* * *
Министр магии Корнелиус Фадж любил проводить совещания прямо в своем кабинете, в узком кругу наиболее доверенных лиц из числа наделенных властью. Однако сегодня министр предпочел бы вести беседу в каком-нибудь более просторном помещении, например, в зале заседаний Визенгамота или где-нибудь на природе, в доступной для свободной аппарации области. Причиной столь внезапного приступа клаустрофобии у Фаджа служил один из присутствующих в кабинете магов, приглашенный на встречу по инициативе главы Отдела тайн. Этот маг был облачен в классическую черную мантию покроя пятидесятых годов, а его лицо скрывал глубокий капюшон. Фаджу были видны только бледные тонкие губы, искривленные в змеиной усмешке. Впрочем, Корнелиус не старался особо внимательно рассматривать гостя. Вместо этого он предпочел смерить мрачным взглядом мистера Нободи. Однако чары, скрывающие истинный облик невыразимца, никак не давали Фаджу угадать выражение его лица. Министр нахмурился. – Так вы утверждаете, что это – возрожденный лорд В-в-вол... – Можете называть меня Темным Лордом, – мягко предложил министру самый зловещий волшебник Великобритании. – Конечно, в настоящее время я снял табу со своего имени, но прекрасно понимаю, как вам, должно быть, сложно изменить своей привычке его не произносить. – Кх-м, да, благодарю вас, – пробормотал Фадж, нервно оттягивая воротничок своей мантии. Краем глаза он заметил, как Амелия, застывшая в дальнем углу кабинета, украдкой потянулась за спрятанной в потайной карман волшебной палочкой. Он искренне надеялся, что мадам Боунс все же окажется достаточно благоразумной и не спровоцирует гостя на агрессивные действия в ответ. – Корнелиус, вы же сами упоминали на днях, что Министерству сейчас необходимы любые союзники, – с легкой укоризной в голосе напомнил министру Люциус Малфой, – а теперь, когда нам с таким трудом удалось договориться о встрече, я вижу, вы совершенно лишены энтузиазма. – Еще бы, – тихо пробормотала Боунс. Альберт Ранкорн из Отдела магического сотрудничества, временно замещающий Крауча на его посту, заметно напрягся и положил руку волшебнице на плечо. Он тоже явно не желал эскалировать конфликт. – Я понимаю, – продолжил Волдеморт тем же вкрадчивым голосом, – с точки зрения Министерства магии моя организация рассматривается как террористическая группировка. Однако хочу отметить, что наша деятельность с самого начала была направлена исключительно против магглов и тех, кто пытался принудить волшебное сообщество к ассимиляции с ними. И та катастрофа, которая сейчас развивается в маггловском мире – лишь показатель правоты предпринятых нами шагов. Возможно, если бы министр Гарольд Минчум не объявил деятельность Пожирателей Смерти незаконной, у нас могло бы получиться предотвратить утечку информации о Древних Богах в маггловский мир. – Мой брат тоже пытался принудить наше общество к ассимиляции? – сквозь зубы поинтересовалась Амелия Боунс. – И его жена? И дети?! – Ваш брат был членом Ордена Феникса, – холодно напомнил женщине Темный Лорд, – и деятельность этой продамблдоровской группировки также отнюдь не являлась законопослушной и одобряемой Министерством. Возможно, моими людьми были предприняты чрезмерно агрессивные действия к вашему брату, однако вас почему-то не смущает то, что неделей ранее Эдгар Боунс хладнокровно бросил Редукто в спину Чарли Уилкиса, послужив причиной гибели этого выдающегося волшебника. – Этот выдающийся, как вы его называете, волшебник хладнокровно пытал ни в чем не повинных магглов, случайно арендовавших дом в Тинворте с ним по соседству! – повысила голос Боунс. – Это вам брат так сказал? – презрительно усмехнулся Волдеморт. – А он не говорил, что эти магглы были журналистами, которым их дочь-грязнокровка с удовольствием выбалтывала все сокровенные тайны магического мира? Мои люди потом неделю искали их по всему острову, едва успев до появления статьи в маггловской прессе. – Даже если это правда, вы не имели права... – Кх-м, кх-м! – нарочито громко прокашлялась Амбридж, вынуждая