* * *
В этом учебном году Большой зал оказался прямо-таки переполнен. Помимо вернувшихся в школу учеников всех четырех факультетов, а так же группы одиннадцатилеток, робко ожидавших распределения на первый курс, в помещении обнаружились дети и подростки, ранее в Хогвартсе не обучавшиеся. Один новый стол, расположенный у левой стены Большого зала, занимали юные маги и волшебницы с прямыми спинами и серьезными лицами, явно привыкшие к светскому церемониалу: в строгих серых мантиях, из-под которых виднелись завязанные виндзорскими узлами галстуки в красно-зеленую полоску. За другим столом, размещенным у правой стены, хихикали и перешептывались куда менее чопорные ведьмы и волшебники: в синих мантиях с вышитыми серебряной нитью гербами и в остроконечных шляпах. Альбус Дамблдор загадочно улыбался со своего места за столом преподавателей, явно не собираясь рассказывать никаких подробностей до завершения церемонии распределения. Ученики Хогвартса прямо-таки изводились от любопытства, слушая пение Распределяющей шляпы и бросая косые взгляды то на пополнившиеся новыми лицами ряды профессоров, то на незнакомых подростков. Грейнджер с интересом проследила за распределением двух первогодок, на которых стоило обратить внимание в будущем: хаффлпаффки Рут Крокер и ее сестры Далии, попавшей на Слизерин. Возможно, Гермионе следовало бы взять над ними шефство. Наконец, последний первокурсник устроился за столом новообретенного факультета, и Дамблдор поднялся со своего похожего на трон кресла, моментально погружая Большой зал в тишину затаивших дыхание от любопытства детей. – Как вы все уже давно заметили, – начал он свою речь, – в этом году нас стало немного больше, чем в прошлом. Некоторым из вас должно быть известно, что волшебная школа Ильверморни в Америке была полностью разрушена в результате действий Ордена Древних. Дабы избежать повторений данного инцидента, Хогвартсом было предложено временное убежище для учеников двух других школ, также расположенных в штате Массачусетс. С этого года они будут обучаться по программе Хогвартса. Их директора, ответственные за своих подопечных, любезно согласились преподавать у нас те дисциплины, на которые образовалась вакансия. К сожалению, остальные профессора этих школ не имели возможности приехать в Хогвартс: один из последних эдиктов нашего Министерства магии гласит о запрете въезда в страну лиц, отказывающихся от проверки ядами на принадлежность к культу Древних. Дамблдор перевел дыхание и сделал глоток из кубка с тыквенным соком. – Позвольте представить, – продолжил он, – сеньору Аламеду Мануэлито-Керквлиет, директора Института салемских ведьм, а так же ее подопечных. В этом году она преподаст вам дисциплину ухода за магическими созданиями. Со своего места поднялась невысокая, по пояс Дамблдору, женщина. Ее смуглая кожа и внимательные темные глаза указывали на полукровку навахо. Вторая половина крови была явно гоблинской: помимо нескольких ярко выраженных черт и острых зубов, обнажившихся при улыбке, сеньору Мануэлито-Керквлиет выдавал обязательный регистрационный знак, который она носила на груди, подобно Флитвику. Свои густые темные волосы Аламеда заплетала в две тугие косы, свободно ниспадающие с ее плеч. Поверх мантии она носила индейскую тканую шаль, украшенную национальным орнаментом. Сидящие за расположенным справа столом ученики Салема бешено зааплодировали своей директрисе. – Так же, – сказал Дамблдор, подождав, пока утихнут аплодисменты, – я хочу представить вам госпожу Катаржину Марш, директора Мискатоникского университета магии, и ее воспитанников. Госпожа Марш согласилась преподавать историю магии вместо профессора Крокера, вернувшегося в Отдел тайн. Все сидевшие за левым столом ученики Мискатоника одновременно поднялись со своих мест, молчаливо приветствуя директора. Это была высокая, в противоположность Аламеде, и худая женщина средних лет, с темными с проседью волосами, забранными в высокий пучок. Как и ее студенты, она была одета в строгую серую мантию, отороченную мехом серебристой лисицы. Маленькая шляпка на ее голове была украшена одиноким вороньим пером. Левая рука госпожи Марш висела на перевязи из шелковой косынки в тон мантии. Ее кисть, видневшаяся