***
Новый день для Астрид настал рано утром. Она как обычно проснулась в шесть, но вставать и идти бегать было очень лень. Да и покидать Иккинга как-то не хотелось. Они так и уснули в обнимку на диване. Демонесса лежит на нём сверху, положив голову на ему на грудь. Он мирно спит на спине, приобнимает её своими руками. Наверное, Иккинг так никогда ещё не спал, почти беспробудно. Девушка аккуратно встаёт с дивана и идёт переодеваться. В дверь совсем тихо постучались. Астрид поняла, что Сморкала ждёт её на пробежку. Демонесса гнева подходит к Иккингу, тихонько целует его в щёку и уходит на улицу. — Спит? — Да, крепко. — Хорошо. Недолго пробежимся и вернёмся, — улыбается Сморкала. На улице было свежо, явно прошёл небольшой дождик. Астрид и Сморкала доходят до стадиона и принимаются неспешно бегать по мокрой траве. — Он тебе что-нибудь рассказывал? — Совсем немного. Но этого мне хватило, честно сказать, — признаётся она. — Всё плохо? — Ну, как сказать… Если он видел Валентайна. Сморкала выпучил глаза на это. — Серьёзно? — Да. Иккинг сказал, что он попал в какую-то пустыню, и его там встретил Валентайн. Проводил до какого-то храма, а потом исчез. Больше ничего не сказал. — А ты заметила какие-нибудь изменения в Икке? Он реально как-то поменялся. — Есть немного. Но для меня он по-прежнему Иккинг, которого я знаю. Просто теперь я могу спокойно находиться рядом с ним, как и все мы. — Его аура очистилась, да? — Ага. И мою заодно… — улыбается Астрид, но как-то грустно, — Он больше уверял меня, что всё это делалось ради меня. Извинялся, что не предупредил, думал, что я помешаю ему. — Ты бы так и сделала, — комментирует Сморкала, — И я бы тоже. — Объяснил, что другого пути не было. Либо смерть тысяч, либо это. — То есть, он тупо очистил себя и тебя? Всё? — Он сам мне не досказал. Уснул, — усмехается она, — Твой отец сказал, что после того, как он проснётся, ему нужно будет идти в кабинет учителей и объясниться. И нас даже пригласил. — О как… Мне очень интересно, что он вообще натворил и где Абген. Икк сказал, что он теперь никогда к нам не вернётся на руки. — Даже так? — Угу. Странно всё это.***
Астрид возвращается в комнату и застаёт Иккинга поедавшим шоколадные мюсли с молоком. Он сидит на диване и смотрит музыкальный канал по телевизору. Увидев подругу, широко улыбнётся с набитым ртом. Астрид на это смеётся, подходит к дивану. — Приятного аппетита, — Икк кивает, быстро жуёт еду. — Спасибо. С пробежки вернулась? — Угу, — демонесса присаживается к Иккингу и приобнимает его за бок, кладёт голову ему на левое плечо. — Сморкала тоже бегает? — Конечно. Мы вдвоём бегаем. — Пора нарушить вашу идиллию, — улыбается Икк, — Дайте мне пару дней восстановиться, и я тоже буду бегать с вами по утрам. — Видишь в Сморкале соперника? — усмехается она. — Он им и был, крошка. Но теперь я с ним на равных, — он подносит ложку с мюслями ко рту, но оставляет её на весу; задумался, переводит взгляд на Астрид, — Не знаю, как я всё буду говорить, потому что очень нервничаю. — Почему? — Боюсь, что я тебя разочарую… Кое в чём, — Астрид вскидывает бровями в недоумении, — Может быть вообще потеряю твоё доверие к себе. — Я же сказала тебе, Иккинг. Я с тобой до конца. И своего мнения не поменяю. Иккинг наконец кладёт в рот ложку с мюслями, качает головой, будто соглашается. Астрид коротко чмокает его в щёку и улыбается. — Ты когда в академию собираешься? — В половину восьмого, — говорит демонесса. — Я с тобой тогда. Сморкала тоже? — Как всегда. — Окей.***
Все ученики смотрели на возвращенца с удивлением и некой подозрительностью. Он был слишком улыбчивым, слишком… Живым. Да и рядом с ним как-то подозрительно легко дышалось. Пока он шёл с Астрид и Сморкалой, он отпускал по паре шуток, причём достаточно смешных, даже некоторые вурдалаки со стороны тоже невольно смеялись. Иккинг действительно изменился. Подойдя к кабинету учителей, демон начнёт нервничать: попрыгает немного на месте, потрясёт руками, опять скажет шутку и с неё же посмеётся. — Всё будет в порядке, Иккинг, — успокаивает его Астрид, берёт его за руку, — Мы с тобой. — Да, брат. Расскажешь всё и пойдём отдыхать до завтра, — улыбается