Боунс прерваться и раздраженно уставиться на заместителя министра. – Амелия, боюсь, я вынуждена просить вас отложить ваши поиски истины. Без сомнения, всем нам было бы интересно послушать о преступных действиях вашего покойного брата в рядах организации Дамблдора. Однако через полчаса у министра Фаджа назначена встреча с представителем Братства гоблинов, и ее, боюсь, никак нельзя перенести. Поэтому предлагаю вернуться к теме нынешнего совещания. Верно, Корнелиус? – женщина вопросительно посмотрела на министра. – Да, конечно, – Фадж нервно дернулся, когда взгляды присутствующих магов вновь скрестились на его персоне. – Безусловно, я с вами полностью согласен, Долорес. Министерству действительно нужны союзники: волшебники, готовые на добровольных началах, безвозмездно, пополнить ряды защитников миропорядка, предотвратив тем самым уничтожение Статута о Секретности и распад магического сообщества в целом. До сих пор в Великобритании из числа великих магов, готовых организовать достойное сопротивление Ордену Древних, присутствовал лишь Альбус Дамблдор, а он, к моему сожалению, недостаточно серьезно воспринимает текущую угрозу. – Но тактика террора, которой ваша организация активно пользовалась в семидесятых годах, совершенно недопустима, – сухо заметил мистер Нободи. – Если вы хотите оправдать свою деятельность перед лицом магического сообщества, вам придется смягчить свою позицию. В частности, это касается магглокровок. Полагаю, все здесь присутствующие согласятся с тем, что они должны оставаться неприкосновенными, пока не будут предъявлены доказательства их поклонения Древним Богам. – И как вы планируете выявлять среди них культистов? – осведомился у него Волдеморт. – Простые наблюдения ничего не докажут, а допросы в Министерстве с применением веритасерума в любом случае вызовут массовые волнения. Я не говорю уже о том, что в нашей стране хватает магглолюбцев, готовых подхватить любую безумную идею, если она имеет маггловское происхождение. – Нужно подумать над гарантией, – задумчиво сказал Фадж. – Конечно, мы не можем заставить все население магической Великобритании поклясться Непреложным Обетом в том, что они не будут поклоняться Древним Богам. Однако для сотрудников Министерства, больницы Святого Мунго и, возможно, Хогвартса, стоило бы придумать что-то вроде обязательного контракта, категорически запрещающего культистскую деятельность. Если бы существовало заклинание, способное выявить связь волшебника со сверхъестественными сущностями... – Могу попробовать создать нечто подобное, – помедлив, предложил Волдеморт. – Мне весьма близка стезя ученого-изобретателя. Но не обещаю, что чары будут простыми и доступными любому волшебнику. – Будет прекрасно, если ими смогут воспользоваться хотя бы сотрудники Отдела тайн, – сказал мистер Нободи. – Полагаю, позднее, можно будет создать упрощенную версию чар для обывателей. Сейчас для нас главное – убедиться, что шпионы культистов не присутствуют внутри Министерства и других важных объектов. Будет катастрофой, если слуги Древних начнут разрушать наше сообщество изнутри. – Они уже начали, – тонко отметил Малфой, – и начали с колыбели всего волшебного мира – с Хогвартса. Интересно, куда в это время смотрел Дамблдор?.. Думаю, никто из присутствующих здесь не будет спорить с тем, что директор Хогвартса всегда слыл промаггловским энтузиастом... – Считаете, он может быть заодно с культистами? – нахмурился Фадж. – Нет, это уже совсем какая-то ерунда получается... – Не будем спешить с выводами, – мягко сказала Амбридж. – Предлагаю подождать, когда многоуважаемый Темный Лорд создаст заклинание, а потом предложим директору Хогвартса его испытать. Уверена, если он не имеет никакого отношения к Ордену Древних, то никоим образом не станет отказываться от проверки. Пока же, думаю, Верховному чародею Визенгамота не стоит знать о нашем скромном договоре о взаимопомощи. Ведь если он действительно виновен, то кто знает, как он может себя повести?.. Темный Лорд удовлетворенно прикрыл глаза и согласно кивнул. Ему определенно начинала нравиться эта женщина. Даже не будучи в рядах Пожирателей Смерти, она явно понимала, какая политика Министерства была бы им выгодна, и действительно старалась принести пользу. Стоило отправить кого-нибудь не слишком заметного поговорить с мисс Амбридж наедине. Интересно, как сейчас дела у Червехвоста?..* * *