из рукава, была абсолютно черной и казалась ссохшейся, как у мумии. Несмотря на то, что некоторые ученики Хогвартса в отвращении отвели от нее глаза, женщина не казалась стесняющейся своего недостатка. – С этого года, – продолжил Дамблдор, – в связи с трагедией, произошедшей в больнице Святого Мунго, в Хогвартсе будут преподавать основы колдомедицины. Этот дополнительный предмет доступен с третьего года обучения, а вести его согласилась миссис Иммаколата Забини, уважаемый в широких кругах мастер зельеварения и целительства. – Мисс, а не миссис, – с улыбкой поправила директора ослепительно-красивая волшебница, поднимаясь со своего места. Ее густые черные волосы волной рассыпались по плечам, в смуглая кожа в свете свечей казалась нежной, точно бархат. Беллатрикс Лестрейндж, сидевшая рядом с ней, насмешливо ткнула в плечо своего кузена, который не отводил глаз от Иммаколаты, казалось, с наслаждением купающейся в его пристальном внимании. Блейз Забини за столом Равенкло за вздохом закрыл лицо ладонью и покачал головой. – Вместо покинувшей в прошлом году этот мир профессора Трелони, – сказал Дамблдор, когда мисс Забини вернулась на свое место, – прорицания будет вести мой старинный друг Гринвуд ЛеФлер. Так же в Хогвартсе вновь появится хранитель ключей и Запретного леса. Эту должность согласился занять мой уважаемый брат Аберфорт Дамблдор. Поприветствуем же! Ученики Хогвартса и двух других школ поддержали вежливыми аплодисментами бывшего хозяина «Кабаньей головы», имеющего родственные черты с директором школы, и его ровесника, высокого старика с яркими голубыми глазами, на которого Аберфорт поглядывал с явной неприязнью. Некоторым студентам внешность профессора ЛеФлера казалась смутно знакомой, но никто так и не смог припомнить, где мог его видеть. Учитель прорицания широко улыбнулся приветствующим его школьникам и помахал рукой кому-то из гриффиндорцев. Тут на всех шести ученических столах, наконец, появились пиршественные угощения, и изголодавшиеся школьники с удовольствием набросились на еду, временно позабыв обо всех новых профессорах. В сводчатые темные окна Большого зала барабанил дождь – на улице начиналась самая настоящая гроза. От очередного раската грома задребезжали стекла, а зачарованный потолок озарила яркая вспышка молнии. Наконец, когда все наелись, и остатки кушаний исчезли с золоченых тарелок, Альбус Дамблдор снова поднялся со своего места. – Напоследок я хотел бы сказать еще несколько слов, – заговорил он. – Мистер Филч попросил меня поставить всех в известность, что с этого года список предметов, запрещенных в стенах замка, будет значительно расширен. Подробный перечень вы сможете увидеть висящим на двери его кабинета. В очередной раз напоминаю всем присутствующим, что Запретный лес все еще является закрытой территорией для студентов. Посещение Хогсмида в этом году отменено – в связи с ремонтными работами, проводимыми в деревне. Так же в этом году будут отменены межфакультетские состязания по квиддичу. – Как?! – громко воскликнул Дадли, планировавший с этого года пробоваться на место вратаря. – Увы, – улыбнулся мальчику директор, услышавший его страдальческий вопль, – это связано с неким событием, которое начнется в октябре и будет продолжаться в течение всего учебного года. Однако, уверен, оно доставит вам не меньшее наслаждение, чем квиддич, мистер Дурсли. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе впервые за много лет пройдет Тремудрый Турнир – в целях налаживания взаимоотношений между нашей школой и ее гостями! Радостные и удивленные возгласы заполонили Большой зал. – В Хеллоуин будут проведены выборы претендентов от каждой школы, – продолжил Дамблдор, когда школьники более-менее угомонились. – Но имейте в виду: студенты младше третьего курса допускаться к участию не будут! Данное возрастное ограничение было принято директорами всех школ – потому как испытания Турнира будут трудными и опасными, несмотря на все предосторожности, предпринятые учредителями. На родителей нарушителей данного правила будет наложен серьезный штраф, а самим нарушителям на весь год запретят посещение волшебного стадиона, где и будет проходить данное соревнование.* * *
