* * *
На уроки, посвященные разнообразным магическим дисциплинам, ученики всех факультетов приходили, пылая здоровым энтузиазмом первопроходцев. Всех интересовало, насколько изменится школьная программа после снятия запретов с темной магии. Впрочем, у первого курса занятия проходили штатно: никто не собирался учить детей, едва только взявших в руки волшебную палочку, чему-то потенциально травмоопасному. На трансфигурации молодые волшебники усердно старались превратить спичку в иголку, на чарах соревновались между собой в яркости Люмоса, на зельеварении с переменным успехом готовили снадобье от прыщей. Первый урок истории магии с новым преподавателем у первокурсников Гриффиндора и Слизерина был назначен на вторник. Рон, наслушавшийся рассказов о Биннсе от близнецов, с легкой обидой жаловался Поттеру, что делать домашнюю работу во время истории им не удастся. Гарри, в отличие от друга, урока ждал с нетерпением, потому что после спасения из Литтл-Уингинга ему и Дадли Дамблдор пообещал, что все объяснения произошедшему у магглов они получат именно на истории магии. Всем ученикам было крайне интересно узнать, как же выглядит профессор Боуд на самом деле. Однако ничего, кроме легкой полноты и невысокого роста, запомнить категорически не удавалось. Среди магглорожденных даже пошел слух, будто историк крайне обезображен, и именно поэтому скрывает свое лицо с помощью какой-то жутко темной магии. Бродерик Боуд запустил первокурсников в класс, быстро пересчитал их по головам и негромко прокашлялся. Наступила выжидательная тишина. – В древние времена, когда земные боги только-только создали этот мир, – начал профессор тихим вкрадчивым голосом, с первых слов завораживая аудиторию, – люди, населяющие его, были лишены воображения и веры в магию. Жадные творцы скрыли от своих созданий таинство волшебства, опасаясь, что те со временем станут равными им, богам. Но каждую безлунную ночь, которую люди проводили, созерцая холодные далекие звезды, они слышали, как кто-то шепчет им оттуда, из бескрайней пустоты космоса. Этот шепот обещал раскрыть людям все чудеса мироздания и даровать необъятную силу для того, чтобы пользоваться этими чудесами на свое усмотрение. Затаившие дыхание первокурсники слушали размеренное повествование Боуда словно красивую страшную сказку. – Люди полагали, что так общаются с ними земные боги, – продолжил невыразимец, – и потому верили каждому услышанному слову. Они объединялись в культы и возводили алтари, на которые проливались целые реки крови. Исполняя в точности все указания шепота из пустоты, люди открыли проход в иную реальность. Но когда они увидели тех, кому возносили свои молитвы, то поняли, что это – совсем иные боги, не имеющие с их творцами ничего общего. – И тогда они начали с ними сражаться?! – послышался воинственный голос Финнигана с задней парты. – О нет, не сразу, – с усмешкой ответил профессор Боуд, – в самом начале люди не имели ничего против иных богов. Ведь те всегда выполняли свои обещания. Они действительно даровали своим почитателям силу, которая позволяла простым смертным искривлять время и пространство в угоду своим сиюминутным желаниям. Сейчас мы называем эту силу магией. В классе охнули и зашептались: никто не ожидал, что волшебство, которым они все были наделены, как-то окажется связанным с призываемыми магглами чудовищами. – Но магия была лишь сыром в мышеловке иных богов, – сказал Боуд, когда дети снова умолкли. – Им было мало преклонения пред собой всех волшебников тогдашнего мира. Они хотели не только подчинить себе все пространство, но и населить его своими детищами, куда более желанными и близкими, чем любые земные твари. К тому же иные боги были столь чужды нам, а мы – им, что всякая встреча жрецов с объектами своего поклонения извращала их суть, изменяя природу и буквально трансфигурируя души несчастных смертных, завороженных созерцанием зла. Бродерик Боуд обвел класс внимательным взглядом, проверяя реакцию учеников на