Нимфадора Тонкс, стажер ранга «D», гулко стучала по каменному полу Отдела тайн металлическими набойками на подошвах своих высоких ботинок. Где-то здесь, в зале со скрывающимся во мраке потолком, девушку ожидал назначенный ей напарник. Пол в этом помещении опускался вниз ступенями, точно в амфитеатре, образуя колодец глубиной футов в двадцать. В центре его возвышалась каменная платформа, а на ней – арка, вся испещренная трещинами и сколами. Ее проем прикрывала ветхая черная ткань; и, несмотря на полную неподвижность воздуха вокруг, ткань эта едва заметно колыхалась. В остальном зала была совершенно пустой – только магические светильники тускло подмигивали на стенах холодным голубоватым светом. Но Нимфадора не растерялась. В точности следуя инструкциям начальника своего отдела, Тонкс набрала побольше воздуха в легкие и трижды позвала: – Питер Петтигрю! Питер Петтигрю! Питер Петтигрю! – А? Что? – из-за арки вынырнул невысокий тридцатидвухлетний волшебник в меру упитанного телосложения. Лето, проведенное в человеческом облике, явно пошло ему на пользу – теперь он выглядел гораздо лучше, чем во время сражения с демоническими тварями в Хогвартсе. Он был гладко выбрит, а его тонкие белесые волосы были уложены в высокий кок в стиле рокабилли. Он был одет в легкую современную мантию в вертикальную черно-белую полоску, которая делала Питера самым ярким пятном в этом помещении. А еще у него на ногах были в точности такие же ботинки, как у нее. – Привет! – широко улыбнулся Червехвост, показав передние резцы, чуть более длинные, чем у обычного человека. – А я тебя помню. Но ты же вроде собиралась после школы в аврорат?.. – Передумала, – легкомысленно пожала плечами Тонкс. Ей не хотелось вдаваться в подробности о том, насколько беспомощной она чувствовала себя тогда, в Хогвартсе, когда ее дядя и тетя с легкостью расправлялись с изродками Древних, в то время как ее хватало только на простой Ступефай. Беллатрикс Лестрейндж слишком поздно появилась в Хогвартсе, и хаффлпаффская семикурсница мало чему успела у нее обучиться. К тому же бой с демонами сильно отличался в представлении Тонкс от того, что она рассчитывала получить от аврората. На ее взгляд, сейчас был не лучший момент туда поступать. Тем более, она знала, что могла принести пользу и на другом поприще. – Как твоя рука? – перевела Тонкс разговор на другую тему. – Целителям удалось пришить ее на место? – Ну, не совсем, – Питер поморщился, потом снял плотную кожаную перчатку с правой руки и продемонстрировал девушке то, что под ней находилось. Больше всего это напоминало мумифицированную кисть давно умершего человека, иссохшуюся, с пергаментно-желтой кожей, с почерневшими когтями вместо ногтей. Место, где мертвая кисть соединялась с живой плотью, облегал широкий металлический браслет. – Что это? – вопреки собственным ожиданиям, Тонкс не почувствовала отвращения. Рука не пахла мертвечиной или чем-то еще противным, испуская вместо этого едва различимый аромат вербены и папоротника. Возможно, ее некоторое время хранили в смеси этих пахучих трав. – Это то, благодаря чему я оказался в этом Отделе, – признался Петтигрю. – Хотя, на мой взгляд, невыразимцы могли бы и получше постараться. Поняв, что мою руку им уже не спасти, они вместо этого предложили переделать ее в артефакт. Темная магия, конечно, но кто сейчас может действительно обойтись без темной магии? – Что за артефакт? – Тонкс нерешительно потрогала руку. Мягкая и гладкая, она напоминала на ощупь нубук и была явно пропитана каким-то зельем. – Эквивалент Руки славы, – ухмыльнулся Питер. – Конечно, на повешенного я не тяну, но невыразимец, который работал со мной, заметил, что