Врата: Свет Великой Ойкумены.

-Вы понимаете, понимаете? - Продолжал донимать Столбина Дялибов, который буквально орал в трубку. - Понимаете? Большие проблемы! Всё, скоро новая война! А денег всё нет и нет! -Значит, их не привезли. - Коротко ответил Столбин. - Выполнить работу быстро, всё равно, не получилось бы. Торопиться надо было им, а не нам, они должны были доставить свой груз хотя бы на месяц раньше. Руфени скажи именно так. Насчёт денег не беспокойся. Если пропадут - будет не так плохо. Тогда с тебя и спрос не велик. -Но что делать? - Не унимался он. -Успокоиться. -Ты не понимаешь! Генсек уже выдвинул ультиматум и у нас всего пять дней до войны! -За пять дней, дорогой человек, мы бы ничего не успели. Ни за пять дней... -Но... -Ни за десять дней... -Но мы... -Минимум месяц. -Но как же... Как же всё это? Ведь теперь им... -Ты реально веришь в их победу? - Хмыкнул Столбин. -Я, ну... -Ничего не говори. Они не выиграют. -Почему? -Ну же, будь реалистом! Что они сделают современной армии? Раздавят их. -Тогда... -Тогда слушай меня внимательно. Деньги нам нужны на развитие нашего, белого дела. Понимаешь? -Да... -Вот и хорошо. Хорошо, что понимаешь. Не знаю, где они смогли найти требуемую сумму, но их эти деньги не спасут. Их ничто не спасёт. А нам пригодятся. -Не не можем же мы... -Можем. Я повторю, повторю ещё. Будь реалистом. Будь реалистом, понимай главное. Понимай, понимай, не будет возможности сделать что-то сейчас, но мир меняется. Меняется всё, понимаешь? Сегодня мы не сможем сделать ничего, но завтра, может, и получится. И тогда нам лучше быть с деньгами, чем без. А кестерийцам деньги больше не пригодятся. Понял? -Но я... -Не понял? Ты не понял? Повторю ещё раз. Им эти деньги уже не нужны! Пусть это будет прощальный подарок умирающей империи во имя возрождения империи нашей. Белой. -Хорошо, я... Я понимаю, но я не знаю, я не знаю, а господину Руфени я скажу что? -Господину Руфени, ещё раз говорю, передай, что денег они прислали слишком поздно и что... Короче, скажи, что постараешься на эти деньги сделать всё, что в ваших силах как можно скорее. Но АОНЦ до этого не доживёт. Бьюсь об заклад, они и месяца не продержатся. Главное, не говори это Руфени. Если он вдруг верит в победу, не стоит его разочаровывать. -Я так передам? -Так и передай. Скажи, что это уже не наша проблема, а их, их... -А если он... -А что он? Он поймёт. - Сказал Столбин, ещё раз отметив про себя насчёт умственных способностей Дялибова и того факта, что Руфени, судя по всему, сам не верит в победу и не будет сильно возмущаться. Главное, что когда Руфени провалится, а он, скорее всего, провалится, Дялибов с компанией тоже должен улететь вместе с ним. Главное, что он, вроде как, нигде ни в чём не участвовал и его будет сложно подтянуть. Риск был, конечно, большой. Но он того стоил. -Вы уверены? -Уверен. Уверен, он же здесь не просто так. -Хорошо, я ему позвоню... -Не надо ему звонить. Пусть сам позвонит и там ты объясни ему ситуацию. Понятно? -Да... Я... Понял. -Понял - хорошо. -А я ещё хотел спросить... -Спрашивай. -Если Руфени, ну... -Что? -Если господин Руфени будет контролировать, что мы делаем, то... -Если деньги доедут, будем думать. Скорее всего, Руфени уже того... -Чего? -Того. Когда Столбин повесил трубку, он сперва задумался. Потом, ещё раз обдумав что-то, набрал номер Лыжина. -Алло... -Алло... Ох... Это вы? -Да, это я. -Хорошо, что это ты, потому что у меня для тебя есть настоящее задание. То, о чём ты мечтал, исполнится - ты получишь обещанный мною вызов трудностей. Сегодня же отправляйся в дорогу. Если где-то в Москве заинтересованные люди были сильно озабочены тем, что те 10 миллионов задерживаются, тогда как советское наступление начнётся со дня на день, под Воскресенском ликовал один человек - Слепнев. Он провернул всё, как и задумывал. В вечернюю смену на складе было пусто и тихо и никто не мешал ему бродить мимо стеллажей, высматривая груз. Его он нашёл вчера и начал действовать. Пользуясь тем, что в помещении никого не было, он бережно взвалил его на плечи и перетащил в пустой крытый вагон, на стальном борту которого