* * *
Дамблдор окинул суровым взглядом собравшихся у него в кабинете волшебников. Прежде всего здесь присутствовали победившие в противостоянии с демонами маги: Лестрейндж и Блэк, с горделивыми лицами развалившиеся в трансфигурированных для них креслах; Тонкс, оживленно живописующая сражение прибывшим в Хогвартс на подмогу аврорам; приводящие себя в порядок профессора Флитвик, МакГонагалл и Снейп. Здесь были и дети: замкнувшаяся в себе Гермиона Грейнджер – магглокровка, ищущая убежища на Слизерине; хмурый Невилл Лонгботтом, чьи ожидания неприятностей вполне себя оправдали; Рон Уизли, расчетливым взглядом шахматиста окидывающий фигуры преподавателей темных искусств, которые менее других пострадали в битве. Их друг Гарри Поттер мрачно пялился на своего кузена, жмущегося к теплому боку профессора маггловедения и с наслаждением прихлебывающего какао из именной кружки директора. Первым делом, разумеется, Дамблдор проверил поверхностные воспоминания Квиррелла и Дурсли с помощью легилименции. Глубже заглядывать не имело смысла: как директор и предвидел, все в их головах, ассоциативно относящееся к Запретному коридору и философскому камню, было затерто умелым мастером легилименции и не могло быть извлечено без принуждения, недопустимого по отношению к ни в чем не повинным людям. Альбус не думал, что ошибался насчет связи Квиррелла с Темным Лордом, но доказать ничего было нельзя, а сыворотку правды Квиринус наверняка отверг бы, если Волдеморт ко всему прочему не научил своего последователя противостоять этому зелью. К тому же философский камень Дадли и Квиринус в любом случае не заполучили. Когда Дамблдор встретил их в подземелье под Запретным коридором, он не забыл проверить их сканирующими чарами на наличие камня или заклинания незримого расширения на их вещах. Дух Волдеморта, если тот и был вначале с этими двумя, из-за своей нематериальности сам бы не смог ничего унести. Следовательно, артефакта эта компания не касалась. Поразмыслив, Альбус счел основной версией произошедшего, что Квиррелл с Дурсли потерпели поражение при исполнении воли Темного Лорда, после чего его оскорбленный дух покинул своего нерадивого слугу и улетел в неизвестном направлении. Причину же, по которой мистер Дурсли оказался в компании этих двоих, Дамблдор решил поискать позднее, когда разберется с более актуальной проблемой демонического прорыва в школе. К тому же, вопреки всем более ранним предположениям, отныне имела место версия, что Квиррелл и вовсе никак не был связан с Темным Лордом. Вместо него в Хогвартсе действовал Питер Петтигрю, ныне отправленный в больницу Святого Мунго по причине чрезмерных травм, полученных при защите учеников школы от демонов. В дальнейшем Питера ожидал тщательный допрос в Отделе тайн, при котором Дамблдор рассчитывал присутствовать, но не был уверен, что у него получится. В конце концов, информация о Волдеморте интересовала Отдел тайн не меньше, чем директора, но совершенно в другом ключе. И теперь важное звено в получении доступа к этой информации было в руках невыразимцев, благодаря профессору Боуду, камином утащившему Петтигрю прямо из Больничного крыла. Пока Дамблдор предавался своим размышлениям, авроры Долиш, Сэвидж и Шеклболт, прибывшие в Хогвартс ликвидировать последствия демонического прорыва, исподволь расспрашивали участвовавших в сражении магов об их подозрениях касательно участников сего преступления. Впрочем, главный виновник был очевиден всем: тело Дина Томаса, безумно искореженное нечеловеческим воображением Древних Богов, было препровождено в Отдел тайн для дальнейшего изучения. Невыразимцы планировали нанять на работу хотя бы парочку готовых практиковать в Великобритании некромантов, дабы те попытались призвать душу мальчика с того света и выяснили, многое ли тот знал. Пока же, судя по некоторым обмолвкам авроров, в Министерстве магии срочно подготавливали выступление перед прессой, в ходе которого обсуждалась возможность вручения ордена Мерлина третьей степени мисс Грейнджер, благодаря логическим способностям которой сначала дети, а после и преподаватели вовремя среагировали на деятельность