Сморкала. — Угу. Окей, — Икк быстро кивает и резко открывает дверь перед собой, — ЗДРАСТЕ, МОЖНО ВОЙТИ? За большим дугообразным столом уже сидели учителя, директор, даже Рафаил, медбрат, пришёл послушать возвращенца. — Конечно, проходите, — показывает рукой на стулья директор «Кровавой долины»: высокий и крепкий мужчина с большой белой бородой, чем-то смахивающий на Санту Клауса, — Иккинг, присядь сюда, чтобы мы могли тебя видеть. Стул для Иккинга стоял отдельно от стола, в паре метров от него. Астрид и Сморкала садятся ближе к Рафаилу. Возвращенец несколько натянуто улыбается на это, но на стул присаживается. — Расскажи нам вот что, Иккинг. Зачем тебе понадобился Абген и откуда ты о нём узнал? — начинает директор. — Ну, у меня дед исследователем был. Прадед точнее. Кронус Менталист, — говорит с небольшими паузами Икк, он старается подобрать слова, — Покопался у него в записях и увидел описание какого-то кинжала, принадлежавшего Маммону. Что на лезвии надпись на латыни, рукоять позолоченная, всё такое. Потом нашёл одну книгу… Он привёз её с родины моей прабабушки. — А откуда она родом? — интересуется Данте. — Скеллиге… Суккуб, — Икк немного краснеет, — Она из древнего какого-то рода, в магии разбирается достаточно хорошо, пока жива была она успела научить меня чуть-чуть… — То есть, то заклинание, что ты читал?.. — начинает Данте. — На диалекте. Каэр-трольдский, если уточнять. Бабушка оттуда потому что. — Ты знаешь этот диалект? — Самую малость. Но этого хватило, чтобы совершить вынужденное самоубийство, — Иккинг пожимает плечами и немного улыбается, но видно, что он растерян и нервничает. Нет, это не тот прежний Иккинг, знающий, что сказать и как себя преподать. — Так, зачем ты это сделал? — спрашивает директор у демона. — Я… Трудно сказать. Я хотел очистить себя, что и сделал… Но вышло всё абсолютно не так, как я предполагал, — признаётся Иккинг, — Когда я воткнул Абген в себя, в то же мгновение я оказался в пустыне. Там был жуткий смог, пыль слепила мне глаза, даже задыхаться начал, — возвращенец начинает активно жестикулировать руками, глазами бегать по помещению, — Думаю, какого чёрта вообще? И знаете… — он наконец поднимает глаза на учителей и своих друзей, — Я увидел Валентайна. Он протянул мне руку и говорит с такой широкой улыбкой на лице: «Вот ты и пришёл. А я тебя тут жду-жду, а ты не приходишь». Он помог мне приподняться, спрашиваю, что он тут вообще делает. «Меня дедушка сюда послал, тебя встретить» — Иккинг на это улыбается, но не так, как делал раньше. Он пытался изобразить Валентайна и его интонацию, — Только потом я вспомнил, что он как бы правнук Маммона… «Как себя чувствуешь? Грудь болит? Глаза не слезятся? Удушья нет?» Говорю: нет, всё в норме. «Ну, это пока. Пойдём, провожу тебя в храм». Спрашиваю: какой ещё храм? Тут ничего нет. «Ты подожди, выйдем из смога. Тут частенько бури случаются». Прошли метров двести, вдали показался какой-то огромный храм цвета крови. Зрелище невообразимое. Потому что вокруг него трупы валяются, черепки и кости везде, — Иккинг невольно показывает зубы, натягивая губы и отводя в сторону взгляд, — Когда встал перед входом, Валентайн исчез. Дверь так отворилась, ну, я и прошёл. — Что ты там увидел? — интересуется Слюнявый. — Ну… Много чего. Клетки с полумёртвыми людьми, вокруг всякие серые фантомы летали, что-то шептали, бормотали. Чаны стояли с варевом непонятным. По полу ползали насекомые стрёмные, даже и не знаю, как их описать… Слышу бас со стороны: «Иди прямо, мы тебе откроем». Я так испугался, что хотел было назад пойти, — признаётся Икк, почёсывая головешку рукой, — Уже и пожалел, что полез сюда. — И кто тебя встретил? — спрашивает директор. Иккинг глубоко вздыхает, опять бегает глазами по помещению. — Демоны, кто же ещё. Они были огромны… По сравнению с ними я был песчинкой в песке. — Сколько их было? — Семь. Сатана, Люцифер, Вельзевул, Маммон, Асмодей, Левиафан, Бельфегор, — перечисляет быстро Иккинг. Все учителя в ужасе переглянулись между собой. — Ты встретил верховных демонов ада, — говорит Слюнявый, нервничая; он потирает ладонью в миг вспотевший лоб. Ангелы крестятся почти автоматически. — Да… Но