свою лекцию. – Именно так в нашем мире появились целые народы иных разумных и полуразумных существ, – продолжил он. – Гоблины, домовики, кентавры, русалки и многие другие наравне с разнообразными животными и растениями в той или иной степени подвергались преобразовывающему влиянию иных богов. Изменения нарастали от поколения к поколению, постепенно создавая целые новые расы, которые наравне с людьми претендовали на этот мир. Они не владели таким же волшебством, как люди, но обладали каждый своими дарами, которые с легкостью использовали против бывших братьев и сестер. Но куда страшнее измененных были родные дети иных богов, порожденные ими от смертных или друг от друга. Я не буду вам сейчас рассказывать про всех этих чудовищ, но, когда вы перейдете на третий курс, с некоторыми из них вас будут учить сражаться. С другими же и поныне в одиночку не сможет справиться даже самый сильный маг. Невыразимец задумчиво помолчал, морщась, точно припоминая какую-то собственную встречу с порождениями иных богов. – В общем, когда люди обнаружили, что их самих в родном мире практически не осталось, они схватились за голову и попытались выдворить иных богов обратно в необъятную пустоту Хаоса, окружающего созданный земными богами мир. С некоторыми усилиями им это удалось. Однако порождения иных богов и измененные ими люди никуда не делись. Впрочем, простые смертные были слишком утомлены битвой с богами, чтобы сражаться еще и со своими бывшими собратьями. Так что на время среди них воцарился мир. Гермиона Грейнджер тут же подняла руку. – Скажите, профессор Боуд, – дождавшись разрешения, торопливо проговорила девочка, – значит ли ваша история то, что и волшебники в какой-то мере являются не совсем людьми? Я так поняла, что, наделив нас волшебством, иные боги как-то нас изменили. Мы даже некоторыми болезнями от магглов не заражаемся, потому что относимся к другому виду, верно? – Пять баллов Слизерину, мисс Грейнджер, – кивнул ученице Боуд. – Природа волшебников действительно отличается от маггловской. Это легко проверить лабораторным способом. Кровь любого волшебника, помещенная в специальный артефакт, непрерывно поглощает магию из окружающей среды, в то время как кровь маггла совершенно инертна. – А кровь чистокровных волшебников сильнее, чем у магглокровок? – подняв руку, тут же поинтересовался Драко Малфой. – Сильнее только ее поглощающие способности, – пояснил невыразимец. – Насыщенность крови магией, на самом деле, мало влияет на то, насколько мы сильны в искусстве волшебства. Это похоже на то, как насыщенность крови кислородом сама по себе не делает людей здоровыми. Для полноценного здоровья требуется так же учитывать множество иных факторов. Однако при этом нехватка кислорода в крови сделает больным любого в целом здорового человека, вне зависимости от его физической формы. Аналогом таких людей в волшебном мире я предлагаю считать сквибов. Если у магглов кровь просто не поглощает магию из окружающей среды, то у сквибов процесс вывода магии из организма происходит быстрее, чем процесс поглощения. Именно поэтому они не могут колдовать, хотя магглами по своей сути не являются. На этот раз руку подняла гриффиндорка Падма Патил. – Профессор Боуд, а у кого чаще рождаются сквибы? У чистокровных волшебников или магглорожденных? – спросила она. – Вообще, на такие вопросы должен отвечать колдомедик на дополнительных занятиях, – поморщившись ответил невыразимец, – но, к сожалению, таковые в Хогвартсе не проводятся. Думаю, я подниму этот вопрос на встрече с Попечительским советом. А вам, мисс Патил, лишь скажу, что сквибы всегда рождаются только в семьях чистокровных волшебников, так как высокая скорость вывода магии из организма считается адаптивной мутацией у детей, многие годы проживших в среде с избыточной насыщенностью магией. С другой стороны, у магглорожденных родителей высок шанс появления ребенка с настолько низкой насыщаемостью крови магией, что тот будет практически неотличим от