Ордена Древних в школе. Если бы они прибыли на третий этаж чуть позднее, кто знает, какие последствия имел бы этот прорыв. Впрочем Дамблдор считал, что девочке будет достаточно грамоты «За заслуги перед школой», в противном случае шумиха, создаваемая вокруг ее имени, не даст ребенку спокойно жить своей жизнью. Грейнджер и так уже призналась, что опасается жить летом в приюте Святой Ганхильды, построенном для магглорожденных на окраине Хогсмида. Гермиона заявила аврорам, что там могут оказаться неизвестные ей сторонники культа, которые непременно пожелают отомстить девочке за срыв планов Ордена Древних. – Девочка может поселиться с нами, Дамблдор, – неожиданно предложила Беллатрикс Лестрейндж, до этого времени практически не обращающая внимания на переговоры директора с аврорами. – С вами? – изумленно поднял брови Альбус. – Со мной, Сири и Гарри, – великодушно пояснила Беллатрикс. – Мы планировали это лето провести вместе в фамильном доме Блэков в Лондоне. Дядя Орион в свободное время любил развлекаться тем, что накладывал на этот дом все известные ему защитные заклинания. Теперь там, пожалуй, самое безопасное место в Англии. Никакие культисты не проберутся. – Разве мистер Поттер не останется жить у своих родственников? – нахмурился директор. – Мне казалось, у них вполне неплохие отношения... – Отношения – одно, а безопасность – совсем другое, – решительно парировал Блэк. – Я собираюсь этим летом получить право опеки над своим крестником. И хотя несколько удивлен желанием моей кузины устроить нечто подобное для Гермионы, но совершенно не против подходящей по возрасту компании для Гарри на лето. Если, конечно, сама мисс Грейнджер не возражает?.. – Вовсе нет! – тут же с жаром заявила Гермиона, почуяв возможность избавиться от назойливого внимания культистов к своей персоне. – У вас, наверняка, огромная библиотека, мистер Блэк! Если вы позволите мне ей воспользоваться, уверяю, вы даже не заметите моего присутствия! – Такая щедрость, Белла, – насмешливо протянул Снейп, – к магглорожденной? Признаться, я удивлен. – Не стоит, Снейп, – фыркнула Лестрейндж, невольно бросив взгляд в сторону Дадли. – Наступило время заключать иные союзы, нежели во времена нашей молодости. Если эта девочка своим умом и способностями может помочь нам против наших врагов, то почему бы мне взамен не помочь ей? – Мистер Долиш, неужели ей позволят получить опеку?! – возмущенно поинтересовалась у аврора МакГонагалл. – Мистер Блэк, по крайней мере, оправдан! – Будет оправдан, как только Петтигрю оправится достаточно, чтобы дать показания, – педантично поправил профессора Джон. – Что же касается миссис Лестрейндж, то она находится на испытательном сроке. И весьма успешно показывает всем нам пользу своего пребывания за пределами тюрьмы. Если так пойдет и дальше, она и впрямь сможет получить опеку над этой девочкой. Но только при условии, что она поселится отдельно от своих мужа и брата, об освобождении которых недавно ходатайствовала. – Прошение удовлетворят?! – подскочила со своего места Беллатрикс, возбужденно тиская подол мантии. – Не забудьте поблагодарить за это министра, – ухмыльнулся Савьер Сэвидж. – Он счел, что выдавать орден Мерлина бывшим постояльцам Азкабана будет чересчур. А вот удовлетворить их прошения – вполне. Поэтому в ближайшее время Блэка ожидает оправдание, а Лестрейндж – встреча с родственниками. – Которые, однако, также окажутся на испытательном сроке после освобождения, – сдержанно заметил аврор Шеклболт, – что не позволит миссис Лестрейндж реализовать право опеки, если она пожелает сразу же воссоединиться с супругом. – Потерпят, – безмятежно отмахнулась Беллатрикс. – Им еще семейное поместье восстанавливать, а я не нанималась все лето воевать с докси и боггартами. – Кх-м, – смущенно кашлянул Сириус. – Белла, боюсь, у меня дома ты тоже встретишь тот еще беспорядок. – У тебя крестник есть, – ухмыльнулась Лестрейндж. – И мисс Грейнджер тебе поможет, верно, девочка? Гермиона активно закивала. – А чем же собираетесь заниматься в это время вы, Беллатрикс? – полюбопытствовал Дамблдор. – Если восстановление уюта в доме вас не