они встретили меня радушно. Несмотря на то, что они, видимо, обедали. Ели людей, вурдалаков, фей, сатиров, они так орали, что я оглох почти в ту же секунду, как вошёл в зал, — Иккинг жмурит глаза и мотает головой, — Но потом вдруг замолкли и глядели все на меня. У меня затекла шея, потому они были, ну, реально высокими. Особенно Маммон. Точнее, как он меня поправил, Мамона, — качает Икк головой, — Он первый ко мне обратился. — Если не сложно, можешь описать его? — просит Рафаил, — Мне для бестиария нужно… — Широкоплечий серый демон с пятью рогами, похожими на какие-то окоченевшие паучьи лапы. Четыре глаза, два как у нас, ещё два чуть выше и помельче. На пальцах полно золотых колец, на шее огромная цепь, набедренная повязка блестящая… Жуткий он, ничего не сказать. Ну, это ещё цветочки. Вам надо было видеть Вельзевула, он вообще… — нервно смеётся возвращенец, — Представьте себе огромного опарыша с кучей глаз. С него капает какая-то слизь противная… Сатана в какой-то чёрной рясе, с лавровым венцом на голове. Люцифер во фраке каком-то древнем, Асмодей какой-то жирдяй с обвисшей грудью, проколотыми сосками. Бельфегор вообще ящерица-переросток. Нелепо, одним словом. Там нормально выглядел только Левиафан разве что. Рыцарь в медных доспехах, со шлемом на голове. Так вот, со мной начал говорить Маммон. Он в руках вертел огромный Абген. Серьёзно, я думал он, ну, остался тут…***
Мамона вертит в руках свой кинжал, следом смотрит на жалкого демонёнка под собой. — Не знаю, зачем ты пришёл, дружок, но за Абген спасибо. Не думал, что он пригодится так кстати. Йоргенсоны там как, живы, здоровы? — Конечно, Маммон. — Мамона, — поправляет демон с улыбкой, — Так, что ты тут забыл? — Я хочу… Изменить свой уровень греха. Заключить сделку снова. — О как. Смелый поступок. Но зачем? От тебя сладко так пахнет гордыней, — шумно вздыхает Люцифер. — Я подумал, что так будет лучше. Хочу искупить грех… — За Валентайна? — интересуется Мамона, кладя Абген куда-то в сторону, — В принципе, я тебя понимаю. Люц, что скажешь? Разрешаешь ему поменять уровень-то? — Раз желает… Но у тебя такой талант, друг мой! Ты отправил сюда внука Мамоны, а это не каждому под силу! Ты готов расстаться с такой силой? — заискивающе лепечет Люцифер, поправляя бабочку на уродливой костлявой шее. — Я на всё готов, — заявляет Иккинг. — Итак, коллеги, что вы скажете? Что видите в его душонке интересного? Кто заключит с ним сделку? — задаёт вопросы Мамона, разводя руками по сторонам. — Он сам интересный, Мамона, — кряхтит Бельфегор, — Мать уныние, отец гнев, прадед гордыня, а прабабка вообще коза. — А дядя обжорство, — отмечает противным голосом Вельзевул. — А дед зависть, — звонким, но низким голосом говорит из-под шлема Левиафан. — Собрал пазл, — добавляет Асмодей, потирает свои огромные ладони и хитро улыбается. — Так как ты вернул мне Абген, демон, я даю тебе шанс оставить пару способностей перед заключением новой сделки, — говорит Мамона, — Говори. — Ментальная связь и мой голос. Большего мне не надо, — отвечает Иккинг. — А ты рисковый парень, — басит Сатана, — Я вижу на твоей ауре отпечатки гнева. У тебя есть пара? — Да… Ради неё я сюда пришёл, — признаётся Иккинг, — Ей стало плохо из-за меня, я не нашёл иного пути… — Это очень смелый поступок, демон. Я тебе завидую, — говорит Левиафан. — Понятие любви у нас сложное. Мы не как люди, тем более не ангелы, — размышляет Люцифер, — Как зовут твою прабабушку, милок? — Беатриче. — Эрнестайн что ли? — удивляется верховный демон гордыни. — А вы откуда знаете? — смущается Иккинг. — Так она это, сводная сестра другой Беатриче. Что в Чистилище живёт, — поясняет Люц, — Мы тут всех своих знаем. Я учуял в тебе что-то знакомое, думал, показалось. Редкостный ты гад, дружок. Братья, а давайте отправим его в Чистилище! А после этого заключим с ним сделку ещё раз! — Хорошая мысль, Люц, но зачем ему в Чистилище? — недоумевает Мамона. — Да, Люцифер, брат, зачем? Аура никак не влияет на заключение сделки, — присоединяется Вельзевул. — Это будет его испытанием. Ты, дорогой мой демон, отправишься в Чистилище и принесёшь мне оттуда одну вещицу. Мне нужен Альбедо. Стеклянный черепок