он запомнил местный номер и пункт приписки. Теперь в дело вступала следующая часть плана. Он вернулся на склад, вынул из кармана перочинный ножик, срезал им одну щепку с одной грани, затем у другой грани проделал этим же ножом три бороздки и замазал их чернилами. Комар и носу не подточит! К полуночи Слепнев покинул склад. По его расчётам, в это же время должен был прийти тепловоз и забрать вагоны на накопительный путь. Он, тем не менее, решил вернуться в общежитие и дождаться там рассвета, поскольку в темноте действовать будет неудобно. Антон попытался заснуть, но ему не спалось абсолютно и он провалялся, постоянно потея, несколько часов. Когда Слепнев покинул общагу, уже рассвело. Было прохладно, но солнечное апрельское утро уже посылало свои лучи, проходившие через ещё не покрывшиеся листьями деревья, из-за чего под его рваной курточкой пот скапливался ещё сильнее. Но Слепнев не замечал этого. Добравшись до накопительного пути, он быстро разыскал нужный ему вагон, забрался внутрь, схватил ящик и быстро вынес в близлежащую лесопосадку. Ящик был тяжёлый, но и этого веса на своих плечах Слепнев тоже не заметил. Лишь дотащив до безопасного места, он, наконец, вскрыл его. Там обнаружились два чемодана, завёрнутых в целлофан. Открыв каждый и убедившись в наличии там пачек сторублёвых купюр, Антон возликовал. У него всё получилось. Теперь требовалось завернуть оба чемодана обратно в целлофановые пакеты и зарыть, замаскировав место хвоей. Ящик же был утоплен в ближайшей речушке путём закидывания в него камней. Всё. Операция была завершена. Точнее, первая часть - оставалось только перевести свои богатства по месту жительства и заныкать уже там. Однако, торопиться с этим он ни в коем случае не будет - подождёт. А пока что пусть всё идёт своим чередом. Он, правда, не знал главного. Ведь где-то в Великой Ойкумене, под Ксатией, претворялась в жизнь ещё одна часть плана. На окраине небольшого села, рядом с которым кипела очередная стройка, стояла серенькая победа. Хозяина её, а точнее, уже известного нам Мемнона Эвритиана, не было видно рядом, так как он сидел неподалёку во дворе придорожной таверны, ныне считавшейся кооперативной столовкой. Рядом с ним были ещё два человека - агенты Викентий Корини и Максиан Далмати. По старой кестерийской традиции, перед подачей еды, официантка принесла им на блюдечках по ржаному пирожку, в разрез которого засыпалось немного соли и зелени. -В общем, Макс, всё готово? -Да, погрузил. Ящик я пометил, как и тот самый. Завтра отправится. На складе ещё два, как и сказал, пометил так же. -Отлично. Этого никто не видел? -Исключено. -Так, теперь слушай внимательно, друг. Тебе нужно исчезнуть прямо сегодня. -Прямо сегодня? -Да, сваливай как можно скорее. Пустим чекистов по ложному следу. В следующем деле ты нам уже не пригодишься. Тем более, я предполагаю, что тебя могли взять на карандаш, как это у них говорят. Сегодня ты утечёшь в неизвестном направлении. Завтра поезд будет остановлен и ограблен неизвестными лицами. Когда следователи будут осматривать место преступления, они обнаружат раскуроченный ящик с пометкой. Подумают на тебя, Макс. Тебя же и будут искать, но ты свалишь в другую сторону. Потом найдут ящики с такой же пометкой на складе и... В общем, в случае, если замдиректора склада, и все, кто с ним связаны, попадутся, КГБ решит, что груз взят тобой, либо кем-то из людей, что с тобой связаны. Но ты будешь уже достаточно далеко. -Хороший вариант, Мемнон. Так куда мне ехать? -Уходи по второму маршруту, через Иллирию. Это... - Он выложил на стол сперва пачку из рублёвых советских купюр. - Это для первого этапа. -Спасибо... -А вот это... - Он выложил мешочек с монетами. - Для второго этапа. -Вот, ваше, как и заказывали... - Перебила официантка, ставя на стол поднос. -Благодарю вас. - Сказал Руфени и принял блюда. Трапеза имперских агентов была следующей. Главным блюдом были осетровые рыбины с лимоном и местной зеленью. В качестве гарнира была чарконта. Это блюдо представляет собой мелкие шарики, сделанные из смеси муки местных зерновых, которые обжариваются, посыпаются зеленью и специями