прельщает? – Тем и этим, – Белла неопределенно поводила руками перед собой. – Навещу сестрицу и ее мужа. Может быть, обеих сестриц. Возможно, восстановлю кое-какие дружеские связи. – Планируете попутешествовать? – приятным голосом осведомился директор. – Возможно, Квиринус сможет вам помочь? Прошлым летом, перед началом учебного года, он совершил несколько поездок, планируя принять должность учителя по защите от темных искусств. – Увы, я б-буду слишком занят этим летом, д-директор, – со смешком запротестовал Квиррелл. – Бродерик Боуд перед отбытием в М-министерство пригласил меня в Отдел тайн как специалиста в м-маггловской области. Б-боюсь, к следующему году вам п-придется искать нового учителя м-маггловедения. – Очень жаль, – погрустнел Альбус. – После упразднения защиты от темных искусств я так рассчитывал, что преподавательский состав Хогвартса наконец стабилизируется! Тем более, что и профессор Боуд, наверняка, вернется к своей изначальной деятельности? – Отдел тайн наверняка пришлет нам сотрудника на замену, – оптимистично заметил Флитвик. – Вряд ли там согласятся пропустить события следующего учебного года! – А что такого должно случиться в следующем году? – невольно заинтересовался Рон Уизли. Окружающие его профессора многообещающе переглянулись.* * *
Когда заполонившие кабинет директора волшебники наконец разошлись, Дамблдор устало откинулся на спинку своего кресла и чарами аккуратно подманил к себе Омут памяти с дальней полки. Отделив несколько особо важных воспоминаний от прочей мешанины, директор осторожно поместил их в артефакт, задумчиво созерцая серебристые образы, плавающие на поверхности Омута. Позднее Альбус тщательно просмотрит каждый отдельный фрагмент памяти, высматривая вторые и третьи значения всех произнесенных в его кабинете фраз. Пламя в камине директора полыхнуло зеленым отсверком, сигнализируя о том, что кто-то вновь желает его посетить. Дамблдор махнул палочкой, предоставляя доступ, и в помещение вступил седовласый маг. Он был невысок, худощав и облачен в кремовую мантию старинного покроя, ворот которой украшал алый шейный платок. Бороду этот старик, в отличие от директора Хогвартса, не носил. – Друг мой! – явно обрадовался Дамблдор его прибытию. – Ты все-таки вырвался из Парижа в наши края! Мне казалось, ты не доверяешь портключам в последнее время. – Альбус, mon ami, – улыбнулся Николас Фламель своему давнему другу по переписке и компаньону, – как я мог отказать тебе, когда ты так настаивал на моем приезде? – Мне жизненно необходима твоя помощь, – серьезно покивал головой директор, – особенно теперь, когда с твоим философским камнем приключилась такая беда. Прости друг мой, но, кажется, я не углядел. На лице Николаса появилось снисходительное выражение волшебника, прожившего чуть дольше остальных и уже многие годы напрасно пытавшегося убедить окружающих в очевидном. – Mon ami, – сокрушенно сказал он, – сколько раз я должен повторять тебе, что артефакт, все эти годы сохранявший жизнь мне и моей супруге, не имеет к пресловутому философскому камню никакого отношения? Это вещь, обладающая неизмеримой силой, но отнюдь не созданная моими руками. Я лишь вновь могу повторить тебе, что она досталась мне в наследство от существ, о могуществе, знаниях и навыках которых ни ты, ни кто другой не имеют даже никакого представления, ибо родина этих созданий отнюдь не наш мир и даже не наша Вселенная. Я уже сотни раз говорил, что буду только рад, если ты сумеешь уничтожить этот артефакт – способом, который сам я так и не сумел обнаружить. Нынешние времена слишком неспокойные, mon ami, чтобы продолжать хранить подобный предмет в руках человечества. – Потому-то я и прошу у тебя прощения, друг мой, – вздохнул Альбус. – Боюсь, камень не был уничтожен. Я поместил его внутрь зеркала Еиналеж, рассчитывая, что разрушение столь темного артефакта непременно повлечет за собой и уничтожение камня. По крайней мере, думал я, никто не сможет вытащить предмет из разбитых и измельченных в пыль зеркальных осколков. Я был уверен, что мой план удастся... Однако, как я недавно понял, кто-то сумел отыскать и извлечь