такой, маленький. Вороний, — с паузами говорит Люцифер, — Заодно очистишься. А мы пока решим, кем ты станешь в итоге. — Но имей в виду, твой ранг будет ниже на две ступени. Завистью тебе точно не быть, — поясняет Мамона, — Как и алчностью. Нынче много демонов алчности развелось, нужно поддерживать равновесие. — Равновесие? — удивляется Иккинг, — С каких это пор вы соблюдаете равновесие? — Ладно, так и быть, расскажем тебе. Всё-таки внучок моей хорошей подруги, — улыбается Люцифер, — Мы лет так двести назад были на совете Трёх печатей вместе с ангелами и решили, что нам стоит уравновесить силы демонов и их ранги грехов, как и ангелам своих отпрысков с благодетелями. Мы теперь очень усердно следим за популяциями… Но у нас случаются ошибки. Ты, например. — Ты не ошибка, просто… Недоразумение, — поправляет Левиафан Люцифера мягким, успокаивающим голосом, — Вот, ты стоишь перед нами и мы понимаем, что немножко совсем просчитались. Но мы рады, что ты пришёл и захотел всё исправить. — Раз в пятьдесят лет на Земле появляются такие, как ты, демон. Но они не доживают до старости, ибо это тяжёлая ноша, — добавляет Мамона, — Но был один у нас демон гордыни. Кронусом звали- — Это мой прадед, — перебивает Мамона Иккинг. — А-а-а, так вот что это за энергия была! — восклицает Люц, — А я-то думал, что это за пятно подозрительное около центра ауры! Всё сходится, братья! «Заложник рока»! — Так вот, твой прадед уже был стариком, чудом дожившим до преклонного возраста. Самоубился, прямо как и ты, и пришёл к нам за советом. Мы пощадили его и отправили в Огненный лес, там и живёт до сих пор. — Это в аду? — спрашивает Иккинг. — Да, седьмой круг. Не переживай, с ним всё в порядке. Читает свои книжки, путешествует. — Он нам присылает каждые десять лет статистики о популяции алканостов, — кряхтит Бельфегор. — А прабабушка? Она в Чистилище? — Да, вроде как. Не помню, правда, на каком кругу, — почёсывает свою голову Люцифер, — Но она может путешествовать. Мы отправим тебя в Сопербию, так как ты гордец. Не забудь, стеклянный череп ворона. Расспроси там ангелочков, покопайся в песке, поплавай в водопадах. Ты неуязвим здесь, но за силами следи. — Сколько у меня времени на всё? — спрашивает Иккинг, невольно сжимая ладони в кулаки. — Сколько тебе угодно. Мне не к спеху. Да и мы хотим всё обсудить насчёт тебя. Мамона, открывай портал. Рядом с Иккингом появляется белый портал. Он входит в него почти мгновенно.***
— И ты попал в Чистилище. — Да. В Сопербию. Белые пески, водопады, красивые леса, поля. Птички поют, животные бродят. Ангелов много было, да и сатиров с суккубами. Я очень долго бродил там везде. Буквально бесконечно… Я расспрашивал ангелов и суккубов, они отправляли меня в разные места, но этого Альбедо я так и не мог найти. — Но ты сумел найти его. — Да. Иначе бы меня здесь не было, — улыбается Иккинг, — Один ангел посоветовал зайти мне в один домик на скалистой горе. Кто же знал, что там живёт моя прабабушка!***
Иккинг сильно устал, постучался в дверь совсем слабо. Сил идти и даже дышать не было. По ту сторону двери застучали копыта. Дверь отворяется и Иккинг видит красивую рыжеволосую суккубшу с голым торсом и коричневыми козьими ногами. Она с минуту молчит, но потом громко восклицает: — Икки, внучок мой родной! — спешит обнять парня и прижать к себе, — Какими судьбами ты тут? Неужто умер! Так рано? Стоик вообще что ли за тобой не следит? — Ба, успокойся, всё хорошо, выполняю задание Люцифера, — слабо улыбается, невольно переводит взгляд на грудь Беатриче, — У тебя есть ещё гости? — парень улыбается чуть шире, даже как-то глупо. — Я уже закончила, сейчас выпровожу, — суккуб прикрывает соски локонами своих длинных рыжих, будто огненных, волос и заходит обратно в дом, — Ангелы нынче на демонов похожи. — Ты теперь по ангелам? — усмехается Икк, присаживаясь на небольшой стульчик в маленькой гостиной. — Приходится, милый. Демонов тут по пальцам пересчитать, но мне с ними скучно. А ангелы такие душки. Вот, поймала одного, быстро поддался, — улыбается Беатриче, одной рукой беря за шкирку мужчину лет сорока, — Утром словила, у водопада на севере. Искал там что-то, не знаю что. — Ба, я тут