* * *
Гермиона Грейнджер самозабвенно плакала в кабинке заброшенного туалета для девочек на втором этаже. В Хогвартсе праздновали Хеллоуин, и девочка справедливо полагала, что у нее будет достаточно времени на рыдания прежде, чем ее отсутствие кто-либо заметит. Для слез у Гермионы была масса причин. На факультете она так и не прижилась, оставшись для своих однокурсников «заумной магглокровной выскочкой», как окрестила ее Пэнси Паркинсон, самопровозглашенная лидерша девочек первого курса. С ее подначки Дэвис и Булстроуд, старающиеся влиться в коллектив полукровки, постоянно делали Гермионе мелкие пакости: спутывали в колтуны волосы, связывали между собой шнурки на ботинках, заливали слизью домашнюю работу. Так бы продолжалось еще долгое время, если бы Дафни Гринграсс, не выдержав постоянных перепалок, в какой-то момент с обычной для нее прохладцей в голосе не сообщила Грейнджер, что все это не прекратится, пока та не начнет следить за своей внешностью, придерживаясь высоких стандартов Слизерина. С тех пор волосы Гермионы всегда были заплетены в тугую косу, на руки регулярно применялось Тергео от чернильных клякс, а при завязывании галстука использовался исключительно виндзорский узел. Мальчишки и вовсе не обращали на магглокровку никакого внимания. За это Гермиона была горячо благодарна Невиллу Лонгботтому, который еще в первый день учебы поднялся и заявил, что Грейнджер находится под его покровительством, так как ее родители сотрудничали с его ба в тестировании гербологических препаратов в маггловском мире. Попытавшейся возразить при этом Гермионе Невилл невозмутимо наступил на ногу. Уже потом, оставшись наедине с девочкой, он терпеливо разъяснил, что может сделать с одинокой магглорожденной толпа воспитанных во вседозволенности чистокровных магов. Гермиона прониклась, и с тех пор подтверждала все, что бы Невилл ни выдумывал по ее поводу. В свою очередь Лонгботтом пообещал написать бабушке, чтобы та узнала по своим каналам в Министерстве, как дела у родителей Гермионы. Хотя он честно предупредил девочку, что обычно магглы из Отдела тайн уже не возвращаются. Тем не менее, подружиться с Невиллом у Гермионы не получилось. Во-первых, им мешал их статус крови, превращающийся на Слизерине в непреодолимое препятствие. Во-вторых, Невиллу совершенно не нравились попытки Гермионы руководить его процессом обучения. Он прекрасно понимал, как это принижает его в глазах других чистокровных. Лонгботтом предпочитал учиться втайне от всех, скрываясь в спальне для мальчиков, и неожиданно для себя обрел на этом поприще друзей, Винса и Грегори, также имевших репутацию тугодумов. В-третьих, Дафни Гринграсс сухо объяснила Гермионе, что девочкам неприлично дружить с мальчишками тет-а-тет, даже если они всего лишь первокурсники и не имеют в виду ничего дурного. А вскинувшуюся со словами о сексизме Грейнджер окоротила тем, что с маггловскими предрассудками она может валить обратно к магглам, и пусть ее там культисты в жертву приносят. К магглам Гермионе не хотелось, и она была вынуждена смириться с инакостью культуры магического сообщества. В конце концов, маггловская культура ни к чему хорошему не привела. Помимо отсутствия друзей и тотального одиночества причиной для слез Гермионы Грейнджер служили сны. Дин Томас был совершенно прав, когда намекал, что выход из Ордена Древних будет для нее отнюдь не легким делом. Гермиону одолевали гнуснейшие кошмары, и, если бы не заклинание Конопеум, создающее полог тишины над ее кроватью, девочку давно изгнали бы из общей спальни. Ей снились огромные великаны гуги, зубастый зев которых раскрывался вертикально, разрезая их череп напополам. Снились мверзи, отвратительные черные твари с лоснящимися