Новая хижина Аберфорта Дамблдора на краю Запретного леса, возведенная этим летом с помощью его брата, была куда больше хагридовой, но все члены Ордена Феникса в нее все равно не поместились бы. Зато там прекрасно хватало места для группы единомышленников, не полностью согласных с методами Альбуса Дамблдора, однако пока что считавших его наименьшим злом. Впрочем... все они были готовы рассмотреть иные варианты. За большим деревянным столом, еще пахнущим ароматом свежесрубленных досок, сидело несколько преподавателей, планировавших заключить меж собой маленький союз. Во главе стола, разумеется, сидел сам Аберфорт, подливая темное крепленое пиво из бочки в глубокие глиняные кружки гостей. Рядом с ним расположилась Минерва МакГонагалл, знакомая с братом директора еще с давних времен. В углу, у самой двери, сидел Снейп, цедивший свой напиток с кислым выражением лица. Так же здесь присутствовали Поппи Помфри и Помона Спраут, давние подруги и соратницы. Из деканов факультетов не хватало только Флитвика, но это ничуть не удивляло тех, кто знал о причине этого импровизированного собрания. Напротив Аберфорта, по другую сторону стола, сидел тот, кто собрал их всех сегодня вместе. Представитель Конгрегации доктрины веры – Гилдерой Лавкрафт. – Вот уж кого не ожидала увидеть, так это тебя, Северус, – заметила Минерва, откидываясь на спинку своего колченогого стула. – Шпионишь? – Меня также поражает твое присутствие, – Северус неприятно ухмыльнулся. – Ты ведь всю жизнь во всем Альбусу поддакивала. Куда же теперь пропала твоя извечная солидарность?.. – Северус уже давно оказывает поддержку Конгрегации, – вступился Лавкрафт за своего сторонника. – Только благодаря его неоценимой помощи мы опережаем Темного Лорда на один шаг. – Мне казалось, Пожиратели Смерти находятся под Непреложным Обетом для неразглашения секретных планов своего хозяина? – нахмурился Аберфорт, бывший вместе со Снейпом на паре собраний Ордена Феникса и оттого знающий всю подноготную. – Все так, – кивнул Гилдерой. – Северус не может рассказать нам, что планирует делать Темный Лорд. Но это вовсе не означает, что при этом он не может порекомендовать, как следует поступать нам, дабы избегнуть угрозы в его лице. По сути, это лишь вопрос веры. Готовы ли мы рискнуть и довериться тому, кто не единожды менял свою сторону. – А мы готовы? – Поппи смерила Северуса подозрительным взглядом. – Идеи этого мальчишки уже не раз доводили его самого до беды. – Архиепископ лично говорил с ним, – помедлив, признался Гилдерой. – Для меня этого достаточно. А для вас? – Для меня достаточно и того, что Конгрегация не сотрудничает с Гриндельвальдом, – поморщился Аберфорт. – Альб всегда был себе на уме, но вновь пойти на поводу у Геллерта... это уже слишком. Но и Волдеморту тоже верить нельзя. Если Альб прав, и тот действительно может оказаться под контролем у Древних... – Почему бы просто не рассказать всем об этой опасности? – нахмурившись, спросила Спраут. – Мы могли бы обратиться в «Ежедневный пророк» или хотя бы поговорить с детьми на уроках! – А смысл? – хмыкнул Снейп. – У нас нет доказательств, кроме слов Дамблдора. Если гриффиндорцы еще могут поверить своему декану, то равенклойцы и, тем более, слизеринцы, поднимут нас на смех. Не говоря уже о том, что информация о наших действиях наверняка дойдет до Темного Лорда. И я не думаю, что нам понравится то, что произойдет после этого. – К тому же всегда есть шанс, что Дамблдор ошибается, – добавил Гилдерой. – И тогда, очернив Темного Лорда, мы лишь окажем Ордену Древних услугу, убрав с доски одного из его сильнейших противников. – Хорошо, – допив свое пиво, МакГонагалл со стуком поставила кружку на стол, обрывая дальнейшие споры, – и что же нам, в таком случае, следует делать? Взгляды всех присутствующих обратились в сторону Гилдероя Лавкрафта. – Этим летом лидеры большинства религиозных течений пришли к единому мнению, – побарабанив пальцами по столу, сказал тот. – После падения Статута о Секретности было принято решение объявить волшебников избранниками земных богов для спасения мира от Древних. Разумеется, атеисты на это не купятся. Однако, если посмотреть статистику, атеистов в мире не более тринадцати процентов. Это, конечно, трагическая, но