хотел спросить… — Икк чешет макушку голову ладонью, — Мне Альбедо нужен. Суккубша застыла на месте, следом ловким броском выкинула тушу ангела через открытое окно в свободный полёт. Спустя пару минут был слышен всплеск воды. — Люцифер всё никак не уймётся с этим чёртовым Альбедо, — хмурится она, ставя руки на бока, — И вообще, милый, как ты попал сюда? — Я хочу… Стать другим демоном, бабуль. Поменять ранг. — Почему? — недоумевает Беатриче, присаживается к внуку рядом. — Я люблю одну демонессу… — смущается Иккинг, немного краснеет, — Но ей со мной плохо, когда я рядом. Аура. — Это как у нас с Кронусом было… А она кто? — Гнев. — О-о-о, это ещё хорошо, — машет ладонью суккубша, уверяя внука, — Демоны гнева долго держатся, Икки. Если бы она была завистью или унынием, померла бы сразу. Кронус рядом со мной тоже старался скрываться, но когда не мог, это всё. Удушье, глаза закатываются, ноги подкашиваются, тело сразу холодеет, — перечисляет она, кладя ладони на свою шею и демонстративно сжимая её, — Это было невыносимо, но я держалась. Я же поклялась ему в верности, а он… Э-э-эх, чёрт с ним. Ты не такой, милый, и я рада. Ты больше в Ивара пошёл. Его копия, — улыбается Беатриче, ладошкой гладит щёку Иккинга, — Ну, скажи мне хоть её имя. — Астрид, — тихо говорит Икк. — Что так тихо-то? Надо громко было сказать: Астрид, — торжественным басом твердит она, следом усмехается, — Всё серьёзно? — Более чем. Я же моногам, бабуль, — улыбается Икк. — Ай, вот точно копия Ивара, как в воду гляжу, — качает она головой, — Он когда Ингрид привёл к нам с Кронусом, я такая думаю: неужто не мог найти невестку получше! Но она оказалась хорошенькой, рукодельница, всё по хозяйству может, нам помогала не раз, тоже магией владела. Эх, жаль, что ты не застал её. Умерла при родах Стоика. Может быть поэтому он гнев… Ты держись за свою милую-то, Икки. Любовь — дар свыше, даже если мы демоны. Я когда впервые Кронуса заметила, он говорит с каким-то своим другом, а он такой: «Агне, демоны не умеют любить, особенно демоны гордыни» — пародирует мужа Беатриче забавным кряхтящим голосом, Иккинг коротко смеётся, — А сам видишь как поддался! — Но не до конца, — горько вздыхает Иккинг, — Ба, как думаешь, где Альбедо может предположительно находится? — Знаешь что, Икки, мне кажется, я его когда-то видела, — признаётся Беатриче. — Правда?! — Я видела, как его нёс в руках какой-то ангел красивый. Ой, я прям влюбилась в него. Надо будет навестить его как-нибудь. Но не сейчас. И тебе отдохнуть надо. — Но я хочу быстрее вернуться домой, бабуль, — лепечет Иккинг, складывая руки в молящем жесте, — Я не сказал Астрид, что совершил… — Ну уж нет, Икки, я не могу рисковать твоим здоровьем, — отрицательно мотает головой Беатриче, — Ты в курсе, что Чистилище отбирает у тебя всю твою энергию? Тебе нужно поспать хорошенько, хотя бы часиков шесть. А я пока схожу и узнаю, где тот ангел живёт. Ну, не будь букой, милый, — улыбается суккубша, видя недовольное хмурое лицо Иккинга, она легонько треплет его по щёчкам, — Ложись, сон здесь действует очень быстро. Иккингу ничего не остаётся, кроме как послушать свою прабабушку и лечь спать. Он отключается почти мгновенно и просыпается почти так же. Когда он открывает глаза, заметно, что за окном уже вечер. Беатриче сидела за столом и что-то писала в блокнотике перьевой ручкой. — Ба, сколько я проспал? — зевает Иккинг, следом потягивается и встаёт с небольшой кровати. — Часов семь. Ты не переживай, что на дворе ночь, на Земле сейчас день. К вечеру выберешься отсюда, — улыбается она, — Я разузнала всё, у этого ангела есть Альбедо, что тебе нужно. Но чтобы его взять, тебе нужно пройти одно испытание. — Какое, бабуль? — Мне страшно это говорить, но… Тебе нужно убить Валентайна. Ещё раз.***
— Валентайн жил ближе к вратам в Рай, в пустыне. Беатриче дала мне Анафему, свой меч, дала сумку и карту, где живёт ангел с Альбедо. — А Валентайна обязательно надо было убить? — интересуется Рафаил. — Да… Мы с ним связаны. Пока он был в Чистилище, я не мог попасть обратно в Ад, а потом сюда. — И вы сражались? Ну, на мечах? — вклинивается Сморкала. — Мы больше с ним говорили, — признаётся Иккинг, коротко усмехаясь и далее отводя взгляд в сторону, — Начали за здравие, закончили за упокой…***
