* * *
В этом году весь Хогвартс с предвкушением ожидал праздничного пира. И неудивительно – еще летом волшебники из Попечительского совета пустили слух, что с началом учебного года в школе появятся новые предметы. И теперь на всех факультетах оживленно спорили между собой, будут ли эти дисциплины обязательными к изучению или же войдут в список предметов по выбору для учеников от третьего курса и старше. В предожидании объявления директора церемония распределения тянулась на редкость медленно и нудно. Школьники то и дело бросали взгляды на стол преподавателей, на которым восседало четверо новых магов, но определить по внешности наименования ведомых ими уроков не удавалось. К тому же узнать в лицо дети чистокровных волшебников смогли только одного из новоприбывших учителей. Магглорожденным и вовсе приходилось пребывать в полнейшей неизвестности. Наконец, распределение закончилось, первокурсники расселись за столы своих факультетов и приступили к пиршествованию. Рон мимолетом порадовался за свою сестру, попавшую на Гриффиндор по традиции всех Уизли. Наконец-то у Джинни появятся нормальные друзья, помимо лунатички Лавгуд, ставшей в последнее время еще более странной, чем прежде. Когда ученики Хогвартса покончили с основными блюдами и приступили к десерту, Альбус Дамблдор, звонко постучав вилкой по своему бокалу, поднялся с места. – Хочу всех поздравить с началом нового учебного года, – торжественно сказал он под утихающие шепотки в зале. – Еще летом некоторые из вас узнали от родителей о возможности появления в Хогвартсе новых дисциплин. И нам удалось! Мы нашли учителей, согласившихся преподавать, а Попечительский совет выделил необходимые средства для приобретения всех необходимых материалов по предметам. Так же я хотел бы сообщить о некоторых изменениях в прошлогоднем преподавательском составе. К сожалению, профессор Боуд был вынужден покинуть нас и вернуться к своей научной деятельности в Отделе тайн. Поэтому в этом году его любезно согласился подменить известный многим из вас Бартемиус Крауч, взявший временный отпуск в Министерстве магии. Сухопарый мужчина с седыми висками и усами щеточкой поднялся со своего места и коротко кивнул ученикам, приветствующим его неуверенными аплодисментами. Мистер Крауч был известен в магическом мире как ответственный, придирчивый и бескомпромиссный волшебник, и дети, знающие об этих его качествах, с унынием предполагали, что бездельничать на его уроках никак не получится. – Сын мистера Крауча, Бартемиус Крауч-младший, – продолжил тем временем Дамблдор, – с удовольствием согласился занять должность профессора ритуалистики. Ритуалистика – один из двух новых предметов, доступных в Хогвартсе с третьего года обучения. Надеюсь, многих из вас заинтересует эта сложная, но, без сомнения, увлекательная наука. Этого преподавателя школьники встретили с гораздо бо́льшим оживлением. Те, кто слышал о печальной гибели Крауча-младшего в застенках Азкабана, теперь громким шепотом обсуждали версии того, как же их новому профессору удалось выжить. Мнения разделились между теми, кто считал, что Крауч бежал из Азкабана и теми, кто думал, что его там не было вовсе. На Равенкло логично предположили, что помощь преподавателю в спасении из застенок оказала та самая ритуалистика, которой он теперь планировал учить других. Это вызвало волну оживления на Гриффиндоре и высказанное вслух желание близнецов Уизли о замене прорицаний на ритуалистику в списке изучаемых ими предметов. Проследив взглядом за ухмылками на двух идентичных веснушчатых лицах, молодой бледнокожий и светловолосый маг, нисколько не напоминающий своего чопорного отца, наградил Фреда и Джорджа своим собственным хищным оскалом, породив у главных безобразников школы желание невольно поежиться. – Увы, но профессор Квиррелл также оставил преподавательскую