вполне приемлемая потеря. Будучи истовыми сторонницами гуманизма, Поппи и Помона синхронно поморщились. – Как нам стало известно исходя из намеков Северуса, к моему сожалению, пока единственного нашего агента в ставке Темного Лорда, – продолжил Лавкрафт, – магов планируется спасать всех – за исключением тех, кто уже отдался во власть Древних. Магглами же было принято решение пренебречь. Мы себе этого позволить, разумеется, не можем. – Но хватит ли у нас сил? – нахмурилась Минерва. – Магглов – миллиарды! – Чем больше у Конгрегации будет сторонников – тем больших мы успеем спасти, – пожал плечами Лавкрафт. – И чем больше времени мы теряем, тем больше людей переходит на сторону Древних Богов. – И что же делают ваши волшебники для спасения магглов? – задал Аберфорт интересующий всех вопрос. – Северус предложил простое, но весьма оригинальное решение, – Гилдерой уголками губ улыбнулся своему союзнику. – Пришедших к нам магглов мы опаиваем напитком живой смерти и уменьшающим зельем: наш многоуважаемый зельевар смог подобрать ингредиенты для этих препаратов так, чтобы они никоим образом не конфликтовали между собой. Затем уменьшенных и спящих магглов мы переносим в бункеры, на которые Северус указал как на безопасные. Там они будут пребывать до тех пор, покуда Древние не покинут этот мир: под защитой как от влияния культа, так и от действий Темного Лорда. – Меня интересуют только два вопроса, – сказала Спраут. – Что Конгрегация планирует делать в дальнейшем? Если Темный Лорд победит... и если не победит? – Полагаю, если он победит, нам все же придется объединиться с Дамблдором для решения этой проблемы, – пожал плечами Гилдерой. – Все-таки он, в некотором роде, эксперт по данному вопросу. Если же Темный Лорд проиграет... что ж, боюсь, в этом случае спасенным нами магглам лучше не просыпаться.* * *
В первые выходные с начала учебного года, после наступления комендантского часа, из гостиных всех четырех факультетов выдвинулись группки учеников. Меньше всего было, разумеется, гриффиндорцев. Из Слизерина – практически все. Патрулирующие Хогвартс авроры, по ночам дежурящие близ гостиных, беспрепятственно пропускали школьников, явно зная, куда и зачем те идут. На первом этаже студенты объединились. Гермиона приветственно помахала рукой Дадли и Сандре, быстро помечая новичков галочками в своем блокноте. Из знакомцев она приметила Кормака МакЛаггена и Демельзу Робинс с Гриффиндора; Седрика Диггори, Элоизу Миджен и Мораг МакДугал с Хаффлпаффа; Чо Чанг и Хелен Долиш с Равенкло; Имоджен Стреттон и Грэхэма Монтегю со Слизерина. Рут и Далия Крокер тоже были здесь – по ее личным совету и рекомендации. На выходе из замка школьников поджидал Рейнард Мальсибер, пребывающий в Хогвартсе для поддержки авроров, так же для связи с группой экстренного реагирования – боевиками Пожирателей Смерти, отвечающими за ликвидацию демонических прорывов. Кивнув Дадли, он снял запирающее заклятье с дверей, беспрепятственно пропуская наружу всех Друзей Темного Лорда: именно так в последнее время звали учеников Хогвартса, записанных на факультатив темных искусств, который вела мадам Лестрейндж. Они остановились на опушке Запретного леса – так, чтобы их не было видно от хижины Аберфорта, но при этом не заходя прямо в чащу. Дадли глянул на Гермиону, и склонила голову, подтверждая, что на собрание прибыли все из указанного в блокноте перечня. Сандра Фосетт опустила на землю небольшой обитый темной тканью кофр, который несла с собой, и открыла его, демонстрируя ровные ряды тонкостенных флаконов с зельем. Блейз Забини передал Дурсли неглубокую чашу и пипетку. – Зачем мы здесь? – нахмурившись, Захария Смит озвучил интересующий всех вопрос. – Я думал, мы соберемся в кабинете профессора Лестрейндж, как в прошлом году. К чему вся эта таинственность? – Все просто, Смит, – хмыкнул Дадли. – С этого года у нас все будет по-взрослому. Все тут знают, как нас прозвали в Хогвартсе. Друзья Темного Лорда. Ну и, само собой, Темный Лорд хочет быть уверен, что его друзьям можно доверять. Что его соратники не зря тратят на нас время, понимаете? Что среди нас нет предателей. Школьники нервно зашушукались. Дети Пожирателей Смерти надменно