камень гораздо раньше событий, приведших к уничтожению зеркала. Кожа Фламеля приобрела мертвенно-бледный окрас. Под ней отчетливо стали видны узловатые синие вены, неохотно несущие в себе загустелую старческую кровь. – То есть, ты хочешь сказать, mon ami, – тихим, шипящим от едва сдерживаемой ярости голосом проговорил алхимик, – что из-за тебя сверкающий трапецоэдр отныне находится в неизвестно чьих руках, в то время как слуги его создателей шастают по твоей школе, как по собственному жилищу?! Дамблдор слегка позеленел. – Его создателей?.. – тихо повторил он занемевшими от оттока крови губами. – Ты хочешь сказать, что творцами философского камня были Древние Боги?! – В некотором роде, сверкающий трапецоэдр и сам является частью Древнего Бога, – вздохнул Фламель, усаживаясь напротив Дамблдора. – Его сформировали из особого металла и собственной слюны существа, испокон веков живущие подле отпрыска одного из Древних. Если камень теперь принадлежит культистам, боюсь, mon ami, мы в куда большей беде, чем мне казалось ранее. Тсатхоггуа облагает огромными силами, и его помощь Ордену Древних может привести всех нас к гибели. – Откуда все это тебе известно? – против воли заинтересовался Дамблдор. – Я не припоминаю, чтобы ты увлекался легендами о Древних, друг мой. – О, – кротко улыбнулся Николас, – видишь ли, mon ami, мне просто чуть больше лет, чем некоторые предполагают. Кое-какие события произошли прямо на моих глазах.* * *
В ночь перед праздничным пиром в честь окончания учебного года Гермионе Грейнджер впервые не снились кошмары. Должно быть, думала девочка, даже Древние со временем смиряются с тем, что не все смертные следуют их пути, от рождения обладая свободой воли. Гермиона была счастлива, и смерть Дина Томаса нисколько не волновала ее. Она подозревала, что в худшем варианте событий вполне могла бы оказаться на его месте. Конечно, периодически она все еще скучала по маме и папе, но лето в фамильной библиотеке Блэков, щедро сдобренное тренировками магического искусства с Беллатрикс, на взгляд Гермионы, вполне компенсировало изменение ее семейного положения. Гарри Поттер был весьма рад тому, что отныне он будет жить не у равнодушных к нему Дурсли, а у любящего его крестного, так похожего на настоящего отца, о котором всегда мечтал мальчик. Радость несколько омрачало то, что вместе с ним и Сириусом в доме на Гриммаулд Плейс поселится Беллатрикс Лестрейндж, хотя Блэк и убеждал крестника, что это – лишь на то время, пока его кузине не позволят забрать Гермиону в Лестрейндж-холл. Против Гермионы Гарри ничего не имел, и потому вынужденно смирился с Пожирательницей Смерти в доме. Тем более, что Сириус пообещал отпускать Гарри в гости ко всем его друзьям и вместе посещать все квиддичные мероприятия. В следующем году Гарри – как его отец – планировал вступить в команду Гриффиндора. Дадли Дурсли не был уверен, рад он тому, что Поттер покидает его семью, или же разочарован скоропалительностью решения Мальчика-Который-Выжил. В конце концов, в этом году они с кузеном, наконец, начали друг друга понимать. Вот только многомудрый наставник, тайну которого хранил Дадли, однозначно был куда ценнее для равенклойца, нежели шрамоголовый мальчишка, который никогда не сможет оценить союзника Дурсли по достоинству. Невилл Лонгботтом испытывал ощущение, будто его мировоззрение постепенно раскалывалось пополам, точно ореховая скорлупка. С одной стороны, все до сих пор было четко и ясно: Темный Лорд и Пожиратели Смерти – зло, магглорожденные ничем не отличаются от чистокровных магов, а слизеринцы не умеют дружить, потому что во всем ищут исключительно выгоду. С другой стороны, он и сам не видел смысла общаться с людьми, не несущими для него в будущем никакой пользы. И не собирался вновь очертя голову бросаться в бой, даже не подумав хоть немного, сумеет ли он самостоятельно справиться с демоническим прорывом. После битвы с изродками Древних у Невилла остался незаживающий шрам на ноге, стойкая неприязнь к тупым культистам-магглокровкам и Долг жизни к Пожирателю Смерти. С таким набором особенностей, полученным мальчиком после всего