маггла. Именно поэтому в нашем обществе у чистокровных существует традиция заводить семьи не с самими магглорожденными, а только с их внуками. Считается, что если в семье рождаются волшебники третье поколение подряд, то кровь в этом роду достаточно насыщенная, чтобы при смешивании не порождать магглов. – А почему волшебники вообще так настроены против магглов? – в свою очередь спросил у профессора Дин Томас. – Тем более, как я понял из вашего урока, именно магглы должны считаться коренными жителями этого мира, в то время как маги – порождение иных богов. – Все дело в изъяне, с которым, как считается, земные боги сотворили людей, – ответил невыразимец. – В маггловском христианстве, например, его природа обыгрывается вкушением запретного плода и изгнанием из Рая. В волшебном мире этому греху равнозначно желание магглов обладать магией, щедро предлагаемой иными богами из средоточия Хаоса, в котором они заключены. Ведь даже когда первая война с иными богами, наконец, закончилась, и человечество столкнулось с ее последствиями, простые магглы вовсе не перестали мечтать о недоступном им волшебстве. Они пробовали прикоснуться к нему самыми разными способами, начиная от браков с волшебниками и заканчивая ужасающими ритуалами, калечащими их тела и души. И, разумеется, время от времени они пытались возвратить иных богов. – А волшебники не пытались? – подняла руку Меган Джонс. – Ну, чтобы стать еще сильнее, например? – Волшебники были заняты разгребанием последствий войны, – пожал плечами Боуд. – Они сражались за главенство человеческой расы. С гоблинами, с вампирами, с великанами и с множеством других народов. Одновременно они пытались сдержать в узде магглов, которым не терпелось начать все сначала. И это я не говорю об измененных животных и чудовищах, которые в те времена массово плодились на земле. Так что не вижу ничего удивительного в том, что волшебники, которым волей-неволей пришлось очищать наш мир от последствий глупости своих маггловских предков, мягко говоря, магглов недолюбливали. Тем более что магам, постоянно сталкивающимся с разными волшебными напастями, приходилось стремительно учиться, повышая собственный уровень развития, в то время как магглы продолжали оставаться безграмотными невеждами. Впрочем, буду объективен, такое часто происходило из-за того, что в те времена все зачатки маггловской цивилизации то и дело уничтожали обладатели наследия иных богов. И только после принятия Статута о секретности в мире магглов, наконец, наступило затишье, и он тут же начал стремительно прогрессировать. – Какое отношение имеет Статут к иным богам? – удивленно спросила Дафни Гринграсс. – О, самое прямое! – саркастически улыбнулся профессор Боуд. – Уж не думали ли вы все, что волшебники на самом деле могли испугаться маггловский инквизиции? Особенно с учетом того, что в те времена магглов было гораздо меньше, и они совершенно не могли сопротивляться волшебству? Класс снова наполнился удивленными возгласами и перешептываниями. Родители большинства чистокровных детей, присутствующих на истории магии, выросли на учебниках старой Батильды Бэгшот, где прямо говорилось, что Статут о Секретности возник из-за преследования волшебников Святой инквизицией магглов. – Эй, Патил, а мне вот интересно, как Статут обосновали в Индии? – поинтересовался Нотт у гриффиндорки. – У вас же, вроде, не было христианства? – Ну, в Индии тогда погиб Шиваджи, борец за независимость магглов от волшебных владык, – переглянувшись с сестрой, ответила Падма. – И магглы решили, что в его смерти были виноваты волшебники. А в Китае, например, в том же году маги пытались заключить мирный договор с Россией, в то время как русские и китайские магглы пытались этому помешать. В каждой стране, я думаю, были свои причины скрываться от магглов. – Единственной настоящей причиной принятия Статута о секретности послужили иные боги, – оборвал Бродерик Боуд все остальные дискуссии. – Точнее, то, что магглы каким-то образом