посматривали на остальных: они-то точно знали, что Дурсли имеет в виду. – На что ты намекаешь, Дадли? – наконец, спросил Седрик Диггори. – Когда Фосетт попросила нас с Чо прийти на собрание, она ничего такого не говорила. Ты что, собираешься взять с нас Непреложный Обет? – Не совсем, – усмехнулся Дадли. Словно в ответ на его слова из чащи Запретного леса донеслось громкое шипение. На опушку выползла огромная, не менее тринадцати футов в длину, зеленовато-коричневая змея с ромбовидным узором на шкуре. Дети испуганно попятились. – Это же змея Темного Лорда! – раздался среди них шепот тех, кто бывал на встречах в Лестрейндж-холле. Нагини подползла к Дадли и привстала на хвосте, как кобра. Дадли поднес чашу к ее пасти, и змея впилась в нее своими клыками. Зеленоватый яд потек внутрь по краю чаши. – Агуаменти! – Дадли слегка разбавил яд водой и перемешал его кончиком своей палочки. Набрал получившуюся смесь в пипетку, а чашу передал подставившему руки Забини. Фосетт вручила Дадли один из флаконов с зельем. – Это, – Дадли помахал зажатой в руке пипеткой, – тот самый яд, которым Темный Лорд отделяет нормальных волшебников от культистов. А во флаконе – противоядие, и оно на членов Ордена Древних не подействует. Потому что они все мутанты и уроды. И таким не место в наших рядах. Если вы хотите и дальше считаться Друзьями Темного Лорда, вы сейчас подойдете ко мне по очереди и выпьете сначала яд, а потом – противоядие. И если оно вам не поможет... ну, значит, вы сами виноваты, в общем. – А если мы откажемся? – раздался в толпе возмущенный возглас Смита. – Нас ни о чем таком не предупреждали! Может, я не хочу себя травить! Дадли ухмыльнулся. На опушке раздалось несколько голосов взрослых волшебника, отменяющих наложенные дезиллюминационные чары. Позади детей, образовывая полукруг, стояли Беллатрикс Лестрейндж, Барти Крауч-младший, Сириус Блэк, Северус Снейп и Рейнард Мальсибер. Должно быть, они под чарами следовали за школьниками от самого замка. – Не советую отказываться, – коротко пояснил Захарии Дадли Дурсли. Гермиона побелела как мел: разумеется, ее никто не предупреждал о грядущей проверке. Девочка считала, что они все идут на улицу для разучивания заклинаний, опасных для применения в помещении. По крайней мере, Сандра намекала на что-то такое, когда слизеринка помогала ей составлять список потенциальных кандидатов. Теперь же... Грейнджер просто не знала, что ей делать. Девочка не была уверена, окажется ли она единственным адептом культа среди Друзей Темного Лорда. Но в том, что противоядие на нее не подействует – даже не сомневалась. – Не бойся... – раздался еле слышимый шепот у ее уха. Полупрозрачные руки Дина Томаса легли на ее плечи. Его не видел никто, кроме Гермионы. Некоторое время она даже думала, что просто сходит с ума и галлюцинирует, но кое-какие слова и намеки Томаса убедили ее в обратном. Гермиона знала, что прошедшие посвящение культисты продолжают служить Древним Богам даже после смерти. Просто Дин Томас оказался для нее слишком пугающим доказательством этого факта. Грейнджер больше никогда не оставалась наедине с собой. Голос мертвеца постоянно нашептывал ей что-нибудь в уши, рассказывая о далеких бескрайних мирах и немыслимых тайнах мироздания. Обычный волшебник, не вхожий в культ, предпочел бы стереть себе память Обливиэйтом, лишь не знать того, что теперь знала Гермиона. Иногда она мечтала наслать Секо на собственные барабанные перепонки – но не была уверена, что это действительно поможет. Единственное, что заставляло Томаса смолкнуть – чтение «Некрономикона». Но то, что открывалось девочке с каждой прочитанной страницей было едва ли не хуже того, о чем говорил Дин. – А самому слабо́? – меж тем слегка дрогнувшим голосом поинтересовался у Дурсли Смит. – А то с нас требуешь, а сам, между прочим, грязнокровка! У тебя гораздо больше шансов культистом оказаться, чем у меня! Дадли, уперев взгляд немигающих глаз прямо в Захарию, переложил пипетку и противоядие в правую руку, а левую – протянул Нагини. Змея совершила бросок, впиваясь своими длинными клыками в запястье мальчика. Из двух глубоких колотых ран потекла кровь вперемешку с зеленоватым ядом. – Ай, больно, зараза! – поморщился