боками, изогнутыми к спине рогами и беззвучно хлопающими перепончатыми крыльями. Ее преследовали гончие псы Тиндала, похожие на плод греховной связи собаки со змеей. А под кроватью ей мерещилось шебуршание зародышей дхолов, и Гермиона до судорог боялась, что эти червеобразные создания прогрызут ее кровать насквозь и доберутся до плоти. Но хуже всего девочке приходилось в те ночи, когда к ней в снах заглядывал Ньярлатотеп. Он тихо останавливался возле ее кровати, не произнося ни слова, но Гермиона, скорчившись под одеялом и видя его тень даже сквозь опущенный полог, все равно знала, что он – улыбается. Гермиона плакала в туалете, потому что прекрасно осознавала, что еще чуть-чуть – и она попросту свихнется. Она спала по три-четыре часа в сутки, и ей не с кем было поделиться своими переживаниями. Она не могла попросить помощи у взрослых, потому что те непременно спросили бы, что с ней не так, а она ни в коем случае не хотела признаваться им, что поставила подпись в Книге имен. А еще в Слизерине Грейнджер услышала о легилименции, и теперь ужасно боялась, что профессор Снейп или мадам Помфри применят ее к ней и поймут, что Гермиона не так далеко ушла от культистов, как ей того желалось. Плакса Миртл, привидение заброшенного туалета, сначала с удовольствием рыдала за компанию с Гермионой, но потом, убедившись, что та не собирается делиться своими переживаниями, обиделась и с шумным всплеском нырнула в унитаз. Какое-то время Грейнджер упоенно предавалась страданиям в полнейшем одиночестве, но слезы в конце концов закончились, и девочка выползла из кабинки к умывальникам, пытаясь привести в порядок опухшее от продолжительного плача лицо. – Не передумала? – раздался за ее спиной насмешливый голос, когда она протирала глаза своим носовым платком. Гермиона взвизгнула от неожиданности и развернулась на звук, торопливо нашаривая волшебную палочку в сумке. В дверном проеме, небрежно прислонясь к стене, ее поджидал Дин Томас, перегораживая выход наружу. Он поигрывал своей волшебной палочкой, дирижируя ей, словно в такт музыке. Гермиона невольно отметила, что под глазами мальчика наливались такие же синяки от недосыпа, как и у нее, хотя усталым или нервным Дин отнюдь не выглядел. – Вот еще, – фыркнула она в ответ на его реплику, хотя и не так решительно, как в прошлом. – Все еще думаешь, что у тебя есть выбор, неофит? – лениво улыбнулся Дин. – Чего тебе надо от меня?! – Гермиона воинственно направила на него палочку. – Иди к Джонс приставай, или к Перкс! И вообще, ты мне еще спасибо сказать должен, что я не рассказала про тебя профессору Снейпу! – А про себя ты ему рассказывала? – Томас подмигнул девочке. – Мне интересно, ты вообще спишь, Грейнджер? Или тебе все нипочем? – А ты переживаешь, что ли? – язвительно скривилась Гермиона. – Не надо, Томас. Скоро я научусь варить зелье сна без сновидений и избавлюсь от всех связей с культом окончательно. – Не успеешь, Грейнджер, – Дин насмешливо покачал головой. – Чуешь этот запах? Гермиона потянула носом. К туалетному амбре, на которое она уже практически не обращала внимания, примешивались пока еще малозаметные ароматы грязных носков, помойного ведра и гнилого мяса. – Горный тролль, – пояснил Дин, отметив, что она ощутила запах. – Видел его по пути сюда. Понятия не имею, как он пробрался в Хогвартс, но тварюга здоровая. И дубинка у него такая, что твою голову в один удар раскроит. Так что давай решать, Грейнджер. Я могу отойти и посмотреть, как ты будешь справляться с ним самостоятельно. Или ты мне сейчас поможешь его завалить. – Ты спятил?! – прошипела Гермиона, свистяще выпуская воздух сквозь сомкнутые зубы. – Мы же первокурсники, Томас! Как ты собираешься его убивать?! – С божьей