деятельность, – тем временем продолжил директор Дамблдор свою речь. – Однако, с помощью Попечительского совета, мне удалось пригласить на его место известного в магическом мире Америки волшебного писателя и беллетриста, мистера Гилдероя Лавкрафта. Попрошу поприветствовать! Большой зал содрогнулся от аплодисментов. Популярных писателей в волшебном мире было на редкость мало, еще меньше было писателей литературы художественной, предназначенной для отдыха и развлечения. В лицо в Великобритании Гилдероя Лавкрафта никто не знал, однако с его творчеством более или менее были знакомы все любящие почитать волшебники. Писатель поднялся и раскланялся. Это был высокий, коротко стриженый человек с вытянутым лицом, глаза которого скрывались за очками в тонкой оправе. На вид он казался ровесником Крауча-старшего, однако казался более живым и современным. На писателе была мантия модного в этом году цвета берлинской лазури, а из шляпы с укороченными полями залихватски торчало переливчатое перо оккамия. Романы мистера Лавкрафта носили, в основном, приключенческо-детективный характер, герои его книг регулярно сталкивались с загадочными и пугающими ситуациями, выходя из них благодаря своим глубоким познаниям в волшебстве. Многие читатели считали, что Гилдерой в своих книгах описывает реальные, произошедшие с ним самим истории, однако писатель никогда ни подтверждал, ни опровергал этих слухов. В некоторых книгах герои мистера Лавкрафта путешествовали в маггловский мир, из чего можно было сделать вывод, что свой предмет писатель, по меньшей мере, знает. Студенты Хогвартса с нетерпением ждали первого урока маггловедения для выяснения дальнейших подробностей. – И, наконец, последнее, но не менее значимое нововведение, – тем временем провозгласил Дамблдор. – Мой давний друг, несмотря на свое искреннее равнодушие к публичной жизни, любезно согласился преподавать в Хогвартсе сложнейший, но интереснейший предмет – алхимию. Встречайте величайшего магистра трансалхимических наук, провидца и создателя философского камня, месье Николаса Фламеля! Сухощавый старик в белоснежной мантии с улыбкой наклонил голову, приветствуя восторженные вопли со стороны стола Равенкло, ученики которого сегодня вели себя как заправские гриффиндорцы. Кажется, на первое занятие по алхимии планировал прибыть весь факультет.* * *
– Ты чего не отвечал на письма?! – первым делом набросился на Гарри Рон, когда прошлогодняя компания героев хорватской битвы с демонами собралась в заброшенном классе перед отбоем. Изначально тайную сходку их компания планировала организовать в никем не посещаемом туалете Плаксы Миртл, однако Гермиона категорически отказалась туда идти, напомнив всем, что именно там происходили прошлогодние проблемы с троллем. О своем участии в том давнем событии девочка благоразумно предпочла промолчать. Компания гриффиндорцев пополнилась двумя новыми членами – Парвати Патил и Симусом Финниганом, который после гибели своего бывшего друга Дина старался разузнать как можно больше о конфликте магов с культистами, чтобы в итоге не оказаться на неправильной стороне. Смерть Томаса совсем не вдохновила Финнигана на исследование древних религиозных течений. А про то, как в прошлом году Поттер с друзьями активно выступал против сил зла и боролся с демонами, со слов Рона Уизли был наслышан уже весь Гриффиндор. Так что Симус, даже не задумываясь, пристал к Рону с Гарри после праздничного пира, убедив по дороге приятелей взять его с собой на тайную встречу. Парвати на сходку неожиданно для себя пригласил Невилл, заметив, каким взглядом девочка провожает убегающую в компании мальчишек сестру. Судя по хихиканью Лаванды Браун и Фэй Данбар, близких подруг Парвати, те явно думали о совсем иных причинах интереса Лонгботтома к гриффиндорке. Впрочем, Невилл готов был смириться