Дадли, убирая руку. Вытащив зубами пробку из флакона, подросток залпом выпил противоядие и передал опустевшую емкость Сандре. Девушка бережливо убрала флакон обратно в кофр, затем с помощью Тергео очистила рану Дадли и наложила Ферула. – Кажется, мне послышалось, Смит, что ты желаешь стать следующим добровольцем? – подмигнув Дадли, насмешливо поинтересовался Забини. Захария слегка побледнел, но все же выступил вперед, приближаясь к лидеру их группы. Дурсли быстро капнул ядом из пипетки на язык хаффлпаффца и, снисходительно похлопав того по плечу, вручил противоядие. Захария, кривясь от боли в обожженном ядом языке, постарался побыстрее опорожнить флакон. Следом за Смитом, образовав некое подобие очереди, потянулись и остальные Друзья Темного Лорда. В числе первых – дети Пожирателей. В числе последних – новички. Гермиона оказалась примерно посередине. – Не бойся, – снова прошептал Дин девочке. – Верь. Ты должна сделать как Дадли. Просто протяни руку змее. О, она боялась, да еще как! И совершенно не верила Томасу. Но выбора у нее не было. Поэтому, когда пришла ее очередь, взглянув прямо в лицо Дадли, Гермиона громко произнесла: – Я тоже грязнокровка! – и протянула Нагини руку. Змея впилась в ее кисть. Грейнджер на миг застыла в ужасе. Сначала от того, что сейчас умрет, потом – от того, что кто-нибудь заметит облегченную улыбку, мимолетом скользнувшую по ее губам. Нагини укусила ее – но не впрыснула яд. Гермиона даже не знала, что это создание может действовать выборочно. И не понимала, почему змея Темного Лорда отказалась ее приговорить. Быстро очистив свою рану Тергео, чтобы никто не успел заметить отсутствия ядовитых потеков, Гермиона выпила свою порцию противоядия и с торжествующим видом отошла в сторону. Дадли Дурсли продолжил проверку лояльности Друзей Темного Лорда.* * *
Когда собрание закончилось, и школьники вместе с Пожирателями Смерти удалились в замок, Нагини углубилась обратно в Запретный лес. Там, на одной неприметной поляне ее ожидал новый повелитель маледиктуса. Это было невероятно высокое змеиноголовое существо с атрофированными конечностями. Оно медленно покачивалось из стороны в сторону на своем мощном змеином хвосте, растущем у него из крестца. Существо было полностью обнажено, а его медную чешую покрывал налет блестящей слизи. Из приоткрытой змеиной пасти то и дело выскальзывал длинный черный язык. – Повелитель, – прошипела Нагини, склоняя голову, – я с-сделала все, как вы приказывали. Йиг равнодушно взирал на свою служительницу немигающим взглядом желтых змеиных глаз. Нагини не знала, может ли взгляд Древнего убивать подобно взору василиска, но на нее это проклятие не распространялось. Впрочем, она и так уже давно была проклята. – Повелитель, – робко прошипела она снова, – вы говорили... вы обещали позволить мне... научить меня... Раскаленная капля яда, шипя в воздухе, капнула из пасти аватары Йига прямо на голову маледиктуса. Нагини завопила в муке, какой она еще не испытывала: казалось, яд, подобно кислоте, прожигает ее насквозь. Она корчилась, свиваясь кольцами и изгибаясь в дугу, а яд жег ее змеиную шкуру, плавя чешуйки, стремительно обволакивая всю змею своей темной маслянистой пленкой. А из-под шкуры проступала человеческая плоть. Покрасневшая, воспаленная, болезненно-чувствительная. Но неповрежденная. Наконец, на земле перед Древним оказалась распростертой обнаженная женщина, вздрагивающая от последних отголосков боли в своем теле. Вот затихли ее последние стоны. Потом, поднявшись на колени, она изумленно уставилась на свои руки, покрытые бледной и полупрозрачной, но такой человеческой кожей. Затем она огладила этими руками свое тело, провела по талии, бедрам, прикоснулась к высокой груди. Улыбнулась. Подняла глаза и встретилась взглядом с Йигом. Нагини была полностью лишена волосяного покрова – ни бровей, ни ресниц. Ее глаза все еще были подобны змеиным, а меж полных человеческих губ то и дело мелькал змеиный язык. Но это было гораздо больше, нежели то, что Нагини имела смелость вообразить. Она, наконец, была собой. Пусть пока ненадолго. Пусть пока только в присутствии ее повелителя. Но теперь она совершенно точно знала, что ее преданная служба Древним окупит себя в конце.