будь я средневековым магглом, то вполне бы мог заработать такое наказание. И для работы над артефактом ему вполне хватило этой теории. – Любопытно, чего бы он сам заслужил в Средние века, – процедила сквозь зубы Тонкс, – с учетом того, что создание Руки славы издавна считалось чернокнижием. Но какая тебе от нее польза? – Она помогает работать с Аркой, – пояснил Питер. – Хотя официально она называется Аркой смерти, я считаю, и мистер Нободи со мной согласен, что это не совсем так. Вообще существует много версий, объясняющих природу этого артефакта, и все они связаны с тем, что никто, прошедший сквозь нее, не возвращался обратно. Некоторые невыразимцы даже думают, что это – чуть ли не врата в загробный мир! – Но ты так не считаешь? – полуутвердительно переспросила Тонкс. Питер наставительно поднял палец. – Все не так просто. Был проведен эксперимент – сначала на домовиках, разумеется, а потом и на добровольцах. Волшебника обвязывали веревками и запускали в Арку. Если бы она действительно вела в загробный мир, то веревкой из нее можно было бы вытянуть хотя бы мертвое тело. Вместо этого всегда что-то словно перереза́ло веревку. – И что это значит? – девушка присела на каменные ступени подле Арки. Ей становилось все интереснее. – Ну, вторая самая популярная версия гласит, что это – не Арка смерти, а Арка безвременья, – Питер тоже был воодушевлен беседой; готовясь объявить свою теорию, он возбужденно расхаживал напротив Тонкс и бурно жестикулировал. – То есть у объекта, помещенного внутрь, не прекращаются жизненные функции, но приостанавливаются либо полностью, либо настолько сильно, что разница между жизнью и смертью становится несущественной. И веревку перерезает именно временна́я граница: в то время как по эту сторону веревка вплетена в поток времени и подвижна, по ту сторону рывок веревки происходит слишком быстро для замедленного состояния окружающей материи, вследствие чего веревка рвется. Частичным доказательством этой теории служит пыль, которую иногда выносит ветром из-за завесы. Невыразимцы собирают ее и используют для создания хроноворотов. – А какие доказательства есть у теории о загробном мире? – с любопытством уточнила Тонкс. Петтигрю пожал плечами. – Ну, так как из Арки еще никто не возвращался, для кое-кого это само по себе служит доказательством наличия смерти в ее глубинах. Но, – тут Питер снова поднял палец, акцентируя внимание, – думаю, мы с мистером Нободи практически смогли это опровергнуть! Петтигрю подошел к Арке и, не успела Тонкс его остановить, как он сунул за завесу свою артефактную руку по локоть. Девушка ахнула. Питер с деланной невозмутимостью вернул руку назад и демонстративно пошевелил пальцами. – Живые объекты внутри Арки на части не разрывает, – успокоил он Тонкс. – Это было выяснено, когда невыразимцы попытались пропихнуть в Арку голову домовика, при этом держа его за ноги. С другой стороны Арки голова не показалась, и где она была – не понятно, так как внутри было темно, и домовик ничего не видел. И ни свечами, ни магией раньше не удавалось ничего осветить. Пока я в экспериментальных целях не засунул внутрь свою Руку славы со свечой. Как тебе должно быть известно, Рука славы освещает своему владельцу путь в любой тьме, но только ему. Поэтому, когда я экспериментировал с завесой, то частично смог рассмотреть, что же там за ней. Правда, для этого мне пришлось засунуть туда еще и голову, в то время как меня держали за ноги два дюжих невыразимца. – И что там?! – Тонкс даже привстала от любопытства. – Тысячи тысяч Арок, – Питер развел руками. – Бесконечное темное пространство без конца и без края, наполненное Арками, которые стоят так плотно друг к другу, что если бы я шагнул внутрь вслепую, то непременно бы провалился в одну из них. Фактически, чтобы попасть туда, не вляпавшись в другую Арку, мне пришлось бы на цыпочках, держась за раму, сделать вправо или влево несколько шажков. Полагаю, все маги до меня так и исчезали – проходили через две Арки разом. И именно это и отреза́ло их от нашего