Иккинг прошёл почти сотню километров, чтобы дойти наконец до Валентайна. Начало заметно светать, показались первые лучи солнца. Ветер в пустыне наконец-то прекратился, жара спала и стало немного прохладно. Подле огромных белых ворот стоял высокий юноша в красивой белой рясе. Он стоял боком к подходившему Иккингу, держал в руках какую-то книгу в алом переплёте. Золотистые волосы ниспадали на его плечи, яркие красные глаза цепко смотрели на страницы. Но несмотря на его красоту, был виден огромный и уродливый шрам, обвивающий шею как верёвка. — Ну вот мы и снова встретились, Иккинг, — начинает он, захлопывая книгу и переводя взгляд на демона гордыни. Он улыбается ему, — Во всеоружии, да? — Я не хочу убивать тебя опять, Валентайн, — признаётся Иккинг, буря немигающим взглядом демона алчности. Тот не прекращает мило улыбаться. — Но тебе нужно. Такова цена сделки. Знаешь, кто так сделал? Я сам, — Валентайн отшвыривает книгу в сторону, чуть ближе подходит к Иккингу, — Я попросил Люцифера сделать меня обменной вещью. — Но зачем? — не понимает Иккинг, — Разве тебе тут плохо живётся? Ты рядом с дедом, тут есть много существ, с кем можно поговорить. Валентайн с минуту молчит, вздыхает. — С одной стороны, я должен сказать тебе «спасибо». Ты освободил меня от всей этой популярности, которую я не желал, помог мне наконец поговорить с родственником, которого давно потерял… Но теперь мне скучно. Я изучил всё это чёртово Чистилище, все семь кругов, дед не пускает меня в Ад, потому что переживает… Ты запер меня здесь до скончания времён. Я хочу уснуть, Иккинг. Если ты меня не убьёшь, я продолжу мучиться здесь, — Валентайн заметно хмурится, — И мне плевать, что подумает дед. Я ненавижу его всем своим сердцем, и хочу наконец стать свободным! — Мне жаль… Что так вышло, Валентайн, — вздыхает Иккинг. Глаза его заметно погрустнели, взгляд помрачнел от боли. — Но ты можешь мне помочь. Если ты убьёшь меня, я отправлюсь в Рай. Как мученик. — Я так и не понял со слов Беатриче: ты уязвим или нет? — Отчасти. Так уж вышло, что… Я могу умереть только от того, кто убил меня в реальности, — разводит по сторонам руки Валентайн, улыбается, — И это ты, Иккинг. Только ты можешь избавить меня от этих мучений. Повисла гнетущая тишина. Иккинг вынимает из ножен Анафему, но не спешит махать мечом. Он задумчиво смотрит на лезвие, неспешно покручивает оружие в правой руке. — Ты уверен, что высшие демоны не будут злы на меня? — Я ни в чём не уверен. Но раз я стал вещью для обмена, это означает мою верную смерть. Без меня ты отсюда не выйдешь. Мы с тобой связаны, Иккинг. Не только тем, что ты убил меня. Ты не хочешь признавать этого, но мы с тобой одного дерева ветки, — Валентайн улыбается, — Оба заложники рока. Оба обладаем немыслимой силой. И в конце концов… — Братья по крови, — кивает Иккинг, — Я только недавно осознал, что это ты, Вергилий. — Не прошло и века, Иккинг, — смеётся демон алчности, — Долго до тебя доходило, мне даже обидно как-то стало. — Но почему ты сразу тогда мне не сказал, что это ты?! Я позволил умереть близкому человеку! Ты же мне брат! — не выдерживает Иккинг. Валентайн лишь улыбается на это, — Мы побратимы! — Я знаю. Но такова жизнь. Она несправедлива, — вздыхает Вергилий, — Мы сражались с тобой сами того не понимая. Ты был слеп, я тоже. И теперь смотри, где мы. Ты решаешь мою судьбу, а я — твою. — Такого не должно было быть, — шипит демон гордыни, крушась. — Если демоны ошибаются, они ошибаются по-крупному, сам знаешь. Ну, так что? Освободишь меня, брат? Иккинг страдальчески вздыхает. Глаза заливаются кровью, демон поправляет в руке меч. — Ну, не расстраивайся. Может быть мы ещё свидимся, — мягко и тихо говорит Вергилий, — Вдруг они тебя забудут и отправят ко мне в гости. Давай, брат, — демон разводит руки в стороны и закрывает глаза. Иккинг медлит. Он смотрит на своего кровного брата, с которым был близок много лет, но которого забыл. Из-за одержимости его рассудок помутнился, как и разум Вергилия. Оба пошли против друг друга, но сейчас, кажется, помирились. Иккинг сильно