смогли повторить свое воззвание к ним. Это произошло в Америке, отделенной от цивилизованного мира волшебников большой водой. Центром возвращения иных богов, Древних, как они себя теперь называли, стал Теночтитлан, столица ацтекской империи. Впрочем, тогда в культе состояли практически все коренные жители западного континента. Невыразимец помолчал. – Конечно, волшебники и тогда одержали победу, – наконец, продолжил он, – но она далась нам весьма дорогой ценой. Считается, что земные боги, незримо помогавшие магам в той битве, то ли были пленены Древними и похищены, то ли по своей воле покинули наш мир, чтобы последовать за своими врагами в средоточие Хаоса и сражаться уже там. В любом случае, с тех самых пор в нашем мире не было замечено никаких проявлений сверхъестественных вмешательств. И люди остались одни. Тогда верховные маги всех стран и решили, что необходимо что-то предпринять, дабы избежать третьей попытки вторжения Древних. А так как оба раза иных богов призывали магглы, было решено попросту спрятать от них всю лишнюю информацию. Но как было убедиться в том, что они никогда не отыщут вновь историю появления магии в нашем мире? Магглы тогда были менее развитыми, чем мы, но глупыми их никто никогда не считал. Поэтому волшебники приняли решение скрыть от магглов не только знание об иных богах, но и обо всей магии в целом. Заодно информацию о Древних скрыли и от магглорожденных, чтобы у тех не было искушения поделиться ей со своими маггловскими родственниками. Так иные боги канули в забвение, и до недавних пор о них помнили разве что в некоторых очень старинных волшебных семьях. Прозвенел звонок, означающий конец урока. – А теперь домашнее задание, – резко завершил свою лекцию невыразимец, обрывая все попытки детей задать кучу дополнительных вопросов. – Подготовьте эссе на полтора фута по теме чар забвения, наложенных волшебниками на маггловский мир. И не забудьте упомянуть, как те повлияли на самих магов. Например, можете написать, почему у нас любят отмечать христианские праздники, в то время как исконные религиозные предпочтения волшебников сейчас полностью атрофированы. Все свободны!* * *
На урок профессора темной магии Сириуса Блэка первокурсники шли как на войну. Рон Уизли, подслушав сетования шестикурсников о безжалостной муштре профессора Лестрейндж, теперь с удовольствием пугал сокурсников всяческими ужасами. Гарри Поттер мысленно радовался тому, что темные искусства у Гриффиндора проходят совместно с Равенкло. Там был Дадли, а за Дадли всегда можно было спрятаться. С другой стороны, слизеринец Невилл Лонгботтом остановил вчера вечером Поттера в коридоре, где сообщил мальчику, что профессор Блэк был другом его родителей и, кажется, даже его крестным отцом. И, несмотря на то, что Блэка считали сторонником Того-Кого-Нельзя-Называть и держали в Азкабане, настоящего суда по этому делу над ним не проводилось. Так что темный маг вполне мог оказаться достаточно дружелюбным по отношению к Гарри. Поттер, конечно, уточнил у Невилла, откуда тот все это знает. Оказалось, папа и мама Невилла были соратниками родителей Гарри на войне с Волдемортом. И профессор Блэк тоже был в их компании. Об этом Невиллу поведала его бабушка, когда мальчик написал ей про Беллатрикс Лестрейндж в Хогвартсе. Так же она добавила, что никогда не верила полностью в вину Блэка и всегда считала его «отважным дерзким мальчишкой», что в устах Августы Лонгботтом звучало как полноценный комплимент. На самом деле профессор Блэк мало походил на темного волшебника в глазах Гарри. Он предпочитал красные с золотой отделкой мантии гриффиндорских оттенков и маггловскую военную обувь. Волосы он собирал в залихватский хвостик на затылке, а при разговоре всегда улыбался так, словно задумал превосходную шутку. А еще профессора Блэка терпеть не мог профессор Снейп, что, с точки зрения Поттера, также было весьма хорошим признаком. Сириус со звонком стремительно ворвался в аудиторию с первокурсниками и