мира. – То есть, по-твоему, Арка – это портал?! – озарило Тонкс. – Но куда?! Ты считаешь – в другой мир?! – В другой, в загробный, в Тир-на-Ног, в Авалон и Мерлин знает еще куда, – пожал плечами Петтигрю. – Я же говорю – там тысячи тысяч Арок! Они запросто могут вести в совершенно разные места. Очевидно только, что эти места не находятся в Англии – в противном случае волшебники, прошедшие сквозь Арку, рано или поздно появились бы дома. И тут в научно-исследовательскую работу вступаешь ты. – И какова же моя роль? – с готовностью подскочила со своего места девушка. – Ты – метаморф, – пояснил Питер. – Твое тело может очень быстро адаптироваться к разным условиям, даже не пригодным к жизни обычного человека. Поэтому у тебя будет больше шансов уцелеть при прохождении между двумя Арками. А я, так как вижу в пространстве между Арками, смогу направлять тебя и не заблужусь в темноте. А главное – не потеряю ту Арку, из которой мы отправимся в исследовательское путешествие. – Но... – девушка растерянно заморгала. – Но я не умею настолько хорошо контролировать свой организм! А вдруг за Арками не будет воздуха? Или там окажется раскаленная лава? – Так я и не предлагаю лезть туда прямо сейчас, – ухмыльнулся Питер. – Ты пока вообще стажер. И пока не пройдешь стажировку и не научишься всему, что должен уметь метаморф-исследователь, никто тебя никуда не отпустит. Да и меня тоже, по крайней мере до тех пор, пока мы не убедимся, что пространство между Арками не представляет угрозы для жизни, и все проблемы ранее возникали именно из-за того, что предыдущие добровольцы всегда проходили за один раз два портала. Но если у нас все получится... наше открытие изменит мир! – Это все, конечно, здорово, – проговорила Тонкс, задумчиво прикусывая ноготь на большом пальце. – Но, Питер, ты не задумывался о том, почему, если эти Арки являются порталами, никто из других Арок никогда не приходил к нам?..* * *
Гермиона Грейнджер направлялась на факультатив. С этого года факультативы велись по всем предметам, предлагаемым для изучения с третьего курса. Это было сделано для того, чтобы дети имели возможность заранее определиться с тем, что они посчитают наиболее интересным для себя и полезным в будущем. Единственное, чего не понимала девочка, так это почему факультативная практика не проводилась ранее, ведь проблема с выбором предметов на третий курс существовала всегда. Факультативы были не обязательными, но желательными для посещения: декан Слизерина в своей приветственной речи для вернувшихся в этом году студентов намекнул, что от их успехов на факультативных занятиях будет зависеть расположение новых преподавателей к потенциальным ученикам в будущем. Впрочем, Гермиона в любом случае планировала посетить все факультативы. Она уже была на уходе за магическими созданиями, где старенький и однорукий профессор Кеттлберн пространно рассказывал о том, что может случится с волшебником, по незнанию перепутавшим кота и дикого книзла. Последних он активно демонстрировал, вместе с щенками крупов, провоцируя приступ умиления у женской половины учеников. На факультативе по прорицаниям одурманенная нардовыми благовониями профессор Трелони учила их угадывать вехи своей судьбы по черточкам и шрамам на ладонях друг друга. Этот предмет Гермионе не слишком пришелся по душе. Будучи реалисткой, девочка изрядно сомневалась в том, что несколько шрамов, нанесенных поперек линии жизни, могут запросто перечеркнуть ее судьбу. Теперь ей предстоял факультатив по одному из новых предметов – ритуалистике. – Первое, что вы все должны узнать о ритуалистике, – произнес профессор Крауч-младший, обводя взглядом свою многочисленную аудиторию, – так это то, что единственного правильного способа проведения ритуалов не существует. Это древняя наука, возникшая еще в те времена, когда волшебники только-только начинали понимать суть обретенной ими магии, а тогда общеизвестных способов колдовства не существовало. По сути, ритуалистикой тогда называлось обращение к неким высшим силам, влияющим