жмурит глаза, делает рывок и втыкает Анафему в тело Валентайна. Замирает на месте и сдерживает в себе крик. Кровавые слёзы быстро закапали на оранжевый песок, испарились на нём практически мгновенно. — Спасибо, брат. Мы квиты, — шепчет сбивчиво Вергилий, опускает руки и готов упасть на колени. Иккинг отпускает меч, который пронзил Валентайна насквозь и остался в нём, — Не забывай меня. — Не буду, — отвечает Иккинг, падая на колени прямо перед Вергилием, — И ты… Меня… — Я застолблю тебе там местечко, — тихо посмеивается тот; изо рта потекла алая кровь, он начал задыхаться и кашлять, — До встречи, брат. Подул лёгкий ветерок и Вергилий начал рассыпаться в пыль, вместе с песчинками улетает в бесконечные розовые небеса. Иккинг смотрит вслед улетающему ветру, кровавые слёзы нескончаемым потоком текут из его глаз. Он прошёл испытание. Осталось забрать Альбедо и заключить сделку снова.***
Астрид сидела и тихонечко плакала, пока слушала рассказ Иккинга. Сам возвращенец тоже не смог сдержать себя, ему больно вспоминать произошедшее. Взрослые сами невольно расстроились, опустили головы и поникли духом. — Когда вы с Валентайном побратились? — Нам было по шесть. Он стал мне хорошим другом. Вычитали из какой-то книги, что дружбу можно закрепить кровью. Порезали ладони: я левую, он правую. Скрепили побратимство рукопожатием. Так и стали братьями по крови. Но потом он неожиданно исчез. И он сильно изменился, когда мы встретились вновь, как и я. Стали врагами… — Вы не узнали друг друга? — Да. Не знаю почему, — мотает головой Иккинг, следом шмыгая носом и вытирая пальцами кровавую слезу со своей правой щеки, — Нас будто насильно стравили. — Ты прошёл испытание и нашёл Альбедо? — Мне его принесла бабушка.***
Беатриче неспешно шла к воротам со стеклянным черепом ворона в руках. Завидев внука, заметно ускорилась. — Икки, что с тобой? — она присаживается перед внуком на колено, кладёт череп на песок и спешит вытереть ладонями кровавые слёзы юноши. — Всё в порядке, бабуль. Вергилий… — Всё-таки смог? — спрашивает она и немного приобнимает демона, — Успокойся, скоро всё закончится. Ты отправишься в свой мир и наконец-то будешь счастлив со своей Астрид. Причём с чистой душой и сердцем, — Беатриче улыбается, сама невольно заплакала, но прозрачными, человеческими слезами, хотя она тоже своего рода демон, — Соберись. Последний рывок, Иккинг. — Знаю. Ты… нашла Альбедо? — Да. Соблазнила того ангела и выкрала череп. Тебе осталось только дойти до входа в Сопербию, — суккубша встаёт, подаёт Иккингу руку. Тот принимает её, встаёт с колен. — Ещё идти и идти, — вздыхает он, беря в руки черепок. — Справимся. Я тебя провожу, — уверяет демона Беатриче, приобнимает его за плечи, — Кстати, я прихватила с собой фляжку. Будешь вишневый сок? Твой любимый, — улыбается она, в её руке магическим образом появляется небольшая фляжка. — Можно немного, — соглашается Иккинг, слабо улыбнувшись. Бабушка всегда остаётся бабушкой, несмотря на то, что она суккуб. — Хорошо. Ну, в путь, внучок. Люцифер будет тобой доволен.***
— Мы шли до начала Сопербии до самого рассвета. Обратный путь всегда легче… Мне уже открыли портал, видимо, демоны узнали, что я выполнил задание. Беатриче благословила меня на прощание, передала подарок небольшой… Он остался у меня в общежитии, Астрид, наверное, заметила, — слабо улыбается Иккинг. Демонесса слабо кивает ему. — Что она тебе передала? — Перстень с амазонитом… От моего дедушки, Ивара. Я его не видел, так же, как и бабушку. Слишком рано умерли. Но я благодарен им хотя бы за то, что есть мой отец. И что есть я. — Ты отправился следом к высшим демонам. — Да. Они меня уже ждали.***