помощью, – ухмыльнулся Дин, доставая ритуальный кинжал из перекинутой через плечо сумки. – Ты же провалила посвящение в адепты, Грейнджер? Ну, к Древним Богам ведет множество путей. Поможешь мне открыть вторую Печать, и все тебе зачтется. – Но почему я? – простонала Гермиона, нервно дергая себя за косу. – У тебя же есть Джонс и Перкс!.. – Экзальтированные истерички, – поморщился Томас. – Их единственная пригодность – привлекать любопытствующих новичков в Орден. А ты... знаешь, иерофант считает, что ты способна на большее. Если тебя вовремя подтолкнуть. – Он говорит с тобой в снах? – Гермиона нахмурилась. – Иерофант знает, что ты волшебник, Дин? – Может, обсудим наши сновидения в другое время? – хмыкнул адепт, поудобнее перехватывая кинжал. – Вряд ли тролль будет вежливо ждать окончания нашей дискуссии. – Что от меня требуется? – напряглась Грейнджер. – Просто подмани его сюда, – Дин с деланным безразличием проверил пальцем остроту кинжала. – Я его обездвижу и начну ритуал. А ты в нужный момент присоединишься. Гермиона заколебалась. Она прекрасно понимала, что ритуалы Древних неосуществимы без крови и смерти. И ей не хотелось возвращаться к тому, о чем она уже несколько месяцев старалась забыть. Профессор Боуд на истории магии рассказывал свой предмет достаточно подробно, чтобы у девочки пропали любые иллюзии о Древних Богах. Они были злом, и помогать им означало совершать преступление против человеческого рода. В коридоре раздался утробный рев и послышались гулко бухающие шаги тяжелой громадной туши. Миазмы, издаваемые горным троллем, стали уже практически невыносимыми. Дин нервно выглянул наружу и торопливо убрался от двери, протискиваясь мимо Грейнджер к кабинкам. – Давай уже, – прошипел он, толкая девочку в спину. – Некогда размышлять! Она шумно сглотнула и торопливо выскочила из туалета. Тролль был огромен: двенадцать футов ростом, с гранитно-серой кожей, бугристым телом и крошечной лысой головой, похожей на кокосовый орех. Гермиона была ему высотой чуть выше бедра. За собой тролль волочил по полу гигантскую дубину, даже больше девочки размером. – Э-эй! – попыталась прокричать Гермиона; впрочем, это больше напоминало сдавленный комариный писк. Тщась привлечь внимание тролля, она помахала руками и слегка подпрыгнула. Тролль задумчиво наклонил голову. Кажется, он пытался сообразить, что видит перед собой. Его морда напоминала Грейнджер олигофрена. Из угла пасти тролля сочилась струйка вязкой слюны. Наконец тролль принял решение. Он глухо зарычал и пошел на Грейнджер широкими тяжелыми шагами, постепенно ускоряясь. По ощущениям это напоминало, будто на тебя бежит гора. Гермиона испытала острое желание облегчиться. Тролль поднял дубину, раскручивая ее над головой. До девочки ему оставалось от силы полтора шага. Гермиона попятилась, широко раскрыв глаза. На мгновение ей представилось, что сейчас тролль проломит ей череп. Дин Томас, вынырнув откуда-то из-за спины тролля, деловито вонзил кинжал ему в подбрюшье, сразу отпрыгивая в сторону и снова скрываясь за дверью туалета. Тролль издал протяжный вопль, выпустив дубину из лап и чуть не зашибив ей Гермиону. Он выдрал из себя клинок и отбросил его в сторону. Рана была не смертельной, но то, чем было пропитано острие ритуального кинжала, явно делало свое дело. Тролль просунул голову в дверной проем, высматривая Дина в туалете, и его маленькие подслеповатые глазки яростно двигались из стороны в сторону. Но было заметно, что существо начинает пошатывать, а яд постепенно сковывает его конечности параличом. Вся белая от страха, Гермиона бочком протиснулась мимо тролля и бесшумно подняла с пола отброшенный им кинжал. Тролль уже упал на четвереньки, но упорно тянулся к прижавшемуся к