одного года обучения в Хогвартсе, он вполне считал себя правым послать к Моргане все претензии бабушки и напроситься летом в гости к Гарри Поттеру, где профессор Блэк как следует потренирует Невилла в темной магии, к которой он после битвы с демонами испытывал нежные чувства. И пусть его гриффиндорские дружки назовут Лонгботтома мерзким слизнем, но до тех пор, пока в магическом мире присутствуют культисты, во всех темных магах с Темным Лордом во главе Невилл решил видеть не врагов, а примеры для подражания. В конце концов, бабушка всегда говорила, что директор Дамблдор любит всем давать второй шанс. А чем он, Невилл, хуже Дамблдора?.. Рон Уизли чуть ли не впервые в жизни старался брать пример со своего старшего брата Перси, пытаясь убрать свои вещи в сундук таким образом, чтобы его крышка все-таки смогла закрыться. Перси это почему-то давалось с легкостью, хотя книг у него в сундуке было гораздо больше. В итоге Рону все-таки пришлось просить помощи у брата, так как он всерьез начинал опасаться опоздать в кабинет профессора МакГонагалл, через камин которой в этом году возвращались домой все гриффиндорцы. Рон также планировал посетить своего друга Гарри Поттера летом. И отнюдь не только потому, что Сириус обещал Рону приобретать все билеты на матчи по квиддичу и на его имя тоже. Просто Уизли прекрасно понимал, что если бы не анимаг, оказавшийся у него в кармане вместо крысы, то их компании пришел бы незамедлительный конец. И вовсе не собирался покрывать оскорблениями Лонгботтома, явно нацелившегося поучиться у темных магов уму-разуму. Конечно, сам Рон присоединяться к нему не планировал – он же не предатель, в конце концов! Да и Гарри бы не понял. Но вот перенять знания у Лонгботтома и Грейнджер, которую наверняка будет учить мадам Лестрейндж, Рон Уизли зазорным вовсе не считал. В конце концов, эти два слизеринца пока не успели окончательно перейти на сторону Того-Кого-Нельзя-Называть. А значит, абсолютными врагами не считались. И, пока они учили Рона магии, тот в свою очередь вполне мог убедить их в том, что идеи Салазара Слизерина все-таки были в корне не верны. Хотя и с мнением всех прочих Уизли о том, что магглорожденные вольны жить так, как они хотят, их шестой сын в последнее время был несколько не согласен. Покуда Перси учил Рона аккуратности, а Рон, в свою очередь, пытался объяснить брату свою новую точку зрения на окружающее бытие, Фред и Джордж Уизли, убедившись, что Гарри Поттер в общей гостиной утешает Симуса Финнигана, крепко дружившего с Дином Томасом до его кончины, незаметно пробрались в спальню первокурсников Гриффиндора. Там близнецы обнаружили и тщательно распотрошили тайник под кроватью Дина в поисках ценных ингредиентов, наверняка бывших у культиста в наличии – в надежде на то, что не до всех из них добрались невыразимцы из Отдела тайн. К их разочарованию, ничего ценного отыскать не удалось – видимо, зельеварение не было коньком Ордена Древних. Единственной любопытной вещью, которую обнаружили гриффиндорские экспериментаторы, оказалась книга в черном бархатистом переплете, на котором арабской вязью была выведена надпись «Некрономикон». Книга была написана на непонятном близнецам языке, но, хорошенько полистав ее и обнаружив забавные картинки, Фред и Джордж, переглянувшись, приняли решение подарить зловещий фолиант Джинни вместо сидения от унитаза, как они планировали изначально. В конце концов, сидение от унитаза быстро выбросит мать, а вот книгу она может и не заметить. О том, что «Некрономикон» может причинить их сестре какой бы то ни было вред, близнецы совершенно не переживали. Во-первых, они сами проверили книгу на все возможные проклятия и не обнаружили ничего. Во-вторых, они непременно расскажут о похищенном «Некрономиконе» папе, случись им заподозрить что-нибудь неладное. В-третьих, из-за того, что текст в книге прочитать невозможно, Джинни наверняка в итоге просто передарит рукопись Луне Лавгуд, чей полоумный отец и так регулярно интересуется всем сверхъестественным. В-четвертых, у Фреда и Джорджа все равно не было денег на любой другой подарок к дню рождения их единственной сестры.* * *