с главными разносчицами сплетен второго курса взамен на поддержку, которую оказывала ему Парвати в ответ на интерес с его стороны. Чувствуя себя не такой умной, как сестра, индийская девочка чуточку гордилась тем, что ее привлек в компанию именно слизеринец. Позже она обязательно собиралась сказать Браун и Данбар, что самый амбициозный и хитроумный член их маленькой группы явно считал ее куда перспективнее Падмы. Гермиона даже в компании единомышленников испытывала легкое чувство одиночества. Должно быть, потому, что она не считала ни гриффиндорцев, ни Лонгботтома своими настоящими друзьями. Скорее, их объединяли общая цель и общие интересы. Многим людям этого вполне достаточно для дружбы, однако Гермионе хотелось большего доверия и открытости. Но сделать первый шаг она не могла. Ни Уизли, ни Поттер не оценили бы ее тайну, которую девочка бережно хранила с прошлого года. Скорее, гриффиндорцы обвинили бы ее в шпионаже в пользу Древних Богов. По крайней мере, Грейнджер с конца прошлого года не снились сны. Уже одно это девочка считала достойной наградой за общение с гриффиндорцами, нетерпимыми по отношению ко всем, кто выходил за рамки их концепции волшебника, стоящего на стороне добра. А там и настоящая дружба приложится. Падма, например, казалась Гермионе достаточно умной, чтобы рано или поздно поверить в исключительно благие намерения слизеринки. Тем временем Гарри Поттер возмущенно рассказывал присутствующим о похитителе писем Добби, испортившем Гарри и Гермионе все планы на лето. Грейнджер мимоходом с легкой ревностью отметила, что в рассказе Поттера никто из присутствующих даже не усомнился. – Как думаешь, кто его подослал? – тут же поинтересовался Финниган, агрессивно сжимая кулаки. – Культисты?! Парвати громко фыркнула. – Все культисты – магглорожденные! – насмешливо заявила она. – Откуда им было взять домовика? Мне Падма кое-что рассказывала про ваши прошлогодние приключения. – А она рассказывала тебе, как мы решили, что культисты и сторонники Волдеморта теперь заодно? – нахмурился Гарри Поттер, сложив руки на груди. Парвати изумленно захлопала ресницами. – Но ведь профессор Лестрейндж спасла вас от демонов, – сказала она, – и мистер Петтигрю, мне про него Невилл говорил. Зачем сторонникам Того-Кого-Нельзя-Называть помогать вам, если они заодно с культистами? – Алиби, – тут же предположила Падма, снисходительно посмотрев на сестру. – Это же элементарно, Парвати! Тем более, заметь, своих целей они добились – помнишь, нам папа говорил, что из Азкабана выпустили всех Пожирателей Смерти? Наверняка, на такой исход Лестрейндж и рассчитывала! – Очень похоже на правду, кстати, – заметил Гарри. – А потом, когда у нее все получилось, Лестрейндж решила подослать мне домовика, чтобы я не разрушил ее дальнейшие планы. Я бы остался дома, а она бы тем временем в Хогвартсе с культистами всякие интриги проводила. – Думаю, тут дело в другом, – запротестовала Гермиона. – Я видела этого Добби, он выглядел совсем несчастным. И он говорил тебе, Гарри, что действует без приказа своей семьи. Так что, кем бы ни были его хозяева, к словам Добби, на мой взгляд, стоит прислушаться! Может быть, он и вел себя по-дурацки, но искренне пытался тебя защитить. – Пф-ф, – махнул на нее рукой Уизли. – У домовиков нет свободы воли, это все знают. Ни один домовик ни за что не стал бы самостоятельно вмешиваться в волшебный конфликт! – Ты так говоришь, потому что не видел Кричера, эльфа мистера Блэка, – парировала Гермиона. – Тот постоянно ругается на Сириуса за то, что тот не почитает интересы своего рода. Если бы эльфы были безвольными, как ты говоришь, Кричер не стал бы сомневаться в правильности поступков хозяина. – Вот увидишь, – упрямо заявил в ответ Рон, – пройдет некоторое время, и этот эльф даже не вспомнит, что когда-то не соглашался с мнением