дальней стене туалета Томасу. Он явно жаждал мести. Дин же смотрел только на Гермиону. Та на цыпочках приближалась к троллю со спины. – Давай же! – прошипел, не выдержав, мальчик. Гермиона глубоко вздохнула и ударила в бок – туда, где у тролля должна была располагаться левая почка. Тролль взревел и распростерся ниц – дрожащие от яда лапы больше не держали вес его грузного тела. Дин подскочил прямо к морде чудовища и, не задумываясь, до крови укусил себя за руку. Макая палец в кровь, как в краску, он быстро принялся чертить на лбу тролля символ врат. – Мнглв'шт ср'блв ттул Ньярлатотеп хоорк'тса фхтагн, – нараспев бормотал при этом мальчик. – С'ффт тр'э'ккл! Йа! Кулл'п адл'вххшт! Завороженная словами пнакотического языка, Гермиона перебралась через безвольно лежащую лапу тролля, встав подле Дина. Она слегка покачивалась в дисгармоничном ритме его песнопений. Зрачки, расширившись, превращали ее глаза в темные провалы. – Вгах'нагл Ньярлатотеп фхтагн! – завершил заклинание Дин и сделал шаг назад, подталкивая Гермиону локтем. Словно во сне та занесла кинжал и без замаха вонзила его в лоб тролля, прямо в центр багряной Печати, нарисованной кровью волшебника. Острие вошло в черепную кость, точно в масло. Во все стороны от лезвия побежали черные трещины, превращая морду тролля в поврежденную фарфоровую маску. Одновременно с этим его тело начало стремительно набухать, точно изнутри его накачивали какой-то массой. Гермиона, чей разум начинал потихоньку проясняться, с ужасом и отвращением наблюдала за шевелением под тролльевой кожей. Казалось, там ползают и перекатываются гигантские змеи. – Сейчас рванет, – хладнокровно отметил Дин, наблюдая, как трещины от головы тролля распространяются дальше, по всему телу. Схватив Грейнджер за руку, он потянул несопротивляющуюся девочку в туалетную кабинку. Едва он успел закрыть за собой дверцу, как раздался смачный чавкающий звук, и туша тролля словно взорвалась изнутри, распадаясь на стремительно чернеющие куски гниющей плоти. Если тролль и раньше отвратительно пах, то теперь смрад был просто непередаваемым. Из туши тролля, корчась и извиваясь, выползали черные щупальца с гнилостно-розоватыми присосками. Их клубки соединялись в какие-то организмы, но конечностей было так много, что невозможно было разобрать форму этих тварей, количество их пастей и глаз. За ними из глубин брюха тролля выбирались твари побольше, трехногие, на тонких раздвоенных копытцах, прячущие ядовитые жала в трепещущих хоботках. Туша тролля продолжала шевелиться и конвульсивно подергиваться, распираемая следующими пришельцами. Густая черная жидкость, вытекающая из нее, напоминала нефть, но, точно кислота, разъедала кафельные плитки пола. Одна струйка жижи затекла в кабинку, в которой прятались культисты, вынуждая мальчика и девочку вскарабкаться с ногами на унитаз. Посмотрев на бледное испуганное лицо Дина Гермиона внезапно осознала, что Томас совершенно не контролирует происходящее. Да, он пробил ритуалом ход в пристанище Древних, но то, что полезло оттуда, вовсе не походило на богов. Скорее, это были их последыши, выбраковка, масса неразумных исковерканных тел, жадных в своем неудержимом голоде. И когда они доберутся до кабинки, где спрятались первокурсники, они поглотят их, как и всех прочих, кто встретится им на пути. – Мы должны бежать отсюда, – шепнула Гермиона. – Как? Мы не прорвемся через них! – яростно прошипел в ответ Дин, пребывая на грани паники.* * *
