдан прибылью! -Вы рехнулись... - Сухо бросил Столбин. - На что вы надеетесь? -Мы надеемся поднять массы народа! - Сказал слегка приободрённый Дялибов. - Даже при таких шансах... -Да, того народа, который ты иначе как "быдлом" и "рабами" не называл никогда! У тебя же нет программы, что ты будешь говорить людям... Или ты прямо скажешь, что мы, как "креативный класс" должны стать новой правящей элитой и ими понукать? Хотя, если так, я тут среди вас один имею высшее образование, я тут один интеллигент! К людям подход нужен. -И что ты предлагаешь? Опять будешь про свою подпольную контр-элиту нам... -А почему нет? Вы как хотите, но я должен быть чист со всех сторон и участвовать во всём этом не буду. Больше я и мои сторонники сюда не ходим, все контакты - только по срочному делу и только через меня. Ничто не должно бросать тень на мою дальнейшую деятельность.