профессора Блэка! Просто для переубеждения ему время нужно, вот и все! Думаешь, кто-нибудь из темных магов пустил бы к себе домовика, если бы знал, что в какой-то момент эльф решит против него выступить?! – Да... да... да ты просто рабовладелец, Рон Уизли! – топнула ногой донельзя раздраженная Грейнджер. – Считаешь, если кто-то годами боится говорить о своих чувствах, то их у него и вовсе нет?! Ну, так ты ошибаешься! И я докажу волшебникам, чего бы то мне ни стоило, что домовые эльфы имеют собственное мнение и могут самостоятельно решать, хорошими им быть или нет! Решительно развернувшись, Гермиона вышла из заброшенного класса, оставив компанию своих друзей в несколько озадаченном состоянии.* * *
Сквозь окна в хижине Хагрида лился мягкий оранжевый свет. В избушке было жарко натоплено, а притулившееся на верхней полке буфета колдорадио мелодично напевало последний шлягер Селестины Уорбек. Входная дверь домика была полуоткрыта, впуская в помещение влажный ночной воздух и мотыльков. На тыквенных грядках возле хижины была разбита самая настоящая волшебная палатка – медово-оранжевая, как котлокекс, с флюгером в виде петушка на конусообразной верхушке. Внутри она, как и полагается, была гораздо больше, чем снаружи. Конечно, весь Большой зал Хогвартса в палатку не уместился бы. Но там вполне хватало места для рассевшихся полукругом двенадцати человек и одного полувеликана. – А где Падма? – спросил кто-то. – У Падмы своя задача, – басовито ответил Хагрид, точнее тот, кто только притворялся местным лесником. – Сегодня обойдемся без нее. Нас вполне достаточно для простой церемонии приобщения. Четверо первокурсников, готовых вступить в Орден Древних, скромно стояли в углу, дожидаясь, когда иерофант и адепты обратят на них свое внимание. Все они приехали в Хогвартс уже будучи послушниками и, несмотря на юный возраст, полностью сознавали необходимость перейти на следующую ступень посвящения. Особенной эту церемонию становления неофитами делал Ньярлатотеп, во плоти присутствующий среди культистов. Этой ночью Ползучий Хаос кутался в тяжелые бахромчатые черные крылья, а на лице его, точно у циклопа, горел ядовитым пурпурным светом единственный глаз с тройным зрачком. Очертания всех прочих конечностей Древнего – рук, хвостов, щупалец – скрывались в густом мраке, изобильно наполняющим угол палатки, который облюбовало божество. Даже отсверки синеватого пламени ритуальных свечей культистов не рассеивали тьму, окутавшую Ньярлатотепа. Книгу имен с живыми глазами в золотой оправе на обложке держал в руках иерофант: торжественно, осознавая, какую немыслимую ценность ему доверили. Сегодня Ньярлатотеп предпочитал наблюдать. Послушники пока не были готовы взаимодействовать с ним напрямую. Гриффиндорец Кеннет Таулер, с молчаливого одобрения иерофанта принявший на себя обязанности покинувшего их группу Томаса, пробормотав краткую молитву Древним Богам, достал из деревянного футляра остро заточенное перо неизвестной птицы и жестом подозвал первого послушника. Им оказался слизеринец Хьюго Харпер, полукровный первокурсник из известной на Ноктюрн-аллее семьи. Его мать была магглом и оборотнем одновременно, что вдвойне отталкивало чистокровных сверстников от общения с этим мрачным ребенком. Не медля ни мгновения, Харпер протянул Кеннету свою правую руку. Таулер проткнул кончиком пера палец мальчика, используя его кровь как чернила, после чего вручил Хьюго налившееся темным багрянцем перо. Иерофант, не глядя, распахнул Книгу на нужной странице. Харпер сжал зубы и размашисто написал свое имя рядом с прочими: символически, но безвозвратно передавая себя в полную власть Древних Богов. За Харпером робко проследовала рыжеволосая хаффлпаффка Самара Саммерби. Она тихо ойкнула, когда Таулер прокалывал ее палец, и тут же вся покрылась густым румянцем, стесняясь