Когда во время праздничного пира в Большой зал ворвался Квиррелл и сообщил, что в подземелья замка пробрался тролль, Беллатрикс рассчитывала на легкую прогулку вместе с кузеном. Вместе с темными магами вызвался прогуляться Снейп, то и дело кидающий в сторону Лестрейндж и Блэка подозрительные сумрачные взгляды. Также к ним присоединился Флитвик, любопытствующий по поводу их боевой тактики. Прочие же преподаватели остались в Большом зале приводить в порядок рухнувшего в обморок Квиринуса и сортировать детей по факультетам, дабы строем выпроводить их в собственные гостиные. То, что встретило магов в коридоре третьего этажа, было гораздо, гораздо хуже тролля. Флитвик на миг замер в ужасе, невольно хватаясь за сердце, и только Энервейт, брошенный в него Сириусом, заставил полугоблина сконцентрироваться на происходящем. Снейп терять связь с реальностью не собирался, но явно не понимал, что происходит, и откуда в Хогвартсе эта мерзость. – Прорыв демонических тварей, – быстро пояснила коллеге Лестрейндж, поудобнее перехватывая палочку. – Уничтожаем огнем и кислотой. Не взрываем – отлетит какое-нибудь щупальце в сторону, а потом от него еще столько же отпочкуется. Если не будем справляться – адское пламя. – Это же школа!.. – слабым голосом попытался возразить ей Филиус. – А если не удержим? – Значит, будет в школе на один этаж меньше, – ухмыльнулся Блэк, первым вступая в бой. – Конфландум! Из волшебной палочки Сириуса вырвался ярко-оранжевый поток кипящей лавы, облепляя ближайшее к нему щупальцеобразное существо. Оно тоненько завизжало, лопаясь от жара, точно переспелый стручок. На визг обернулись все прочие твари, резко сменяя направление своего бега. Теперь они видели перед собой тех, кого могли разорвать и насытить их плотью свои неуемные утробы. Лавина чудовищ бросилась на четверых волшебников. – Интеритум! – ворвалась в сражение Белла, подобными кислоте чарами растворяя плоть чудовищ. – Эдакс Максима! – поддержал Флитвик, вспоминая самые едкие из известных ему заклинаний. – Экспекто Патронум! – задержавшийся позади Снейп стремительно призвал свою лань, быстро наговаривая ей послание для Дамблдора с призывом о помощи. Ему было очевидно, что даже вчетвером они не справятся с творящимся на третьем этаже хаосом. Да, твари были невелики размером – по колено, от силы по пояс волшебникам, – но их было так много, что они прямо-таки кишели в маслянистой черной жидкости, истекающей из туши тролля, валяющейся в дверях туалета для девочек. Тролль был, очевидно, мертв, но то, что из него извергалось, выглядело во много раз страшнее.* * *
Услышав голоса, выкрикивающие заклинания за пределами туалета, Гермиона испытала ужас и облегчение одновременно. Облегчение от того, что их все-таки спасут. И ужас – спасители непременно догадаются, что они повинны в происходящем. Свалить все на Томаса не удастся: Грейнджер уже знала о таких вещах, как легилименция и веритасерум. Дин, судя по прикушенной губе, также осознавал проблему. Но вряд ли он согласится сдаться. Гермиона внезапно подумала, что если профессора будут достаточно ослаблены сражением с изродками Хаоса, у них, возможно, будет еще шанс на... на что? Она уже готова нападать на учителей? Настолько она пала?.. Дверца их кабинки внезапно распахнулась, сорванная с петель. Гермиона непроизвольно завизжала, покуда Дин не накрыл ее рот ладонью. Все помещение туалета за пределами кабинки густо покрывала черная бугрящаяся слизь, исток которой был где-то в чреве тролля. Жижа густела, принимая желеобразную консистенцию, заползала на стены, похожими на вены ручейками заволакивала потолок. Она бурлила и взбучивалась пузырями, точно кипящее тесто на сковородке. Из ее глубин то и дело просачивались совсем уж мелкие твари, новопорожденные, размером с майских жуков. Напротив кабинки с детьми стоял улыбающийся Ньярлатотеп. Он выглядел совсем иначе, чем в сновидениях, но ни один из культистов ни с кем не перепутал бы его черную, как жирная смола, голову с