на наш мир. По большей части – к земным богам. – Но ведь земные боги покинули наш мир незадолго до принятия Статута о Секретности, – чинно подняла руку Дафни Гринграсс. – К каким еще силам могут обращаться волшебники в ритуалах? – Тут все не так очевидно, – усмехнулся Барти. – Если в первоначальных, фактически сделанных на коленке ритуалах обращение к сверхъестественным сущностям являлось основной частью обряда, в то время как все прочее просто выражало почтительное отношение волшебника к богам, то современные ритуалы гораздо более усложнены. После экспериментов первопроходцев магам стало очевидно, что каждый элемент ритуала приводит к строго определенному результату. То есть, например, круг, очерченный вокруг ритуалиста смесью мела, соли и крови защитит его от призываемых духов вне зависимости от того, кто, как, когда и с какой целью призывается. Приношение в круге определенных предметов всегда призывает те же самые определенные сущности. Добавление рун, рисунков и символов указывает на характеристики, на которые ритуалист рассчитывает воздействовать. Свечи с различными наполнителями удерживают внутри обрядовых знаков обладающих физическими телами существ. Холодное оружие используется как олицетворитель разрушительных сил. Ну, и так далее. Я хочу сказать, что каждый ритуал, когда-либо созданный магами нашего мира, в свое время был детально разобран на кусочки, в следствие чего постепенно возникало понимание, как эти кусочки взаимодействуют. Сейчас современная ритуалистика, по сути, представляет собой собирание паззлов из этих кусочков, верная сборка которых может привести практически к любому угодному ритуалисту результату, в то время как ошибочная сборка может привести к ужасающим последствиям. Ритуалистика – очень кропотливая наука, и те из вас, кто не готов учить наизусть тысячи жестов, взмахов палочкой, ингредиентов и молитв, никогда не смогут достичь успехов на этом поприще. – Но кто отвечает на запросы, которые волшебники делают с помощью ритуалов? – не отступала Дафни. – Если раньше, как я понимаю, этим занимались земные боги, то теперь вместо них появился кто-то еще? Или они все-таки слышат нас оттуда, где теперь находятся, и ритуалистика – своего рода доказательство того, что боги еще живы? – Автоответчик у них, Гринграсс, – насмешливо фыркнул Джастин Финч-Флетчли с задней парты. – Неужто не понятно? – Не совсем так, мистер Финч-Флетчли, – обратил на него внимание Крауч. – Все проще: мнение древних магов о том, что срабатывание ритуалов зависит от благоволения земных богов – ошибочно. Сами подумайте: с учетом того, что магию волшебники получили от иных богов, а не от земных, навряд ли бы те включили в дарованные силы возможность напрямую связываться со своими, так сказать, конкурентами. Но раньше, в эпоху всеобщей религиозности, волшебников сложно было в этом разубедить. Пока не настало время христианства. Тогда многие маги задались вопросом, почему, если ритуалистика базируется на вере, она не работает у магглов. Ведь сила веры от магии не зависит, разве не так? – И что они выяснили, в итоге? – нетерпеливо осведомилась Дафни. – А ничего! – Барти развел руками, улыбаясь. – Ничего они не выяснили. Почему вследствие определенных слов и жестов волшебной палочкой у нас получаются строго определенные заклинания? Ответ тот же – по сути, с помощью палочки и слов все мы проводим миниатюрный ритуал колдовства в упрощенной форме. Если бы вместо палочки мы использовали ритуальный круг, то заклинание, без сомнения, получилось бы гораздо мощнее и шире по площади. Но и времени на него пришлось бы затратить гораздо больше. Именно поэтому древние маги в итоге перешли от ритуалов к палочкам, жезлам и посохам, сохранив ритуалистику исключительно для той магии, которая слишком сложна, чтобы выполнить ее единым жестом. Но, по сути, ритуалистика и заклинания палочкой – одно и то же. Способ воздействия на уникальную структуру нашего мира. Каждый жест палочкой, каждое звено ритуала – это заново открытый кусочек тайнописи, с