своей непроизвольной реакции. Тощая и встрепанная, как ворона, магглорожденная равенклойка Эрин Чэмберс кривила губы на протяжении всей церемонии, точно недоумевая, какие силы могли заставить ее участвовать в этом мракобесии. Ей будто хотелось изречь какое-то скептическое замечание, клеймящее окружавших ее культистов как оголтелых фанатиков, верящих во всякую мистическую ерунду, и лишь нервный шорох крыльев Ньярлатотепа, то и дело притягивающего к себе холодный препарирующий взгляд девочки, заставлял ее вновь вспоминать о божественной предопределенности происходящего. Последним из четырех осененных вниманием Ньярлатотепа первокурсников к Книге имен приблизился улыбчивый гриффиндорец Колин Криви. Вручая ему перо, Кеннет не чувствовал уверенности в том, что Криви полностью осознает серьезность происходящего. Когда они вместе украдкой выбирались из гриффиндорской гостиной, Таулер только в самый последний момент обнаружил спрятанный под мантией фотоаппарат Колина, который тот с невинным видом пытался протащить на встречу. Кеннет даже думать не хотел, что сделал бы со всеми ими сфотографированный Ньярлатотеп. Однако иерофант считал, что Криви столь же важен, как и прочие юные неофиты, инициированные на территории Хогвартса. И Кеннет не видел никакого смысла с ним не соглашаться. Со своего появления в Ордене Древних иерофант ни разу не ошибался. – Мнглв'шт ср'блв ттул Азатот хоорк'тса фхтагн, – торжественно произнес иерофант, четко проговаривая каждое слово пнакотической литании. – Ет Ньярлатотеп кулл'п фхтагн. Йа! Ет Йог-Сотот фхтагн! – Йа! – синхронно выдохнули адепты и неофиты культа, отчасти удивленные тем, что церемония приобщения к Древним Богам не закончилась на кровавых подписях. – Свер'йс кхагг, – скрипучим голосом, напоминающим трение наждака о металл, произнес Ньярлатотеп, погружая в испуганную тишину все внутреннее пространство палатки. Иерофант терпеливо ждал. Ползучий Хаос выпростал из-под крыльев длинную семипалую руку и протянул человеку в обличье полувеликана крошечное существо, полностью умещающееся на ладони Древнего. Это был новорожденный детеныш домовика. Иерофант покорно склонил голову. Блеснуло лезвие жертвенного кинжала, и алая кровь, чуть более темная, чем человеческая, тонкой струйкой потекла в ритуальную чашу. Иерофант по очереди подозвал к себе четверых новоприобщенных неофитов, пальцами левой руки начертав на их лбах похожий на искаженный трикселион символ: три круга, сходящиеся в центре. Засиявший от наполнившей его сверхъестественной силы знак, очевидно, наделил детей достаточным пониманием происходящего, дабы они без лишних вопросов могли исполнить замысел Ползучего Хаоса. Взявшись за руки, чтобы не потеряться, они безмолвно шагнули в густой пульсирующий мрак, ставший для них одновременно этим миром, другим и обитающим между Йог-Сототом.* * *
Слизеринская второкурсница украдкой кралась по темному коридору подземелий Хогвартса, ведущему к складу огромных бочек с припасенным в них на зиму тыквенным соком. Гермиона знала, что за какой-то из этих бочек прячется гостиная Хаффлпаффа. Напротив бочек висел гигантский, во всю стену, натюрморт. Еще в конце прошлого года Грег Гойл за помощь с домашним заданием рассказал Грейнджер, что если пощекотать грушу на этом натюрморте, то откроется проход на кухню, где домовики всегда будут рады одарить заблудившегося студента всяческими вкусностями. Гермиона планировала серьезно поговорить с домовыми эльфами. И места, лучшего чем теплая кухня, служащая убежищем десяткам хогвартских домовиков, девочка не могла и предположить. Однако, как выяснилось чуть позднее, не только Грейнджер имела далеко идущие планы на эту ночь. В центре кухни, в окружении толпы почтительно внимающих эльфов сидели две девочки-первокурсницы. Одну из них Гермиона даже знала – это была