удлиненным черепом, врастающим в капюшон, и худощавую фигуру под непрестанно шевелящимся плащом, скрывающим под собой то ли сколопендр, то ли дополнительные конечности. Нижняя часть одеяний Ньярлатотепа растворялась в черной слизи, затопившей туалет, и, казалось, имела с этой жижей общую природу. – Свер'йс кхагг, – прошелестел Древний, выпростав из-под одеяний длинную семипалую руку с дополнительными суставами и шипами. Тонкие сухие пальцы с когтями цепко обхватили запястье Дина. Мальчик невольно задрожал, сам не понимая, испытывает ли он ужас или экстатический восторг от соприкосновения с богом. – Шатт'арайя, – скрежетнул Ньярлатотеп, обращаясь к Грейнджер. Она не понимала слов пнакотического языка, как Дин, но послушно взяла Томаса за руку, словно бы что-то внутри нее, минуя мозг, осознавало, чего требует Ползучий Хаос. Ньярлатотеп потянул Томаса за собой, а следом за ним – уцепившуюся за мальчика Гермиону. Он направился прямиком к покрытой черной слизью стене, и та изогнулась к нему навстречу. В ней распахнулось вертикальное отверстие, достаточно широкое, чтобы в него мог протиснуться человек, вставший на четвереньки. По краям отверстия росли острые гнилые крючья, похожие на акульи зубы. Ньярлатотеп, немыслимо изогнувшись, принялся погружаться в отверстие. Культисты поняли, что им придется следовать за ним. В последний момент Гермиона попыталась было бросить Дина и остаться, но зверский вопль и треск за спиной, как от лопнувшего гигантского яйца, напротив, заставили ее ускорить свое погружение в гниющую изнанку мироздания. Девочке казалось, что они ползут внутри чьего-то кишечника – и пахло здесь соответствующе, – к тому же перемещение осложнялось тем, что ей все время нужно было держаться за Дина, иначе она с легкостью потерялась бы в покачивающейся волнами от мышечных сокращений утробе. Грейнджер не знала, сколько прошло времени, прежде чем она вдруг ощутила, что впереди не очередной извив плоти, а пустота. С ощущением вынутой из бутылки пробки Гермиона выпала из темных глубин и сразу закашлялась, содрогаясь от рвотных позывов. Они с Дином лежали на берегу Черного озера, у самой кромки Запретного леса. Было достаточно темно, чтобы их фигуры никто не мог заметить из замка, а Хагрид, наверняка, также присутствовал на пиру. Ни Ньярлатотепа, ни черной массы, по которой они ползли, рядом не было. Гермиона даже рискнула бы счесть все это галлюцинацией, если бы не была перемазана вся в нефтяном перегное, сочащемся из пор изродков Древних Богов. Дин, недолго думая, стащил свою мантию через голову, и прямо во всей оставшейся одежде забрался в озеро, невзирая на ледяной холод последней октябрьской ночи. Подумав, Гермиона последовала его примеру. Она и так давно стучала зубами, но не от холода, а от пережитых событий, и надеялась, что вода хотя бы немного приведет ее в чувство. – Мантии лучше будет сжечь, – заметил Томас, смывая слизь с волос. – Сами мы их не отстираем, а домовикам отдавать ни в коем случае нельзя. – Как мы вообще вернемся в замок? – нервно спросила Гермиона. – Там же наверняка переполох. – Нас впустят, – Дин на мгновение расплылся в улыбке. – Мы не одни, неофит. – Что это было? – потребовала девочка объяснений у Томаса. – Мы действительно видели Ньярлатотепа? В Хогвартсе? Во плоти?! – Не знаю, – Дин обхватил себя руками за предплечья, ежась. – Но он говорил со мной – все время, пока мы шли сюда. Говорил, как я был глуп, когда решил, что смогу открыть вторую Печать в одиночку, всего лишь с твоей помощью. Говорил, нам понадобится больше посвященных. И бóльшая жертва. А я лишь смог приоткрыть узкую щель и в результате перебаламутил всех защитников замка. – Я больше ни за что не буду помогать тебе, Томас, – прошипела Гермиона. – Мы чуть не погибли! И я еще не знаю, какие последствия нас ждут.* * *