– Ты уверена, что эта кровь подойдет? – хмуро спросил у своей жены Вернон Дурсли. – А почему нет? – поджала она губы. – В конце концов, тогда мальчишка сдавал свою кровь совершенно точно против воли! Бедному Пирсу требовалось переливание после того, как бульдог твоей любимой сестрицы перекусил ему артерию на праздновании прошлого дня рождения Дадли. – Не надо было пинать собаку в нос, – недовольно пробурчал Вернон. – Тут кто хочешь начал кусаться бы! – Нам очень повезло тогда, что группа крови Гарри подошла Пирсу, – сухо заметила Петуния. – В противном случае иск от Полкиссов, предъявленный к Мардж, оказался бы гораздо выше. Насколько я помню, Гарри тогда отчаянно сопротивлялся всем попыткам докторов забрать у него кровь, опасаясь, что те выкачают ее полностью. – Идиот! – горячо подтвердил ее слова Вернон. – Хорошо еще, что доктор оказался понимающим, а группа крови мальчишки – достаточно редкой, чтобы принудить его к сдаче биоматериала. В противном случае Пирсу было бы несдобровать, а у нас сейчас не было бы нужного ингредиента. – А еще нам повезло, что в Литтл-Уингинге редко кому требуется переливание крови, – добавила Петуния. – Поэтому всю оставшуюся кровь Поттера в итоге заморозили в холодильной камере до востребования и не использовали до сих пор! Согласитесь, Квиринус, забрать из больницы то, что нам и так принадлежит, оказалось куда проще, чем убедить мальчишку остаться у нас на лето, – обратилась женщина к стоящему рядом магу. – Особенно с помощью капельки волшебства, – улыбнулся сообщнице Квиринус Квиррелл. – К тому же, если у нас ничего не получится с первого раза, Дадли всегда может позвать своего кузена просто ненадолго погостить. – Может, начнем уже? – Дадли сердито прервал обмен вежливостями между взрослыми. – Зелье уже кипит! На заднем дворе нового дома Дурсли в Оттери-Сент-Кэчпоул, огороженного кипенно-белым палисадником, грелся на волшебном огне гигантский котел, выстреливая в воздух светящиеся пурпурные капли кипящего внутри зелья. Дадли без лишних слов поднял на руки крошечного гомункулуса с духом наставника внутри и осторожно погрузил его в котел, стараясь не обжечься. От жидкости повалил густой пар. – Кость отца, данная без согласия, возроди своего сына! – торжественно проговорил Квиррелл, извлекая из поясного кошеля пожелтелую от времени кость и опуская ее в котел. По предварительной договоренности с Дадли, ритуал, несмотря на его простоту, Квиринус решил проводить все-таки сам, не будучи уверенным, что мальчик справится с самой ответственной частью. Впрочем, дураком себя Квиррелл отнюдь не считал, и потому предварительно наложил на себя обезболивающие чары. Подождав, когда жидкость в котле примет ядовито-голубой окрас, бывший профессор маггловедения продолжил ритуал: – Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина! При этих словах Квиринус глубоко вздохнул и, зажмурившись, отсек себе над котлом левую кисть поданным ему Дадли серебряным кинжалом. Вернон и Петуния, с тревогой наблюдающие за чародейством на их заднем дворе, скривились и отвернулись. Поначалу Квиррелл еще пытался доказать Темному Лорду, что даже одного пальца слуги для ритуала будет достаточно, но Лорд настоял на всей кисти, объяснив это тем, что в противном случае магии неоткуда будет брать материал для постройки клеток его нового тела. Дадли, в отличие от своих родителей, даже не поморщился, с мальчишеской невозмутимостью на лице передавая Квирреллу пакет с замороженными компонентами крови Поттера, позаимствованными в маггловской больнице Литтл-Уингинга. Квиринус подождал, когда зелье в котле примет багряно-красный цвет, и осторожно опустил туда извлеченную из упаковки кровь. – Кровь врага, взятая без согласия, воскреси своего недруга! Жидкость в котле окрасилась в сияюще-белый, точно материнское молоко, цвет. Густой пар стремительно заволакивал все пространство над котлом, скрывая от свидетелей происходящее. Наконец, в густой дымке Дадли померещилась высокая худощавая фигура сильнейшего темного мага Великобритании. – Одень меня, ученик, – произнес Волдеморт высоким, полным холодного торжества голосом.