и на вкус очень хороши. Был подан и салат из огурцов и оливок со специями. Запивали трапезу чашечкой травяного чая из заварочного чайника, мало отличающегося от нашего. На десерт были обычные фрукты и ягоды. Выпивка состояла из бутылки апаксены - местного аналога водки. Собственно, "апаксена" дословно с кестерийского переводится как "самогон". Закусывать её предлагалось солёными оливками, брынзой с зеленью и запивать глотками специального пряного отвара. Ещё одной закуской была визига этих самых осетров со специями, нарезанная на цилиндрики. -Ну вот, мужики, понеслась? - Спросил Корини, указывая на бутылку. -Разливай, братан! - Разрешил Мемнон. -Вот так... - Сказал он, разлив всем из бутылки. -Первый - во славу богов! - Произнёс по традиции Эвритиан и все подняли рюмки. Чувство, когда крепкий алкоголь прокатывается обжигающим потоком, было всем уже знакомо давно. После первой здесь было принято закусывать, но если был отвар, то именно первую было принято запивать. Так и сделали. Отваром запили первую, а между первой и второй перерывчик, как и у нас, был небольшой. Мемнон знал, что сейчас он будет несколько пьян, но и ему, и его людям требовалось расслабиться, так как нервное напряжение было весьма значительным в последнее время. Сегодня он никуда не поведёт машину. Сегодня он уйдёт в снятую комнатку и спокойно проспится. К послезавтра он, Корини и ещё трое агентов пойдут совершать первое в истории Великой Ойкумены ограбление поезда. Для этого всё было готово - с собой агенты привезли достаточно взрывчатки, гранат и одноразовых стволов. Тяжело было этим ребятам проделать путь на вёсельной подлодке, в жуткой духоте. Потом высадиться так, чтобы их не засекли пограничники, а там уже и уйти, не потеряв своего смертоносного груза. Гранаты и однострелы Эвритиан уже опробовал и не сомневался, что у него получится. Пили третью. Эвритиан после третьей, обычно, чувствовал расслабление, и желание почитать какие-нибудь стихи из давно заученных. "Не бывать ничему просто так - Ещё одно тело будет погребено, Накрыто траурной тканью. И скорбь заглушат боевой марш, Ведь легионерами не рождаются - Легионерами умирают. Не бывать победе без боя - Подняв скутум, ты пойдёшь напролом, Рубя спатой наугад, Собрав волю в кулак и сжав зубы, Ведь легионерами не рождаются - Легионерами умирают. Не бывать ничему в чистоте - Тела покроют берега рек, Тела станут землёй, А горе зальёт дешёвое вино, Ведь легионерами не рождаются - Легионерами умирают. Не бывать свету без зла - Заглушит глас богов предсмертный крик. Испившего мёду да стошнит, И знаменем утрёшь ты густые слёзы, Ведь легионерами не рождаются - Легионерами умирают." Почему-то на ум пришло ему именно это. Почему? А трудно сказать. Вообще, как это иногда бывало, в голову лезли какие-то странные мысли. И уже не всё ли равно, какие именно? Мемнон со своими людьми пока что отложили водку и переключились на рыбу. Сейчас они поедят, умнут хотя бы половину основного блюда, а затем опять выпьют и закусят. Так, до конца пиршества они неспеша раздавят всю бутылку. Но раздавят так, чтобы не опьянеть в хлам, а сохранить рассудок. После они выпьют травяной чай, помогающий осадить действие алкоголя и дальше можно будет спокойно проветриться. И Мемнон подумал, что всё пройдёт так, как обычно. И пусть теперь диковинное электрическое освещение появилось, а употребление спиртного не меняется. Они будут сидеть и поминать погибших сослуживцев. Тех, кто пал в бесконечных войнах во имя Империи, фактически, уже не существующей. Будут пить и за здоровье тех, кто жив сейчас. Отдельно - за здоровье друга Эвритиана, Келсия Руфени. Того, с кем он много лет воевал бок о бок. Того, кто сейчас сидел в одном из парков Москвы на скамейке и, откинув голову на её спинку, смотрел в темнеющее небо. Смотрел и уже смирился со всем, что будет, кроме одного - он всё ещё не хотел заканчивать свой путь в жизни и службе таким вот образом. Мимо него проносились дети на самокатах, проходили, держась под руку, влюблённые парочки. Советская страна жила своей жизнью, а он... Он был внутри этой жизни и, одновременно, вне неё.