взмахом палочки запечатал дверь, отсекая доступ всем любящим припоздниться неудачникам. – Уверен, что вы все ни шпротвы не знаете о темной магии, – с порога заявил он, – и готов поспорить на десять баллов, что я в этом не ошибаюсь. Вот ты, девочка со смешными косичками, можешь мне сказать, что такое темная магия? Лайза Турпин, светловолосая волшебница в строгих очках, поднялась со своего места. – Темная магия – это заклинания, чары и ритуалы, по классификации Министерства магии, имеющие очевидно злонамеренный характер и способные причинить ощутимый вред другим волшебникам. – Полная ерунда! – резко оборвал ее Блэк. – Лично я могу тебе половиной школьной программы причинить ощутимый вред. Но в список темной магии все эти заклинания почему-то не входят. Фэй Данбар нерешительно подняла руку. – Темной магией считаются заклинания с неустранимыми последствиями, – предположила она. – Чушь! – фыркнул Сириус. – Да, есть такие заклинания. Но нормальные колдуны всегда создавали к своим проклятиям какие-нибудь отменяющие чары. Иначе такая профессия, как ликвидатор проклятий, в нашем мире попросту бы не существовала. И хочу напомнить всем чистокровным волшебникам, что заклинание Эванеско, очищающее поверхности от мелкого сора и зелий, также имеет неустранимые последствия. Поэтому, если вы вдруг поставите кляксу на свою домашнюю работу, никогда не пытайтесь удалить ее Эванеско! Сотрете весь текст. Проверено мной в молодости, – Сириус ухмыльнулся. – Может быть, темная магия – это абстрактное понятие? – предположил Терри Бут. – То есть, какую магию считать темной, а какую – нет, решают в Министерстве?.. – Теплее, но все еще не то, – отмахнулся профессор. – У кого есть еще варианты? – Это магия, которую можно творить только со злыми намерениями! – с места выкрикнул Рон Уизли. – Поэтому всех темных волшебников и считают злыми! – Почти, но не совсем, – кивнул ему Сириус. – Но ты подобрался почти к самой сути, приятель. Так что пять баллов Гриффиндору я, пожалуй, дам. Рон самодовольно оглядел своих сокурсников. Это был первый предмет, на котором он самостоятельно заработал баллы. – Темную магию вовсе не обязательно творить непременно со злыми намерениями, – тем временем начал объяснять профессор, – хотя есть некоторые особенно гнусные заклинания, для которых сказанное верно. В частности, это относится к Непростительным, которые вы будете разбирать с моей кузиной на шестом курсе. Однако верным принято считать следующее определение: темной магией называется волшебство, которое невозможно применить, используя светлые положительные эмоции... Почему никто не записывает?! – вдруг грозно нахмурив брови, рявкнул Блэк. Класс торопливо заскрипел перьями по пергаменту. Сириус, окинув взглядом запуганных им детей, удовлетворенно ухмыльнулся. Его мрачная репутация прекрасно помогала давно отвыкшему от больших скоплений магов арестанту ловко управляться с дисциплиной на уроке. – Существует масса областей, в которых применяется темная магия, – продолжил он лекцию, поудобнее прислонившись спиной к преподавательской кафедре, – темное целительство, работающее на переживании негативных эмоций по отношению к болезни. Темная ритуалистика, практикующая вызов зловредных сущностей для различных вспомогательных нужд. Химерология, базирующаяся на неприятии изначальной физической формы реципиента... так, а про это, если что, лучше у мистера Хагрида спросить. Так, что там еще? Жалко, что дурмстранговские учебники на английский до сих пор не перевели, там как раз приведена таблица типов темной магии. Ладно, я лучше потом по этой теме плакат сделаю и заставлю выучить наизусть. Пока достаточно просто запомнить, что темная магия делится на преобразовывающую, суть химерологию; призывающую, часто именуемую просто демонологией; проклинательную, то есть малефицистику; и связанную с миром мертвых, сиречь некромантию. Все заклинания темной магии, используемые в бою, относятся исключительно к малефицистике. Но ее мы будем