Заразу, заполонившую третий этаж Хогвартса, удалось полностью выжечь уже ближе к утру, когда к четырем защитникам пробились МакГонагалл и Дамблдор. Первую половину ночи они и другие боеспособные профессора отлавливали на втором и четвертом этажах тех монстров, которые смогли прорваться через оборонительный заслон темных магов. Беллатрикс не сомневалась, что они справились бы куда лучше и быстрее, если бы директор в ответном патронусе категорически не запретил бы адское пламя. В итоге все успели отчасти пострадать во время боя: Сириусу опалило волосы на голове свалившееся на него с потолка горящее нечто; у Снейпа покраснела и распухла нога, укушенная какой-то тварью, похожей одновременно на богомола и свинью; Филиусу в глаза брызнуло черной жижей, и теперь он видел все окружающее как через толщу воды; Беллатрикс заполучила длинную кровавую царапину от чьих-то когтей и изрядно разодрала подол мантии. Сражаться было не так уж сложно, благо все они в той или иной степени знали подходящие заклинания, но тварей было очень много, и волшебники попросту вымотались. Если бы не феникс Дамблдора, в последний момент влетевший на третий этаж и в огненной вспышке испепеливший половину оставшихся изродков, травм у профессоров могло бы оказаться гораздо больше. Но быстрее добраться до них директор не рисковал, стараясь поскорее разобраться с теми уродцами, которые покинули третий этаж первыми, разбредаясь по школе. Дамблдор должен был убедиться, что ни одна тварь не проникнет к детям. Впрочем, под шумок, он запаковал парочку чудовищ в магические клети, наказав Фоуксу отволочь их в директорский кабинет. Альбус планировал на досуге поэкспериментировать с порождениями Древних, самостоятельно проверив, действительно ли против них помогает исключительно темная магия. Им с Минервой и так пришлось переступать через себя, применяя против гадостных последышей такую магию, какую ранее они клялись искоренять. По счастью, ни один ребенок от прорыва не пострадал. Мадам Помфри пришлось потратить лишь некоторую часть зелий сна без сновидений и успокоительного бальзама. По общему согласию, о появлении в Хогвартсе хаотических тварей школьникам приняли решение не говорить. Во-первых, могла начаться неуместная уже паника, а, во-вторых, тот, кто устроил прорыв, мог в этом случае выдать себя ниоткуда взявшимися знаниями. Хотя Альбус подозревал, что слухи все равно откуда-нибудь возьмутся. В конце концов, это же школа. В итоге официальной версией остался тролль, неизвестно как пробравшийся в замок из Запретного леса. Больше всего удивляло Дамблдора то, что Квиррелл не воспользовался всеобщей суматохой, отправившись в Запретный коридор. Не мог же он и в самом деле испугаться тролля?.. Или он догадывался о прорыве? Был к нему причастен?.. Голова директора пухла от неразрешенных вопросов. Успокаивало его только то, что монстры, появившиеся в Хогвартсе, были и вполовину не столь ужасны, как описывали ему сотрудники Министерства. Ничего такого, с чем уверенный в собственных силах маг не смог бы справиться. Следовательно, пока директор мог переключить свое внимание на более актуальные проблемы, оставив Древних Богов Отделу тайн. Единственное, что его смущало, так это осознание того, что культисты все-таки проникли в магический мир – через Хогвартс. С другой стороны, означало, что они – еще дети. А с детьми Альбус Дамблдор всегда умел находить общий язык. Как только Северус вычислит тех, кто был повинен в текущем происшествии, Альбус непременно пригласит их на чашечку чая. Было бы полезным заиметь среди культистов своих людей. И, может, еще получится убедить их одуматься?..