Джиневра, веснушчатая сестра Рона Уизли. Личность второй девочки Грейнджер угадала, припомнив, как Рон пару раз жаловался на единственную подругу сестры, утверждая, что по сравнению с Лавгудами даже Дамблдор кажется совершенно нормальным волшебником. Луна Лавгуд что-то неторопливо рассказывала внимательно слушающим ее домовикам, периодически отхлебывая какао с маршмеллоу из большой кружки и болтая ногами. На ступнях девочки красовались огромные мохнатые тапочки, сшитые в виде лап взрывопотама. Сидящая рядом с подругой Джинни то и дело рассеянно хмурилась, машинально отщипывая крошки от булочки с изюмом, врученной девочке заботливыми домовиками. Не желая сразу привлекать к себе внимание, Гермиона прислушалась к словам Лавгуд. – …и вы не просто волшебные слуги, а народ, – тем временем говорила девочка, – и чем раньше вы это поймете, тем проще вам будет освободиться от уз, которые вам навязали. – Мотти не хочет освобождаться, – заметил кто-то из толпы домовиков. – Мотти – эльф Хогвартса и Мотти счастлив им быть! Зачем Мотти что-то менять, если он счастлив? – Потому что это неизбежно, – вздохнула Луна. – Вы и сами должны понимать, что скоро все изменится. Волшебники больше не будут доверять эльфам так, как раньше. Если вы сами не захотите стать настоящим волшебным народом, вы просто исчезнете. – Она права, – подала голос Гермиона, решив, что услышала достаточно. Быстрым шагом она приблизилась к двум первокурсницам, настороженно взирающим на слизеринку. – Домовые эльфы – такие же измененные, как гоблины, кентавры или русалки. Они тоже когда-то давно произошли от людей. То, что становлению расы домовиков поспособствовали Древние Боги, а не эволюция, вовсе не делает вас хуже или бесправнее остальных разумных существ. – Но нам нравится помогать волшебникам, – заметил кто-то из домовиков. – Почему мы должны перестать делать то, что нам нравится? – Да делайте что хотите! – фыркнула Джинни, наконец вступая в диалог. – Главное, чтобы никто не имел права заставлять вас делать то, чего вам делать не хочется. А все именно к этому и идет, насколько я поняла со слов Луны. Волшебники заставят вас бороться с поклонниками Древних Богов. Древние, в свою очередь, попытаются подчинить вас. И у них наверняка получится, потому что домовики только и умеют, что подчиняться. И тогда волшебники вас просто перебьют. Чтобы не оставлять угрозу за спиной, понимаете? – Что же нам делать?! – всплеснула руками молоденькая эльфка. – Клапка не боец. Клапка – повар. Клапка не хочет драться ни с волшебниками, ни против них. Но Клапка не сможет отказать, если директор Дамблдор попросит помощи! – Мы можем попробовать научить вас, – предложила Луна, бросив косой взгляд на Гермиону. – Мы уже сказали вам, кем смогут стать домовики, если научатся быть свободными. Но это должен быть ваш собственный выбор. Не мой. И не волшебников, которые имеют над вами власть. – Мотти хочет учиться, – переглянувшись с другими эльфами, нерешительно сказал один домовик. – Клапка тоже хочет! – тут же поддержала его эльфка. – Клапка готова! – И Браши! И Сваби тоже хочет! И Пампкин! И я!.. И я!.. – возгласы домовиков наполнили гулким эхом кухонный зал. – У нас должно быть название, – заметила довольная появлением нежданных сообщниц Гермиона. – Как насчет Общества Содействия Благосостоянию Эльфов (Society for the Promotion of Elfish Welfare)? Конечно, такое длинное название стоит сократить... – Предлагаю назваться Юной Идеологической Командой Хогвартса (Young Ideological Team of Hogwarts), – переглянувшись с Уизли, мечтательный голосом сказала Лавгуд. – Думаю, так будет более верно. Ведь кроме домовых эльфов в волшебном мире есть множество других рас, которым в будущем может понадобится наша поддержка. – Это блестящая мысль, Луна! – довольно улыбнулась своей новой союзнице Грейнджер.