Иккинг смело ступает в портал и оказывается в храме, прямо напротив всех семи демонов греха. — О, явился не запылился! — восклицает Люцифер, — Так ещё и с Альбедо! Какой же ты молодец, милок, я так тобой горжусь! Я знал, что ты его найдёшь! Давай его сюда! — Иккинг протягивает руку и череп взлетел в воздух, так как высший демон гордыни потянулся к нему рукой, притянул его какой-то своей особой силой, — Мы с братьями посоветовались и решили сделать тебя… — Демоном блуда! — радостно восклицает Асмодей, перебивая Люцифера, он хлопает в ладоши и немного прыгает на месте. Пол в храме сильно затрясся, Иккинг еле устоял на ногах, — Мы не хотели сильно тебя понижать, но и выше тебя не могли сделать. А потом я так покопался в тебе и понял, что ты неплохо так веселился! В тебе определённо есть потенциал демона похоти, дружочек! — Но так как в тебе остались ещё небольшие силы гордыни, мы ослабели тягу к утехам, дабы сбалансировать тебя, — добавляет Мамона. — Да и видно, что на сторону тебе не надо ходить, — басит Сатана, — Ты крепко прикован к своей демонессе гнева. — Ты почти что человеческая версия сатира. Но умеренного, — поясняет Левиафан, — Я бы даже посмел сказать: человек. — Но не человек. По-прежнему демон, — говорит Мамона. — А можно вопрос? — интересуется Иккинг. — Задавай. — Абген отныне у вас насовсем? — Да. Я давно хотел его забрать, да всё руки не доходили. Нам опять нужно умерщвлять неугодных демонов в Аду и Чистилище, от них одни проблемы. Йоргенсонам «привет» передай, — улыбается Мамона, — А теперь ложись на алтарь, Асмодей заключит с тобой сделку. По середине зала, из-под каменного пола, поднимается алый каменный алтарь. Иккинг усталой походкой доходит до него и ложится, прикрывает глаза. — Не переживай, это не больно, — уверяет демон блуда, когда он присаживается на колени и нависает над Иккингом, коротко усмехается, — Я бы даже сказал приятно. Асмодей читает какую-то молитву на странном языке, Иккингу не понятном, проводит своей огромной бледной ладонью над телом юноши круговыми движениями. Все демоны с интересом наблюдают за происходящим. Они видят перерождение демона.***
— Да… Я стал демоном блуда, — Иккинг сильно покраснел и отвёл взгляд, даже голову отвернул, — Но не мне было решать, знаете, они сами за меня решили. Хотя бы жив, и то радует. Сморкала сидел с выражениями лица «что я только что услышал» и «как такое вообще возможно». Астрид тоже сильно раскраснелась от такой новости. — Но смею заверить, у меня остались некоторые моменты от гордыни, — добавляет Иккинг, нервно усмехаясь, — Я могу петь и говорить по ментальной связи. При мне остались мои знания латыни и воспоминания. А большего мне и не надо было. Я стал другим, почистил ауру и смог вернуться сюда, — он глупо улыбается, мельком глядит на Астрид. Смолкает на минуту и следом разводит руки по сторонам, — Вот моя история, какая она была. Честная и без прикрас. Взрослые шумно вздыхают, поправляются, вытирают лбы от пота, встают с мест. — Можешь быть свободен, вопросов у нас больше нет, — говорит директор. Иккинг быстро кивает, вскакивает со стула и спешит выйти из помещения. Астрид и Сморкала идут за ним следом.***
Астрид сидит в объятьях Иккинга и смотрит с ним вместе телевизор. После полного рассказа ей ещё трудно отойти от эмоций, которые накатили на неё. Иккинг мало того, что прошёл через убийство кровного брата, так ещё и в итоге стал демоном блуда; это повергло её в шок, как и Сморкалу, в принципе. — Не могу поверить… — лепечет она тихо, будто для себя. — Всё ради тебя, Астрид. Всё ради тебя, — пришёптывает Иккинг, чмокая Астрид в висок. — Прошёл всё Чистилище, убил Валентайна, заключил сделку с Асмодеем… — Другого пути не было, крошка. Я знал, на что шёл. Зато смотри, чего мы достигли. Ты жива и здорова, я тоже… Ну, я почти, ещё восстанавливаюсь, — коротко усмехается он, всё продолжает шептать, — И мы вместе, как прежде, мне не нужно скрываться и мучить себя, а тебе не нужно переживать за меня. Ты же хотела, чтобы со мной всё было в порядке, и я хотел, и хочу, чтобы и ты была цела. — Ты слишком многое прошёл, и это меня… Беспокоит? Иккинг кладёт свои пальцы Астрид на подбородок, аккуратно притягивает её личико к своему, шепчет ей в губы тихо-тихо: — Ради тебя, Астрид, я ещё столько же пройду. Даже больше. Астрид на долю мгновений забыла как дышать. Сердце бешено билось в груди, руки и ноги немного похолодели от волнения, но жар всё же был сильнее. Иккинг сладко и нежно целует её губы, и делал это не раз, но демонессе кажется, что это будто их совсем первый поцелуй. Она чувствует его тепло, такое родное, оно пьянит и будоражит. Сливаются воедино снова, но теперь… Уже навсегда.