проходить только со второго курса по причине того, что директор Дамблдор опасается за ваши головы и прочность их соединения с шеей, – Сириус подмигнул школьникам и весело оскалился. – Так что я хорошенько подумал и решил начать ваше приобщение к моему предмету с элементарной некромантии. Профессор полюбовался на удивленно приоткрытые рты и недоверчиво выпученные глаза первокурсников и второй раз с начала учебного года пожалел о том, что не захватил в Хогвартс колдоаппарата. Причем в первый раз, когда он диктовал лекцию первокурсникам Слизерина и Хаффлпаффа, диапазон выражений шока и изумления на лицах детей был гораздо шире. Сириус взмахнул палочкой, призывая из личных апартаментов ящик с «учебными пособиями». – Так, разбираем вспомогательный материал и не толпимся, – скомандовал он ученикам. – Сегодня мы с вами будем учиться реанимировать скелет мышки.* * *
Квиринус Квиррелл слегка испуганным взглядом оглядел суровые лица третьекурсников Хогвартса. Дети уже были в курсе ситуации в маггловском мире и теперь жаждали подробностей от своего преподавателя маггловедения. А тот, честно говоря, мало что мог предложить своим ученикам, потому как все лето до учебного года интересовался совершенно иными вещами. Вот так, стоит на несколько месяцев отвлечься на то, что тебе действительно интересно, как в мире начинается конец света. Хорошо еще, что в отличие от Темного Лорда Квиррелл рос в семье чистокровных волшебников, и от прабабки с прадедом кое-что слышал о Древних Богах и их почитателях. Так что более-менее представлял себе, о чем вести лекцию. – Д-древние Б-боги – это зло м-маггловского мира, – с неожиданной для себя уверенностью начал профессор Квиррелл. – Их ц-цель – п-преобразовать наш м-мир в нечто д-действительно чудовищное. Они п-прибыли из-за п-пределов нашей Вселенной, и п-потому все, что они с-созидают, отвратительно нам и не п-понятно. М-магглы, к-которые по доброй воле становятся к-культистами, п-поклоняющимися этим отродьям, т-тоже со временем т-теряют все сходство с ч-человеком. Б-большинство становятся п-просто чудовищами. Но н-некоторые, особенно м-мерзкие п-приверженцы Древних, изменяются им в угоду ц-целыми семьями, становясь п-причиной в-возникновения новых н-народов. Т-так в наш м-мир пришли г-гоблины, т-тролли и м-многие другие. Квиррелл оглядел класс, обратив внимание на то, что его в кои-то веки весьма внимательно слушают. Он даже мельком пожалел, что выбрал в качестве доказательства собственной безобидности заикание. Без этого недостатка его лекция заиграла бы еще более яркими красками. – Н-ни в к-коем случае не п-пытайтесь общаться с членами к-культа! – назидательно поднял указательный палец Квиринус. – Эти с-сектанты жаждут п-попасть в магический м-мир, к-куда им пока нет д-доступа. М-многие волшебные н-народы п-подвержены влиянию жрецов Д-древних г-гораздо сильнее п-прочих. У них не б-будет выбора, к-кроме как встать на с-сторону зла, если м-мы п-позволим к-культистам до них д-добраться. И т-тогда н-нашему миру будет г-грозить в-война на истребление. А это, п-поверьте, очень опасно! – Профессор, да как эти культисты вообще про нас узнают?! – подскочил со своего места Ли Джордан. – Они же магглы! Что мы, с магглами не справимся? – Они не п-просто магглы! – Квиринус возмущенно прервал реплику ученика. – Это м-магглы, вооруженные п-помощью б-божественной с-силы! А б-богам п-плевать на все наши с-скрывающие заклинания! И их не в-волнует С-статут о с-секретности! П-поэтому, если к-культисты п-прорвутся в н-наш мир, н-нам придется встретиться н-не только с н-ними, но еще и с м-миллиардами м-магглов, которые во всех с-сверхъестественных н-неприятностях в любом случае б-будут винить н-нас! Дети испуганно переглядывались. – И что же нам тогда делать, профессор?.. – робко подала голос Анжелина Джонсон. – Противостоять им любой ценой, – твердо ответил Квиррелл, даже ни разу не заикнувшись. Он, наконец, понял, о чем вещал ему Темный Лорд с самого начала.