помощью которой высшими силами создавалась Вселенная. Возможно, часть знаний об этом шифре была вложена в головы наших предков одновременно с магией. Возможно – что-то еще. Полагаю, однозначно ответить на этот вопрос могут только Древние Боги. Но я бы не рекомендовал у них спрашивать, – Крауч весело подмигнул ученикам. – Получается, ритуалистика является расшифровкой волшебства, с помощью которого создавалась Вселенная? – уточнила Гермиона, подняв руку. – И с ее помощью мы, фактически, можем создать все что угодно? – Именно так, – кивнул профессор. – Базовую форму нового заклинания мы создаем посредством древних рун. Формула срабатывания этого заклинания и вероятность нежелательных последствий просчитывается с помощью нумерологии. Но именно ритуалистика дает нам понимание того, посредством чего следует взаимодействовать с миром, чтобы в итоге получить от него требуемый результат. И только потом стоит пытаться сократить ритуал до очередного взмаха волшебной палочки, окончательно перевоплощая его в готовое заклинание. Хотя с действительно сложными ритуалами ничего не выйдет – для них вам бы пришлось выписывать жесты палочкой как минимум целый день. Причем прерывание жеста, скорее всего, будет грозить вам гибелью. Задержавшись после окончания факультатива, Гермиона подошла к преподавателю. – Скажите, профессор Крауч, – неуверенно спросила она, – а можно ли создать такой ритуал, который отменит собой предыдущий? Например, если предыдущий привел к нежелательным последствиям? – Зависит от последствий, – развел руками Крауч. – Если тебе оторвало голову, например, то новый ритуал обратно ее не прирастит. – А если, – Гермиона помедлила, – если это был ритуал клятвы в чем-либо? – Ну, – задумался Барти, – теоретически, это возможно. Хотя, конечно, все зависит от того, какая клятва и в чем была дана. Например, Непреложный Обет пока еще никому не удавалось отменить. Если хотите узнать об этом подробнее, мисс Грейнджер, приходите по выходным после обеда, я постараюсь выделить для вас свободное время. Гермиона поблагодарила и вышла. Впервые за долгое время у девочки появилась надежда. Возможно, ритуалистика поможет ей окончательно избавиться от власти Древних над ее душой. Но окажется ли ее новый профессор достаточно компетентным в данном вопросе? Может, все-таки стоит обратиться за помощью в Министерство?.. – Ш-ш-ш... – тихо прошипело у нее где-то в районе груди. Гермиона растерянно остановилась, потом, убедившись, что за ней никто не наблюдает, зашла в нишу за рыцарскими доспехами и достала из-под мантии медальон Кричера. Раньше она никогда не могла его открыть. Однако сейчас он с легкостью распахнулся, явив ей миниатюрный портрет юноши с темными живыми глазами. Тот испытующе смотрел на Гермиону. – Привет, – нерешительно сказала она. – Привет, – он приятно улыбнулся. – Прости, кажется я случайно подслушал твой разговор. Я долго спал внутри этого медальона, но последняя тема, очевидно, пробудила мой интерес. – Ритуалистика? – озадачилась Грейнджер. – Почему именно она? – Без ложной скромности скажу, что во время обучения в Хогвартсе я был безумно увлечен этой темой, – сказал юноша, – и был ужасно расстроен, что она не преподается официально. Тебе крупно повезло, что сейчас настали такие времена, когда этот увлекательный предмет становится доступным каждому заинтересованному волшебнику. Мне приходилось учиться самостоятельно. Кстати, именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Когда твой профессор сказал, что еще никому не удавалось отменить Непреложный Обет, он немного ошибся. В свое время я придумал, как это сделать. Просто, возможно, так никому и не рассказал. – И ты научишь меня?! – полным надежды голосом воскликнула Грейнджер. – Разумеется, – снова улыбнулся портрет. – Именно за этим я и заговорил с тобой. Я прекрасно понимаю, как иногда тяжело отыскать настоящую помощь. Конечно, нам потребуются некоторые необычные ингредиенты для измененного под твою клятву ритуала, но я уверен, вдвоем мы со всем справимся.